Кубанская индустриальная технология

(КИТ)

 

Я уже упоминал, что занимался исследованиями одновременно по двум направлениям. Первое - разработка индустриальной технологии уборки зерновых культур и второе - анализ проблем физики.

По первому направлению было выполнено тогда более 80% исследований, необходимых для разработки конструкций машин. Самым мощным тормозом в этом направлении было безоговорочное поклонение агротехническим требованиям к качеству уборки. Они были разработаны и утверждены для комбайновой технологии уборки урожая и у меня не хватило сил доказать, что для новой технологии нужно разработать и утвердить новые требования. Противники новой технологии были многократно сильнее меня и сделали все, чтобы это не произошло и чтобы машины новой технологии соответствовали требованиям, которые предъявляются к комбайнам.

Тот факт, что новая технология увеличивает сбор зерна минимум на 10%, собирает с поля всю не зерновую часть урожая вместе с сорняками, разделяет ее на кормовые компоненты и грубые стебли, пригодные для разных целей, в том числе для приготовления органических удобрений и получения биогаза, не убеждал. Новая технология дробила более 5% зерна, направляя его вместе с кормовой не зерновой частью в хранилище, и это был главный козырь противников технологии. А то, что технология как бы готовила эту дробленую часть к скармливанию вместе с половой и листьями стеблей, которые по питательным свойствам приближались к высококачественному сену, не убеждал. Требовали снизить дробление до 1%. Выполнение этого требования вынуждало нас непрерывно усложнять машины. Исследования затягивались. Но несколько десятков миллионов рублей (цифра немалая по тем деньгам), израсходованных на эти исследования, не были напрасными. Часть машин, разработанных нами совместно с конструкторскими организациями, нашло свое применение за рамками технологии, и завод начал их выпуск.

Помню, как-то на экспериментальный комплекс приехал Иван Кузмич Полозков - первый секретарь Краснодарского крайкома партии в то время. Посмотрел работу стационара и попросил открыть половохранилище, куда как раз и уходило дробленое зерно вместе с половой и листьями стеблей. Открыли дверь, вошли. Огромное по размерам хранилище при мерном гуле вентиляторов заполнялось кормом, который представлял собой фактически высококачественное сено, смешанное с небольшим количеством дробленого зерна. Секретарь знал цену кормам и воочию увидел, что технология сразу решает эту проблему для любых погодных условий. Я заметил, что этот момент произвел на него сильное впечатление. Огромный затененный ангар под крышу заполняется ценнейшим кормом, наполняя все пространство запахом хлебного поля. Для России, куда через три, пять лет неминуемо приходит засуха - это неоценимая находка, подумалось мне. При любом урожае зерновых заготовка высококачественного корма для коров гарантирована. Хозяйствам Поволжья не надо будет возить с Кубани солому, питательность которой почти в три раза ниже того корма, который новая технология отделяет от зерно-стебельной массы и направляет сразу в хранилище.

Обращаю внимание читателей, что сегодня, 30 июня 2005 г. – дата чтения рукописи этой книги. Много воды утекло с тех пор, как говорится, но у меня не уходит желание описать судьбу нашего поиска новой технологии уборки. Наиболее плодотворным был 1988 год. Тогда наш экспериментальный стационар убрал более 300 га. Результаты уборки фиксировали специалисты Куб. НИИТИМА и группа моих помощников. По результатам уборки я написал отчет около 180 стр. в пяти экземплярах. В отчете была показана максимальная часовая производительность комплекса около 15 тонн зерна в час безотказной работы. Надо иметь в виду, что не только зерно, но и все компоненты урожая за это время оказываются в складах. Этот результат ясно показывал перспективу и многочисленные таблицы экспериментальных данных, представленные в моём отчете, подтверждали это.

Прошло около 10 лет, и я начал искать указанный отчет. Его не оказалось в сейфе кафедры, где хранились все другие отчеты, не было его в архиве университета. Как не странно, исчез он и из колхоза им. Калинина, где проводился эксперимент, исчез он и из архива Куб. НИИТИМА. Мой аспирант, Гуте Б. М. приложил немало усилий, чтобы найти хотя бы один экземпляр этого отчета, чтобы сослаться на него при защите диссертации, но они оказались тщетными. Он объездил все организации куда был отправлен этот отчет и нигде не нашел его. Эта тайна до сих пор беспокоит меня. Украден многолетний труд коллектива, который я возглавлял. Несомненно, его результаты будут использованы в будущем. Но кем?

