Характеристика тоталитарных режимов. Теория тоталитаризма (Арендт, Фридрих).

Термин «тоталитаризм» происходит от латинского слова «totalitas» — полнота, цельность. В политике термин «тоталитарный» впервые был исполь­зован в 1923 г. итальянскими интеллектуалами Дж. Амендолой и П. Гобетти, выступившими с критикой итальянских фашистов. Если критики режима Б. Муссолини таким образом подчеркивали явную готовность режима к насилию и устранению политических противников, то сами фашисты в понятие «тотали­тарный» вкладывали готовность к масштабным изменениям всех основ соци­альной жизни в сочетании с бескомпромиссностью к врагам и политическим соперникам. Фашизм как «тотальную конце пци ю жизни» рассматривал один из фашистских идеологов, философ и министр в правительстве Б. Муссолини Дж. Джентиле. В 1925 г. фашистский диктатор Б. Муссолини использовал выраже­ние «тоталитарное государство». Ему же принадлежат слова, раскрывающие суть понимания тоталитарного режима в тот период: «Все в государстве, ниче­го вне государства, ничего против государства, одна лишь жестокая тотальная воля».

Одним из первых (в 1929 г.) исследователей, обратившим внимание на отличия тоталитарных режимов от традиционных диктатур и деспотий, был В. Гуриан. Главные отличия он увидел в следующем:

— в политизации всех сфер социальной жизни;

— идеологической обработке сознания граждан;

— навязывании людям представлений о приближающейся катастрофе и крахе общественного порядка, предотвращение которых возможно только путем мо­билизации всех ресурсов общества в одних руках и решительном устранении противников режима;

— «освобождении» политики от права;

— апелляции лидеров к широким массам.

Причину успехов тоталитарных режимов В. Гуриан увидел в неспособно­сти либеральных демократий дать массам твердые жизненные ориентиры.

Существенное влияние на понимание природы тоталитаризма оказали та­кие важные политические события 30-х гг. XX в., как приход к власти нацистов в Германии (1933), Гражданская война в Испании (1936 - 1939), московские политические процессы (1936 - 1938), пакт Молотова - Риббентропа (1939). В 1930-е гг. складываются первые теоретические концепции тоталитаризма (Ф. Боркенау, Л. Стурцо, С. Нойман, С. Хайес). Тогда же появляется ряд антиуто­пий, рисующих модель идеального тоталитарного государства. Авторы теоре­тических концепций и идеальных моделей, многие из которых ранее придержи­вались коммунистических и социалистических взглядов, пришли к выводу об однотипности практики господства большевиков и национал-социалистов. К общим для тоталитарных режимов инструментам господства были отнесены идеология, иерархически организованная, преданная вождю партия, практика мобилизации масс и террор, направленный не только против политических противников, но и против своих соратников («Ночь длинных ножей» в Герма­нии, репрессии против партийной и военной элиты в СССР). Исследователи пришли к выводу, что тоталитарному режиму требуется образ внутреннего («кулаки», «троцкисты», «враги народа» в сталинском СССР, евреи, коммуни­сты и расово «неполноценные» люди в нацистской Германии) и внешнего (ми­ровой империализм в СССР, коммунизм и либерализм в Третьем рейхе) врага, позволяющий осуществлять мобилизацию масс и использовать чрезвычайные

меры для решения социально-экономических и социально-политических задач. Спецификой тоталитарных режимов считалось сочетание массовых репрессий с невиданной ранее практикой стимулирования активности масс на фоне мощной идеологической обработки. Именно это обстоятельство отличало тоталитарные режимы от традиционных форм авторитаризма. Тоталитарный режим был ори­ентирован не просто на улучшение жизни граждан путем решения отдельных социально-экономических проблем, но на построение общества нового типа и на формирование нового человека («строитель коммунизма», «чистокровный ариец»). Это обстоятельство также отличает тоталитарный режим от всех форм традиционного деспотизма, абсолютизма и авторитаризма. Для последних, при всех их различиях, было характерно господство традиций. Власть занимала подчиненное к ним положение и во многом основывалась на них. Человек же был прочно связан с такими традиционалистскими институтами, как семья, церковь, община. Поэтому не случайно одной из главных целей тоталитарных режимов стало наступление на традиционалистские институты (репрессии в от­ношении церкви, коллективизация в СССР) и усилия, направленные на то, что­бы вызвать амнезию исторической памяти (переписывание истории, переиме­нование городов, улиц). Тоталитарный режим терпит традиционные институты настолько, насколько это необходимо. В этом смысле показательно отношение А.Гитлера к семье, заявившего, что «семья не является самоцелью, а служит более высокой задаче увеличения и сохранения человеческого рода и расы. Именно в этом состоит и смысл семьи и ее задача». Формирование нового человека осуществляется путем стандартизации условий жизни, растворения индивида в социуме. Этой цели служили массовые ритуалы партийно­государственной солидарности (праздничные парады, факельные шествия, ми­тинги и т.п.). Поскольку тоталитарный режим нацелен на формирование чело­века нового типа, он уделяет самое пристальное внимание воспитанию моло­дежи. Эта задача решалась путем создания детских и юношеских организаций, членство в которых имело тенденцию становиться обязательным. В СССР, Германии и Италии появляется четко структурированная система молодежных и детских организаци. Воспитание подрастающего поколения подразумевало соответствующую идеологическую обработку. Сами же идеологии при всех своих различиях в целях также имели ряд общих черт.

