В германской юридической литературе как довоенной, так и послевоенной делались попытки использовать разграничение «schuld» и «нaftung» приме

44

Нительно и к германскому гражданскому уложению. Однако эти попытки вызвали возражения в самой же германской цивилистике 3.

Сравнительно недавно шведский цивилист Лундштедт (Lundstedt) выступил с критикой понятия обязательства. С его точки зрения оно не соответствует реальности так же, как и понятия субъективного права и гражданского правоотношения, которые предполагаются понятием обязательства. С его точки зрения «право» и «обязанность» являются плодами конструктивной фантазии юристов. Вместе с обязательством такой же критике подвергается и понятие права собственности. Что же, по мысли Лундштедта, лежит за этой фантастикой, что вызывало к жизни эти неправильные отображения в кривом зеркале юридической (и не только юридической) науки? Единственная реальность, которую он находит за понятием обязательства, это угроза санкциями — принудительное исполнение, возмещение убытков, уплата штрафа, несение процессуальных расходов. Угроза этими санкциями и есть та реальность, которую юристы извратили, построив понятие обязательства. Таким образом, Лундштедт рассматривает обязательственные отношения лишь со стороны ответственности 4.

Ошибка Лундштедта, как и ряда других буржуазных юристов, выступающих с мнимо радикальной критикой юридической науки, заключается в глубоко ошибочном представлении о социальной реальности. Социальная реальность у него подменяется психологическими явлениями5. Угроза, психическое воздействие (psychischer Druck)—вот для него единственная реальность в праве. Юридические же отношения, установленные и охраняемые законом и отражающие экономические отношения, для него реально не существуют. Взгляды Лундштедта отметают одну из важнейших задач юридической науки — изучение содержания юридических норм и соответствующих им юридических отношений. Без изучения этого содержания изучение санкций или тем более угрозы санкциям является совершенно бессмысленным.

Как было указано выше, вопрос разграничения долга и ответственности не имеет значения для советского права. В силу определенных юридических фактов (оснований возникновения обязательств) зарождается обязательственное отношение, по которому кредитор может требовать от должника совершения определенного действия (или действий) либо воздержания от какого-либо действия (или действий). Если такое право кредитора возникло, то одновременно с ним возникла и соответствующая обязанность должника. То, что должник исполнит в силу этой обязанности, погасит его долг и соответственно право кредитора. В случае неисполнения он может быть принужден, при наличии указанных в законе условий, к исполнению в натуре или (в определенных случаях) посредством суррогата. Как в том, так и в другом случае дело идет об исполнении обязанности должника, возникшей из соответствующего основания. Основание возникновения обязательства (договор и др.) является основанием как для перехода имущества от должника к кредитору в случае добровольного исполнения обязательства (уплата долга), так и для перехода имущества в порядке принудительного исполнения.

В случае неисполнения обязательства вступают в действие санкции, установленные законом. Санкции либо непосредственно направлены на получение кредитором в натуре того, что ему причитается по обязательству, либо действуют посредственно и направлены на возмещение кредитору понесенных им от неисполнения убытков, либо фиксированной законом суммы (законная неустойка, штраф), либо я на возмещение убытков, и уплату штрафа. Если санкция не направлена на исполнение в натуре, то меняется содержание обязательства. Вместо обязанности передать вещь, выполнить работу и т. д. вступает в действие обязанность возместить причиненные убытки либо (и) уплатить штраф. Можно было бы поставить вопрос, не происходит ли в этом случае в силу закона замена одного обязательства другим. Формально логически одинаково равноправны два ответа:

а) первоначальное 'Обязательство' прекращается и заменяется новым, либо

б) меняется содержание обязательства.

Формально логически спор между этими двумя точками зрения был бы чисто схоластическим упражнением. Если мы предпочитаем говорить, что меняется содержание обязательства, то делаем это для того, чтобы краткой формулой выразить следующее: когда вступает в действие вместо исполнения в натуре обязанность возместить убытки обязательство вместо одного содержания получает другое, то все остальные элементы, индивидуализирующие данное обязательственное правоотношение (стороны, основание возникновения), остаются прежними. В частности, все возражения, которые должник мог иметь против требования кредитора в первоначальном его содержании, остаются и при изменении содержания.

