Коммуникативный акт и его структура 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Коммуникативный акт и его структура



В лингвистической литературе, посвященной анализу общения, представлены три основные модели

коммуникации кодовая, инференционная и интеракционная (более подробно — см книгу М Л Макарова)

Кодовая модель коммуникации предстает в следующем виде

Данная модель демонстрирует следующее, информация может быть воспроизведена на другом конце цепочки благодаря процессу коммуникации Сообщение само по себе не может преодолеть расстояния Следовательно, процесс коммуникации осуществляется как преобразование сообщения в сигналы кода, которые можно транслировать Некоторые ученые, однако, считают, что эта модель не может адекватно описать реальные процессы коммуникации на каком-то естественном языке, так как понимание предполагает не только декодирование, но и нечто боль-


шее. Данную модель в том или ином виде рассматривают, например, Шэннон и Уивер (С. Shannon, W. Weaver), Д. Г. Богушевич, О. Л. Каменская, О. Я. Гойхман и Т. М. Надеина.

Инференционная модель коммуникации, в отличие от кодовой модели (где участники, сообщение и сигнал связаны симметричным отношением кодирования и декодирования), в качестве функционального основания имеет принцип выводимости знания. Инициирует общение желание личности не передать информацию, но сделать интенции понятными другим. Речевые средства для выражения намерений — высказывания. Их содержание не ограничено (в отличие от кодовой модели) репрезентативными сообщениями о положении дел, они могут выражать, например, эмоции. Интенции сами по себе совсем не пропозициональны, по своей природе они сродни установкам или мотивам, но содержание высказываний пропозиционально. Интенции определяют, как должно пониматься данное пропозициональное содержание. Сюда относятся и те случаи, когда в сообщении отсутствует пропозициональное содержание и не используется никакой код. Анализируя данные модели, М. Л. Макаров делает вывод о том, что ни информационно-кодовая, ни инференционная модель, отдельно взятые, не могут объяснить феномена языкового общения. Об этой модели писали Грайс (Н. P. Grice), Бах и Гарниш (К. Bach, М. R. Harnish), Спербер и Уильсон (D. Sperber, D. Wilson).

Интеракционная модель коммуникации предполагает анализ речевого взаимодействия с учетом социально-культурных условий коммуникации. Общение, с точки зрения данной модели, может состояться независимо от того, намерен ли говорящий это сделать и рассчитано ли данное высказывание на восприятие слушающим. Оно происходит не как трансляция информации и манифестация намерения, но как демонстрация смыслов, не обязательно предназначенных для распознания и интрепретации реципиентом.


Практически любая форма поведения: действие, бездействие, речь, молчание — в определенной ситуации может оказаться коммуникативно значимой. Данная модель предполагает ситуативную привязанность речи, что выражается в использовании широкого социально-культурного контекста. Прочитать об этой модели можно в работах Шиф-фрин (D. Schiffrin).

Возрастающий интерес к феномену языковой личности привел к тому, что «полюсы» «ставшей уже традиционной модели коммуникации, типа:

усовершенствованной Р. О. Якобсоном» и легшей «в основу всех коммуникационных моделей» (Ю. М. Лотман), привлекают все большее и большее внимание исследователей. Вспомним в связи с этим коммуникативную модель Н. Г. Комлева, «полюсы» которой представлены сознанием говорящего (на «входе») и сознанием слушающего (на «выходе»). В указанных моделях коммуникация рассматривается как триединство: порождение — речь — восприятие, — каждое звено которого равно значимо и равно важно.

В центре этой триады стоит речь, что закономерно, ибо «речь — это вид межчеловеческой коммуникации» (О. Ро-зеншток-Хюсси). Речь есть деятельность (о чем писали Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, А. А. Леонтьев и другие), которая осуществляется посредством общения. Деятельность же есть «специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование» (по определению БСЭ). Таким образом, современный исследователь оказывается перед необходимостью изу-


чения «совмещенной» реальности, где вербальные феномены существуют в невербальном мире как его часть, а невербальный мир отражается в зеркале вербальности. Следовательно, когда мы анализируем коммуникацию, мы должны учитывать не только все аспекты механизма порождения, начиная с этапа мотивации, но и весь спектр факторов, «провоцирующих» порождение речи и обусловливающих ее восприятие и понимание. Иначе говоря, в центр внимания должен быть поставлен коммуникативный акт во всем многообразии своих проявлений.

