III. Рост употребления наемного труда

 

В вопросе о развитии капитализма едва ли не наи­большее значение имеет степень распространения наем­ного труда. Капитализм, это — та стадия развития товарного производства, когда и рабочая сила стано­вится товаром. Основная тенденция капитализма со­стоит в том, чтобы все рабочие силы народного хозяй­ства применялись к производству лишь после про­дажи-купли их предпринимателями. Как проявлялась эта тенденция в пореформенной России, мы старались подробно рассмотреть выше, и теперь должны подвести итоги цо этому вопросу. Сначала подсчитаем вместе приведенные в предыдущих главах данные о числе продавцов рабочей силы, а затем (в следующем пара­графе) обрисуем контингент покупателей рабочей силы.

Продавцов рабочей силы поставляет рабочее населе­ние страны, участвующее в производстве материаль­ных ценностей. Считают, что это население составляет коло 15¹/2; миллионов взрослых рабочих мужск. пола[740]. Во II главе было показано, что низшая группа крестьян­ства представляет из себя не что иное, как сельский пролетариат; при этом было отмечено (стр. 122, прим.[741]), что формы продажи рабочей силы этим про­летариатом будут разобраны ниже. Подведем теперь итог перечисленным в предыдущем изложении разря­дам наемных рабочих: 1) сельскохозяйственные наем­ные рабочие. Число их — около З½ млн. (по Евр. России). 2) Фабрично-заводские, горные и железно­дорожные рабочие — около 1½ млн. Итого пять мил­лионов профессиональных наемных рабочих. Далее, 3) строительные рабочие — около 1 миллиона. 4) Ра­бочие, занятые в лесном деле (рубка леса и первона­чальная обработка его, сплавка и т. д.), занятые земляными работами, сооружением железных дорог, работами по нагрузке и разгрузке товаров и вообще всякого рода “черными” работами в индустриальных центрах. Их около 2 млн.[742] 5) Рабочие, занятые капиталистами на дому, а также работающие по найму в обрабатывающей промышленности, не причисляемой к “фабрично-заводской промышленности”. Их — около 2 млн.

Итого — около десяти миллионов наемных рабочих. Исключаем из них приблизительно ¼ на женщин и детей[743], — остается 7½ млн. наемных рабочих из взрослых мужчин, т. е. около половины всего взрослого мужского населения_ _страны, участвующего в произ­водстве материальных ценностей[744]. Часть этой громад­ной массы наемных рабочих совершенно порвала с зем­лей и живет исключительно продажей рабочей силы. Сюда относится громадное большинство фабрично-заводских (несомненно также горных и железнодорож­ных) рабочих, затем известная доля строительных, судовых рабочих и чернорабочих; наконец, немалая доля рабочих капиталистической мануфактуры и те жители неземледельческих центров, которые заняты домашней работой на капиталистов. Другая, большая, часть еще не порвала с землей, покрывает отчасти свои расходы продуктами своего земледельческого хозяй­ства на миниатюрном кусочке земли и образует, след., тот тип наемных рабочих с наделом, который мы стара­лись подробно обрисовать во II главе. В предыдущем изложении было уже показано, что вся эта громадная масса наемных рабочих образовалась, главным обра­зом, в пореформенную эпоху и что она продолжает быстро возрастать.