Здесь не место рассматривать вопрос о том, когда по нашему праву меняется таким образом содержание обязательства. Эта тема является самостоятельной и притом одной из важнейших тем общего учения об обязательствах. Нам важно отметить лишь следующее. Советское гражданское право принципиально исходят из признания обязательности исполнения в натуре. Если содержанием, обязательства является передача права собственности на индивидуально определенную вещь, то право собственности переходит на приобретателя с момента заключения договора (ст. 66 ГК), и приобретатель может виндицировать ее у отчуждателя. Если содержанием обязательства является предоставление индивидуально определенной вещи в пользование, то в силу ст. 120 ГК, кредитор вправе требовать по суду отобрания вещи у должника и передачи ему, кредитору. В случае обязательственных отношений между учреждениями, предприятиями и организациями требование об исполнении обязательства в натуре, как это не раз отмечалось в нашей литературе, по общему по крайней мере правилу вытекает из плановой природы социалистического хозяйства6. О тех случаях, когда план требует обязательной замены исполнения в натуре возмещением убытков (или уплатой штрафа), см. ниже в настоящей главе. Исполнение в натуре по обязательствам между учреждениями, предприятиями и организациями обеспечивается рядом мер, выработанных главным образом, нашим арбитражным процессом 7.

Для всех остальных случаев ст. 117 ГК в качестве санкции указывает лишь обязанность должника возместить кредитору причиненные неисполнение» убытки. De lege ferenda можно пожелать, чтобы наши гражданские законы пошли несколько дальше и прямо признали, как общее правило, право кредитора требовать от должника реального исполнения (исполнения в натуре) и обязанность возмещения убытков лишь в случае невозможности исполнения,

46

за которую должник отвечает. Исключение из такого правила надо сделать для случая, когда должником является гражданин, обязанный лично исполнить какое-либо действие. В случае неисполнения такого обязательства, кредитору в. интересах обеспечения личной свободы должника надо предоставить лишь право» требовать возмещения убытков. Это впрочем не исключает уголовной санкции для определенных, указанных в законе случаев. Ниже мы укажем еще на ряд исключений из этого общего правила, которые необходимо вытекают из сущности социалистического обязательственного права. Во всяком случае, мы можем сказать, что начало реального исполнения (исполнения в натуре) и в настоящее время является одним из принципиальных положений нашего гражданского нрава. Требование реального исполнения координируется с требованием возмещения убытков. De lege ferenda желательно в (будущем ГК СССР сильнее подчеркнуть начало реального исполнения, а в будущем ГПK СССР — соответствующим образом переработать правила исполнительного производства, урегулировав в них меры, обеспечивающие такое исполнение. При этом надлежащее место естественно должно занять и требование о возмещении убытков.

В нашей юридической литературе нередко можно было встретить указание, что по советскому праву исполнение обязательства должно последовать в натуре, тогда как по буржуазному праву исполнение в натуре может быть заменено исполнением посредством суррогата (возмещение убытков) 8. Такое утверждение по существу лишь скрывало действительную и принципиально существенную разницу в этом вопросе между советским ж буржуазным правом а. содержало грубые фактические ошибки. Дело в том, что большинство буржуазных законодательств в качестве общего правила также знает исполнение в натуре и устанавливает порой весьма эффективные средства принуждения должника (к такому исполнению (см. особенно: во Фракции так называемую sustè-me des astreintes)9. Лишь английское право (а за ним и право США), как общее правило, вслед за римским правом («omnis condemnatio peeuniara esse-débet»), хотя и по другим историческим причинам, допускает присуждение Должника лишь к уплате определенной денежной суммы. Но и английское право знает исключения из этого правила (случаи так называемого specific performance10). Глубокое принципиальное различие между советским и буржуазным, правом заключается в другом11.

