Типы однородности сочиненных членов

2.1. Лексико-семантическая однородность

Есть множество примеров, где члены функционально разнотипны, но воспринимаются, тем не менее, как однородные. Ср. ниже фразы (3) – (4), где сочиняются подлежащее и дополнение, и (5), где сочиняются дополнение и обстоятельство:

(3) Кто и что говорил?

(4) В этой стране все и всем недовольны.

(5) Кирпич ни с того, ни с сего … никому и никогда на голову не свалится (М. Булгаков. Мастер и Маргарита, 1).

Некоторые исследователи не считают члены этих конструкций однородными, а сами конструкции – сочинительными. Так, М. В. Панов квалифицирует данные конструкции не как сочинительные, а как конструкции с «присоединительным союзом и (= и притом): … Кто и когда взял эту книгу? (= Кто взял … и притом когда?)» [Панов 1966, 105]. Сходную позицию занимает В. Н. Перетрухин, который считает, что в конструкции никто и нигде не ждет «рядоположенные словоформы никто и нигде являются мнимосочиненными: если вторую из них вместе с и переставить в начало, то смысл конструкции сохранится, ср.: И нигде никто не ждет меня. Следовательно, и здесь не соединительный союз, а выделительно-усилительная частица» [Перетрухин 1979, 17].

Другие исследователи [Попов 1964; Гудиева 1974; Белошапкова 1977] интерпретируют описываемые конструкции как сочинительные, и эта интерпретация представляется нам более убедительной. В ее пользу свидетельствует возможность употребления кроме и также и других союзов – таких, которые явно выступают как сочинительные союзы, а не присоединительные союзы или выделительно-усилительные частицы, ср.:

(6) Ты кандидат в фельдмаршалы – не тебе, а тебя бояться приличествует (М. Салтыков-Щедрин. Круглый год. Первое января); Он говорит не с ним, а о нем (М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского).

(7) Читать то нечего, то некогда [139].

Еще один аргумент. Если конструкции с однофункциональными членами (типа никто и ничто) признавать сочинительными, а конструкции с разнофункциональными членами (типа ничто и никогда) – не признавать, то как же квалифицировать случаи совмещения конструкций этих двух типов, видимо, допустимые, ср.: Никто, ничто и никогда нас не сломит? Очевидно, все три компонента (и однофункциональные, и разнофункциональные) ощущаются здесь как компоненты одной сочинительной конструкции с «общим» завершающим союзом и.

В. А. Белошапкова считает, что сочинение разнофункциональных членов в русском языке «имеет место в предложениях с вопросительными, отрицательными и обобщающими местоимениями» [Белошапкова 1977, 23–24].

Р. К. Гудиева значительно расширяет круг разнофункциональных членов, допускающих сочинение, однако и она считает, что «способность разнофункциональных компонентов объединяться сочинительной связью непосредственно связана с природой местоименности» [Гудиева 1974, 12]. С этим утверждением трудно согласиться. Видимо, сочинение разнофункциональных членов нельзя рассматривать как синтаксическое свойство местоимений или некоторых из их разрядов. Это достаточно широкое явление, охватывающее три группы слов:

1) Вопросительные слова (вопросительные местоимения, числительное сколько и частица ли), ср.:

(8) Когда, и как, и кем, и много ли Целованы твои уста (М. Цветаева. Ты запрокидываешь голову).

2) Кванторные слова[140] (так называемые отрицательные, неопределенные и определительные местоимения, а также сочетания кто бы (ни), что бы (ни), куда бы (ни), …, ни один и т. д.), ср.:

(9) Никогда и никому не завидуй.

(10) Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь (А. С. Пушкин. Евгений Онегин, 1, V).

(11) Прощай всё и навсегда (И. Тургенев. Дневник лишнего человека).

(12) Кто бы и что бы ни говорил, я не изменю своего мнения.

3) «Обычные» (не вопросительные и не кванторные) слова, ср.:

(13) Я командирован не Институтом геологии, а в Институт геологии; И за нею монолитная твердь тайги, сплавленной веками и на века (В. Астафьев. Царь-рыба. Капля); Э. В. Слинина проанализировала некоторые высказывания Хлебникова и о Хлебникове (В. Григорьев. Грамматика идиостиля).

