Процесс социализации феномен языковой личности Человек говорящий знания и представления

Процесс социализации

Мы с Вами уже говорили, что человека отличает наличие сознания — сознательного отражения действительности Повторим, что сознание 1) есть высшая функция мозга, 2) свойственно только человеку, 3) реализуется с помощью механизмов речи, 4) состоит в целенаправленном отражении объективного мира, регуляции действий и оценке их результатов, в контроле отношения к действительности (А А Брудный) При этом мы можем выделить и еще одну особенность специфически человеческого отражения — его социальный характер Социальное отражение дает возможность регулировать, координировать и направлять свои действия к определенной цели, а также предвидеть их последствия (Р Ше-ралиева) Социальная психика есть система взглядов, убеждений, этических оценок, эстетических вкусов, эмоций, чувственных настроений и т д, присущих большим группам людей, классам, обществу в целом (Н И Смирнова) (интересующихся отошлю к книге А Н Леонтьева 1994 г)

Если рассматривать сознание с точки зрения его социального характера, то психика личности предстает как отображение в сознании личности ее взаимодействия с другими людьми, при этом психика служит инструментом социальной регуляции актуальной деятельности, а сама деятельность осуществляется по образцам, в которых воплощен опыт общества Иными словами, психика личности —

хранительница образцов деятельности, канал социальной регуляции деятельности личности, независимо от ее произвола (Е. Ф. Тарасов).

«Индивидуальное сознание как высшая специфически человеческая форма психического отражения формируется, развивается в предметно-практической деятельности человека, в его общении с другими людьми. В такой трактовке индивидуальное сознание человека есть определенная проекция общественного» (И. А. Зимняя). Вместе с тем, может иметь место и «обратное» влияние, когда образы индивидуального сознания становятся достоянием общественного сознания, когда они отображаются на культурные предметы и квазипредметы (тела знаков), означиваются через общественно закрепленные знания (значения) (Е. Ф. Тарасов). При этом взаимопереход между индивидуальным и общественным сознанием осуществляется в процессе общения (А. А. Брудный).

Носителем индивидуального сознания является личность как член общества, способная к коммуникации (общению) и осуществляющая таковую. А. Н. Леонтьев предложил следующее разграничение «субъекта»: 1) особь (как отдельный субъект); 2) индивид (как генотипическое образование, отличное от других представителей того же вида); 3) личность. Личностью может быть только человек. Как пишет Е. С. Никитина: «Что такое человек? — спрашивал Выготский. Для Гегеля — это логический субъект. Для Павлова — организм. Для психологов и психолингвистов — социальная личность, совокупность общественных отношений, воплощенная в индивиде».

Генезис личности не может быть полностью объяснен биологически, хотя в основном и предопределен анатомическим и физиологическим складом индивида. Но не менее важными, чем биологические, и обусловливающими развитие личности следует считать социально-психологические факторы — детерминанты детства (Э. Сепир). Та-

ким образом, индивид становится личностью в процессе социализации. Отмечу сразу, что термин «социализация» употребляется здесь по отношению к процессу становления личности, к процессу вхождения ребенка в социум (этнос, на-ционально-лингво-культурное сообщество). Вместе с тем, существует иное понимание (иногда представленное, например, в некоторых трудах Э. Сепира), при котором под «социализацией» понимается обретение тем или иным феноменом статуса социального явления; ср.: «в различных мировых культурах социализация личностных черт постепенно формирует предрасположенность к специфическим психологическим свойствам в культурах мира».

Процесс социализации является главным процессом, который характеризует психическое развитие ребенка. Социализация — это специфический процесс, в ходе которого ребенок усваивает (или присваивает) достижения развития предшествующих поколений. Эти достижения в отличие от достижений филогенетического развития животных не фиксируются морфологически и не передаются путем наследственности. По мысли А. Н. Леонтьева, человеческие способности формируются в самом этом процессе. Мышление и знания людей каждого последующего поколения не передаются в порядке биологической наследственности, но формируются у них прижизненно, в процессе усвоения ими культуры, созданной предшествующими поколениями. Как пишет Дж. Дьюи (J. Dewey), «мы живем от рождения до смерти в мире людей и вещей, который в большой мере таков, каков он есть, благодаря тому, что было порождено и передано нам предшествовавшей человеческой деятельностью. Когда этот факт игнорируют, опыт трактуют как нечто, происходящее внутри тела или души отдельного человека. Нет необходимости говорить, что опыт не возникает в вакууме, вне индивида существуют источники, порождающие развитие опыта». Таким образом, в процессе социализации осуществляется трансляция

культуры, и именно трансляция культуры представляет собой, на наш взгляд, «содержание» процесса социализации (заметим в скобках, что с трансляцией культуры и во многом посредством ее происходит становление культуры; но об этом аспекте процесса социализации мы будем говорить более подробно в курсе этнопсихолингвистики).

