Экономическая философия: предмет и главные задачи. Человеческое измерение экономики

 

Термин «экономика» (от др. греч.: «ойкео» – дом, жилище, заселенное человеком пространство, «номо» – закон, вытекающий из божественного разума) во многом является синонимом понятия «материальное производство». В первоначальном операциональном смысле экономика – ведение хозяйства (в том числе домашнего) на основе отмеченного закона и в целях обеспечения достойной жизни человека. Иногда она отождествлялась с «хремастикой» (от др. -греч. «хремос» - богатство), т.е. производством ради богатства как самоцели (в «Политике» Аристотель характеризует «хремастику» как «искусство наживать»).

Первые попытки философского осмысления хозяйства, экономики, хотя и были предприняты такими видными мыслителями как Платон, Аристотель, Гегель, не выросли до уровня специальных философско-экономических исследований, сравнимых с трудами по философии права, политики, культуры, истории, природы и т.д. И только во второй половине ХIХ века, с оформлением базиса философии науки в целом, стала обозначаться философия экономики как относительно самостоятельная дисциплина, ориентированная на анализ фундаментальных законов-тенденций как теоретико-экономической, так и хозяйственно-практической деятельности.

Серьезным объективным фактором утверждения нового феномена науки стало, по-видимому, приобретение капиталистической экономикой указанного периода более противоречивого и системно выраженного, в сравнении с ее предшествующим этапом, состояния и такого же рода его социальных последствий, на которые обратили внимание, прежде всего Маркс и Энгельс. Несмотря на то, что Маркс, по мнению В. Вильчека, ошибся, рассматривая не машину-двигатель, а товар в качестве символа капитализма, а также признание «позднего» Энгельса о переоценке им и Марксом степени зрелости современного им этапа капитализма для свершения пролетарских революций, нельзя отрицать несомненное значение целого ряда философско-экономических положений классиков марксизма для формирования философии экономики как науки.

Новой немаловажной вехой на пути философской интерпретации экономики явилась работа С.Н. Булгакова «Философия хозяйства», центральные идеи которой были непосредственно нацелены на обоснование необходимости формирования системного философско-экономического мировоззрения. Невозможно в данной связи не упомянуть о труде немецкого социолога и философа М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», о работах Н.Д. Кондратьева, П.А. Сорокина, Д. Белла, Дж. Гэлбрейта, П. Самуэльсона, Ф. Хайека и др., авторы, которых заложили основы философско-социолого-экономического стиля мышления, экономической философии. Ее структура:

1.Вопросы философско-экономической гносеологии: классификация хозяйственно-экономических укладов и революций; соотношения приватизационной и социализационной тенденций развития экономики и общества в целом; связи экономики с политикой, моралью, правом; экономического сознания с другими формами общественного сознания; познания сущности экономических законов, системности самого экономического мышления, обусловленного системным характером экономики и т.д.

2.Проблемы философско-экономической онтологии, главные из которых: взаимодействие объекта и субъекта экономической деятельности; диалектика приватизационной и социализационной тенденций реально-практического функционирования экономики; динамика внутреннего духовного мира хозяйствующего субъекта; законы взаимосвязи экономики с иными сферами общества; формирование и функционирование экономической культуры; экономика и нравственность; техника-человек-общество.

Структурная характеристика экономической философии показывает, что последняя является «проекцией» основного вопроса философии на экономические процессы. В палитре возможных ответов на него выделяются два, проанализированные С. Н. Булгаковым в названном выше труде: «экономический материализм» и «антиэкономический идеализм»1. Первый отличается позицией, акцентирующей ведущую роль материально-экономической сферы общества в отношении духовных процессов. Эту позицию видный российский мыслитель образно именует «экономико-материалистическим обмороком», преодолеть который, по его мнению, непросто, но в высшей степени желательно.

В данной связи необходимо иметь в виду неправомерность оценки марксизма как классического «экономического» материализма. Маркс и Энгельс неоднократно подчеркивали, что экономический фактор действует в системном единстве с другими общественными факторами, лишь, в конечном счете, относительно, определяя их состояние и тенденции изменения. Что касается средневековой Европы, то Энгельс прямо указывал на весьма существенное значение религиозной составляющей жизни соответствующих народов. Вместе с тем, продекларированная марксизмом идея определяющей роли способа материального производства была во многом справедлива в отношении обществ, недостаточно развитых экономически. Одновременно следует учитывать, что, не забывая о духовно-нравственной компоненте самой экономической деятельности, марксизм – в политических целях «возвеличения» необходимости для эксплуатируемых масс добиваться революционного изменения своего материального положения, – допустил определённое принижение онтологической первостепенности отмеченной компоненты.