Важно отметить значение нашего вывода в вопросе об относительном перенаселении (или о контингенте резервной армии безработных), создаваемом капита­лизмом. Данные об общем числе всех наемных рабочих во всех отраслях народного хозяйства с особенной наглядностью обнаруживают основную ошибку народ­нической экономии по этому вопросу. Как мы уже имели случай указать в другом месте (“Этюды”, стр. 38—42[745]), эта ошибка состоит в том, что экономисты-народ­ники (гг. В. В., Н. —он и др.), много разговари­вавшие об “освобождении” рабочих капитализмом, и не подумали исследовать конкретные формы капита­листического перенаселения в России; затем — в том, что они совершенно не поняли необходимости громадной массы резервных рабочих для самого существования и развития нашего капитализма. Посредством жалких слов и курьезных расчетов по поводу числа “фабрично-заводских” рабочих[746] они превращали одно из основ­ных условий развития капитализма в доказательство невозможности, ошибочности, беспочвенности капита­лизма и пр. На самом же деле, русский капитализм не мог бы никогда развиться до современной высоты, не мог бы просуществовать и года, если бы экспроприа­ция мелких производителей не создавала многомиллион­ной массы наемных рабочих, готовых, по первому призыву, удовлетворить максимальный спрос предпри­нимателей в земледелии, в лесном и строительном деле, в торговле, в обрабатывающей, горной, транспортной промышленности и т. д. Мы говорим: максимальный спрос, — потому что капитализм может развиваться лишь скачками, а следовательно, количество нуждаю­щихся в продаже рабочей силы производителей должно быть всегда выше среднего спроса капитализма на ра­бочих. Если мы подсчитали сейчас общее число разных разрядов наемных рабочих, то этим мы отнюдь не хо­тели сказать, что капитализм в состоянии постоянно занимать всех их. Такого постоянства занятий нет и не может быть в капиталистическом обществе, какой бы разряд наемных рабочих мы ни взяли. Из миллионов бродячих и оседлых рабочих известная доля постоянно остается в резерве безработных, и этот резерв то подни­мается до громадных размеров в годы кризисов, или при упадке той или другой промышленности в извест­ном районе, или при особенно быстром расширении машинного производства, вытесняющего рабочих,—то опускается до минимума, вызывая даже тот “недостаток” рабочих, на который нередко жалуются предприни­матели отдельных отраслей промышленности в отдель­ные годы в отдельных районах страны. Определить хотя бы приблизительно количество безработных в сред­ний год невозможно за полным отсутствием сколько-нибудь надежных статистических данных; но несо­мненно, что число это должно быть очень велико: об этом свидетельствуют и те громадные колебания капита­листической промышленности, торговли и земледелия, на которые было неоднократно указываемо выше, и те обычные дефициты в бюджетах крестьян низших групп, которые констатирует земская статистика. Увеличение числа крестьян, выталкиваемых в ряды промышлен­ного и сельского пролетариата, и увеличение спроса на наемный труд, это — две стороны одной медали. Что же касается до форм наемного труда, то они в выс­шей степени разнообразны в капиталистическом об­ществе, опутанном еще со всех сторон остатками и учреждениями докапиталистического режима. Было бы глубокой ошибкой игнорировать это разнообразие, и в эту ошибку впадают те, кто рассуждает, подобно г. В. В., что капитализм “отмежевал себе уголок в один — полтора миллиона рабочих и не выходит из него”[747]. Вместо капитализма — здесь является уже одна крупная машинная индустрия. Но как произ­вольно и как искусственно выгораживаются здесь эти l½ млн. рабочих в особый “уголок”, ничем будто бы не связанный с остальными областями наемного труда! На самом же деле связь эта очень тесна, и для характе­ристики ее достаточно сослаться на две основные черты современного хозяйственного строя. Во-1-х, в основе этого строя лежит денежное хозяйство. “Власть денег” проявляется с полной силой и в промышленности а в земледелии, и в городе и в деревне, но только в круп­ной машинной индустрии она достигает полного разви­тия, вытесняет совершенно остатки патриархального хозяйства, концентрируется в небольшом числе гигант­ских учреждений (банков), связывается непосредственно с крупным общественным производством. Во-2-х, в ос­нове современного хозяйственного строя лежит купля-продажа рабочей силы. Возьмите даже самых мелких производителей в земледелии или в промышленности, п вы увидите, что исключением является такой, который,бы не нанимался сам или не нанимал других. Но опять-таки полного развития и полного отделения от преж­них форм хозяйства эти отношения достигают только в крупной машинной индустрии. Поэтому тот “уголок”, который кажется иному народнику таким незначитель­ным, воплощает в себе, на самом деле, квинтэссенцию. современных общественных отношений, а население этого “уголка”, т. е. пролетариат, является, в букваль­ном смысле слова, одним только передним рядом, авангардом всей массы трудящихся и эксплуатируе­мых[748]. Поэтому, лишь рассматривая весь современный хозяйственный строй под углом отношений, сложив­шихся в этом “уголке”, получаешь возможность разо­браться в основных взаимоотношениях между различ­ными группами участвующих в производстве лиц, а следовательно, и рассмотреть основное направление развития данного строя. Наоборот, кто отворачивается от этого “уголка” и рассматривает хозяйственные яв­ления под углом отношений мелкого патриархального производства, того ход истории превращает либо в невинного мечтателя, либо в идеолога мелкой буржуа­зии и аграриев.