Конструкции с разнофункциональными членами, коренным образом отличаясь от «типичных» сочинительных конструкций, принадлежат, видимо, к сочинительным. Формальным основанием для включения этих конструкций в сочинительные является наличие сочинительного союза и/или интонации перечисления или противопоставления. Кроме того, члены этих конструкций, несмотря на то, что они выполняют разные синтаксические функции, явно ощущаются как однородные – но однородные в другом отношении, не в том, в каком являются однородными члены «типичных» сочинительных конструкции.

Какова природа этой однородности? Ответить на этот вопрос довольно трудно. Между членами этих конструкций существует определенная семантическая близость. Для приведенных выше фраз (3) – (13) семантические признаки, общие для сочиняющихся разнофункциональных членов, мы (крайне приблизительно!) определили бы так: ‘вопросительность’ – для фраз (3), (8); ‘всеобщность’ – (4), (11); ‘отрицательность’ – (5), (7) и (9); ‘неопределенность’ – (10); ‘отношение к одному и тому же классу предметов’ – (6), (13).

Кроме того, сочиненные члены должны удовлетворять достаточно жестким ограничениям лексического характера, а именно:

1) «Обычные» (не вопросительные и не кванторные) слова или их зависимые должны быть равнолексемны, ср.:

(14) Я говорю с лингвистом и о лингвисте < с тобой и о тебе >; Старец ответствовал, что благословляют только добрых и на доброе (Н. Карамзин. История гос-ва Российского, т. 9, III); Слово «стушеваться» не Пушкиным, но при Пушкине употреблялось в том самом значении, о котором … говорит Достоевский (А. Батюто. Примечания к «Дневнику писателя» Ф. М. Достоевского); Я под всякими предлогами внушал ей одно: живи только для меня и мной (И. Бунин. Жизнь Арсеньева, кн. 5, XXIV); Оба они жили в одно время и на одной и той же улице (М. Зощенко. Аполлон и Тамара, 1).

2) Вопросительные и кванторные слова (или их зависимые) должны принадлежать к одному и тому же разряду (отрицательные, неопределенные и т. д.) и оформляться с помощью одного и того префикса или постфикса, т. е. вопросительные слова сочиняются только с вопросительными словами – ср. ниже (15); определительные местоимения – с определительными местоимениями – (10); отрицательные местоимения на не - и ни - с отрицательными местоимениями на не - и ни - соответственно, ср. (17)–(18); неопределенные местоимения на кое -, - либо, - нибудь, - то с неопределенными местоимениями на кое -, - либо, - нибудь, - то соответственно, ср. (19)–(21); кванторные сочетания типа кто бы (ни), кто угодно и т. д. с подобными же кванторными сочетаниями – (22).

(15) Ветер – пение. Кого и о чем? (В. Хлебников); Наяву ль и тебя ль безумно И бездумно Я любил в томных тенях мая? (И. Анненский. Traümerei); Вы отгадываете, откуда и каким ветром дует (М. Салтыков-Щедрин. Круглый год. Первое февраля); … ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали» (Л. Толстой. Война и мир, т. II, ч. 1, IX); Мне непонятно, кому и для чего нужна эта инквизиция (А. Чехов. Страх); Вверх шла неизвестно кем и когда мощенная короткая дорога (Ю. Казаков. Осень в дубовых лесах); …но ему все еще интересно, как и что сейчас будет (С. Залыгин. Комиссия, XVI).

(16) Прощайте, прощайте! Прощай всё и навсегда! (И. Тургенев. Дневник лишнего человека); Он всегда держался на виду у взрослых, со всеми ласковый, готовый всем и всячески услужить (М. Горький. Детство); Я знаю, бабушка простила бы меня. Она всегда и все мне прощала (В. Астафьев. Прощальный поклон).

(17) Нравиться тут некому и не для чего (А. Чехов. Дуэль, II); Да на ком искать нам? Не на ком и не с кого нам (Б. Пастернак. Елене); …товарищей не осталось, ехать не к кому и некуда (Ю. Трифонов. Старик).