Итак, биологически унаследованные свойства не определяют психических способностей человека, не содержащихся виртуально в его мозгу. Мозг заключает в себе не те или иные специфические способности, а лишь способность к формированию этих способностей (А. Н. Леонтьев) (ср. также с идеей Э. Сепира: «Справедливо, конечно, что человек в некотором смысле предназначен к тому, чтобы говорить, но это всецело связано с тем, что рождается он не только в природе, но и в лоне общества, которое не может не приобщить его к своим традициям»). Само развитие и формирование психических функций и способностей, свойственных человеку как существу социальному, происходит в совершенно специфической форме — в форме процесса усвоения, овладения. Данный процесс — это всегда активный процесс. Объективно действия и операции, необходимые для того, чтобы ребенок научился правильно пользоваться предметом¹, воплощены, даны в предмете, но для ребенка, субъективно, они только заданы (А. Н. Леонтьев). Иначе говоря, решающим фактором в развитии психики человека мы можем признать социальное наследование (Н. В. Уфимцева).

Таким образом, чтобы «социализироваться», стать членом того или иного общества и, следовательно, личностью, индивиду необходимо усвоить, присвоить опыт, накопленный членами данного общества, достижения (духовной и материальной) культуры, научиться пользоваться объек-

¹ При этом предмет действия есть не что иное, как его осознаваемая цель (А. Н. Леонтьев).

тивными материальными предметами, созданными в процессе развития человечества. Иными словами, чтобы стать членом того или иного национально-лингво-культурного сообщества, необходимо «присвоить» сознание этого сообщества. Осуществляется это в основном «посредством общения с и приспособления к обладающему своими смыслами большому и устойчивому социальному миру, в котором они [индивиды] родились» (J. G. Delia, В. J. & D. J. O'Keef). При этом одним из основных каналов получения информации в процессе социализации ребенка, или, как назвал этот процесс А. Н. Леонтьев, «врастания ребенка в цивилизацию», является язык (А. М. Шахнарович) (ср. с идеей Э. Сепира: «Язык — мощный фактор социализации, может быть, самый мощный из существующих»). Это обусловливается тем, что в системе языковых знаков смоделировано, отображено социальное бытие людей (Е. Ф. Тарасов). Язык (как языковая компетенция) не сводим к ряду или к системе чисто формально лингвистических правил и категорий типа тех, с которыми мы имеем дело на уроке родного языка. Язык есть часть социальной памяти, совокупность значений (не языковых), составляющих ориентировочную основу деятельности (не только речевой, но и другой, например, познавательной) (А. Н. Леонтьев), поскольку речь по природе своей — «неинстинктивная, приобретенная», «культурная» функция (Э. Сепир). Ср. с идеей В. Н. Телия о том, что «концептуальное осмысление категорий культуры находит свое воплощение и в естественном языке». Отсюда вывод: в иноязычной аудитории «надо преподавать язык как отображение социокультурной реальности» (А. А. Леонтьев) (выделено мною. — В. К.). Иначе говоря, необходимо формировать различные компетенции: языковую, речевую, коммуникативную, а также компетенцию культурную. Отмечу, однако, что однозначно согласиться с приведенными высказываниями А. А. Леонтьева можно, если признать нерелевантным в данном случае раз-

граничение языка и дискурса (которое в целом для нас принципиально важно, но в ряде случаев, подобных рассматриваемому, может «игнорироваться», не учитываться, чтобы не приводить к излишней дробности понятий и не уводить нас в сторону).

О том же писал и Л. В. Щерба (вспомним его концепцию): психофизиологическая речевая организация индивида не равняется просто сумме его речевого опыта, но предстает как своеобразная переработка данного опыта и вместе с обусловленной этой речевой организацией речевой деятельностью является социальным продуктом, т. е. складывается в процессе социализации.

