Глава III. Город лидда в истории и в христианском предании

 

1. Город Лидда (Лод)

 

Мы уже говорили, что распятие исторического Иисуса состоялось в Лоде (Лидда, Луд), а не в Иерусалиме. Бесконечное количество страниц было посвящено этому поворотному для будущих двух тысячелетий событию. Именно оно сделало Иерусалим священным (культовым) для христиан, но, тем не менее, история для столицы Иудеи предназначила, кажется, иную роль – место постоянных раздоров и смуты. Ориген, вынужденный комментировать массу заблуждений хлынувших в церковь необразованных толп, предупреждал об опасности обожествления земного Иерусалима. Он писал:

 

“(Павел) говорит, что «вышний Иерусалим свободен: он – матерь всем нам» (Гал 4.26). И в другом послании: «но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму…» (Евр 12.22)… Поэтому, если мы слушаем Павла, как Бога и еще провозвестника Премудрости, то мы должны думать, что все предсказания об Иерусалиме и повествования о нем Писание возвещает о небесном городе и обо всей стране, заключающей в себе города небесной земли” (О началах. 4. 22).

 

Сколько бы о Распятии, случившемся в некоем городе, называемом евангелистами «Иерусалим», не было сказано в новозаветных книгах, данный город, так же как и Ирод, «избивающий младенцев» и многое другое, как мы видим, представляет собою аллегорию, собирательный образ некоего духовного города, для евреев – Иерусалима, для иных народов – имеющего какое-нибудь иное название. Данный духовный или небесный Иерусалим не имеет ни национальной, ни географической подобности палестинскому Иерусалиму и населяющим его жителям, поскольку в христианстве небесное – отражается в земном, но никак не земное – в небесном. В Новом Завете этот небесный Град, каким бы именем его ни называли другие народы мира, есть только символ, и имеет такой же вселенский, наднациональный характер, как и сам Христос и его Благая Весть. Ориген, признававший идею о перевоплощении душ (о многократных рождениях в новых телах), указывает на условность национальных и прочих признаков (имён) в Священном Писании. Без признания этой условности, вселенский характер Христа превратится в не более чем в провинциальное явление, каковым он и оказался у иудеохристиан [376] и иудействующих [377], пока на исторической сцене не появился апостол Павел. Ориген пишет:

 

“…Апостол (Павел) говорит в одном месте: «Посмотрите на Израиля по плоти» (1 Кор 10.18), – этими словами он как бы показывает, что есть какой-то Израиль по духу. И в другом месте он говорит: «не плотские дети суть дети Божьи; не все те израильтяне, которые от Израиля» (Рим 9.8,6)… Если сказанное нами об Израиле, и о коленах, и о родах его убедительно, то слово Спасителя: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф 15.24) мы не понимаем так (как заблуждающиеся)… мы не думаем, что Христос пришел преимущественно к плотским израильтянам, «не плотские дети суть дети Божьи» (Рим 9.8)… Если есть духовные израильтяне, то следовательно, есть и духовные египтяне и вавилоняне… Умирающие здесь (на Земле, – А.В.) обыкновенной смертью распределяются (на небе, – А.В.) на основании дел, совершенных здесь… Так же, может быть, и те, которые, так сказать, умирают там (на небе), нисходят в этот ад (на нашу Землю, – А.В.)… так что израильтянин может когда-нибудь попасть в число скифов, а египтянин – перейти в Иудею” (О началах. Кн. IV. 21-23).

 

То есть, национальность, и в этом смысле – «избранность», определяется телом, тогда как «избранность» духовная, напротив, не имеет никакого отношения ни к стране, ни к народу, ни к конкретному городу, ни вообще к чему-либо земному, ибо дух, согласно христианскому учению, – свыше тела.

Установление Лидды как подлинного места Распятия Иисуса Христа вовсе не разрушает Евангелие как таковое. Возможно, из-за малозначительности города Лидды, факт распятия Иисуса в нем не оставил практически никаких следов в трудах современников (у того же Филона Александрийского). На страницах Евангелий, как мы уже говорили, безусловно, содержится доля исторического повествования, но цель Священного Писания изначально сводилась к отражению не материальных подробностей казни Христа, а, как об этом утверждало достаточно много исследователей – цель Евангелий была отразить духовный подвиг, мистерию (т.е. духовное таинство) Страстнóй недели восхождения Иисуса Христа к Распятию и Вознесению. Что говорит церковное учение? Согласно нему, Иегова (Бог-Отец) заклал агнца-Христа, подобно тому, как это сделал Авраам со своим сыном; Иегова – всесилен, Он то Творит Вселенную, то произвольно отменяет законы природы, кого хочет милует, кого хочет наказывает; и чтобы спасти человечество от греха этого человечества, Он приносит Самому Себе в жертву Собственного Сына, и таким образом побеждает смерть. Приблизительно так мыслится в церкви Сыновнее искупление. Но ведь подобное жертвоприношение детей морально оправдывалось только в культах Молоха! Какой на земле любящий родитель додумается в жертву принести своего ребенка, да еще и самому себе? И ко всему прочему, какой такой грех можно смыть с человечества, которое в этой драме либо не участвовало, либо в лице иудеев сыграло не самую лучшую роль?