Коммуникация (общение) есть процесс, разворачивающийся во времени и пространстве. «Всякий раз, когда мы говорим, мы утверждаем себя в качестве живых тем, что занимаем центр, из которого глаз смотрит назад, вперед, внутрь и наружу. Говорить — значит находиться в центре креста реальности:

Четыре стрелки указывают четыре направления, от которых не уйти никакому живому существу. Человек, беря слово, занимает свою позицию во времени и пространстве. «Здесь» он говорит в направлении из мира, что находится снаружи, в свое собственное сознание. А «теперь» он говорит в промежутке между началом времен и их концом» (О. Розеншток-Хюсси). Ср. с идеей Ю. М. Лотмана: «Во времени текст воспринимается как своего рода стоп-кадр, искусственно застопоренный момент между прошедшим и будущим. Отношение прошедшего и будущего не симметрично. Прошедшее дается в двух его проявлениях: внутренне — непосредственная память текста, воплощенная в


его внутренней структуре, ее неизбежной противоречивости, имманентной борьбе со своим внутренним синхронизмом, и внешне — как соотношение с внетекстовой памятью» (выделено мною. — В. К.).

Любой процесс в той или иной степени поддается сегментации. Коммуникация также позволяет проводить определенное разграничение внутри себя. Таким сегментом коммуникации, фрагментом общения может быть признан коммуникативный акт (КА).

Замечу, что в современной лингвистике термин «коммуникативный акт» понимается очень широко: от обмена текстами, произнесенными устно или написанными в принятой языковой системе, до ролевой ситуации, в которой роли регламентированы социальной и национально-культурной средой, регулирующей с помощью языковых и неязыковых стереотипов иерархию мотивов и, соответственно, личностных смыслов коммуникантов.

В данном случае «акт» понимается скорее в «театральном» смысле: как некое действо, происходящее в определенный момент в определенном месте, на пересечении осей пространства и времени, это некая «сцена» из жизни, в которой действуют персонажи. Вспомним слова О. Розен-штока-Хюсси: «...лингвистика скучна постольку, поскольку ее не занимают секреты использования имен и ответное реагирование. [...] Имена и ответы помещают сиюминутное усилие двух говорящих в один ряд со всеми подобными усилиями, которые производились когда-либо перед тем и будут производиться когда-либо после» (выделено мною. — В. К.).

И в связи с этим необходимо уточнение: коммуникативный акт и речевой акт — явления разные. Не буду останавливаться подробно на теории речевых актов (Дж. Остин (J. L. Austin), Дж. Серль (J. R. Searle), Дж. Барвайс (J. Bar-wise), Дж. Перри (J. Perry), H. Фоушн (N. Potion), E. В. Па-дучева, Н. Д. Арутюнова, Е. Э. Разлогова и др.). Надеюсь,


что данная теория Вам известна, и замечу лишь, что она рассматривает в первую очередь отдельные речевые действия (слово «акт» в названии данной теории является, на мой взгляд, калькой с английского языка, в котором «act» значит «действие»). Речевой акт понимается как коммуникативное действие, структурная единица языковой коммуникации, дискретно выделяемый такт, квант дискурса. Я же говорю о фрагменте коммуникации более крупном. Ядром такого фрагмента является текст, который может быть представлен монологом, диалогом или полилогом. И следовательно, теория речевых актов применима в данном случае в весьма ограниченном виде (только при рассмотрении отдельных речевых действий, входящих в анализируемый текст).

КА — единица реальная и в то же время условная. Парадоксальность такого положения дел обусловливается тем, что, с одной стороны, коммуникация, будучи процессом, обладает таким свойством, как членимость, но с другой — границы такой единицы подвижны, субъективны и в достаточной степени размыты. КА есть, говоря словами О. С. Ахмановой, «функционально цельный» фрагмент коммуникации. Каждый КА имеет два «плана», две составляющих: ситуацию и дискурс, — которые представляют собой две стороны одной медали.