ФЕНОМЕН ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ

Интерес к личности, к «Я» (Ego) нашел свое отражение в многочисленных и разнообразных трудах исследователей, работающих в самых разных отраслях знания: философии, психологии, социологии, лингвистики и т. д. Современный взгляд на «Ego» характеризуется пониманием человеческого «Я» (личности) как многоуровневого, многоаспектного явления, предстающего в различных формах: «Я» феноменологическое, биологическое, материальное, интерактивное, языковое, идеологическое и т. д. (например, G. H. Mead, С. Н. Cooley, A. L. Strauss, G. J. McCall, J. L. Simmons, S. Stryker, C. J. Couch S. L. Saxton, J. H.Turner, N. K. Denzin; см. обзор различных точек зрения в книге М. Л. Макарова).

В последнее время все большую популярность среди исследователей приобретает учение о языковой личности (например, Г. И. Богин, Ю. Н. Караулов, Е. В. Сидоров, С. А. Сухих, А. А. Пушкин, С. Taylor, H. White, Т. К. Fitzgerald, М. Keith, S. Pile, J. Shelter, К. J. Gergen и др.).

Сам термин «языковая личность» был введен в повседневный научный лексикон Ю. Н. Карауловым, хотя автором термина многие считают Г. И. Богина, который пред-

ставил и обосновал данное понятие в докторской диссертации 1984 г. («Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов»). Термин «языковая личность», безусловно, относится сегодня к числу «модных», его используют к месту и не к месту, но до сих пор не существует единой, принятой и признанной всеми его трактовки. Разброс при этом — от субъекта, индивида, автора текста, носителя языка и даже просто информанта (пассивного или активного) до языковой картины мира и знаний о мире, знаний языка и знаний о языке, вплоть до языкового сознания, (национального)самосознания, менталитета народа. Однако еще в 1989 г. Ю. Н. Караулов предложил структуру языковой личности, которая представляется состоящей из трех уровней: 1) вербально-семантического, 2) когнитивного, 3) прагматического.

1. Вербалъно-семантический уровень предполагает для носителя нормальное владение естественным языком, а для исследователя — традиционное описание формальных средств выражения определенных значений.

2. Когнитивный уровень, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее упорядоченную, более или менее систематизированную «картину мира», отражает иерархию ценностей. Когнитивный уровень устройства языковой личности и ее анализа предполагает расширение значения и переход к знаниям, а значит, охватывает интеллектуальную сферу личности, давая исследователю выход через язык, через процессы говорения и понимания — к знанию, сознанию, процессам познания человека.

3. Прагматический уровень включает цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности. Этот уровень обеспечивает в анализе языковой личности закономерный и обусловленный переход от оценок ее речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире.

Первым уровнем ученые занимаются давно и успешно, последние два стали объектом пристального внимания исследователей в последние десятилетия, что связано с развитием психолингвистики, теории речевой коммуникации, теории речевых актов, когитологии и когнитивной лингвистики.

В связи с проблемой языковой личности вновь оказался актуальным вопрос, над которым размышляли многие ученые еще со времен Соссюра и о котором мы уже говорили, — вопрос о соотношении языка и речи. Сегодня эта проблема рассматривается рядом исследователей сквозь призму языковой личности, а языковая личность, соответственно, осмысляется в свете указанной дихотомии. Логичным результатом подобных исследований стал тезис о наличии не только феномена языковой личности, но и феномена речевой личности. При этом «любая языковая личность представляет собой многослойную и многокомпонентную парадигму речевых личностей» (Л. П. Клобуко-ва). Иначе говоря, «если языковая личность — это парадигма речевых личностей, то, наоборот, речевая личность — это языковая личность в парадигме реального общения» (Ю. Е. Прохоров).

А теперь вспомним, что писал А. А. Леонтьев о речевой деятельности и о языке как предмете, как процессе и как способности. Предложенная А. А. Леонтьевым система содержит феномены, с которыми можно, на наш взгляд, соотнести явления, о которых мы говорили ранее: языковая личность соотносится с языком как предметом, а речевая личность — с языком как способностью.

