Монтанизм. Происхождение и характер монтанизма. История распространения монтанизма на востоке и западе. Мани и манихейство. Происхождение и система манихейства.

Начало расколов в Церкви. Уже в самом начале своего существо­вания Церковь сталкивается с расколами.

Слово «раскол» является переводом греч. σχι΄σμα 'раскол', - разделять надвое, раскалывать, разрывать'.

Специфика раннехристианских расколов. Для понимания всей специфики ситуации стоит отметить, что в самую раннюю пору хри­стианства не существовало чёткого разграничения раскола и ереси. Различие между этими понятиями лишь начинало формироваться. Согласно существующему взгляду (основанному на правиле 1 св. Ва­силия Великого), раскол от ереси отличается тем, что ересь является разделением в отношении доктрины (догматики), а суть раскола — в разногласиях по поводу обряда (ритуала) или в различных моральных подходах и оценках каких-либо событий. Однако первоначальная Церковь в условиях длительной догматической неопределённости слабо отличала нравственный аспект от вероучительного.

Кроме того, раннему христианству была свойственна опреде­лённая вероучительная свобода, когда нормы веры и нравственности брались не столько из канонического собрания авторитетных книг, сколько из собственного опыта христианской жизни «в духе». Даже создание священных книг Нового Завета не означало появления аб­солютного духовного авторитета, поскольку их состав не был закре­плён и канонизирован в окончательном виде вплоть до IV в.

Большую роль в вероучительной свободе раннего христианства играл и факт практически полной независимости локальных (мест­ных) Церквей. Появление расхождений в вере между двумя Церквами практически не могло иметь какого-либо внешнего раз­решения.

Также при рассмотрении расколов в раннем христианстве мы должны учитывать крайне малое количество письменных источни­ков, из которых можно извлечь интересующую нас информацию.

Монтанизм. Одним из первых и самых опасных расколов, кото­рый распространился по всей Церкви, стало особое ригористическое и аскетическое движение, которое возглавил некий учитель Монтан. По его имени движение получило название монтанизм. Возникло оно в середине — второй половине II в., но его отголоски встреча­ются ещё в VIII в. Основным нашим источником о монтанизме яв­ляются сочинения Тертуллиана - выдающегося церковного писателя, который в конце жизни примкнул к этой секте.

Для полного понимания причин появления и характера монтанизма, как и прочих раскольничьих движений II—III вв., необходи­мо вспомнить про некоторые процессы, которые происходили в это время в Церкви. Во II в. постепенно сходят на нет характерные для ранней Церкви эсхатологические ожидания. Для первых христиан Второе Пришествие было чем-то близким и ожидаемым ещё в этой жизни. Однако со временем развитие событий как бы намекало хри­стианам, что в ближайшее время оно, вероятно, не произойдёт. По­степенно усиливалась власть епископов, формировался аппарат ад­министративного и мистериального управления Церковью в форме «монархического епископата». Ход этого процесса отразился в тво­рениях так называемых «апостольских мужей» — свв. Климента Рим­ского, Игнатия Богоносца, Поликарпа Смирнского и др. По различным косвенным признакам мы можем довольно уверенно судить о значи­тельном росте числа христиан в империи. И столь же уверенно мы можем говорить о постепенном ослаблении духовности и некотором падении нравов в среде христиан.

Вот в этой-то атмосфере и появляется монтанизм. Его основатель Монтан был пророком во Фригии, стране, из которой происходил древний культ Кибелы, Матери Богов, известный экстатическими обрядами и самооскоплением жрецов. Монтан и сам в прошлом был одним из них. В христианской Церкви он стал пророком. Обстоя­тельства возникновения этого движения темны, источники скупо говорят о том, что Монтан провозгласил новое откровение. Также выделяют двух его последовательниц, пророчиц Присциту и Максимиллу. Поэтому мы вполне можем назвать монтанизм пророческим расколом.

Доктрина монтанизма исходила из идеи «нового пророчества», дополняющего и доводящего до полного раскрытия волю Божию во времена, о которых говорил пророк Иоиль: «В последние дни излию от Духа Моего на всяку плоть» (II, 28). В Монтане и через Монтана Св. Дух якобы даёт полное и окончательное откровение о наступаю­щем Страшном Суде. Согласно Тертуллиану (после его обращения в монтанизм), ни в Евангелии, ни в Церкви апостольских времён не была достигнута полнота откровения - такое откровение следует искать только в пророчествах Монтана и его последователей.

В плане этических предписаний монтанисты были, несомненно, консервативным и ригористическим (то есть требовавшим максимальной строгости в соблюдении душевной и телесной чистоты) движением. По всей видимости, монтанизм и стал тем течением, в которое переродилось раннехристианское пророческое служение. Поскольку пророки, очевидно, представляли собой наиболее рев­ностных членов христианской Церкви, они часто выступали в роли хранителей благочестия и «старых добрых обычаев». Многие их идеи, осуждённые Церковью, отражали распространённые верования ран­них христиан.