Полемизируя с данным вариантом решения основного «философско-экономического вопроса», С. Н. Булгаков обосновывает альтернативный подход. В соответствии с ним, идеальное, духовное, внутреннее, проявляемое субъектами хозяйственной деятельности, «выше» материального, внешнего в ней. Рассматривая хозяйствование как творческий процесс, он аргументирует свою позицию тем, что именно духовное начало формирует системность, истинность, целенаправленность хозяйственно-экономического бытия. С Булгаковым был солидарен другой отечественный патриарх духовности – И. А. Ильин. Для него хозяйственная жизнь неотрывна от культуры в целом, ядром которой он считал духовность, опредмечиваемую в актах экономической и любой другой сферы деятельности человека1.Сходные с данным философско-экономическим стилем мышления взгляды находим и в фундаментальной работе Н. Д. Кондратьева, подчеркнувшего существенную роль «системы идей» в жизни общества в целом, в том числе в развитии общественного производства2. Во многом по этой причине физически уничтоженный сталинским режимом выдающийся экономист разработал и оставил нам высокоценное наследство – ряд методологически глубоких, важных для философского анализа диалектически противоречивого развития экономики, становления философско-экономическо-исторического мышления её субъектов, концепций.

К данному «духовно-идеалистическому» направлению философского постижения сути экономики примыкают воззрения таких классиков западноевропейской социально-исторической мысли как М. Вебер, Э. Дюркгейм, В. Зомбарт. Так, в поименованном ранее труде М. Вебера осуществлён анализ взаимосвязи этико-психологических и хозяйственно-экономических факторов, проявившихся в некоторых западных обществах на заре промышленного переворота. Не менее убедительно заметную роль нравственно-религиозных факторов в развитии экономики показал Э. Дюркгейм. В. Зомбарт одну из основных задач философии видел в обнаружении «духа хозяйственной эпохи» – уклада хозяйственного мышления, который, как он полагал, определяет не только тип экономической системы, но и весь социальный базис на отдельных этапах эволюции последней.

Философское осмысление экономики в его лучших образцах выводит нас на проблему смысла хозяйственной деятельности – как «повседневно-оперативного», так и «стратегического», сути экономической свободы, образующей фундаментальное основание свободы человека в целом. Несколько трансформированный Э. Фроммом вопрос, вложенный В. Шекспиром в уста принца датского, - «иметь или быть» – на первый взгляд актуален преимущественно для народов, достигших относительно высокого уровня экономического развития и размышляющих о подходах к горизонтам «пост экономического» общества, в котором духовно-культурные ценности будут «править бал». Однако трагико-драматический опыт тоталитарных режимов XX века убедительно показал, что если экономическая свобода трактуется как трудовая повинность, движимая по преимуществу историцистскими политико-идеологическими стимулами, в соответствии с которыми намерение «иметь» набор элементарно (и количественно, и качественно) необходимых товаров и услуг «перекрывается» элитарным приказом «быть» беспрецедентно «новыми», «духовно-культурными» людьми, не размышляющими о характере пространства экономической свободы, в котором они пребывают в зоне едва ли не обезличенного «человеческого фактора», то подлинно гуманистическое измерение такого рода хозяйственно-экономической деятельности весьма неубедительно и заметно ослабляет нравственный потенциал не только духовной культуры, но и политики. В то же время блиц-решение поставленной ведущими (с точки зрения чиновничьей иерархии) российскими реформаторами 90-х годов XX века перед гражданами страны задачи «иметь», крайне недостаточно увязанное с вопросами духовно-нравственного обеспечения путей и методов её решения, вылилось в формирование экономики, ряд атрибутных признаков, которой вынуждает назвать её скорее «рылочной», чем подлинно (цивилизованно) рыночной. Мы имеем в виду, что значительная часть высоко вознесших себя творцов рынка, в первую очередь представляющих частные и государственные финансовые «пирамиды», явно не руководствовалась провозглашённым в начале 80-годов XX века М. Тэтчер тезисом: «Мы должны стать добродетельными, прежде чем станем богатыми», реализуя, прежде всего и в основном, узкокорыстные интересы, не коррелируемые с национально-общественными.