Идеологии в тоталитарных государствах характеризуются устремленно­стью в будущее и ориентацией на достижение некоего совершенного состояния («коммунистическое общество», «тысячелетний рейх»). Они предполагают не просто деление на «своих» и «чужих», но предполагают идею непримиримой борьбы (классовой, расовой). Идее борьбы с врагами соответствует культ силы, молодости, здоровья (военные и спортивные парады в этот период были не­обычайно популярны как в сталинском СССР, так и в нацистской Германии и в фашистской Италии), а также милитаризация общества. Тоталитарные идеоло­гии проповедуют коллективизм и растворение индивида в массе (прежде всего за счет включения человека в массовые организации). Вместе с тем они предла­гают человеку уверенность в завтрашнем дне, освобождают его от бремени от­ветственности за собственный выбор. Партийные идеологи справедливо виде­ли в священнослужителях своих конкурентов в борьбе за умы, сердца и души людей, поскольку так же, как и служители церкви претендовали на то, чтобы контролировать всю повседневную жизнь человека. Неудивительно, что идео­логия принимает псевдорелигиозный характер. Очень скоро собрания сочине­ний вождей и основателей учения (Маркса - Энгельса, Ленина-Сталина в СССР, Гитлера в Германии) приобретают вид священных книг, учреждаются культы святых «великомучеников» и создается культ «богочеловека» (в лице вождя, фюрера, дуче). Технология пропаганды не могла бы быть столь эффективной без современных СМИ, которые также контролировались государством. СМИ тиражировали отдельные примеры и превращали их в общезначимые образцы поведения.

Большое внимание уделялось структуре и роли тоталитарных партий (ВКП(б), НСРПГ, ПНФ). От политических партий в либеральных демократиях эти партии отличались не только массовостью, но жестким централизмом и иерархией, полувоенной дисциплиной, проработанной системой внутреннего контроля. Такая форма внутренней организации неизбежно вела к культу вождя и его ближайших соратников. Партия и вождь рассматриваются как «близнецы- братья». Партийный лидер превращается в «вождя и учителя», «отца нации» не только в силу своих выдающихся личностных качеств, но и благодаря титани­ческой работе пропагандистской машины. Правящая партия в тоталитарном го­сударстве сливается с госаппаратом.

Таким образом, в 1930-е гг. исследователи были, скорее, ориентированы на отыскание общих черт политических режимов в СССР и в Германии, объяс­нение их появления и взаимосвязей, но они явно пренебрегали существенными различиями и поверхностно подходили к анализу отдельных политических со­бытий. Сконцентрировавшись на схожих формах и методах господства, авторы теорий тоталитаризма, по сути, игнорировали совершенно разные цели, кото­рые преследовали коммунисты и нацисты (интернационализм и идея всеобщего равенства вне зависимости от расы и национальной принадлежности у комму­нистов и идея превосходства арийской расы над всеми прочими «недочелове­ками» у нацистов; стремление построить общество, в котором будет исключена эксплуатация человека человеком у коммунистов, и построение общества, в ко­тором будут нещадно эксплуатироваться все расово «неполноценные» у нацис­тов и т.д.). Пакт Молотова - Риббентропа (1939 г.) был воспринят многими как свидетельство близости режимов в двух странах, тогда как для СССР это был во многом вынужденный шаг, спровоцированный политикой умиротворения Англии и Франции. Не идейное родство, а желание отодвинуть начало войны двигало советским руководством.

В период Второй мировой войны практика сопоставления режимов в СССР и нацистской Германии была прервана (СССР оказался не просто в числе стран-участников антифашистской коалиции, но и сыграл решающую роль в разгроме вермахта), но была возобновлена после ее окончания и начала холод­ной войны. В конце 40-х - в первой половине 50-х гг. ХХ в. теория тоталита­ризма обретает завершенный вид и достигает пика своей популярности. В этот период были написаны работы, ставшие для данной теории «классическими». В работе Х. Аренд «Истоки тоталитаризма» большое внимание было уделено предыстории тоталитарных режимов, идеологическим предпосылкам и массо­вому террору, лишенному прагматического, утилитарного смысла. Вместе с тем высказывалась мысль о глубинной и прочной связи тоталитаризма и индуст­риализации, которая сопровождалась атомизацией общества, кризисом тради­ционалистских институтов, ростом социального отчуждения. Позже эта идея Х. Арендт станет основой объяснений тоталитаризма как феномена догоняющей, форсированной модернизации.

К. Фридрих выдели следующие признаки т.н. «тоталитарного синдрома».

1. Официальная, монопольно существующая идеология, полностью отрицаю­щая предыдущий социально-политический порядок. Эта идеология стремится охватить все стороны человеческой жизни.