Затем пришла пора всеобщей демагогии и была поставлена под сомнение не только новая технология, но и сами колхозы, для которых она разрабатывалась. Конечно, её легко можно модифицировать и для более мелких фермерских хозяйств, которые начали появляться, но делать это уже было некому. Перестройка всех поставила на колени, в унизительное, безденежное положение, и все думали о дне насущном, но не о перспективе. Поскольку о новой технологии много писалось в газетах, то Краснодарское книжное издательство попросило меня написать на эту тему книгу. Под названием "История одного поиска" она и вышла в 1989 г.

 

ПУБЛИКАЦИИ, КОНФЕРЕНЦИИ

 

Издание книги по физике без рецензии и без разрешения отделения общей физики и астрономии Академии наук ССР - дело в то время было немыслимое. Поэтому я выражаю особую признательность и благодарность доктору физико-математических наук, профессору кафедры теоретической механики Московского государственного университета (МГУ) Владимиру Георгиевичу Демину. С его отзывом и копией письма в Краснодарское книжное издательство с просьбой издать мою книгу "Новый анализ фундаментальных проблем квантовой механики" я и пришел к проректору по научной работе, профессору В.В. Ерошкину. К моему удивлению, просмотрев отзыв, он подписал письмо в издательство без каких-либо возражений.

Обрадованный, я пошел к главному редактору Краснодарского книжного издательства. Он тоже без возражений принял письмо и рукопись книги, и сказал: "Ну, поскольку одну Вашу книгу мы уже готовим к печати в этом году, то эту будем издавать в следующем".

Книга с обобщением моего поиска в области физики вышла в 1990 г. В этот год проходила вторая международная конференция по проблеме пространства и времени в Ленинграде и я получил приглашение выступить с докладом на ней. На эту конференцию я и повез свою книгу. Более 100 экземпляров ее разошлось среди участников конференции, причем большую часть я раздал бесплатно.

На конференции я очень сильно волновался и доклад мой был плохим. Но поскольку он был переведен и на английский язык, то копию я вручил издателю журнала "Галилеевская Электродинамика" П.Р. Бекману. Чех по национальности, он хорошо говорил по-русски, жил в США и с группой других физиков издавал указанный журнал.

В жизни каждого человека, видимо, бывают встречи с такими людьми, которые оказывают решающее влияние на его судьбу. Одним из таких для меня оказался Петр Рудольфович Бекман. Через год после конференции он опубликовал мой доклад "Роль пространства и времени в научном познании мира" и с этого момента у меня начали формироваться научные контакты с зарубежными коллегами. Без этих контактов и критики, которая последовала за этим, я вряд ли смог так быстро продвигаться в своем поиске, как это случилось потом.

Другой интересный и не совсем понятный для меня случай произошел в одном из перерывов конференции. Ко мне подошел невысокий сравнительно молодой человек с короткой черной бородкой, показал приобретенную мою книгу и начал намекать на какой-то компьютерный учет идей. Я, конечно, не возражал против этого, но он пытался убедить меня, что это не всегда хорошо, так как идеи бывают разные: противоречащие идеям Эйнштейна и развивающие их. Я никак не мог понять суть его предложения, поэтому порекомендовал брать из моей книги любую идею и вводить ее в компьютер. Он с досадой отметил, что я не понимаю его. Тут подошли другие участники конференции со своими вопросами ко мне, и я потерял из виду человека с бородкой. На следующий день он снова появился, и я поинтересовался у заместителя председателя конференции: знает ли он этого человека? Тот ответил, что не знает, так как он не участник конференции, а присутствующий.

Несколько раз потом моя мысль возвращалась к этому эпизоду, и я пытался понять суть предложения или намека этого человека. Этот человек намекал не на учет идей, а на компьютерный учет лиц, критикующих идеи Эйнштейна и собирал на конференции информацию по данной для него проблеме. Повторный мысленный анализ беседы с ним давал один вывод: это тонкий намек на то, что автор книги, которую он держал в руках, включен в список учета противников идей Эйнштейна. Так это или нет, сказать, конечно, трудно, но другого объяснения я не нашел.

