Однородные и повторяющиеся члены предложения

Некоторые лингвисты считают однородными повторяющиеся члены предложения, или разного рода лексические повторы.

Так, у акад. А. А. Шахматова среди примеров слитных подлежащих находим «Никто, никто не знает моих страданий», а среди примеров грамматически однородных (морфологически однотипных) слитных сказуемых – «Все вздор, вздор, вздор», «А карета катилась, да катилась».

Примечательно, что в Грамматике-54 повторяющиеся сказуемые квалифицируются как простое, осложненное сказуемое, а «лексически совпадающие повторяющиеся обстоятельства образа действия» отнесены к однородным [см. 2 Т, ч. I, с. 405–406 и 605].

Г. Г. Почепцов считает однородные члены результатом синтаксического процесса расширения, а повторяющиеся члены или его части – простейшим видом этого процесса, однако замечает: «Чаще всего такое расширение рассчитано на эмоциональный эффект и служит средством усиления».

Большинство же грамматистов отграничивает повторение слов от однородных членов. Правда, само повторение квалифицируется по-разному. Так, А. А. Реформатский относит его к грамматическим способам: «Настоящие повторы отнюдь не словосочетания, а удвоенные формы слов». И. Ружичка и Н. Ю. Шведова считают повторы синтаксическим явлением повествовательного и народноэтического стилей, а А. Н. Гвоздев – одним из элементов литературно-обработанного стиля. Фр. Травничек и Е. Кржижкова расценивают повторы как особое лексическое средство выразительности. Тот же Фр. Травничек, а также Я. Бауэр выделяют повторы как особую разновидность членов предложения, противопоставленную и одиночным и однородным членам. Столь разноречивые оценки обусловлены многообразием повторов.

Нас интересуют только такие лексические повторы, которые внешне близки к однородным членам, но отличаются от последних функционально, то есть контактные повторы, не осложнённые зависимыми словами.

Повторяться может любой член предложения или его составная часть, а функциональное назначение повтора зависит от синтаксического статуса члена и его морфологического выражения. Различают повторы непосредственные (бессоюзные) и «союзные». Используемые здесь и, да едва ли можно считать союзами в подлинном смысле слова, это скорее союзы-частицы, даже своеобразные «дефисы», ибо в повторах они не имеют синонимов среди собственно сочинительных союзов.

Повторы (обычно двукратные) широко используются как:

а) средство чисто лексической экспрессии; такую роль обычно выполняют повторяющийся предикатив, обстоятельство места или времени, а также дополнение, глагольное (в повелительной форме) и субстантивное сказуемое, ср.:

Глупо, ну глупо же! (Бакл., IV); Потом, потом, потом! – отмахивался Пастухов, быстрее и быстрее сбегая вниз (Федин, XXIX); [Макаров:] Для Листопада, для Листопада, ты мягок (Пан., XII; [Танабай:] Вставай, вставай, вставай! (Айтм., III); Сколько дней можно ехать, и все Россия, Россия! (Песков, II).

б) средство выражения длительности и многократности действия; в этих целях повторяется, нередко «союзно», глагольное сказуемое в изъявительном наклонении, или инфинитив односоставного предложения, или же приглагольное обстоятельство образа действия; перед первым членом повтора иногда употребляется усилительная частица все; ср.:

И на чистую обитель сеет, сеет, сеет летучие свои алмазы безудержно щедрая русская зима (Пан., XV); Пьешь, пьешь, а вода из земли течет и течет (Песков, II); Надо вчитываться и вчитываться, – думала Анна Ивановна (Пан., VI); Научившись произносить отдельные слоги, дети повторяют их все снова и снова (Ветров, VIII);

в) средство подчеркивания степени проявления признака или действия либо постепенного нарастания их интенсивности; этой цели служат повторяющиеся полное и предикативное краткое прилагательное, обстоятельственное наречие, компаратив, а также (обычно с частицей все) глагол несовершенного вида в изъявительном наклонении, например:

Луга стояли зеленые-зеленые, а над ними сияли белые-белые снега на вершинах хребтов (Айтм., II); [Цветухин:] А я в страхе вижу – глубок, глубок овраг (Федин, XVI); Он рассматривал ее близко-близко (Федин, X); Дома становились все х уже и хуже (Пан., XII); Он все убыстрял и убыстрял бег (Айтм., II);

г) средство подчеркивания множества предметов или лиц; такую роль выполняют повторяющиеся субстантивные подлежащее и дополнение, а также главный член односоставного предложения: иногда, при наличии частицы все, повторяется не само существительное мн. числа, а прилагательное новые, ср.:

В залог будущего надо отдать еще годы и годы (Айтм., I); И столбы, столбы с натянутой черной проволокой (Пан., III); Марксизм-ленинизм одерживает все новые и новые победы (Прогр., ч. 1, VII).