Постулаты, основанные на философском и, в определённой степени, общеэкономическом анализе хозяйственной деятельности, ориентируют на вывод: мир экономики – в значительной мере мир человека, реализующего своё первостепенное право на труд не только (а в перспективе – и не столько) в целях удовлетворения базовых потребностей, но и во имя основанной на материализации указанного права раскрытии, опредмечивания его «сущностных сил» (Маркс). Последние, проявляясь в форме, прежде всего духовно-нравственных интенций, побуждений, направляющих все, в том числе материально-производственные, области деятельности обусловливают такое становление человека как «меры всех вещей» (Протагор), которое будет знаменовать ведущую роль духовно-нравственной, «ноосферной» составляющей его ценностного подхода не только к явлениям макромира, но, в первую очередь, к собственным помыслам и делам, включая, естественно, и хозяйственно-экономические. Это будет вполне в духе провозглашённого гуманистами прошлого закона-тенденции «возвышения потребностей. В соответствии с последним первично-базовые таковые, по мере их удовлетворения в обще планетарном масштабе, остаются в арсенале побудительных мотивов человеческой деятельности, но в нарастающе «снятом», «преобразованном» духовно-нравственным мотивами, виде.

Из изложенного следует, что недопущение либо преодоление потребительского отношения человека как к «макроэкономике», так и к своей индивидуальной хозяйственно-экономической деятельности, отказ от доминирования в ней принципа «иметь любой ценой и в особо крупных размерах» возможны лишь при условии следования на деле подчёркнутому выше фундаментальному пожеланию мыслителей-духовников: подчинить материальное, биофизическое, закономерно присущее организму человека, внутренне духовному, отличающему его от менее «высокоорганизованных» живых организмов. Кстати, смысл термина «высокоорганизованные» мы видим именно в признании приоритетности в цивилизованном человеческом существе духовно-нравственных интенций, мотивов и целей жизнедеятельности. При таком, действительно гуманистическом, измерении экономики, воплощённом не только в философско-экономической теории, но и в практике её преподавания в вузе, мы можем готовить специалистов, интегрально объединяющих в себе черты:

а) работников, глубоко знакомых с новейшими технологиями, умеющими эффективно пользоваться банками данных, обобщающими мировой опыт;

б) творческих личностей, отличающихся навыками исследователя, способного находить и выделять основные принципы функционирования финансово-экономических систем, оценивать их масштабы и свойства, представлять данные системы в виде моделей, а также грамотно использовать весь арсенал современных методов и средств, позволяющих уточнять и проверять правильность выбранных расчётных схем, материалов и технологий;

в) интеллигентных людей с нормальной психикой, уважающих себя и демократическое общество, дорожащих всем богатством общечеловеческих нравственных ценностей, стремящихся к энергичному достижению поставленных целей, к профессиональной самореализации, свободе – без нанесения злонамеренного ущерба другим людям, природе, т.е. обладающих высокой общей и деловой культурой.

Отмеченная культура не может отчасти не нести на себе «печать» тенденций интернационализации современных хозяйственно-экономических связей, что получило отражение в содержании перечисленных выше «модельных» признаков специалиста XXI века. Вместе с тем, опыт отечественной экономики, общественной жизни в целом, особенно накопленный дооктябрьской Россией, свидетельствует о наложении на профессионально-деловую культуру и человеческое измерение экономики в целом влияния таких факторов как: особенности исторического развития страны, менталитеты её народов, их расовой, национально-этнической, религиозной неоднородности; тип политического режима общества данного этапа; уровень национального и гражданского самосознания общества; наличие или отсутствие общенациональной (наднациональной) идеи.

Призванные руководствоваться философией «сбережения» народа государственные элиты России должны в высшей степени деликатно, уважительно относиться к обусловленным данными факторами особенностям экономической культуры граждан, корнями уходящей в толщу веками нарабатываемых народами духовно-нравственных ценностей, на долю которых (как и их носителей) выпали тяжёлые испытания в периоды тоталитаризма. Невозможно отрицать тот факт, что нараставший в советский период дефицит основных товаров и услуг во многом был производным от постоянно сокращавшегося пространства свободы выбора форм и способов хозяйствования, главной причиной которого являлось превращение «общественной» собственности в своеобразную форму эксплуататорской частной собственности парт номенклатуры. В массах трудящихся широко распространились настроения, пронизанные недооценкой личной инициативы, предприимчивости, творчества в труде, его моральной составляющей в целом. Навязанный трудящимся лозунг – «Кадры, овладевшие техникой, решают всё!» – явно игнорировал последнюю. Примерно по той же антигуманной схеме в 90-е годы в нашей стране реализовывался принцип – «Кадры, овладевшие абстрактным представлением о рынке, решают всё!» При всей важности «хлеба насущного» мы не вправе забывать, что, во-первых, не «хлебом единым» жив человек и, во-вторых, хлеб, добываемый неправедным путём, встаёт «поперёк горла», особенно «цивилизованного».

Современная техника и технология оказывает нарастающее многостороннее влияние на «кадры» производственников и общество в целом. Эта проблема также выступает важным объектом философско-экономического анализа.