Дискуссии о детской литературе

В 20-е годы детские книги выходили в детских редакциях круп­нейшего государственного издательства (Госиздата), а также в ряде других государственных и частных издательств (тогда еще суще­ствовавших). Требовалось осмысление этой продукции, ее класси­фикация, оценка. Ив 1921 году появилось научное учреждение — Институт детского чтения. Здесь рассматривались насущные во­просы развития литературы для детей: традиции и новаторство, роль сказки, критерии оценки детской книги, ее язык, содержа­ние, герои. В дискуссиях принимали участие как видные писатели (М. Горький, С. Маршак, К. Чуковский), так и ученые, педагоги, критики, издательские работники. Со статьями о детской литера­туре выступали даже государственные деятели — нарком просве­щения с 1917 года А.В.Луначарский, член коллегии этого нарко­мата Н. К. Крупская и др.

Чрезвычайно остро стоял тогда вопрос об отношении к клас­сическому литературному наследию. Спорили о том, должна ли советская литература опираться на традиции русской классики: решали вопрос, как отделить то, что пойдет ей на пользу, от того, что будет мешать поискам новых форм и нового содержания. Одни стояли за современную, наполненную злободневным материалом детскую книгу, другие утверждали, что нельзя пренебрегать веч­ными нравственными ценностями.

М. Горький выступил в защиту классики. В статье «О новом и старом» он замечал: «...О прошлом, которое теперь уходит, чтобы не возвратиться, книги расскажут детям лучше, умнее, чем отцы и матери». Недаром он еще в 1918 году начал работу по отбору произведений классической литературы для детских изданий. Пи­сатель был убежден в особой ценности этих произведений для формирования личности ребенка в новых исторических условиях. Позже, в 20-е годы, Горький в ряде статей резко осудил против теорий социологов-вульгаризаторов, по чьей инициативе из дет­ских библиотек изымались произведения классической литературы.

Жизненно важной для детской литературы была дискуссия о сказке, возникшая в начале 20-х годов и перешагнувшая за преде­лы десятилетия. Возражения против сказок сводились в основном к следующему. Сказка отвлекает ребенка от реальной жизни: она отражает идеологию буржуазного мира; заключает в себе мисти­цизм и религиозность. Сказочный антропоморфизм тормозит ут­верждение ребенка в его реальном опыте: ребенок не может создать устойчивые связи между собой и внешней средой, которые необходимы для его нормального развития. Основой этих утверж­дений был активный атеизм, примитивное материалистическое мировоззрение, не допускающее в жизни никаких «тайн».

Такой авторитетный деятель, как Н. К. Крупская, также вы­ступала против сказки. Особенно ее беспокоило несоответствие «чудесной формы» и «чуждого содержания». Поэтому она предла­гала создавать современные сказки — продуманные, работающие на воспитание «горячих борцов». И советовала для этого изучить жанры старой сказки, по-новому перестроить их, учитывая со­временную действительность, и влить в эти обновленные сказоч­ные формы новое, коммунистическое содержание. В народной же сказке Крупская видела пользу лишь тогда, когда в ней речь идет о предметах близких и понятных, а не о «явлениях волшебства», тем более что ребенок еще не в состоянии понять, где правда, а где выдумка. В целом же жить и развиваться ребенок должен под влиянием литературы «реалистической до крайности».

А.В.Луначарский не разделял взглядов Крупской. Он считал ошибкой отказ от фантастического мира сказки, переход к «сто­процентному реализму». Препятствовать тяготению ребенка к вол­шебству, к фантастике, тайне и вымыслу — значит, калечить его, мешать нормальному развитию личности, утверждал он.