(18) И деревьям что-то мнится, То, что людям не приснится, никому и никогда (К. Бальмонт. Фантазия); Замолчи! Ни о чем, никогда, никому (О. Мандельштам); Но нас никто и никогда Не примирит и не рассудит (И. Анненский. На пороге); Из тяжелых стеклянных потемок Нет путей никому, никуда …. (И. Анненский. Я на дне); – Не беспокойся. Я теперь ничего и никогда не забуду (М. Булгаков. Мастер и Маргарита. 30).

(19) Мы желали бы, чтоб не пропала ни одна строка Пушкина и чтоб люди, которых он называл друзьями или … у которых в изданиях когда-либо и что-либо помещал, – объявили о каждой строке, каждом слове, ему принадлежащем (В. Белинский. Сочинения А. Пушкина).

(20) Я учился в школе понемногу Не чему-нибудь, но как-нибудь (В. Жигунов. Знакомый путь (пародия на В. Гончарова)).

(21) И всем … сообщал с тихим восторгом, где-то и когда-то услышанную им новость (Л. Андреев. Иностранец); В родне нашей кто-то и когда-то, по поверью, разорил гнездо ласточки (В. Астафьев. Последний поклон).

(22) Кто бы и что бы ему не сказал, он всему верит; – А я, милое дитя, могу употреблять еду какую угодно, где угодно и чем угодно (В. Астафьев. Последний поклон).

Нарушение этого условия, то есть сочинение лексически неоднородных членов (даже синонимичных!) или местоимений с разными префиксами и постфиксами (даже если эти префиксы и постфиксы синонимичны), дает грамматически неправильные фразы. Ср. ниже неправильные фразы (23)–(25):

(23)*Я говорю с лингвистом и о художнике.

(24)*Я говорю с лингвистом и о языковеде [141].

(25)*Учились чему-либо и как-нибудь.

Этот запрет касается именно сочинительных конструкций; в соответствующих подчинительных конструкциях он снимается, фразы (26)–(27), видимо, допустимы:

(26) Я говорю с лингвистом об языковеде.

(27) И пусть меня повесят в тропическом лесу на лиане, если на каком-нибудь балу когда-либо играл такой оркестр! (М. Булгаков. Мастер и Маргарита, 23).

Если однородные члены имеют зависимые, то эти зависимые – равнолексемны, ср.:

(28) Я говорю с талантливым ученым и о талантливом ученом.

Нарушение условия дает неправильные фразы:

(29)* Я говорю с талантливым ученым и о бездарном ученом

<* с талантливым ученым и об ученом >.

* Кто-то из сотрудников и где-то в коридоре уже рассказывал мне об этом.

В ряде случаев сочиняющиеся разнофункциональные члены или их зависимые – это разные (хотя и однокоренные) лексемы, ср.:

(30) Я говорю с лингвистом и о лингвистике [142]; …покраснеет, если только услышит это или прочтет по-русски и у русского (Ф. Достоевский. Дневник писателя, 1877, ноябрь).

Однако иногда отсутствует даже этот формальный показатель лексической однородности, ср.:

(31) Он уехал далеко и надолго; …я. … страдал от сырости и бессонницы, а читал как попало и бог знает что (М. Булгаков. Театральный роман, 14); Я развалился на диване и … продумал долго и о многом (Ф. Достоевский. Подросток, ч. I, гл. 9, III); Налим попадался редко и мелкий (В. Астафьев. Царь-рыба); Все кончилось однажды и разом (В. Астафьев. Царь-рыба); В Москве и без дела он уже жить не может (С. А. Толстая).

В (31) нет лексической однородности, но семантическая близость налицо. В связи с этим точнее было бы квалифицировать рассматриваемый тип однородности членов русской фразы как семантическую однородность. Мы, однако, говорим здесь о лексико-семантической однородности, поскольку, как уже было сказано, в громадном большинстве случаев сочиненные члены подвергаются достаточно жестким ограничениям лексического характера.