Ситуация — фрагмент объективно существующей реальности, частью которой может быть и вербальный акт.

Дискурс — вербализованная речемыслительная деятельность, включающая в себя не только собственно лингвистические, но и экстралингвистические компоненты.

Можно выделить четыре компонента и, следовательно, четыре аспекта каждого коммуникативного акта (см. сх. 8):

(1)экстралингвистический аспект; конситуация — объективно существующая собственно экстралингвистическая ситуация общения; условия (в самом широком смысле) общения и его участники (т. е. кто, что, где, когда);


(2) семантический аспект; контекст — имплицитно или эксплицитно выраженные смыслы, реально существующие, являющиеся частью ситуации, отражающиеся в дискурсе и актуальные для данного коммуникативного акта;

(3) когнитивный аспект; пресуппозиция — зона пересечения индивидуальных когнитивных пространств коммуникантов, включая и представления коммуникантов о конситуации;

(4) (собственно)лингвистический аспект; речь — продукт непосредственного речепроизводства, то, что продуцируют коммуниканты.

Схема 8. Структура коммуникативного акта

Конситуация и речь эксплицитно присутствуют в любом КА, представляя собой, так сказать, «поверхностные компоненты» его структуры. Можно с большей или меньшей долей уверенности сказать, что именно они (конситу-ация и речь) будут играть определяющую роль при выявлении границ и специфики того или иного КА. Пресуппозиция и контекст, будучи имплицитно представлены в КА, являют собой его «глубинные компоненты» и образуют некий макрокогнитивный пласт. Этот своего рода «теневой кабинет» будет участвовать в определении границ и специфики КА опосредованно: через речь, в ней проявляясь и на нее влияя.


Остановимся на указанных компонентах чуть подробнее

Конситуация важна для нас постольку, поскольку знания и представления о ней (т е где, когда, с кем и почему я говорю) так или иначе влияют на процесс коммуникации Очевидно, что в процессе общения коммуниканты постоянно получают новую информацию о ситуации, дополняющую те знания, которые каждый коммуникант «получает» после первоначального «сканирования» конситуации, в которой протекает или должна протекать коммуникация Подобное «сканирование» является обязательным, так как прежде чем начать говорить или писать, автор должен «оценить» саму ситуацию, условия предстоящего общения Дальнейшие обращения в речи к имеющейся у каждого из коммуникантов информации базируются именно на этих сведениях, при этом такое обращение может осуществляться путем (а) непосредственной отсылки к конситуации или контексту (например, использование указательных или личных местоимений, апелляция к контексту-тени и т д) или (б) апелляции к пресуппозиции, зачастую через сравнение, сопоставление реальной ситуации с той, знания о которой входят в коллективное когнитивное пространство или когнитивную базу, например, обращение к знакомому, совершившему недостойный поступок «Ну что, полу-чич свои 30 сребреников^»

Экстралингвистические условия общения, в которых происходит тот или иной конкретный КА, как правило, не меняются быстро, поэтому конситуация — достаточно константный, стабильный компонент коммуникативного акта

Проблемы в общении возникают при различной оценке коммуникантами одних и тех же феноменов, те не на уровне конситуации как таковой, но на уровне представлений о ней и ее оценки, т е пресуппозиции (напр, различная оценка социальной роли коммуникантов)


О пресуппозиции мы уже говорили, а вот на термине контекст следует остановиться чуть подробнее Этот термин также относится к числу популярных и имеет энное количество трактовок Представим некоторые основные точки зрения на природу данного явления Итак, основное деление может быть представлено следующим образом внешний контекст дискурса — ситуация, тип деятельности, антропологические, этнографические, социологические, психологические, языковые и культурные переменные, внутренний контекст дискурса — ментальная сфера коммуникантов Г Парре (Н Parret) выделяет пять теоретических моделей контекста 1) речевой контекст, или котекст, 2) экзистенциальный контекст (подразумевает мир объектов, состояний, событий, т е то, к чему отсылает высказывание в акте референции), 3) ситуационный контекст, 4) акциональный контекст (конституируется речевыми актами), 5) психологический контекст (включает ряд психологических и когнитивных категорий)