Все эти повторы не образуют сочиненного ряда и могут быть лишь одним из его компонентов, ср.:

Под сердцем что-то натягивалось, натягивалось и теперь лопнуло (Тендряков. Ухабы); Иноходец кинулся на хозяина зверем, обрушил копытами дувал и все рвался и рвался с привязи (Айтм., V); [Вера Никандровна:] Он погубил себя, жестокий, бедный, милый, милый мальчик (Федин, XVIII); Он шагал и шагал, или плыл и плыл, пока прохладные, шелестящие волны зелени не вынесли его к острову – на лысую макушку горы (Федин, XII).

Иной характер носят лексические повторы с последующим распространением.

Здесь нас интересуют два качественно разных явления: лексический повтор с распространением как особый вид уточнения (см. выше, § 6) и лексическое тождество опорных слов в однородных комплексах.

Различаем три группы однородных комплексов с лексически тождественными опорными словами, образующими «поверхностную структуру» сочиненного ряда.

1. Субстантивные лексически тождественные опорные слова при распространении приобретают разную референтную (предметную) соотнесенность, то есть обозначают разные, хотя и соотносительные явления или понятия. В научном стиле такие комплексы используются как составные обозначения разных понятий, а в художественно-беллетристическом и публицистическом стилях служат экспрессивным средством подчеркивания именно того, что речь идет не об одном, а о разных явлениях. Ср.:

В языковой же ситуации как таковой нет ни процесса познания, ни процесса сообщения (Ветров, VI); Но это не отношение обозначения, а отношение соответствия (Ветров, II); В евклидовой геометрии, геометрии Лобачевского, геометрии Римана простейшей фигурой... является пара точек (Пог., V); Мысль его охватила не только художественную литературу, но и литературу познавательную (С. Маршак. Литература – школе).

Были слухи мимолетные и слухи долго действующие (Пауст., XII); От нее пахло т еплым запахом тела и тем диковатым запахом незнакомой травы (Айтм., V).

2. Глагольные лексически тождественные опорные слова при распространении получают разную объектную направленность. По существу речь здесь идет не об одном, а о нескольких одинаковых действиях, имеющих разные объекты, а иногда и признаки.

Ты обманывал мать, обманывал учительницу, обманывал своих товарищей (Носов, XVI); Галя любила историю и не любила тригонометрию (Песков, I); Сколько ребят было на улице, и никого она не боднула, только его боднули (Пан., III)[131].

3. Лексически тождественные опорные слова используются для того, чтобы избежать однородности распространенных членов.

1. Но это был не пороховой дым, а дым махорки (Пауст., I). 2. От еды отказался и разговаривать отказался (Айтм., XXI). 3. Он отлично знает повадки зверя и птицы, знает, как их легче убить (Песков, VI).

В первом предложении при устранении повтора союзно сочиненными окажутся согласованное и несогласованное определения, что не совсем обычно. Во втором предложении устранение повтора сделает однородными предложно-падежную форму с объектным значением и инфинитив, а в третьем – прямое дополнение и предикативную единицу с объектным значением. И то и другое претит хорошему литературному вкусу.

§8. Однородные глагольные сказуемые
и некоторые разновидности осложненного простого сказуемого

Вопрос о синтаксическом статусе предложений с несколькими глагольными сказуемыми при одном подлежащем не имеет единого решения. Это обусловлено разными взглядами на конструктивную роль сказуемого в строе предложения.

Те лингвисты, которые признают глагольное сказуемое иерархической вершиной предложения, относят предложения с несколькими глагольными сказуемыми к сложным, полипредикативным[132].

Эта точка зрения господствует в европейских грамматиках, в структуральной лингвистике[133] и в работах некоторых советских германистов и романистов. В наиболее категорической форме она была выражена, пожалуй, чешским академиком Фр. Травничком: «Однородными могут быть все члены, кроме глагольного сказуемого».

Из советских синтаксистов-русистов подобное мнение высказывали В. А. Богородицкий и А. М. Пешковский, правда, с некоторыми оговорками.

Несколько иного взгляда придерживался акад. А. А. Шахматов. Среди предложений с несколькими сказуемыми при одном подлежащем он различал слитные (простые с однородными членами) и сложные (сцепление предложений) по наличию/отсутствию общего второстепенного члена. Например, «Они меня вымыли, одели и накормили», «Возьми и принеси книгу» – слитные предложения, а «Возьми книгу и отдай ее горничной» – сцепление двух предложений. Этот формальный признак учитывал и А. М. Пешковский, а ныне – Й. Грбачек.

Некоторые чешские и словацкие синтаксисты, например Я. Бауэр, Й. Грбачек и Й. Ружичка, при разграничении простых и сложных предложений с несколькими глагольными сказуемыми при одном подлежащем важную роль придают семантическому фактору. Предложения с нераспространенными более или менее синонимичными сказуемыми типа «Раненый стонал, звал, кричал», «Свеча меркнет и гаснет», «Все блестит и сияет» признаются простыми, а предложение вроде «Ученик сидит и пишет», в котором сказуемые обозначают два разных действия, квалифицируется как сложное с эллипсисом.

Если чехословацкие синтаксисты считают простыми все предложения с несколькими именными сказуемыми при одном подлежащем, то В. А. Белошапкова относит к монопредикативным (простым) лишь такие предложения, в которых сочинены присвязочные именные компоненты при одной связке, например «Он был чутким и добрым», «Он был чуткий и добрый человек».