Нет, это не некая разыгранная всевидящим Богом сцена перед застывшим от ужаса зрителем, результатом которой по церковной версии стало искупление «первородного греха». Если Бог всё мог, а человечество было безучастным наблюдателем, то к чему такие жертвы для исполнения внешнего по отношению к человечеству акта? Однако, как об этом свидетельствует весь дух евангельского провозвестия, каждым днем и каждой минутой этой героической и мужественной человеческой жизни был явлен – путь и пример, по которому от плотского к духовному, от эгоцентризма к самопожертвованию, от ненависти к любви может устремиться к а ж д ы й ч е л о в е к. Это, наконец, стало через Воскресение доказательством возможности победы над страхом и злом, их неспособности воспрепятствовать жизни. Но доказательством воскресения не Бога, который, мол, произвольно отменяет законы Природы и кого хочет милует, кого хочет наказывает, а воскресения подверженного всем условностям и тяготам земного существования – Ч е л о в е к а. Ибо, что за заслуга для вечного и не подверженного злу (болям) Б о г а – в воскресении?

Какими бы историческими реалиями ни было окрашено евангельское Распятие, насколько бы евангельское повествование не отражало исторические факты на своих страницах, тем не менее, суть Евангелия прежде всего в нравственном уроке. Новозаветный Иерусалим и Распятие в этом Иерусалиме – это мистерия, тогда как Лидда – историческое претворение этой мистерии.

 

Многие читатели, вероятно, впервые услышали имя данного города. Ничем примечательным оно в истории, в отличии от библейского Иерусалима, до сих пор не прославилось. Свое название «Лидда» город получил от греков, переименовавших прежний Лод. Лод достаточно древнее поселение, впервые упоминаемое в XV в. до н.э. в списке городов, завоеванных фараоном Тутмосом III. Его имя отмечено в Библии (1 Пар 8:12), из которой следует, что Лод принадлежал первоначально уделу колена Вениаминова (позднее отошедшего Дану [378]). Город лежал на одном из главных торговых путей («морской путь») из Греции и Сирии через Палестину в Египет, одновременно соединяя средиземноморские города иудейского побережья, ведшие активную торговлю с другими странами. До 145 г. до н.э. город принадлежал Самарии, но в результате маккавейского восстания и по указу царя Димитрия за сто талантов отошел к Иудее (1 Мак 11:34). С присвоением Севером городу статуса полиса он был переименован в Диополис.

Лидда многократно переходила из владения самаритян к иудеям и обратно к самаритянам. Так, указывается, что в правление Кумана (48-52 гг. н.э.) город стал вновь принадлежать самаритянам (ИВ, II, 12.6).

Так же, как многие другие города Иудеи, Лидду в период первого антиримского иудейского восстания постигла печальная участь. В 67 году н.э. Цестий Галл занял город. Сообщается, что найдя его пустым, так как все население ушло в Иерусалим на праздник Кущей (что означает, что городом к этому времени опять овладели иудеи), он пятьдесят попавшихся ему горожан убил, а город сжег дотла (ИВ.II. 19.1).

 

Лидда – центр древнееврейской сакральной мудрости.

 

О преподавании издревна в Лидде тайнознания (сакральной традиции) говорит, например, тот факт, что после разрушения Иерусалимского храма (70 г. н.э.) город служил резиденцией Синедриона (Академии) и был одним из центров еврейской учености. Блаватская утверждает, что именно в этом городе царем Яннаем около 100 г. до н.э. были распяты тысячи посвященных [379].

Известно, что ученик известного патриарха Иоханана бен Заккая [380] – р. Элиазар (Великий) бен Гиркан ушел из отцовских краев к своему учителю, однако после его кончины переселился в Лидду, где образовал собственную академию [381]. Эта академия просуществовала долго, потому что говорится, что еще ученик р.Акибы, р.Иегуда бен Илаи в детстве «учился у р.Тарфóна в Лоде» [382], а также, что р.Иегошуа бен Леви, «один из величайших Амораев [383] первого поколения (в стране Израиля)… жил… в городе Лод, где и учил Торе; только в конце жизни он переселился в Тверию» [384]. Известно также, что учеником Элиазара, преподававшего в Лидде, был знаменитый рабби Акиба (15-135? гг. н.э.), который стал автором самого влиятельного каббалистического труда «Сефер Иецира» и инициатором трудов по классификации галахических традиций, завершившихся публикацией Мишны. Акиба, возможно, учил также в Лоде, и именно отсюда, наравне с другим центром раввинистической мудрости – Явне [385], рассылались в диаспору даты еврейских праздников, тексты ежедневных трехкратных молитв и пр.