В рамках предлагаемой концепции выделяются три типа контекста 1) микроконтекст (эксплицитно содержится в микротексте, ближайшем речевом окружении), 2) макроконтекст ' (эксплицитно содержится в макротексте, отдаленном, дистанцированном речевом окружении) и 3) контекст-тень (имплицитно содержится в ситуации) Понимание контекста коммуникантом входит в его индивидуальное когнитивное пространство Одинаковое понимание контекста коммуникантами является частью пресуппозиции С другой стороны, сама пресуппозиция является частью контекста, актуализируясь в нем

Проблемы в общении возникают, если один из коммуникантов не понимает смыслов, актуальных для данного

1 Заметим, что данный термин иногда используется для обозначения совершенно иного вида контекста например макроконтекст «для устноразговорной стилевой сферы — это сама жизненная ситуация» (Ю Ю Авалиани)


коммуникативного акта, т. е. когда для одного из коммуникантов контекст остается закрытым («Я догадываюсь, что Вы что-то имеете в виду, но я не понимаю, что именно») или неосознанным и, следовательно, «несуществующим» («Я вообще не понимаю, о чем Вы говорите и что Вы имеете в виду»).

Что касается четвертого компонента коммуникативного акта — речи, то следует не только изучать совокупность языковых средств, т. е. собственно речь как компонент ситуации, но учитывать пресуппозицию и контекст, обусловливающие отбор данных средств, и анализировать все аспекты КА, включая прагматический (прагматика является не компонентом, но именно аспектом2 КА и поэтому не включается в его структуру, изображенную на сх. 8). Итак, в центр внимания поставлен дискурс как структурная составляющая КА.

Термин «дискурс» сколь популярен, столь и малоопределен. Сам термин ввел в обиход Ю. Хабермас для обозначения вида речевой коммуникации, предполагающий рациональное критическое рассмотрение ценностей, норм и правил социальной жизни. В научной литературе дискурс рассматривается как совокупность текстов с учетом их экстралингвистических параметров (в лингвистике); как общение, характеризуемое как реализация определенных дискурсивных практик (по Фуко) (в социологии, социальной семиотике и политологии); как

ДИСКУРС

2 Аспект (от лат. aspectus — вид) — точка зрения, с которой рассматривается какое-либо явление, понятие, перспектива (СЭС, 1981: 85). Прагматика речи — зачем я говорю, с какой целью. Следовательно, прагматика как таковая относится не столько к системным явлениям, сколько к функциональным проявлениям системы и касается в первую очередь речевого поведения личности. В силу этого я говоря именно о прагматическом аспекте, но не о компоненте коммуникативного акта.


вид речевой коммуникации, предполагающий рациональное критическое рассмотрение ценностей, норм и правил социальной жизни (по Хабемасу) (в логике, философии, социологии и социальной семиотике). Однако даже в рамках лингвистической науки термин «дискурс» используется исследователями для обозначения феноменов разного порядка: спектр его употребления весьма широк, понимание же его колеблется от почти синонимичного терминам речь, связная речь (Г'. Г. Почепцов), поток речи, сложное синтаксическое целое, сверхфразовое единство, текст (В. Г. Бор-ботько), от коммуникативно целостного и завершенного речевого произведения^.. В. Клобуков) до определенного типа менталъности (Н. Д. Арутюнова), от вербализованного работающего сознания (О. Г. Ревзина, О. В. Жукова) до сложного коммуникативного явления, включающего наряду с текстом внеязыковые факторы, которые влияют на его производство и восприятие (ван Дейк), от реального, естественного текста до речевых жанров. В целом следует отметить, что термин используется в узком и широком понимании. Дискурс в узком понимании является проявлением речевой деятельности (наряду с текстоидами) в разговорно-бытовой речи и представляет собой обмен репликами без особого речевого замысла (концепция О. Б. Сиротининой). Дискурс в широком понимании трактуется как проявление речедея-тельностных возможностей отдельной языковой личности (П. В. Зернецкий), как система коммуникации (Ю. А. Шрей-дер, В. М. Сергеев) (см. обзор разных точек зрения в работах Н. А. Герасименко, Е. О. Менджерицкой, М. Л. Макарова, Дж. Браун и Дж. Йюль(С. Brown, G. Yule), Н. Н. Мироновой, а также см. историю вопроса в докторской диссертации В. Г. Борботько). Обобщая существующий опыт анализа дискурса, Д. Шиффрин выделяет три подхода к определению данного понятия: во-первых, дискурс определяется с позиций формально ориентированной лингвистики, когда дискурс понимается как произведение, превыша-