Одной из таких идей было ожидание скорого Второго Пришествия Христа. Несомненно, что эта черта являлась общей как для раннего христианства, так и для монтанизма. Однако она отсутствует в более позднем церковном сознании. Монтанизм был первым движением, которое за эти взгляды подверглось церковному осуждению. По сути дела, это первое крупное осуждение церковных раскольников кон­сервативного толка, если не считать разрыва с иудеохристианством, о котором сведения наших источников не столь однозначны.

Монтанизму был также присущ хилиазм, т.е. учение о скором Суде и всеобщем воскресении, за которым последует тысячелетнее царство праведников. Воскресение признавалось воз­можным только для христиан (и, видимо, для библейских праведни­ков). После осуждения монтанизма за хилиазмом прочно укрепляется репутация ереси.

Монтанисты исповедовали последовательный моральный риго­ризм. Известны их выступления в пользу введения дополнительных постов и запрет на второй брак. Покаяние отвергалось полностью. Поощрялось сознательное стремление к мученичеству. К числу оригинальных черт монтанизма относится, помимо запрета вторых браков и введения дополнительных постов, провозглашение фригийского г. Пепузы Новым Иерусалимом, центром «нового» от­кровения.

По причине отсутствия существенных догматических различий с Церковью мы можем идентифицировать монтанизм в целом как раскол, а не как ересь. Впрочем, уже св. Василию Великому в IV в. он представлялся именно ересью. Вероятно, в глазах Василия, еретиче­ский характер монтанизма проистекал из доктрины «нового откро­вения» — такое учение было, разумеется, несовместимо с православ­ной догматикой.

Кроме того, что в монтанизме мы без труда можем разглядеть движение старого благочестия против нравственного разложения, мы также должны констатировать, что монтанизм — это ещё и слу­чай столкновения двух авторитетов в Церкви. С одной стороны, это авторитет, связанный с принадлежностью к церковной иерархии, а с другой — авторитет, основанный на личной харизме, дарованной благодатью Божией.

Попытки монтанистов внести в Церковь практики пророческого экстаза, заимствованные из фригийского языческого культа Кибелы, не увенчались успехом и были отвергнуты подавляющим боль­шинством членов Церкви — Тела Христова. На Востоке в течение II-III вв. монтанизм неоднократно подвергался соборному осуждению. На Западе (в Риме, Северной Африке, Галлии) отношение к нему было более благожелательным в силу его высокого нравственного па­фоса. Тем не менее даже на Западе крайности монтанизма вызывали у Церкви протест.

 

Отвержение монтанизма далось Церкви с трудом. Осужденный почти сразу на месте своего возникновения во Фригии, он разделил церкви в Малой Азии: некоторые из них считали новое пророчество божественным, другие - диавольским. В конце концов сторона, не принявшая монтанизм, победила, но за победу пришлось заплатить дорогой ценой. Например, в Фиатире вся церковь оставалась монтанистской более ста лет. В Риме и в Африке монтанизм был принят даже отчасти восторженно. Трудность борьбы усугублялась жертвенностью и верой монтанистов, которые зачастую превосходили проявления веры членов Церкви или, во всяком случае, внешне были куда более эффектны. Потребовалось много времени, чтобы понять сектантскую сущность монтанизма. Даже св. Ириней первоначально колебался; колебался и Рим. К монтанизму примкнул знаменитый Тертуллиан - один из величайших богословов ранней Церкви. Основанная им монтанистская община просуществовала почти до VI века под именем тертуллианитов.

Православный ответ на монтанизм был сформулирован св. Ипполитом Римским. Как отмечает св. Ипполит, самым слабым звеном монтанизма было то, что он вносил разделения в среду верующих. Стремление к сверхъестественным дарам само по себе неплохо, считал св. Ипполит, но главное чудо - это обращение души к Богу. Следовательно, каждый верующий обладает дарами Духа: все сверхъестественное содержится в обычном служении Слова и Таинства, а не в иррациональных экстатических истериках, которые приводят лишь к гордыне и взаимным осуждениям.

 

«Победа Церкви над монтанизмом исторически - одна из величайших ее побед. Она была одержана в тот момент, когда перед Церковью стоял роковой вопрос: остаться кучкой «совершенных», отгородиться от всего, не способного это совершенство вынести, или же, не меняя ничего в последнем своем идеале, принять в себя «массу», вступить на путь медленного ее воспитания? Остаться вне мира, вне истории или же принять ее, как свое поле для тяжелого труда?» (протопр. Александр Шмеман). Стоит только добавить, что искушение это возникало перед Церковью много раз в течение всей ее истории. И всякий раз Церковь побеждала его, хотя и теряя при этом кучки «совершенных», готовых канонизировать самих себя еще при жизни.

Как реакция на монтанизм, Церковь приняла ряд важных решений. Как мы уже отмечали выше, было осуждено провоцирование мученичества. Были осуждены попытки развоплотить историческую Церковь в Третьем Завете.

 

Билет 7.