2. Единственная правящая партия, опирающаяся на массы, но возглавляемая вождем. Партия сливается с госаппаратом. Вождь воспринимается как сакраль­ная фигура.

3. Полицейский террор, становящийся неотъемлемой частью внутренней поли­тики.

4. Государственный контроль над СМИ, превращающий их в средства агитации и пропаганды.

5. Монополия на оружие, которой не противоречит милитаризация общества.

6. Централизованная, государственно регулируемая экономика.

К. Фридрих подчеркивал, что его конструкция тоталитарного режима но­сит идеально-типический характер, оговариваясь, что социально-исторические формы тоталитарных режимов могут значительно отличаться от этой модели. Внимание акцентировалось на объяснении функционирования тоталитарного режима, тогда как вопрос о его возможной трансформации даже не рассматри­вался. К. Фридрих и З. Бжезинский стремились определить тот минимальный набор институциональных связей, при которых система устойчиво воспроизво­дилась бы именно как тоталитарная, независимо от того, каковы были культур­ные, экономические и прочие предпосылки.

В 60-70-е гг. XX в. теория тоталитаризма начинает подвергаться критике. Отказ от практики массового террора при Н.С. Хрущеве, десталинизация, при­знание концепции мирного сосуществования двух систем (социалистической и капиталистической) уже не позволяли относить СССР к тоталитарным государ­ствам, но объяснить такую трансформацию политического режима в нашей стране теория тоталитаризма не могла. Объяснение возможной трансформации режима в СССР (равно как и начавшиеся позже «бархатные революции» в Вос­точной Европе) возможно только при понимании того, что та модель тотально­го контроля над умами и душами людей на практике нигде и никогда не была реализована, несмотря на все усилия со стороны государства. Высказывался справедливый упрек в том, что понятие «тоталитаризм» несет на себе очевид­ную печать холодной войны и потому не вполне подходит для объективного, научного анализа. Даже начавшийся с конца 1980-х гг. ренессанс теории тота­литаризма во многом был вызван не научными, а политическими соображениями. В странах Восточной Европы пришедшим к власти элитам было выгодно не просто представлять себя борцами с коммунистическим режимом (таковые сре­ди них действительно были, например, бывший экс-президент Польши Л. Валенса, ранее возглавлявший движение «Солидарность»), но и всячески сгущать краски, рисуя его как тоталитарный. Обвинения в тоталитаризме использова­лись как предлог для введения разного рода экономических санкций и как ин­струмент в идеологической борьбе. Исследователи 1930-50-х гг. явно переоце­нивали глубину идеологической обработки граждан в тоталитарных государст­вах и не учитывали, что режим находил поддержку во многом благодаря тому, что он не только многое отнимал (свободу), но и многое давал людям (работу, уверенность в завтрашнем дне), делая доступными для широких масс спорт, образование, здравоохранение. Споры возникали даже по поводу того, какие государства следует считать тоталитарными. Даже в случае с фашистской Ита­лией оказывалось, что режим Муссолини не в полной мере соответствует кри­териям «тоталитарного синдрома». Не совсем ясно, было ли усиление вмеша­тельства государства в экономику в Германии и в Италии вызвано начавшейся войной (с началом второй мировой войны подобные тенденции наблюдались и в Великобритании и в США) или же это был естественный процесс развития тоталитарных тенде нци й.

Какие же государства могут рассматриваться как тоталитарные? До 1950-х гг. западные политологи рассматривали в качестве таковых сталинский СССР, гитлеровскую Германию и фашистскую Италию. Позже в разряд тотали­тарных стали записывать политические режимы в КНДР, в маоистском Китай, в полпотовской Камбодже и некоторых других государствах. Ряд исследователей в качестве тоталитарного режима рассматривает режим аятолл в Иране, кото­рый вместе с тем является одной из немногих теократий в современном мире.

Подводя итог, можно сказать, что тоталитарные режимы — это феномен XX в, связанный с процессами ускоренной индустриализации, формирования массового общества и резко возросших технических возможностей идеологиче­ской обработки населения. Вместе с тем было бы ошибкой рассматривать тота­литарные режимы как реликты прошлого века. Дело даже не в том, что в неко­торых странах тоталитарные режимы сохраняются и сейчас (КНДР). Сущест­вуют вполне реальные неототалитарные тенденции в современном мире. Бла­годаря информационной революции и новым технологиям государство получи­ло огромные возможности в сфере осуществления социального контроля, по­зволяющие сделать его тотальным. Нагнетание в обществе страха перед угро­зой терроризма позволяет усиливать контроль за личной жизнью граждан почти не встречая сопротивления с их стороны. Тотальный контроль начинает пода­ваться как разумная плата за безопасность. Существенно возросли и возможно­сти по «промыванию мозгов», которое все чаще реализуется в форме манипу­лирования сознанием на фоне гонки за потреблением товаров и услуг. И если в государствах классического тоталитаризма с госаппаратом сращивалась партия, то сейчас все сложнее провести грань между властью и бизнесом.