Между конструкциями с функциональной однородностью членов и конструкциями с лексико-семантической однородностью существуют, кроме типа однородности, также и другие различия. Укажем некоторые из них.

1) В конструкциях с функциональной однородностью с одной функцией соотносятся несколько лексем, ср.:

(32) Победили не москвичи, а ленинградцы [одна функция (субъект) – две лексемы (москвич, ленинградец)].

В конструкциях с лексико-семантической однородностью как раз наоборот – с одной лексемой соотносится несколько синтаксических функций, ср.:

(33) Победили не москвичи, а москвичей [одна лексема (москвич) – две функции (субъект, объект действия)].

Здесь мы, в сущности, имеем дело с сочинением (соединением или противопоставлением) функций. И это справедливо не только для конструкций с равнолексемными членами, но в значительной степени и для конструкций с вопросительными и кванторными словами, где также обычно имеет место сочинение функций, ср.:

(34) Меня интересует не кто, а куда пошел [= ‘Меня интересует не субъект, а место действия’]; Я учился в школе понемногу Не чему-нибудь, но как-нибудь [= ‘…неопределенен не объект, а способ действия’] (В. Жигунов).

2) В отличие от функциональной однородности, лексическая однородность подчеркивается говорящим. Если подчеркивания нет, то нет и сочинительной конструкции, ср. ниже фразы (35а)–(35б):

(35)

а. Я говорю с поэтом и о поэте.

б. Я говорю с поэтом о поэте.

Фраза с подчеркиванием лексической однородности – (35а) имеет приблизительно такое значение: ‘Я разговариваю, причем и предметом обсуждения и собеседником одинаково является поэт’.

Подчеркивание лексико-семантической однородности членов совсем не означает, что эти члены могут располагаться только в реме, – они могут быть и тематическими. Ср.: Поэт живет с народом и для народа vs. С народом и для народа живут поэты, а не политиканы.

Необходимо отметить, что тождественность денотатов здесь возможна, но отнюдь не обязательна, ср. (36) и (37):

(36) Я говорю с поэтом и о поэте – с Вознесенским о Вознесенском.

(37) Я говорю с поэтом и о поэте – с Вознесенским об Окуджаве.

3) Для конструкций с лексико-семантической однородностью обычной является ненасыщенность обязательных валентностей, ср.:

(38) Я знаю, когда, → кто, → кого, → куда → и → на какой срок командировал.

В приведенной фразе (полной по смыслу!) формально оказываются ненасыщенными все обязательные валентности слова командировал, поскольку слова кто, кого, куда, на какой срок входят в сочинительную цепочку и не подчиняются слову командировал.

В конструкциях с функциональной однородностью такой тип ненасыщенности обязательных валентностей невозможен: ненасыщенность валентностей слова допустима только в том случае, если это слово само входит в сочинительную цепочку, ср.:

покупка → и → продажа → книг [у слова покупка не насыщена валентность – покупка чего?].

4) В отличие от конструкций с функциональной однородностью, в конструкциях с лексической однородностью отсутствует морфологическое согласование сочиняющихся членов; ср. ниже (39) с (40):

(39) Этого Коля и Маша не простят [два имен. падежа]; Этого Коле и Маше не простят [два дат. падежа].

(40) Этого никто и никому не простит [имен. и дат. падежи].

5) Два рассматриваемых типа конструкций характеризуются разными правилами морфологического согласования сочинительной цепочки со словом, подчиняющим эту цепочку. Ср.:

Говорят [мн. число] учитель и школьник, но: Говорит [ед. число] учитель и об учителе.

2.2. Коммуникативная однородность

Итак, мы попытались показать, что, вопреки традиционному представлению, в русском языке существует не один, а несколько типов однородности (функциональная, лексико-семантическая). Однако мы не утверждаем, что этих типов именно два. Вероятно, их больше. Так, некоторые факты свидетельствуют о существовании особого типа однородности, который мы назвали бы коммуникативной однородностью. Приведем примеры этих конструкций (сочиняющиеся члены разделены двойной вертикальной чертой):

(41) – …верно ли, что ты явился в Ершалаим через Сузскне ворота верхом на осле, сопровождаемый толпою черни… – Пришел я в Ершаланм точно через Сузскне ворота, || но пешком, || в сопровождении одного Левия Матвея… (М. Булгаков. Мастер и Маргарита, 2).