 

Учеником рабби Акибы был Симеон бен Йохай (I-II в. н.э.), основатель мистической еврейской традиции, которому приписывается создание «Зоѓара» [386]. В средневековой версии «Зоѓара» [387] рассказывается в аллегорической форме про знаменитую «пещеру», в которой скрывался Симеон бен Йохай, про получение сакрального знания с «древа познания» и из источника «воды» (=жизни). Говорится, что наставлял автора «Зогара» вознесенный некогда живым на небо пророк Илия. Но самое интересное, что знаменитый мистический трактат, сравниваемый с «жемчужиной», которая сверканием, подобным свету «обнаженного солнца… освещает всю вселенную», была получена не где нибудь, а именно возле Лидды (Зоѓар 1, 11 а):

 

“Раби Шимон бен Йохай ушел и скрылся в пустыне Лода, и спрятался в одной из пещер, он и сын его раби Элиазар. Свершилось для них чудо [388], и появилось рожковое дерево и источник воды. Ели от этого дерева и пили эту воду. Во всякий день дважды приходил Элияѓу (Илия)… и учил их. И никто не знал о них” (Зоѓар Хадаш, 95а) [389].

 

Свидетельство Зогара не оставляет никаких сомнений в том, что именно в Лидде нужно искать первоистоки еврейской каббалы [390].

Другой историк сообщает, что здесь «при участии мудрецов “Юга ” (Лидда, современный Лод, – Л.Ш.)… которым, возможно, принадлежат целые трактаты», писался Палестинский Талмуд [391]. В конце IV в. (век спустя после завершения Палестинского Талмуда) с помощью в Лидде одного ученого раввина отец церкви Иероним переводил некоторые книги Библии на латинский язык [392], благодаря чему появилась латинская «Вульгата».

Согласно нашим исследованиям, в городе Лидде, расположенном вблизи родового селения династии Хасмонеев – цитадели восстания Иудеи против греческого влияния, концентрировались ученики, поддерживавшие школу догматика Шаммая. Напротив, в приморской Явне, имевшей широкие контакты с античным миром, ученики тяготели к более гибкой (“космополитичной”) школе Гиллеля.

Разумеется, сказанное о противостоянии Лидды и Явне, как школ Шаммая и Гиллеля, требует более твердых доказательств и может рассматриваться всего лишь как гипотеза. Не исключено, что территориально единая школа, из которой вышли Гиллель и Шаммай, первоначально, во времена исторического Иисуса, находилась в одном месте – Лидде, и только позднее, может быть, даже после распятия Иисуса, школа Гиллеля перебазировалась в Явну, а школа Шаммая осталась в Лидде [393]. Так или иначе, но Иисус в последний год его жизни оказался в данном городе в одной из групп израильских мудрецов, и нéкто его предал и выдал искавшим его властям. Это, возможно, объясняет, почему казнь показательно состоялась не в центральном городе иудеев – Иерусалиме, а в цитадели раввинистической теологии – Лидде, равно как подобная расправа была совершена в этом же городе тридцать лет назад Александром Яннаем над несколькими тысячами посвященных («малыми детьми», «младенцами»).

 

Несмотря на то, что церковная традиция ничего не говорит о Лидде, как о месте Распятия Спасителя, тем не менее, нельзя сказать, что город оказался совершенно стерт из памяти христиан и потрясение пространства не оставило после себя никаких следов. При более внимательном знакомстве с христианской историей можно обнаружить, что Лидда вполне может состязаться своей христологической значимостью не только с Римом или с Вифлеемом, но даже с Иерусалимом.

 

Явление возле Лидды

 

Евангелие рассказывает, что у места погребения, «на рассвете» (Мф 28.1), Воскресшего Христа увидела Мария Магдалина (Ин 20.11; Мф 28.9). Поскольку согласно нашего исследования местом распятия была Лидда, то значит первое явление Воскресшего Иисуса, следуя Евангелию, произошло вблизи этого города. Затем, в этот же день Христос является двум своим ученикам (помимо Апостолов), направлявшимся, как утверждает Евангелие, из Иерусалима в Эммаус – город на полпути от Иерусалима в Лидду (Лк 24.13-31). Ученики после явления Христа на их пути в Лидду, сразу же возвращаются обратно в Иерусалим.

Конечно, явление Воскресшего Иисуса сначала в Лидде (месте Распятия), а затем на пути из Лидды в Иерусалим, и, наконец, в Иерусалиме, не должно рассматриваться с точки зрения констатации пространственной ограниченности (ограниченности перемещения) Воскресшего Иисуса. Для нас это небольшой штрих, оставленный в аллегории евангельского повествования в качестве подлинного факта, свидетельствующего о реальном историческом событии, связанным с Лиддой.