Изложенные выше подходы к толкованию предложений с несколькими сказуемыми при одном подлежащем представляются нам недостаточно последовательными, поэтому в согласии с русской советской грамматической традицией мы будем считать сказуемые, в том числе глагольные, при одном подлежащем однородными, а сами предложения – простыми. Конечно, среди других предложений с однородными членами такие предложения занимают особое место, что понуждает ученых квалифицировать их как стяженные, слитные или переходные от простых к сложным. Однако эта особенность не может служить основанием для безоговорочного включения предложений с однородными глагольными сказуемыми в состав сложных. «Два глагола-сказуемых при одном подлежащем, – подчеркивает А. Ф. Прияткина, – образуют сочинительную конструкцию, как и другие слова. При всем своеобразии отношения между ними не выходят за пределы простого предложения; сложное предложение в принципе строится на отношениях между предложениями, а не между словами».

От однородных глагольных сказуемых надо отграничить некоторые характерные для разговорной речи сочетания одинаковых глагольных форм, представляющие собой своеобразные синтаксические сращения и выступающие как единое сказуемое, которое в учебной литературе обычно называют осложненным простым сказуемым. Такие сращения привлекают внимание многих лингвистов, см., например, работы А. Н. Гвоздева, В. И. Собинниковой, Н. Ю. Шведовой.

Укажем те разновидности такого сказуемого, которые внешне похожи на однородные глагольные сказуемые.

1. Сочетания одинаковых форм разных глаголов, второй из которых дает качественную характеристику действия, выраженного первым глаголом, и может быть замещен деепричастием, ср.: бежит не оглядывается//не оглядываясь; живут не ссорятся // не ссорясь; звонит надрывается // надрываясь.

2. Сочетания лексически опустошенного глагола взять с любым полнозначным глаголом сов. вида в соответствующих личных или родовых формах. Глагол взять вместе с союзом и//да или да и ныне по существу выступает как «глагольная частица» (П. А. Лекант), выражающая экспрессивную оценку неожиданности, немотивированности или, напротив, преднамеренности действия. К ней примыкает частица смотри, употребляемая обычно при глаголе с отрицанием. Ср.:

А тут взяла и организовала на заводе образцовый детский сад (Пан., VII); [Костя:] Ну, возьмешь да нарисуешь в книге какую-нибудь загогулину (Носов, XX); [Шалый:] Ты сам, Лукич, возьми и скажи про себя (Шол., XXIII); Просто взял бы и не отпускал от себя (Пан., II); [Сережа:] Только смотри, не попади под машину (Пан., XI).

Наличие при взять прямого дополнения делает его полнознаменательным глаголом, и в этом случае налицо однородные сказуемые, например:

[Джандар:] Возьмем детей и поедем (Айтм., XI); [Давыдов:] возьми эти игрушки и спрячь от греха подальше (Шол., XIII); Тогда я взял задачу и пошел к Ване Пахомову (Носов, IX).

3. Сочетания лексически ослабленного глагола движения (пойти, поехать, сбегать, сесть, лечь; идти, ехать) или пребывания в определенном состоянии (лежать, стоять)с каким-нибудь полнозначным глаголом. Л. А. Булаховский эти «тесные сочетания двух глаголов», один из которых превращается в служебный, рассматривал «как своеобразное перерождение раньше равнофункциональных глаголов, соединенных только интонационно и отделявшихся друг от друга паузой, ослабевшей в дальнейшем» [11, с. 289]. Эти сочетания не все синтаксисты считают осложненным простым сказуемым, потому что при глаголе движения второй член может быть замещен целевым инфинитивом, ср.: пойду отдохну // отдохнуть; ездил смотрел // смотреть. Такая замена невозможна, если первый глагол обозначает состояние, однако сам этот глагол может заместить деепричастием, например: лежал / / лежа читал, сидит // сидя рисует.

[Кирилл:] Так я пойду погуляю (Федин VIII); [Лиза:] Сбегай, узнай, хорошо? (Федин, XXXIV); [Листопад:] Я прошлое лето ездил: смотрел: а боже!.. (Пан., IV); Пойду посмотрю, как ребята играют (Носов, VI); [Дежурный:] Вот и сиди, дожидайся (Пауст., VII); Лежу и смотрю в небо (Бакл., VI); Будь ты конный или пеший, А с машиной стой и жди!(Тв., Вас. Теркин, VIII).

Здесь возможны и переходные случаи, когда в первой глагольной форме есть зависимое слово. Если же распространены обе формы, то мы имеем дело с однородностью. Ср.: Уедем сейчас в табун, отдохнем... (Айтм., V); [Мать Лизы:] Ступай-ка на улицу, проветрись... (Федин, XIII).

Теперь пойдем к Глебу Скамейкину, покажем ему, как Лобзик умеет считать – предложил Костик (Носов, XIX); [Валя:] Слетай-ка на кухню, Лариска, вилки-ножи вымой (Арб., I); Дай, думаю, зайду на огонек, проведаю его (Шол., IV).