ющее по объему предложение; во-вторых, дискурс с функциональной точки зрения определяется как любое употребление языка; в-третьих, дискурс рассматривается с точки зрения взаимодействия формы и функции, как совокупность функционально организованных, контекстуализован-ных единиц употребления языка (см. обзор подходов к изучению дискурса в книгах D. Schiffrin и М. Л. Макарова).

Отмечу, что мне наиболее близко и симпатично понимание дискурса, представленное в работах, например, Т. А. ван Дейка, А. Е. Кибрика и Ю. Н. Караулова. Напомню, что последний понимает под дискурсом речевое произведение, которое рассматривается во всей полноте своего выражения (вербального и невербального, паралингвисти-ческого) и устремления с учетом всех экстралингвистических факторов (социальных, культурных, психологических), существенных для успешного речевого взаимодействия. Однако дискурс не только само произведение, но и деятельность (взятая в совокупности процесса и результата), в процессе которой речемыслительный продукт и порождается; ср.: дискурс по А. Е. Кибрику — «коммуникативная ситуация, включающая сознание коммуникантов (партнеров общения) и создающийся в процессе общения текст» (выделено мною. — В. К.). Это коррелирует с пониманием дискурса в современной психологии, которая определяет дискурс как социальную деятельность в условиях реального мира (Д. Эдварде, Дж. Поттер, М. Уэзерелл — D. Edwards, J. Potter, M. Wetherell), а также с трактовкой дискурса как подчеркнуто интерактивного способа речевого взаимодействия. Итак,

дискурс есть вербализованная речемыслительная деятельность, понимаемая как совокупность процесса и результата и обладающая как собственно лингвистическим, так и экстралингвистическим планами.

При рассмотрении дискурса с точки зрения результата он (дискурс) предстает как совокупность текстов, порож-


денных в процессе коммуникации. При анализе дискурса как процесса дискурс представляет собой вербализуемую («здесь и сейчас») речемыслительную деятельность. В силу только что сказанного в нашей дефиниции дискурса использована форма «вербализованная-» деятельность. Дискурс имеет 2 плана — собственно лингвистический и лингво-когнитивный. Первый связан с языком, манифестирует себя в используемых языковых средствах и проявляется в совокупности порожденных текстов (дискурс как результат). Второй связан с языковым сознанием, обусловливает выбор языковых средств, влияет на порождение (и восприятие) текстов, проявляясь в контексте и пресуппозиции (дискурс как процесс).

Существуют ли разные типы дискурса? Многие исследователи положительно отвечают на этот вопрос, с одной стороны, разграничивая, так сказать, национальные дискурсы (например, русский, английский, испанский и т. д.), с другой — в рамках одного национального дискурса выделяя, например, дискурс поэтический, эстетический, научный, критический, педагогический, юридический, политический.

Вероятно, можно говорить о «национальном» дискурсе, и тогда русский дискурсэто вербализованная рече-мыслителъная деятельность, понимаемая как совокупность процесса и результата, обладающая как лингвистическим, так и экстралингвистическим планами и осуществляемая на русском языке представителями русского национально-лингво-культурного сообщества. При этом, очевидно, возможны пограничные, переходные случаи, когда общение осуществляется, например, на русском языке представителями разных национально-лингво-куль-турных сообществ (вполне вероятная ситуация, к примеру, в любом учебном заведении, где обучаются иностранцы). О каком дискурсе в таком случае можно говорить: о русском или каком ином? Я думаю, что в подобной ситуации не представляется


возможным определить дискурс как однозначно мононациональный, так как даже при идеальной русской лингвистической форме выражения когнитивные аспекты, т. е. то, что стоит за речью, за лингвистической формой, за языковыми средствами, будут весьма различны и отличны от русских.