В буржуазном обществе основной функцией денег является функция мерила стоимости. Являясь мерилом стоимости, капиталистические деньги в условиях рыночного хозяйства и конкуренции между предпринимателями являются также и средством обращения, реализуя цены, складывающиеся в капиталистической торговле. С точки зрения отдельного капиталиста (частнохозяйственная точка зрения, буржуазного права) получение денежного суррогата чаще всего равносильно получению исполнения в натуре. Оно по существу обеспечивает получение товара в натуре, так как, получив деньги, кредитор получит на рынке то, что в натуре не исполнил должник. Часто кредитору даже удобнее и быстрее получить деньги с должника и купить нужное ему на рынке, чем добиваться судебным порядком исполнения в натуре. Поэтому по общему правилу 'буржуазное право, защищая право кредитора на получение исполнения в натуре, предоставляет на его усмотрение выбор между таким иеполнением и возмещением: убытков от неисполнения посредством уплаты определенной денежной суммы. В целом ряде случаев буржуазное торговое право, а частью и общегражданское, регулирует способ исчисления убытков, исходя из разницы между договорной ж рыночной (в частности, биржевой) Пеной (так называемый абстрактный способ исчисления убытков). В тех случаях, когда сделка, заключаемая капиталистом, имеет чисто' спекулятивную цель (определенные виды биржевых сделок  сделка на разность ж часто прикрывающая сделку на разность срочная сделка), обязательство непосредственно направлено на получение лишь денежного возмещения. Наконец, необходимо подчеркнуть, что в буржуазном праве стороны в обязательстве могут по соглашению между собой заменить реальное исполнение уплатой денежного возмещения 12.

В социалистическом хозяйстве деньги являются средством социалистического учета, но также и средством обращения товаров 13. В отличие от капиталистической торговли советская торговля является плановой торговлей. Советские деньги являются средством обращения, средством развертывания нашей торговли. План требует производства определенной продукции и снабжения ею предприятий, которым соответствующая продукция нужна для их производственной работы, а также снабжения непосредственных потребителей. Деньги, являясь средством социалистического учета, естественно, не могут, с точки зрения социалистического хозяйства, в целом заменить собой реальное исполнение плана. Поэтому для социалистического гражданского права недопустима замена реального исполнения денежным возмещением убытков во всех случаях, когда такая замена была бы. равносильна неисполнению плана.

Последовательное проведение этого принципа не означает превращения начала реального исполнения в фетиш. Требование реального исполнения может в некоторых случаях не только не соответствовать плану, но и противоречить ему. Так, в случае неисполнения обязательства в течение планового периода требование предприятия-кредитора об исполнении его в натуре после истечения этого периода будет противоречить плану, поскольку его потребность учтена в плане.следующего периода, и он может требовать соответствующий товар или услугу на основании обязательства, установленного на новый период. Однако и в том и в другом случаях для советском права характерно, что как требование реального исполнения в соответствии с планом, так и требование денежного возмещения убытков в тех случаях, когда в силу плана реальное исполнение недопустимо, зависит не от усмотрения кредитора и не от соглашения его с должником. Кредитор обязан требовать то, что соответствует плану, и не может ни по своему усмотрению, ни договорившись с должником, заменить реальное исполнение денежным возмещением и обратно. В качестве примера можно указать на ст. ст. 62—64 Устава железных дорог СССР, устанавливающие ответственность железной дороги и грузоотправителя за невыполнение месячных планов перевозки. Если в течение планового месяца одна из сторон не исполнит возложенные на нее планом обязательства, то другая может требовать от нее лишь установленный штраф. Она не может требовать реального исполнения в следующем месяце, так гак это означало бы срыв плана и cледующего месяца. Неправильно также делать принцип реального исполнения, взятый сам по себе, не знающим исключения правилом советского права и по следующий соображениям. Деньги, как мы указывали, являются средством развертывания советской торговли. Они являются в силу этого и необходимым элементом хозрасчета. Социалистическое хозяйство требует не только учета выполнения плана народного хозяйства в целом, но и учета результатов. хозяйственной деятельности -отдельных предприятий. Если по тем или иным основаниям реальное исполнение не может иметь места, то денежное возмещение, не ликвидируя, конечно, последствий неисполнения для социалистического хозяйства в целом, дает возможность предприятию-кредитору нормально продолжать свою работу. Сумма полученного возмещения в целом ряде случаев дает ему возможность получить в порядке советского товарооборота нужные ему товары. Наконец, в обязательственных отношениях, в которых сторонами или по крайней мере одной из сторон является гражданин, денежное возмещение убытков очень часто будет практически равносильно получению кредитором нужного ему товара или услуги. Развертывание советской торговли расширяет базу для возмещения убытков как действительного способа удовлетворения потерпевшей стороны.