При этом языковая личность и речевая личность суть феномены парадигматические, и если языковая личность есть сама парадигма, то речевая личность представляет собой элемент такой парадигмы. Но, как известно, система проявляет себя в функционировании, следовательно, помимо системного аспекта, существует и аспект функ-

циональный. Функционирование системы (парадигмы) — это (в различных лингвистических традициях) «реализация, Parole, речь», или — в терминах А. А. Леонтьева — «язык как процесс». И этому компоненту соответствует не языковая личность и не речевая личность, но личность, участвующая в коммуникации, причем не вообще, но здесь и сейчас, т. е. «коммуникативная» личность.

И вот теперь приведем все совокупность «личностных» феноменов и дадим им определения:

* «человек говорящий» — личность, одним из видов деятельности которой является речевая деятельность (охватывающая как процесс порождения, так и процесс восприятия речевых произведений);

* языковая личность — личность, проявляющая себя в речевой деятельности, обладающая определенной совокупностью знаний и представлений;

* речевая личность — личность, реализующая себя в коммуникации, выбирающая и осуществляющая ту или инуюстратегию и тактику общения, выбирающая и использующая тот или иной репертуар средств (как собственно лингвистических, так и экстралингвистических);

* коммуникативная личность — конкретный участник конкретного коммуникативного акта, реально действующий в реальной коммуникации.

Краткий комментарий: во-первых, сочетание «человек говорящий» (правда, не в качестве термина) встречается в работах И. А. Зимней, И. Н. Горелова, в работах же Н. Д. Арутюновой встречается латинское сочетание homo loquens, что уже явно может претендовать на статус термина; во-вторых, «человек говорящий» оказывается достаточно широким термином, поскольку обозначает не только автора (т. е. собственно «говорящего»), но и реципиента (т. е. «слушающего»); в-третьих, единицы «проявлять себя» и «реализовать себя», используемые в приводимых определениях, не являются синонимичными.

Данная предлагаемая система «личностных» феноменов непосредственно соотносится с системой «языковых» феноменов А А Леонтьева (см сх. 6)

Схема 6 Системы понятий (а) предложенная А А Леонтьевым, (б) предлагаемая нами

 

Понятно, что подобное разграничение возможно исключительно в целях теоретического осмысления, поскольку очевидно, что каждый человек, как «человек говорящий», в каждый момент своей речевой деятельности выступает одновременно в трех ипостасях как языковая личность, речевая личность и коммуникативная личность

Остановимся на явлении языковой личности более подробно, так как именно эта ипостась человека говорящего связана с когнитивными феноменами, актуализирующимися и проявляющимися в процессе коммуникации, и человек говорящий, рассматриваемый в первую очередь как языковая личность, является носителем определенных знаний и представлений

ЗНАНИЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

Но что есть знания и представления с точки зрения когнитивной лингвистики и ПЛ?

Знания — это некие «информационные», «содержательные» единицы, которые требуют не столько интеллектуально-творческой работы, сколько работы памяти, их совокупность представляет собой некоторую, определенным образом структурированную и иерархизованную систему (например, то, что 2x2 = 4, нужно знать, а не считать каждый раз заново, к знаниям же относится и та информация, которой обычно обучают в школе математические правила, физические и химические законы, географические сведения, точная информация о событиях что, когда, где произошло, — имена исторических деятелей и годы их жизни и т д) О том же пишет и психолог Ришар «Знания — это конструкции, обладающие постоянством и существенно не зависящие от выполняемой задачи Знания хранятся в дочговремеинои памяти, и до тех пор пока их специально не модифицировали, предполагается, что они имеют ту же самую форму» (Ж Ф Ришар) В «Кратком словаре когнитивных терминов» читаем «Знание — то, что уже отложилось в сознании и составляет часть памяти Знание — это не собрание случайных фактов, а набор сведений, объединенных в определенную упорядоченную систему» (выделено мною — В К)

И в этом смысле при строгом подходе к терминам «знания» и «информация» их необходимо четко разграничивать информация есть совокупность упорядоченных единиц, знания же представляют собой систему единиц структурированных и иерархизованных, информация есть элементы, единицы системы, знания же есть система таковых Подчеркнем, что сейчас мы с Вами говорим о знаниях именно в последнем понимании данного термина Знания имеют необходимым условием максимально возможную «объективность», «адекватность», «истинность» (последние 3 слова в кавычках в силу несколько скептического отношения к идее полного знания и абсолютной истины)

Термин «представления» используется в широком смысле, т. е. «представления» включают в себя собственно представления, образы и понятия, а также связанные с ними оценки и коннотации. Ср. с идеей А. М. Шахнаровича и Н. М. Юрьевой: «Представление — субъективное отражение связей и отношений действительности, и это субъективное отношение эмоционально». Таким образом, для представлений оказывается важным образность, функциональная компенсаторность, эмоциональная окрашенность и оценочность.