(42) Действительно, Коля, || но не купил, а продал, || и не машину, а корову.

Члены этих конструкций соединяются сочинительными союзами и ощущаются как однородные. Однако эта однородность особого типа – не функциональная (члены разнофункциональны) и не лексико-семантическая (члены лексически и семантически неоднородны), а коммуникативная. Во фразах (41) и (42) союз и (или соответствующая интонация) соединяет уточняемые части высказывания, а союз но противопоставляет эти уточняемые части первой части, истинной и неуточняемой.

Видимо, как частный случай коммуникативных могут рассматриваться также и конструкции типа:

(43) Ты помнишь лик светила, но иного (И. Анненский. Ледяная тюрьма).

Конструкции этого типа, являясь сочинительными, примыкают, с другой стороны, к конструкциям с обособлением, ср.:

(44) Мне подарили книгу, и по искусству.

(45) Мне подарили книгу, но по искусству.

(46) Мне подарили книгу, по искусству.

В последней фразе нет сочинения, это «чистое» обособление, выделение. Напротив, фразы (44) и (45), видимо, следует интерпретировать как коммуникативно-сочинительные: в них, в отличие от (46), указывается коммуникативная связь обособляемой части с «основной» частью фразы.

А. Ф. Прияткина, много и успешно занимавшаяся проблемами вторичной союзной связи, одним из видов которой являются рассматриваемые конструкции, отмечает, что «вводимая союзом не-предикативная словоформа обладает в высказывании «особым смысловым весом» – актуализирована» [Прияткина 1983, 87]. В. Т. Леонтьева справедливо считает, что в этих конструкциях объединяются две ремы [Леонтьева 1981, 109].

Сравним три следующих высказывания:

(47) Мне подарили книгу по искусству.

(48) Мне подарили книгу, и по искусству.

(49) Мне подарили книгу, но по искусству.

В (47) одна рема (книгу по искусству), а в (48) и в (49) – по две ремы (книгу; по искусству). Как (48), так и (49) объединяют два утверждения и по смыслу очень близки (если не тождественны) соответствующим сложным предложениям:

(48а) Мне подарили книгу, и это – книга по искусству.

(49а) Мне подарили книгу, но это – книга по искусству.

В (48) и (49) вторая часть, вводимая сочинительным союзом, не менее важна, чем первая. Более того, в случае союза но решающее воздействие на описываемую ситуацию оказывает именно сообщаемое во второй части[143]. Ср.: Он работает, но плохо, где второе утверждение, в сущности, сводит на нет первое (поэтому можно сказать: Он работает, но плохо. Задание он не выполнит, но нельзя сказать: ^? Он работает, но плохо. Задание он выполнит).

Некоторые синтаксические особенности коммуникативно-сочинительных конструкций:

1) Синтаксическая функция зависимого члена конструкции может быть самая разная: подлежащее (Пришел, но Петя), обстоятельство (Пришел, но поздно вечером), дополнение (Принес, но книгу (а не журнал)), определение (Принес книгу, но неинтересную). Единственный запрет, который мы можем указать, касается некоторых атрибутивных сочетаний с обязательным определением при существительном, ср.:

(50) *Пришла девушка с глазами, но голубыми.

*Вагоны типа, но другого.

2) В описываемой конструкции невозможны: разделительные союзы (*Люблю фильмы, или английские), градационные соединительные (*Люблю не только фильмы, но и английские), заместительные союзы (*Люблю не фильмы, а английские; *Люблю не английские, а фильмы).

3) А. Ф. Прияткина [1971, 44–50] показала, что в «конструкциях со вторичной союзной связью» зависимый компонент может располагаться как в постпозиции по отношению к «господствующему слову», так и в препозиции, ср.:

(51) а. Уехал, но ненадолго.

б. Ненадолго, но уехал.

