Владимир Галактионович Короленко

В своей писательской и общественной деятельности В. Г. Коро­ленко (1853—1921) проявил себя как истинный гуманист и де­мократ. В основе его философских и художественных поисков лежал нравственный принцип следования исключительно по пути совести, отстаивания права человека на свободу и счастье. В ранних дневни­ках писателя есть такие слова: «Сочувствовать всему доброму и лю­бить все доброе даже в дурных людях. Бороться со злом без уступок, но вместе с тем как можно больше прощать — вот настоящая трез­вая философия жизни. Я говорю "прощать", но не мириться».

В стиле прозаика Короленко сочетаются черты романтическо­го, натуралистического и сентиментально-дидактического стилей, что придает произведениям особый эмоциональный накал. Чело­век для него — центр мироздания, и даже в описаниях природы всегда передается душевное состояние человека. Например, в по­вести «Слепой музыкант» (1886) дан тончайший, порой почти научный анализ феноменального случая слепорожденного маль­чика, ставшего выдающимся музыкантом. Здесь моменты слияния человека с природой особенно значимы: «Природная живость мальчика с годами все более и более исчезала, подобно убываю­щей волне... Усевшись где-нибудь на кургане в степи, или на хол­мике над рекой, или, наконец, на хорошо знакомом утесе, он слушал лишь шелест листьев да шепот травы или неопределенные вздохи степного ветра. Все это особенным образом гармонировало с глубиной его душевного настроения... Иногда же он брал дудку и совершенно забывался, подбирая задумчивые мелодии к своему настроению и в лад с тихою гармонией степи». С помощью роман­тической фразеологии в повести создается портрет персонажа, емкий полнокровный образ человека. Большое внимание уделяет­ся также поэтическим деталям — шепоту ветра в траве, шелесту листьев — всему тому, что только и доступно незрячему герою в окружающей его с детства природе.

В рассказе «Дети подземелья» (1885, вариант названия во взрос­лых изданиях «В дурном обществе») романтические мотивы соче­таются с реалистичностью и сентиментальностью в духе англий­ского прозаика Ч. Диккенса. В своем повествовании Короленко стал­кивает «разнозарядные» личности, парадоксально сближает про­тивоположные эмоции и моральные установки. Осиротевший в шесть лет Вася, тоскуя по матери, не находит контакта с отцом. Казалось бы, общее горе должно было их сблизить, но нет — пропасть, их разделяющая, становится все глубже: «Он все более убеждался, что я — дурной, испорченный мальчишка, с черствым, эгоистическим сердцем, и сознание, что он должен, но не может заняться мною, должен любить меня, но не находит этой любви в своем сердце, еще увеличивало его нерасположение». Впервые ге­рой посмотрел на отца иными глазами, когда его новый друг Ва­лек, обитатель подземелья, открыл ему такую черту этого сурово­го и печального человека, как гражданское мужество: отец Васи, оказывается, «засудил даже одного графа». (Кстати, в образе отца героя отражены черты отца самого Короленко — человека долга, неподкупного судьи.)

С Валеком и его трехлетней сестренкой Марусей, из которой жизненные силы «высасывает серый камень», отношения героя развиваются от безмятежных игр до осознания их бедственного, даже страшного положения. Они же бездомные нищие, наконец понимает Вася, — и чистая детская привязанность его «как-то за­мутилась». И хотя любовь его к обездоленным детям не стала сла­бее, «но к ней примешивалась теперь острая струя сожаления, доходившая до сердечной боли». Отныне мальчик носит в себе «це­лый мир смутных вопросов и ощущений». Его друзья — нищие и воры, у Тыбурция, их отца, в прошлом «крупная ссора с законом». А как же тогда быть с моральными заповедями, внушенными Васе с раннего детства? Да он и сам нарушает одну из них, когда без спросу уносит из дому куклу сестры для умирающей Маруси.

Разгневанный отец, однако, сменяет гнев на милость, узнав о мотивах поступка сына. Доброе дело, совершенное во имя мило­сердия, сближает их сильнее, чем узы родства. И в этом новом, понявшем и простившем его человеке Вася находит наконец то, что столь долго ждал: «Казалось, буря, которая только что про­неслась над нами обоими, рассеяла тяжелый туман, нависший над душой отца. И отец только теперь стал узнавать во мне знако­мые черты своего сына».

Характерный для Короленко прием: чтобы изменить свое отно­шение к отцу, Васе понадобилось увидеть его через призму воспри­ятия других людей, а отцу приблизиться к сыну и понять его по­могло то хорошее, что он узнал о нем от Тыбурция. Прием этот принципиален для писателя — человек для него существо социаль­ное, но не только этим исчерпывается его человеческая функция. Короленко часто ставит своих героев в такие условия, что им при­ходится усваивать более сложную точку зрения на мир и на людей. В данном случае у Васи пошатнулась уверенность в справедливости тех взглядов и мнений, которые были у него до знакомства с «дур­ным обществом». В маленьком герое раннего произведения Коро­ленко уже угадываются черты взрослых его героев, которые не вме­щаются в рамки своей среды, из нее «выламываются».

Основной темой последнего, уже посмертно (в 1922 году) опуб­ликованного автобиографического произведения писателя стала история современника, судьба поколения. Начав с попытки вос­становить в беседах с матерью эпизоды собственного детства, Короленко в «Истории моего современника» глубоко вникает в зыбкий мир не всегда осознаваемых настроений и чувств, стрем­лений и мыслей юного человека своего времени.