Можно полагать, что «объективные» знания противопоставлены «субъективным» представлениям, при этом знания по сути своей всегда есть достояние коллективное²; что касается представлений, то они могут быть как коллективными, так и индивидуальными. Ср. с идеей Готт-лоба Фреге о том, что представление есть внутренний образ предмета, «возникший из воспоминаний о чувственных впечатлениях, которые человек имел раньше. Представление субъективно: оно часто проникнуто эмоциями, ясность его отдельных частей различна и постоянно меняется; даже у одного и того же человека представления, связанные с одним и тем же смыслом, в различное время различны; представление одного не есть представление другого». Таким образом, представление для Фреге субъективно, так как индивидуально и лабильно, на основании чего представление противополагается смыслу, как категории объективно-логической (А. А. Леонтьев). Мы же, говоря о «субъективности» представлений, берем сам термин в кавычки, так как предполагаем существование представлений не только индивидуальных, но и коллективных. Для нас оказываются важными «чувственные впечатления», т. е.

² Отметим, однако, что в лингвистической литературе есть работы, в которых рассматриваются различия между коллективным и индивидуальным знанием (напр., А. А. Заленская).

эмоции, оценки и коннотации, связанные с тем или иным феноменом.

Здесь представляется необходимым сделать следующую оговорку: понятие «социальные представления» ввел Серж Московичи (S. Moscovici), и изначально речь шла о социальных формах представления научного знания. По мысли М. Л. Макарова, данная теория исторически восходит к разграничению индивидуальных и коллективных представлений в социологии Э. Дюркгейма. Излагая теорию Дюркгейма, С. Московичи пишет: «Согласно Дюркгейму, каждый из нас двойственен. С одной стороны, мы обладаем коллективным сознанием, включающим в себя верования и представления, которыми мы владеем совместно с другими либо по традиции, либо по согласию. С другой стороны, мы обладаем индивидуальным сознанием, содержащим идеи и образы, которые нам присущи и которые мы получили с помощью опыта или рассудка. Эти два состояния сознания разделяются и противостоят друг другу, и наше существование было бы в значительной степени осложнено, если бы общество не гармонизировало их. Оно достигает этого или благодаря соответствию индивидуальных сознаний коллективному сознанию, или через соответствие индивидуальных сознаний, которые поддерживают друг друга и взаимно дополняют друг друга».

Наиболее часто приводимая дефиниция указанного понятия принадлежит Д. Жоделе (D. Jodelet): категория социальное представление обозначает специфическую форму познания, а именно, знания «здравого смысла», содержание, функции и воспроизводство которых социально обусловлены. В более широком плане социальные представления — это свойства обыденного практического мышления, направленные на освоение и осмысление социального, материального и идеального окружения.

Для С. Московичи социальные представления — явление более социальное, чем когнитивное, они представляют

собой многоуровневую систему действий, идей и ценностей, которая обладает двойственной функцией: во-первых, установить порядок, позволяющий индивидам ориентироваться в материальном и социальном мире и воздействовать на них; во-вторых, обеспечить членам сообщества возможность общения, снабдив их кодом для социальных обменов, наименований и классификации различных аспектов жизни, индивидуальной и групповой истории (U. Flick) (см. подробный анализ теорий, рассматривающих социальные представления, в книге М. Л. Макарова). Применительно к лингвистическим исследованиям о разграничении социального и индивидуального писал еще И. А. Бо-дуэн де Куртенэ, различая в языке «как индивидуально-психическое, так и коллективно-психическое» (выделено мною. — В. К.).