Любопытно, однако (это обстоятельство также замечено А. Ф. Прияткиной), что в случае союза и препозиция невозможна; ср.:

(52) а. Уехал, и надолго.

б.* Надолго, и уехал.

Возможно, это различие в употреблении союзов но и и связано с тем, что в конструкциях с но порядок компонентов имеет смыслоразличительное значение (51а и 51б различаются по значению, тогда как в конструкциях с и порядок компонентов не имеет смыслоразличительного значения, поэтому здесь принимается жесткий порядок следования компонентов).

В завершение этого краткого описания конструкции с коммуникативной однородностью приведем еще несколько примеров:

(53) Были у него слабости, но невинные (А. Чехов. Рассказ старшего садовника); Но и в книгах кавалеры Влюблены, да не в меня (Н. Гумилев. Старая дева); У мадам Анжу еще до сих пор пахнет духами. Нежно и слабо, но пахнет (М. Булгаков. Белая гвардия, 10); У этой двери также была очередь, но не чрезмерная, человек в полтораста (М. Булгаков. Мастер и Маргарита, 5); Пощупал пульс – тихо, но работает (М. Зощенко. Четыре дня); Я люблю вас, но живого, а не мумию (В. Маяковский. Юбилейное); Мигая, моргая, но спят где-то сладко (Б. Пастернак); У Керенского осталось всего 700 чел., и то дезорганизованных (Листовка, окт. 1917); Суровая, но правда в любом случае лучше, чем ласкающие умолчания (Известия, 4 нояб. 1987).

Ср. также стихотворение И. Анненского «К портрету А. А. Блока», где серия коммуникативно-сочинительных конструкций мастерски используется и качестве основного конструктивного элемента:

Под беломраморным обличьем андрогинна

Он стал бы радостью, но чьих-то давних грез.

Стихи его горят – на солнце георгина,

Горят, но холодом невыстраданных слез.

В коммуникативно-сочинительных конструкциях типа (55) сочиненные члены разнофункциональны – как и в конструкциях с лексико-семантической однородностью типа (54):

(54) Никогда и никому не завидуй.

(55) Мне подарили книгу, и по искусству.

Различие между ними заключается в том, что члены, однородные лексико-семантически, соподчинены одному «хозяину» – слову завидуй, между тем как коммуникативно однородные члены сами связаны между собой подчинительными отношениями. Так, в (55) второй сочиненный член (по искусству) является атрибутивным зависимым первого члена (книгу).

Отметим и еще один вид коммуникативно-сочинительных конструкций:

(56) Он уехал, и куда! < и с кем!>; Мне подарили книгу, и какую! < но какую!>; Катя скоро вернулась, но в каком виде!, Мы точно с ним [Пугачевым] увиделись, но в каких обстоятельствах! (А. Пушкин).

В (56) зависимая часть (непременно постпозитивная!) включает вопросительное местоимение, она не содержит конкретных сведений об участнике или признаке описываемой ситуации (эти сведения содержатся в последующем тексте) и приводится говорящим с целью подготовить слушающего к восприятию информации, совершенно ненормальной для описываемой ситуации.

2.3. Прочие типы однородности

Не исключено, что, кроме трех выделенных выше типов однородности, в русском языке существуют и другие, в частности, модальная или же эмфатическая однородность. Ср. следующие примеры:

(57) Придет, вероятно, Коля и, вероятно, вечером; Пахло и здесь тоже крепко и тоже навозом (И. Бунин. Жизнь Арсеньева, кн. 1, VII); Именно они, и именно в четверг приходили сюда; [Зилов]: Так кто же это видел меня вчера в городе? Вернее, якобы в городе и якобы меня? (А. Вампилов. Утиная охота).

Мы пока включаем конструкции этого типа в число конструкций с лексико-семантической однородностью.

Итак, первое уточнение понятия однородности заключается в расширении этого понятия за счет выделения, кроме функциональной однородности, также и других типов однородности – лексико-семантической и коммуникативной.

Другое, не менее существенное расширение понятия однородности заключается в распространении этого понятия также и на члены сравнительной конструкции – компараты. Переходим к обоснованию этого вторичного расширения понятия однородности.