Что касается выделения типов (или видов) дискурса в рамках одного национально-лингво-культурного «поля», то при нашем понимании термина, поэтический дискурс есть дискурс поэтических текстов, принадлежащих представителям конкретного национально-лингво-культурного сообщества и предназначенных для представителей того же национально-лингво-культурного сообщества, соответственно, политический дискурс в России, например, есть русский дискурс в русской политической сфере. Иначе говоря, это не есть отдельные типы (виды) дискурса, но лишь некоторые «модификации» последнего, определенным образом «адаптированные» в соответствии с той сферой, в которой он функционирует.

Дискурс, включающий в себя лингвистические и экстралингвистические компоненты, проявляется в коммуникации и в ней функционирует, коммуникация без дискурса невозможна

Таким образом, с точки зрения лингвистики, дискурс является единым организмом, в котором одномоментно реализуются самые разноообразные аспекты не только языка, но и языкового мышления, поскольку «везде.. за грамматическими и нормальными категориями скрываются психологические» (Л. С. Выготский). Текст же как реализация дискурса — это (по выражению Г Вайнриха) такое единство, в котором все взаимосвязано.

Итак, коммуникативный акт — это основная единица коммуникации, функционально цельный ее фрагмент. Каждый КА обладает двумя составляющими (ситуация и дне-


курс) и 4 компонентами (конситуация, контекст, пресуппозиция, речь).

Дискурс понимается как вербализованная речемысли-тельная деятельность, предстающая как совокупность процесса и результата и обладающая как собственно лингвистическим, так и экстралингвистическим планами

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Основная

Красных В В Виртуальная реальность или реальная виртуальность'' Человек Сознание Коммуникация М, 1998

Макаров М Л Интерпретативный анализ дискурса в малой группе Тверь, 1990

Дополнительная

Борботъко В Г Общая теория дискурса (принципы формирования и смыслопорождения) Дисс доктора филологических наук Краснодар, 1998

Ван Дейк ТА Язык Познание Коммуникация М, 1989

Герасименко Н А Информация и фасцинация в политическом дискурсе//Политический дискурс в России-2 М, 1998 С 20—23

Менджерицкая Е О Термин «дискурс» в современной зарубежной лингвистике // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации М, 1977 С 130—133

Миронова Н Н Политический дискурс vs оценочный дискурс // Политический дискурс в России М, 1997 С 41—50

Миронова Н Н Оценочные характеристики дискурса // Политический дискурс в России-2 М, 1998 С 60—66

Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах / Под ред А Е Кибрика и А С Нариньяни М, 1987

Розеншток-Хюсси О Речь и действительность М, 1994

Brown G, Yule G Discourse Analysis Cambr, 1996

Schiffhn D Approaches to Discourse Oxf, Cambr, Mass, 1994


ЛЕКЦИЯ 12

Понятие «текст»

Текст с точки зрения ПЛ

ЧТО ЕСТЬ ТЕКСТ?

Сегодня уже мало кто спорит с идеей П. Хартмана о том, что все носители языка говорят только текстами, а не словами и не предложениями, по меньшей мере предложениями из слов в текстах. Ср. с идеей А. А. Леонтьева: «Мы не просто подбираем слова в высказывании соответственно отдельно окружающим нас предметам и явлениям, а вместе с тем строим высказывание сразу как целое». Л. Ельмслев же считал, что исследователю языка в качестве исходного пункта дается именно текст «в своей нерасчлененной и абсолютной целостности». О том же писал и Е. Ф. Тарасов: «Текст как одна из форм фиксации речи (речь post hoc) является превращенной формой общения, предстоящей лингвисту в качестве единственного объекта исследования, в котором опредме-чен и замещен весь процесс общения».