М. Горький, бывший неизменным сторонником сказки, пола­гал, что для человека увлекательна и поучительна «выдумка — изумительная способность нашей мысли заглядывать далеко впе­ред факта». Поэтому сказка благотворно воздействует на душевное и умственное созревание детей. Горький указывал спорящим о сказке еще и на огромное влияние фольклора на художественную литературу. «Сказками и темами сказок издревле пользовались ли­тераторы всех стран и всех эпох, — писал он. — Формальная, сю­жетная и дидактическая зависимость художественной литературы от устного творчества народа совершенно несомненна и очень по­учительна».

Совет детским писателям учиться у сказки давал и С. Я. Маршак. Особенно возмущала его группа спорящих, по мнению которых для детей нельзя печатать вообще ни одной народной сказки. Маршак, Чуковский и другие детские писатели, использовавшие в своем творчестве фольклорные традиции, были и сами объектами нападок.

В 1929 году состоялась широкая дискуссия о детском чтении. Принявший в ней участие Луначарский гневно обрушился на тех критиков, которые травили детских писателей, опиравшихся на народную сказку. Только с учетом ее художественных средств можно создать истинно детское произведение, считал Луначарский.

По каким же критериям можно определить «истинность» дет­ского произведения? Тут мнения критиков и теоретиков детской литературы также разделились. Н. К. Крупская, ставшая в 1929 году уже не просто членом коллегии наркомата просвещения, а заме­стителем наркома, в статье «К вопросу об оценке детской книж­ки» высказала такие мысли: книга должна расширять понятия ре­бенка о социальных отношениях, в ней должны быть «выпукло и рельефно» изображены типы людей, их характеры и события, в которых они участвуют; представлено все это должно быть в «ярко выраженном драматическом движении».

Другие видели «знак качества» детской книги в оригинально­сти сюжета, в совершенстве художественной формы, богатстве и безупречности языка.

Педагоги предлагали оценивать детское произведение по его образовательно-воспитательному значению. Противники же тако­го подхода горячо протестовали против унылого дидактизма, пре­вращающего художественные произведения в учебные пособия.

Высказывалось мнение, что полноценность детского произве­дения напрямую связана с полноценностью образа главного ге­роя. Он должен воплощать все то значительное, чем живет в дан­ный момент общество; только такой герой может претендовать на роль «властителя дум». Под этим углом зрения анализировались критиками и педагогами многие детские книги, например «Крас­ные дьяволята» П. Бляхина, «Дневник Кости Рябцева» Н. Огнева, «Республика Шкид» Г. Белых и Л. Пантелеева.

Отвечает та или иная книга интересам самих детей? Находится ли с ними в психологическом контакте? Такие вопросы также предлагалось ставить в основу оценки детской книжки. И это было немаловажно, так как «детский спрос» еще слабо учитывался тог­да в конкретной практике.

В 1929 — 1931 годах дискуссии о детской литературе передвину­лись в сторону ее содержания. Раздавались голоса, ратовавшие за создание детского приключенческого романа. Слышались и упре­ки писателям в том, что детское художественное произведение содержит мало сведений по различным отраслям знаний, не зна­комит детей с промышленностью, с производством. Луначарский в докладе «Пути детской книги» делал упор на том, что сюжеты для детских книг следует брать из жизни современного ребенка, всесторонне отражать в них современную жизнь.

Когда в начале 1929 года были опубликованы «Заповеди для детского поэта» К. Чуковского, это дало повод для новой волны споров, в том числе и о связи содержания с формой.

В 1928 году состоялась попытка создать журнал, в котором на­ходили бы отражение непрекращающиеся споры о детской лите­ратуре, и вырисовывалась общая картина издания детских книг в стране. Но такой журнал — «Книга детям» — просуществовал все­го два года, очевидно, не справившись с поставленной задачей.

Однако детская литература продолжала плодотворно разви­ваться — прежде всего усилиями талантливых писателей, которых не могли сбить с толку никакие теоретические нелепости. В 30-е годы в связи с консолидацией писателей — в немалой степени благодаря усилиям А. М. Горького — поутихли страсти и вокруг детской литературы. А достижений у нее в 30-е годы было немало.