Говоря об индивидуальных и коллективных представлениях, разграничиваемых в рамках предлагаемой концепции, я, конечно, не беру пограничные случаи, как, например, гипотетически возможный спор об устройстве вселенной между представителем современного цивилизованного, как принято говорить, общества и племенем, находящемся на уровне развития каменного века, какие еще можно найти в дебрях Африки, Америки или Океании. Например, в древности люди верили, что Земля покоится на трех слонах и одной черепахе (как один из вариантов устройства мироздания). Тогда это были знания, основанные на общих представлениях о сути предмета. То, что Солнце вращается вокруг Земли, являлось до Н. Коперника элементом знаний и считалось объективным, единственно возможным постулатом, своего рода аксиомой, не требующей каких бы то ни было доказательств, этому учили и это не нуждалось в проверке и подтверждении. Но сегодня, имея новые знания о мироздании (аксиоматичные, «объективные» на сегодняшний день), мы говорим о представлениях древних или средневековых ученых (в этом случае критерием

разграничения является «объективность», «адекватность» первых и отсутствие данных качеств у вторых).

Что касается различий между индивидуальными и коллективными представлениями, то совершенно очевидно, что они далеко не всегда совпадают. Так, мы можем не соглашаться с «общепризнанной» и/или «официальной» оценкой того или иного произведения, того или иного события, того или иного персонажа. Вспомним в связи с этим, например, ситуацию, имевшую место в советские годы, когда официальная оценка была единственно разрешенной, но при этом, пожалуй, далеко не всегда являлась «общепризнанным» коллективным представлением (в нашем понимании), но она была хорошо известна и являлась безусловно коллективным достоянием. Так, столь неоднозначные персонажи советской истории, как Павлик Морозов и Павка Корчагин, как показывают результаты анкетирования, получают диаметрально противоположные оценки информантов (от абсолютного «плюса» до абсолютного «минуса»), при этом «плюсы»/«минусы» не обусловливаются возрастом информантов или местом их проживания. Таким образом, можно предположить, что и в советские годы данные персонажи имели несколько «вариантов» представлений: во-первых, официальное — абсолютно положительное, оно закладывалось в процессе «официального» воспитания и образования, представляло собой «официальное» коллективное представление; во-вторых, индивидуальное — могло совпадать с официальным представлением и быть положительным, но могло и значительно отличаться от него и носить сугубо негативный характер; такие индивидуальные отрицательные представления также могли складываться в некоторое коллективное представление. При этом каждый представитель того или иного сообщества, имея свое собственное представление, несомненно, знает и о том, как воспринимается тот или иной «культурный предмет» (термин Н. В. Уфимцевой) в контексте той или иной,

в нашем случае — русской, культуры. Например, я могу не любить творчества Л. Н. Толстого и не считать «Войну и мир» гениальным произведением, но я, как русский человек, безусловно, не могу не знать, что этот роман признается таковым в истории русской литературы; в данном случае речь идет о разнящихся индивидуальных и коллективных представлениях, и именно представлениях, потому что они включают в себя оценки и коннотации, субъективные по природе своей. Более того, у меня могут вообще отсутствовать индивидуальные представления (сложившиеся на основе собственного индивидуального опыта), но для адекватной коммуникации я обязательно должна владеть представлениями коллективными. К примеру, некто может считать главного героя романа Сервантеса «Дон Кихот» глупым, жалким стариком и не разделять симпатий автора или же считать его милым, но странным и неадекватным человеком, а некто может оценивать его просто как опасную личность (наличествуют индивидуальные представления). Так, актриса Т. Васильева, безусловно, симпатизируя и сочувствуя Дон Кихоту, назвала его «клоуном номер раз в мире» (передача «Времечко. Ночной полет» от 27.02.99), а известный актер, режиссер и писатель В. Ливанов считает Дон Кихота достаточно страшным персонажем, предтечей кровавых диктаторов (та же т/п от 13.05.99; см. данную трактовку образа в фильме В. Ливанова «Дон Кихот возвращается»). Итак, некто может иметь свое собственное представление как о самом романе, так и о главном герое или вообще не читать этого произведения (индивидуальных представлений нет), но если кто-либо назовет кого бы то ни было Дон Кихотом, то этот «некто», безусловно, поймет, что имеет в виду собеседник. Так же, как если бы кого-то назвали Колобком, Сусаниным или Моцартом (разумеется, за каждым из данных имен стоит свой комплекс представлений, который может быть более или менее сложным, но самый общий принцип функционирования данных единиц в речи один и тот же).

