Вает все радости и все горести человека — переживает самого человека.

Эта повесть трактовалась как «неудавшееся свида­ние» (Левидов, 1977) и даже как пример «вырождения дворянского общества в заурядных либералов» (Н.Г. Чер­нышевский). При этом Чернышевский говорит даже больше, он считает, что герой — «дряннее отъявленно­го негодяя». Скорее всего такого рода социологичес­кий (точнее, педагогический) вердикт имеет под со­бой основания в мировоззрении литературного крити­ка. Психологический же анализ этого типа текстов по­зволяет считать такой вывод совершенно неверным.

Культурно-историческая школа литературоведения рассматривает произведение как «документ», «памят­ник» своей эпохи, что имеет обоснования в тексте. Нам ближе подход к литературе как к индивидуальному, личностному взгляду на мир, как к мировоззрению и мироощущению автора.

Если в научном тексте денотативную основу со­ставляет предмет или явление внешнего мира, кото­рые могут быть объективно описаны не только авто­ром данного текста, то в художественном тексте такая объективная (событийная) основа составляет лишь часть внешней формы — его тематику и сюжет. Ком­позиция художественного текста и его образная систе­ма могут не иметь внешней опоры в реальности.

Возвращаясь к повести «Ася», скажем, что в ней есть главная мысль «печального» текста: герой стар, он живет прошлым, все время возвращаясь к пережива­нию несостоявшегося счастья.

Такого рода мироощущение (в данном случае и ос­новная идея художественного текста) вполне соответ­ствует депрессивному видению мира: окружающее вос­принимается в мрачном свете, прошлое видится как цепь ошибок, в настоящем и будущем мрак и безысходность.

Еще одним показательным примером «печальных» текстов является миниатюра И.С. Тургенева из «Сти­хотворений в прозе» под названием «Повесить его!». В ней описывается, как честного и смирного денщика

Белянин В. Психологическое литературоведение

 

Егора хотят повесить по подозрению в не совершен­ном им воровстве двух кур. Он реагирует так:

Тут он совсем помертвел — и только два раза с трудом воскликнул: «Батюшки! Батюшки!» А потом вполголоса: «Видит Бог, не я!» <.„> Я был в отчаянии. «Егор! Егор! — кричал я, — как же ты это ничего не сказал генералу!» — «Видит Бог — не я», — повторил, всхлипывая, бедняк.

В психодиагностических работах о лицах с диаг­нозом «депрессия» говорится следующее: «Видя при­чину всех бед в самих себе, в собственной неполноцен­ности и "греховности", они считают бессмысленным бороться, сопротивляться, не способны ни к какой дей­ственной инициативе. Они покорно склоняют голову под ударами судьбы, отличаются бессловесностью и долготерпением» (Мельников, Ямпольский, 1985, с. 226).

Во внутренней картине мира есть установка на поражение, безнадежность, бессмысленность борьбы. Страдание воспринимается как данность.

Психолингвистический анализ показывает, что деп-рессивность проявляется, в частности, в творчестве та­ких русских писателей, как А. Пушкин, Н. Гоголь, М. Лер­монтов, И. Тургенев, И. Бунин. В. Руднев даже пишет о «русском депрессивном реализме». Многие их произве­дения можно назвать «печальными» на основании сход­ства вербализованной в них картины мира с мироощу­щением депрессивной личности.

Приведем еще один пример типичного печального текста.

Как страшно жизни сей оковы Нам в одиночестве влачить. Делить веселье — все готовы: Никто не хочет грусть делить. Один я здесь, как царь воздушный, Страданья в сердце стеснены, И вижу, как, судьбе послушно, Года уходят, будто сны.

Глава 2. Отражение черт личности в текстах

И вновь приходят, с позлащенной,
Но той же старою мечтой.
И вижу гроб уединенный,
Он ждет; что ж медлить над землей?
Никто о том не покрутится,
И будут (я уверен в том)
О смерти больше веселиться,
Чем о рождении моем...
< (М.Ю. Лермонтов «Одиночество», 1830)

Это стихотворение, написанное юношей в 16 лет, наполнено грустью, сожалением об уходящих годах, видением гроба, желания смерти.

Пессимизм, безысходность, усталость от жизни про­низывают и многие произведения, объединенные Тур­геневым под названием «Стихотворения в прозе». Вот одно из них, под названием «Старик»:

Настали темные, тяжелые дни... Свои болезни, неду­ги людей милых, холод и мрак старости... Все, что ты лю­бил, чему отдавался безвозвратно, — никнет и разруша­ется. Под гору пошла дорога. Что же делать? Скорбеть? ' Горевать? Ни себе, ни другим ты этим не поможешь.

На засыхающем, покоробленном дереве лист мель­че и реже — но зелень его та же. Сожмись и ты, уйди в себя, в свои воспоминания, — и там, глубоко-глубоко, на самом дне сосредоточенной души, твоя прежняя, тебе одному доступная жизнь блеснет перед тобою своей па­хучей, все еще свежей зеленью и лаской и силой весны! Но будь осторожен... не гляди вперед, бедный старик!