Таким образом, вопрос о реальном исполнении и о денежном возмещении убытков должен по советскому праву решаться диалектически, с учетом конкретного взаимоотношения функций советских денег как средства планового учета и как средства обращения и развертывания советской торговли. Мы вынуждены ограничиться этими принципиальными замечаниями, так как вопрос непосредственно связан с нашей темой лишь с этой стороны. Нам надо было подчеркнуть принципиально различный характер санкции обязательств в нашем праве по сравнению с буржуазным.

Термин «обязательство» нередко применяют к таким отношениям, которые не являются обязательством в собственном смысле слова (ст. 107 ГК). Например, в силу ст. 382 ГК, при заключении договора страхования страхователь обязан сообщить страховщику все обстоятельства, имеющие существенное значение для определения опасности или вероятности наступления страхового случая или размеров возможных убытков от его наступления (страховой риск), поскольку эти обстоятельства были известны или должны были быть известны ему во время заключения договора страхования. В ст. 382 дело идет об отношении между двумя сторонами—страховщиком и страхователем. Закон говорит, что одна из сторон, страхователь, обязана совершить в отношении другой определенное действие. Однако здесь нет обязательства в смысле ст. 107 ГК, так как отсутствует активный элемент обязательственного правоотношения. Страховщик не имеет права требовать от страхователя исполнения этой обязанности и в случае неисполнения не может пустить в ход санкции, установленные для обязательств, т. е. не может ни требовать принуждения страхователя к сообщению ему этих сведений, ни взыскивать убытки или штраф. В силу ст. 382, страховщик в случае сообщения страхователем неправильных сведений может лишь требовать по суду признания договора недействительным. Таким образом, сообщение этих сведений страхователем является не исполнением им обязательства, а лишь одним из условий действительности до-

                                                                                               49

 говора страхования. Сообщение страхователем сведений, указанных в ст. 382, является одним из элементов фактического состава, установленного законом для действительности договора страхования. Так, как «обязанность», о которой говорит ст. 382, не является обязанностью по обязательственному правоотношению (обязательством в смысле пассивного элемента этого отношения), то к. ней не применимы правила, установленные в ст. ст. 108—129 ГК для действия обязательств, последствия их неисполнения и их прекращения. Поэтому применительно ж ст. 382 ГК было бы неправильно говорить об обязательстве 14.

По аналогичным соображениям не является обязательством и обязанность, о которой говорит ст. 196 ГК: «Покупатель обязан немедленно осмотреть полученное имущество и об обнаруженных недостатках сообщить продавцу. Принятие покупателем проданного имущества без оговорки лишает его права ссылаться на недостатки, за исключением таких, которые не могли -быть усмотрены при обыкновенном способе принятия вещей или были умышленно скрыты продавцом. На эти недостатки покупатель может ссылаться лишь в том случае, если по их обнаружении он сообщил о них продавцу без промедления». Сообщение о недостатках, сделанное покупателем продавцу, не является исполнением обязательства. Другая сторона (продавец) не имеет соответствующего права требования. То, что ст. 196 называет обязанностью, является лишь условием возникновения в лице покупателя требований из недостатков купленной вещи (ст. 198). Интересно отметить, что та же ст. 196 в конце не прибегает ж термину «обязанность» и совершенно точно указывает, что в случае так называемых скрытых недостатков покупатель может на»их ссылаться лишь в том случае, если по их обнаружении он сообщил о них продавцу без замедления.