Многими лингвистами давно уже признано, что текст есть едва ли не основная единица коммуникации, ибо, по выражению Г. Вайнриха, «мы говорим нормально не разрозненными словами, а предложениями и текстами, и наша речь покоится на ситуации». Такое понимание текста характерно не только для «чистых» лингвистов и философов языка, но и для тех исследователей, которые изучают речевые произведения с точки зрения психологии и психолингвистики: текст есть «основная единица коммуникации», «феномен реальной действительности и способ отражения действительности, построенный с помощью элементов системы языка» (А. А. Леонтьев, В. П. Белянин), текст «со-


держит в себе как бы всю «картинку» ситуации общения в ее единстве и нерасчлененности» (В. И. Голод, А. М. Шахнарович). Именно референция (соотнесенность с соответствующей ситуацией, о чем говорил еще Бенвенист) отличает текст от иных единиц языка, сама же ситуация имеет «статус полноправного компонента структуры текста» (Р. Барт). Психолингвистика изучает процессы производства и понимания текста, социальные, коммуникативные условия протекания этих процессов с учетом экстралингвистических факторов и психологической значимости знакомых единиц языка (Л. В. Головина). Порождение текста зависит не только от целей и условий коммуникации, но и от ситуации, которую он отражает. Думается в связи с этим, что в определенной степени можно согласиться с идеей о том, что текст по сути является некоторой «единицей номинации» (Н. В. Мелихова) и что его наиболее важным аспектом является «номинативная сторона», т. е. соотнесенность языковых элементов с обозначаемыми ими внеязыковыми объектами, реально существующими или мыслимыми, так как всякий текст «говорит о чем-то» (В. Г. Гак). При моти-вационно-целевом анализе, в основе которого лежит концепция Т. М. Дридзе, текст рассматривается как иерархия разнопорядковых смысловых блоков — предикаций (под предикацией в данном случае понимается выраженные в тексте или обусловленные текстом семантико-смысловые связи, существенные с точки зрения реализации основного замысла).

Как отмечалось многими исследователями, текст как явление языковой и экстралингвистической действительности, представляет собой сложный феномен, выполняющий самые разнообразные функции: это и средство коммуникации, и способ хранения и передачи информации, и отражение психической жизни индивида, и продукт определенной исторической эпохи, и форма существования культуры, и отражение определенных социокультурных


традиций и т. д. Все это обусловливает многообразие подходов, множественность описаний и многочисленность определений текста.

Специфика же психолингвистического подхода к тексту «состоит в рассмотрении текста как единицы коммуникации, как продукта речи, детерминированной потребностями общения». Поскольку цель любого общения состоит в том, чтобы некоторым образом изменить поведение или состояние реципиента (собеседника, читателя, слушателя), т. е. вызвать определенную вербальную, физическую, ментальную или эмоциональную реакцию, то задачей любого текста является воздействие на реципиента ', которое возможно только в том случае, если автор текста выбрал языковые средства, адекватные своему замыслу (коммуникативной программе), а реципиент понял текст адекватно замыслу автора. И поскольку текст существует не вне его создания и восприятия, но только в процессе его смыслового восприятия или в процессе его производства, то, следовательно, задачей психолингвистики текста признается исследование процессов и механизмов порождения и восприятия текста во всей совокупности текстовых элементов и категорий. При этом «основой построения психолингвистической модели того или иного типа текста должен быть учет не только лингвистических аспектов его организации, но и психологических мотивов его порождения. Построение психолингвистической модели восприятия текста должно строиться как на основе учета содержательных и формальных характеристик текста, так и психологических закономерностей восприятия текста различными реципиентами» (В. П. Белянин).

1 Ср.: «Речь — это деятельность, предполагающая использование Языка с целью воздействия, регуляции мыслительной деятельности собеседника. Текст — это инструмент такого воздействия. Его природа, его устройство подчинены необходимости выполнения этой функции» (А. Н. Рудяков).


Я предлагаю Вам следующее понимание текста (в первую очередь — спонтанного, речевого). Текст есть:

1) вербальный и знаково зафиксированный (в устной или письменной форме) продукт речемыслительной деятельности;

2) вербальная и знаково зафиксированная «реакция» на ситуацию;

3) опосредованное и вербализованное отражение ситуации;

4) речемыслипгельный продукт, который обладает содержательной завершенностью и информационной самодостаточностью;

5) речемыслипгельный продукт, который обладает тематическим, структурным и коммуникативным единство,»;

6) нечто объективно существующее, материальное и поддающееся фиксации с помощью экстралингвистических средств (например, орудий письма, бумаги, аудио-/видеопленки и т. д.);