Итак, если говорить о разграничении знаний и представлений на уровне синхронии и попытаться обобщить только что сказанное, то основные различия могут быть представлены в виде следующих оппозиций:

 

знания	представления
формируются информационными единицами	представлены образами (в самом широком смысле)
коллективны	коллективны и/или индивидуальны
характеризуются «объективностью»	характеризуются «субъективностью» (внешней и внутренней ^3)
«аксиоматичны», т. е. не требуют доказательств	«теоретичны», т. е. могут требовать доказательств и объяснений
хранятся в «развернутом» виде (в виде единиц информации)	хранятся в «свернутом» виде (в виде образов)
требуют работы памяти, лишены коннотаций; «рациональны»	необходимо включают коннотации, оценки; «интуитивны»

И напоследок одна забавная история, случившаяся с Юрием Ростом, о которой он когда-то написал в «Литературной газете» и которая иллюстрирует расхождения между коллективными, «общепризнанными» знаниями и представлениями и представлениями индивидуальными. Итак,

³ Внешняя субъективность характерна для коллективных представлений, внутренняя — в первую очередь для индивидуальных.

будучи в командировке по делам газеты в российской глубинке, Ю. Рост оказался в глухой провинции, в маленькой деревне, где ему и предстояло переночевать Из всех жителей в деревне осталось несколько стариков С одной такой семьей, где вместе жили «старик со старухой», он договорился о ночлеге Хозяева оказались людьми гостеприимными. Истопили баньку, пригласили к столу. Пока хозяйка хлопотала по хозяйству, мужчины вели неторопливую беседу Старик, посмеиваясь над своей женой, рассказывал, что та, отсталая женщина, верит в каких-то кикимор, леших и домовых И это в конце ХХ-го века! Вот недавно жаловалась на домового, который сметану съел и плошку разбил, а это была их кошка Так неспешно текла беседа Ужин подошел к концу, и хозяева решили, что пора гостю и почивать отправляться Вот только дом у них маленький, и потому постелили они гостю в баньке Провожая гостя, старичок смущенно сказал, что, возможно, ночью гость услышит какие-то шаги, поскрипывания и другие странные звуки, так вот пугаться не стоит, ничего страшного в том нет. Естественно, что Ю. Рост поинтересовался, кто может производить странные звуки в бане ночью, на что старичок, хитро усмехнувшись, заговорщицки сообщил: «Так то наш банничек»

Итак, повторим основные положения лекции

Социализация — процесс врастания ребенка в цивилизацию, основной процесс, в ходе которого ребенок усваивает (присваивает) опыт, накопленный предшествующими поколениями, в процессе социализации индивид становится личностью, человеком говорящим, членом определенного национально-лингво-культурного сообщества

Человек говорящий предстает как совокупность личностных феноменов — как личность языковая, речевая и коммуникативная.

Человек говорящий обладает совокупностью знаний и представлений, которые он получает в процессе социали-

зации Знания и представления разграничиваются по природе, структуре, форме хранения и способу активизации

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Основная

Караулов Ю Н Русский язык и языковая личность М, 1987

Караулов Ю Н Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность М, 1989 С 3—8

Красных В В Виртуальная реальность или реальная виртуальность'' Человек Сознание Коммуникация М, 1998

Леонтьев А А Язык, речь, речевая деятельность М, 1969

Дополнительная

Брудный А А Семантика языка и психология человека (о соотношении языка, сознания и действительности) Фрунзе, 1972

Коул М Культурно-историческая психология Наука будущего М, 1997

Краткий словарь когнитивных терминов (Под общ ред Е С -Кубряковой) М,1996

Леонтьев А Н Человек и культура М, 1961

Леонтьев А Н Проблемы развития психики Изд 3-е М, 1972

Леонтьев А Н Деятельность Сознание Личность М, 1975

Леонтьев А Н Философия психологии М, 1994

Макаров М Л Интерпретативный анализ дискурса в малой группе Тверь, 1990

Московичи С Век толп Исторический трактат по психологии масс М, 1998

Общая и прикладная психолингвистика М, 1973

Проблемы психолингвистики М, 1975

Прохоров Ю Е Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев М, 1996

Ришар Ж Ф Ментальная активность Понимание, рассуждение, нахождение решений М, 1998

Сепир Э Избранные труды по языкознанию и культурологии М, 1993

Язык и личность М, 1989

Язык и сознание парадоксальная рациональность М, 1993

ЛЕКЦИЯ 9