 

IV. ОБРАЗОВАНИЕ ВНУТРЕННЕГО РЫНКА НА РАБОЧУЮ СИЛУ

 

Чтобы резюмировать те данные, которые были при­ведены по этому вопросу в предыдущем изложении, мы ограничимся картиной передвижения рабочих по Ев­ропейской России. Такую картину дает нам изда­ние департамента земледелия[749], основанное на пока­заниях хозяев. Картина передвижения рабочих даст общее представление о том, как именно складывается внутренний рынок на рабочую силу; пользуясь ма­териалом названного издания, мы старались только различить передвижение земледельческих и неземле­дельческих рабочих, хотя на карте, приложенной к на­званному изданию и иллюстрирующей передвижение рабочих, и не приведено этого различия.

Главнейшие передвижения земледельческих рабочих следующие: 1) Из центральных земледельческих губер­ний на южные и восточные окраины. 2) Из северных черноземных губерний в южные черноземные губернии, из которых, в свою очередь, уходят рабочие на окраины (ср. гл. III, § IX и § X)[750]. 3) Из центральных земледель­ческих губерний в промышленные губернии (ср. гл. IV, § IV)[751]. 4) Из центральных и юго-западных земледель­ческих губерний в район свекловичных плантаций (сюда идут даже отчасти рабочие из Галиции).

Главнейшие передвижения неземледельческих рабочих: 1) В столицы и в большие города главным образом из неземледельческих, но в значительной степени и из земледельческих губерний. 2) В промышленный район на фабрики Владимирской, Ярославской и дру­гих губерний из тех же местностей. 3) Передвижение к новым центрам промышленности или к новым отрас­лям ее, к центрам промышленности нефабричной и пр. Сюда относится движение: а) на свеклосахарные заводы юго-западных губерний; б) в южный горный район; в) на портовые работы (в Одессу, Ростов н/Д., Ригу и пр.); г) на разработку торфа во Владимирской и других губерниях; д) в Уральский горнопромышлен­ный район; е) на рыбные промыслы (в Астрахань, к Чер­ному и Азовскому морям и пр.); ж) на судовые, судо­ходные работы, на вырубку и сплав леса и т. п.; з) на работы железнодорожные и т. д.

Таковы те главные передвижения рабочих, которые отмечаются корреспондентами-нанимателями, как ока­зывающие более или менее существенное влияние на условия найма рабочих в разных местностях. Чтобы яснее представить значение этих передвижений, со­поставим с ними данные о заработной плате в раз­личных районах выхода и прихода рабочих. Огра­ничиваясь 28-ю губерниями Европейской России, мы разделяем их на 6 групп по характеру передвижения рабочих и получаем такие данные[752]*: [см. таблицу на стр. 589. Ред.].

Эта табличка наглядно показывает нам основу того процесса, который создает внутренний рынок на рабо­чую силу, а следовательно, и внутренний рынок для капитализма. Два главных района, наиболее развитые в капиталистическом отношении, привлекают массы рабочих: район земледельческого капитализма (южные и восточные окраины) и район промышленного капи­тализма (столичные и промышленные губернии). Зара­ботная плата наиболее низка в районе выхода, в цен­тральных земледельческих губерниях, отличающихся наименьшим развитием капитализма, как в земледелии, так и в промышленности[753]; в районах же прихода за­работная плата повышается по всем видам работ, повы­шается и отношение денежной платы ко всей плате, т. е. усиливается денежное хозяйство на счет нату­рального. Промежуточные районы, стоящие между рай­онами наибольшего прихода (и высшей платы) и райо­ном выхода (и низшей платы), показывают то взаимоза­мещение рабочих, на которое было указываемо выше: рабочие уходят в таком количестве, что на местах вы­хода образуется недостаток рабочих, привлекающий пришельцев из более “дешевых” губерний.