7) некая особая предикативная единица, если под предикацией понимать вербальный акт, с помощью которого автор интерферирует («вписывает») в окружающую действительность отраженную в его сознании картину мира, результатом чего является изменение объективно существующего реального мира;

8) нечто изменяющее окружающий мир, экстралингвистическую реальность самим фактом своего существования;

9) с точки зрения формально-содержательной структуры и вычленения в дискурсе, текст есть речевое произведение, которое открывается единицей, с которой начинается вербализация речемыслительного потока, и заканчивается последней вербалъно выраженной реакцией на стимул (вербальный или невербальный).

Высказанные положения требуют некоторых комментариев. Во-первых, слово «реакция» намеренно взято в кавычки, дабы избежать путаницы и понимания его с пози-


ции бихевиоризма. Во-вторых, следует, очевидно, объяснить понимание текста как некоторой реакции на ситуацию и опосредованного ее (ситуации) отражения. По мнению психологов, даже у низших организмов реакция на раздражение проходит через «этап» ощущений. У человека данный процесс идет на более высоком уровне — через сознательное отражение действительности (вспомним первые лекции). Таким образом, (весьма грубо и приблизительно) цепочка может иметь следующий вид:

В-третьих, говоря о трех единствах, необходимо обязательных для текста, мы следуем идее О. И. Москальской о тематической, коммуникативной и структурной целостности текста. Однако критерий «коммуникативное единство» требует некоторых оговорок: этот критерий однозначно работает при анализе монологических текстов; при изучении же диалогических текстов (например, вопросно-ответных единств) он должен быть некоторым образом уточнен, что и будет нами сделано немного позднее. В-четвертых, тезис об объективном материальном характере текста соотносится с мнением о том, что «текст — нечто существующее объективно, материально, независимо от воспринимающего субъекта» (М. Н. Правдин) и, добавим от себя, от автора текста, т. е. текст есть нечто претерпевшее отчуждение. И наконец, в-пятых, предложенное понимание предикативности текста перекликается с определением предикации в современной психолингвистике, в соответствии с которым предикация есть интеллектуальный процесс, в ходе которого порождается новый элемент — смысл. Сле-


довательно, текст есть форма объективации субъектных смыслов автора во внешней, знаковой, языковой форме (А. М. Шахнарович, В. Б. Апухтин).

Представленное выше понимание текста некоторым образом соотносится с идеей И. Г. Торсуевой о том, что текст как объект реальной действительности существует в четырехмерном гносеологическом пространстве; иначе говоря, текст: 1) существует как качественная единица предметного мира, в которой системой является он сам; 2) существует как часть своей видо-родовой макросистемы и подчиняется ее закономерностям; 3) подчиняется закономерностям микромира, который действует в данных условиях, т. е. особенностям языкового материала; 4) включается в определенную среду, в систему внешних взаимодействий.

Будучи единицей дискурса, т. е. составляющей коммуникативного акта, текст обладает теми же особенностями (во всяком случае основными), которые характерны для коммуникативного акта как такового. Исходя из этого, правомерным будет выделить следующие аспекты, которые должны учитываться при изучении текста:

(1) экстралингвистический', текст есть реакция на ситуацию, одним из компонентов которой является конситуация, т. е. собственно экстралингвистическая реальность; конситуация может «провоцировать» порождение текста и в любом случае в нем отражается, но не непосредственно, а через представление о ней (о чем мы уже говорили), представление о ситуации входит в пресуппозицию;

(2) когнитивный; именно наличие широкой пресуппозиции предопределяет успешное протекание коммуникации, т. е. отбор адекватных средств при порождении текста и адекватное его понимание;

(3) семантический; контекст, наряду с пресуппозицией, влияет на отбор языковых средств и строение текста, с одной стороны, а с другой — обусловливает адекватное его восприятие;


(4) (собственно)лингвистический; совокупность языковых средств, формирующих текст, вербальный продукт, который, повторим, по мысли Л. Ельмслева, получает ученый в качестве исходного материала для своих исследований.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-06-06; просмотров: 2391; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 52.54.103.76 (0.097 с.)