Оно также отражает сознание депрессивной лично­сти. Рассмотрим психиатрические основания депрессии.

Депрессивная акцентуация

Выделяя среди заболеваний психопатического кру­га депрессию, П.Б. Ганнушкин называет людей, подвер­женных депрессии, «конституционально-депрессивны-

Белянин В. Психологическое литературоведение

ми» личностями. При этом он пишет о том, что в чис­том виде эта группа немногочисленна. Речь идет о ли­цах с постоянно пониженным настроением. Картина мира как будто покрыта для них траурным флером, жизнь кажется бессмысленной, во всем они отыскивают толь­ко мрачные стороны. Это прирожденные пессимисты.

Жизнь перед всеми ставит проблемы, но для деп­рессивной личности они кажутся столь сложными, что такой человек всегда готов к худшему исходу. Нередко жизненный путь таких людей преждевременно обры­вается самоубийством, к которому они словно готовы в любую минуту жизни. При этом они «никак не могут отделаться от уверенности в своей собственной винов­ности, окрашивающей для них чрезвычайно тяжелым чувством воспоминания о самых обычных поступках юности. Это заставляет их сторониться других людей, замыкаться в себе. Иной раз они настолько погружа­ются в свои самобичевания, что совсем перестают ин­тересоваться окружающей действительностью, делают­ся к ней равнодушными и безразличными. Вечно уг­рюмые, мрачные, недовольные и малоразговорчивые, они невольно отталкивают от себя даже сочувствующих им лиц» (Ганнушкин, 1984, с. 252—254).

Они «чрезвычайно чувствительны ко всяким не­приятностям, иной раз очень остро реагируют на них, а кроме того, какое-то неопределенное чувство тяжести на сердце, сопровождаемое тревожным ожиданием не­счастья, преследует постоянно многих из них» (там же). Неудивительно, что «всякое радостное событие сей­час же отравляется для них мыслью о непрочности радости, от будущего они не ждут ничего, кроме несча­стья и трудностей, прошлое же доставляет только уг­рызения совести по поводу действительных или мни­мых ошибок, сделанных ими» (там же).

Отмечается, что «за этой угрюмой оболочкой обычно теплится большая доброта, отзывчивость и способность понимать душевные движения других людей...» (там же).

Психиатры при этом описывают и такое свойство депрессивности, как ларвированность — за улыбкой может быть скрыта угнетенность. Депрессивная лич-

Глава 2. Отражение черт личности в текстах

ность может и шутить, однако юмор их — это юмор висельников, черный юмор, юмор очень печальный. И афоризмы тоже мрачные (Например: «Жизнь— вред­ная штука: от нее умирают».) Такой пессимизм при­сутствует и в высказываниях, и в мыслях. Кроме того, их иногда посещают мысли о болезни или даже смер­ти (своей или близких людей).

Общение в целом их утомляет — они устают и от шума, и от разговоров. Им хочется побыть одним в ти­шине и спокойствии. Их трудно назвать разговорчивы­ми. Кроме того, в межличностном поведении депрес­сивная личность характеризуется пассивностью. Такие люди редко вступают в контакт первыми, в споре гото­вы уступить другому, лишь бы не портить с ним отно­шения.

Если говорить о внешности депрессивной личнос­ти, то следует отметить, что «во внешних их проявле­ниях, в движениях, в мимике большей частью видны следы какого-то заторможения, опущенные черты лица, бессильно повисшие руки, медленная походка, скупые, вялые жесты — от всего этого так и веет безнадежным унынием» (там же).

«Какая бы то ни была работа, деятельность по боль­шей части им неприятна, и они скоро от нее утомля­ются. Кроме того, в сделанном они замечают преиму­щественно ошибки, а в том, что предстоит — столько трудностей, что в предвидении их невольно опускают­ся руки. К тому же большинство из них обычно не способны к продолжительному волевому напряжению и легко впадают в отчаяние. Все это делает их крайне нерешительными и неспособными ни к какой действен­ной инициативе» (там же).

При этом, как показывают результаты психологи­ческих исследований, депрессивность положительно коррелирует со склонностью к употреблению алкого­ля. Не умея решать стоящие перед ним проблемы, та­кой человек подменяет действия беседами о своих про­блемах, как правило, с малознакомыми людьми. Алко-юль притупляет тревогу, снимает тягостное настрое­ние, создает видимость простого выхода из ситуации.

Литературоведение

146 Белянин В. Психологическое литературоведение

Таким образом, психологический портрет депрес­сивной личности содержит противоречивые черты. С одной стороны, мягкость, спокойствие, приветливость, чуткость и доброе отношение к людям, с другой — пессимизм, неуверенность в себе, склонность к чувству вины. Это и есть основа амбивалентной (конфликтной в данном случае только внутренне) установки личнос­ти с депрессивной акцентуацией.