 

Районы губерний по характеру передвижения рабочих	Средние заработные платы за 10 лет (1881-1891)	Размер передвижения рабочих
Годовому работнику	% денежной платы ко всей	Сроковому (летнему) работнику	Поденщику летом на своих харчах	земледельческий	Неземледельческий
Без содержания	Считая и содержание	Приход	отход	Приход
Рубли	руб	коп
1. громадный земледельческий приход	93,00	143,50	64,8	55,67		Около 1 млн. рабочих	-	-	Значит число в горный район
2. громадный земледельческий приход; отход незначителен	69,80	111,40	62,6	43,70		Около 1 млн. рабочих	Незнач. число	-
3. Значительный земледельческий отход; приход слаб	58,67	100,67	58,2	41,50		Незначит. число	Более 300 тыс. рабочих	Незначит. число	Незначит. Число
4. громадный отход, большей частью земледельческий, но и неземледельческий	51,50	92,95	55,4	35,64		-	Более 1½ млн. рабочих	-
5. громадный неземледельческий отход. Земледельческий приход слаб	63,43	112,43	56,4	44,00		Незначит. число	Оч. Незначит. число	Ок. 1¼ млн. рабочих	-
6. громадный неземледельческий приход; довльно значителен и земледельческий приход	79,80	135,80	58,7	53,00		Дов. Значит. число	-	(в столицы)	Громадное число

 

 

В сущности, представленный на нашей таблице дву­сторонний процесс отвлечения населения от земледе­лия к промышленности (индустриализация населения) и развития торгово-промышленного, капиталистическо­го земледелия (индустриализация земледелия) резю­мирует все изложенное выше по вопросу об обра­зовании внутреннего рынка для капиталистического общества. Внутренний рынок для капитализма и со­здается параллельным развитием капитализма в земле­делии и в промышленности[754], образованием класса сельских и промышленных предпринимателей, с одной стороны, — сельских и промышленных наемных ра­бочих, с другой стороны. Главные потоки передвижения рабочих показывают главные формы этого процесса, но далеко не все его формы; в предыдущем изложении было показано, что формы этого процесса различны в крестьянском и в помещичьем хозяйстве, различны в различных районах торгового земледелия, различны на различных стадиях капиталистического развития промышленности и т. д.

До какой степени извращен и запутан этот процесс представителями нашей народнической экономии, это показывает особенно ясно § VI второго отдела “Очерков” г. Н. —она, носящий знаменательное заглавие: “Влия­ние перераспределения общественных производитель­ных сил на хозяйственное положение земледельческого населения”. Вот как представляет себе г. Н. —он это “перераспределение”: “В капиталистическом... обществе каждое увеличение производительной силы труда вле­чет за собой “освобождение” соответственного числа рабочих, принужденных искать себе какой-нибудь иной заработок; а так как это происходит во всех от­раслях производства, и такое “освобождение” совер­шается по всей поверхности капиталистического об­щества, то им не остается иного выхода, как обратиться к тому орудию производства, которого они пока еще не лишены, именно — к земле” (стр. 126)... “Наши крестьяне земли не лишены, поэтому на нее-то они и направляют свои силы. Лишаясь работы на фабрике, или будучи принуждены бросить свои подсобные до­машние занятия, они не видят другого исхода, как приняться за усиленную эксплуатацию земли. Все земские статистические сборники констатируют факт расширения запашек...” (128).

Как видите, г. Н. —ону известен совсем особый капитализм, которого нигде никогда не было, которого не мог себе мыслить ни один из экономистов-теоретиков. Капитализм г. Н. —она не отвлекает населения от земледелия к промышленности, не разбивает земледель­цев на противоположные классы. Совсем напротив. Капитализм “освобождает” рабочих из промышлен­ности, и “им” ничего не остается, как обратиться к земле, ибо “наши крестьяне земли не лишены”!! В основании этой “теории”, оригинально “перераспре­деляющей” в поэтическом беспорядке все процессы капиталистического развития, лежат общенародниче­ские нехитрые приемы, подробно разобранные в предыдущем изложении: смешение крестьянской буржуа­зии и сельского пролетариата, игнорирование роста торгового земледелия, подстановка сказок об оторван­ности “народных” “кустарных промыслов” от “капита­листической” “фабрично-заводской промышленности” на место анализа последовательных форм и разнообразных проявлений капитализма в промышленности.