Любая научная конференция интересна установлением научных связей между ее участниками. Связь с редактором журнала "Галилеевская Электродинамика" была для меня наиболее важной и интересной. В начале января 1992 г. я получил от него письмо с просьбой выслать ему русский текст моего доклада, так как английский вариант ему местами не понятен. Кроме этого он спрашивал: имею ли я адрес в международной компьютерной сети? В то время я даже и не знал о существовании такой сети. Отослал ему копию своего доклада на русском языке с фотографиями рисунков и номером Московского факса, принадлежащего офису Валерия Ивановича. О нем мы уже писали. Через пару месяцев Валерий Иванович сообщил, что получил копию моей статьи на английском языке и высылает ее мне по почте. После коррекции я быстро отправил текст назад и через пару недель голос из телефонной трубки домашнего телефона попросил меня зайти на главпочтамт и получить электронное письмо из Америки.

Это была моя статья, присланная П. Бекманом для повторной корректировки. Он отправил это письмо в Московский Центр и попросил передать ее в Краснодар и сообщить мне о ней по моему телефону. Связь сработала отлично и у меня открылся канал для электронной связи. Однако, мои многократные предложения ректорату подключить университет к этой связи долго не давали положительного результата. Хотя другие уни­верситеты г. Краснодара имели тогда уже по два адреса электронной почты.

О приходе мне писем по электронной почте я узнавал по телефону у Юрия Петровича Есина, который обслуживал эту связь на главпочтамте. Потом шел к нему с дискеткой, он переписывал письмо, адресованное мне. Набрав ответ на компьютере экономического факультета и переписав его на дискету, я вновь шел на главпочтамт и Юрий Петрович отправлял мой ответ.

Наконец, через полтора года после этого, руководство университета удовлетворило мою просьбу и разрешило приобрести для кафедры компьютер подешевле. Я был безмерно рад, когда у меня появилась 286 модель компьютера с игольчатым принтером.

Тут уж своей властью я установил его не на кафедре, а у себя дома, чтобы ускорить освоение и уберечь его от кражи. Такое тогда случалось весьма часто.

Однако, более сложным оказался процесс освоения английского языка. В школе был немецкий. Когда поступал в Ленинградский государственный университет (ЛГУ), этот вступительный экзамен был последним. К этому моменту в экзаменационном листе из семи оценок было, как помнится две или три четверки, а остальные пятерки.

При конкурсе более пяти человек на место это был не плохой результат для абитуриента из села.

Экзаменатор сразу обнаружила мои чересчур скромные знания немецкого языка и ее удивили столь высокие оценки по другим предметам, выставленные в экзаменационном листе. Тогда она и говорит мне: "Дайте слово, что не будете больше изучать немецкий, а пойдете в группу начинающих изучать английский язык".

Это предложение соответствовало моему желанию изучать английский, а не немецкий, но в школе не было учителя по английскому языку, поэтому я немедленно согласился, и она к моему удивлению поставила в экзаменационном листе "Отлично".

В группе для начинающих изучать английский язык я оказался один не знающий его азбуки. Немалые усилия пришлось прикладывать, чтобы не иметь двоек. С запасом знаний английского языка, соответствующем первому курсу его изучения начинающих я оказался в Кубанском сельхозинституте.

Здесь на первом месте была сдача тысяч знаков текста. Так сформировались условия, при которых я не знал ни немецкого, ни английского. Не имел почти никакого представления об английской грамматике. Аспирантура также свелась к тысячам (знаков) и почти не прибавила мне знаний по этому предмету. К тому же надо учитывать, что без регулярного использования языка в любом виде: то ли для переписки, то ли для перевода запас слов быстро улетучивается. Конечно, идеальный вариант иметь разговорную практику, но об этом тогда и мечтать нельзя было.

И вот настал момент переписки на английском языке. За плечами было уже 55 лет. Что делать? В университете открыли курсы для желающих. Помню, зашел в преподавательскую в ранге известного многим сотрудникам университета профессора и бодро произнес: "May I come in?" Это удивило регистратора желающих совершенствовать английский язык и меня записали в первую, лучшую группу.

Конечно, мое невежество в английском обнаружилось сразу и я кроме двоек ничего не получал, но старался учиться прилежно. Больше всего меня радовало тактичное отношение ко всем молодой преподавательницы Инны Валентиновны Зайцевой. Благодаря ее стараниям, я познакомился с грамматикой этого языка и приобрел кое-какой словарный запас.

Закончились курсы, но количество ошибок в моих письмах на английском языке удручало меня, и я еще более года обращался к Инне Валентиновне с просьбами по их корректировке.

Первое письмо по поводу публикации моей статьи в американском журнале я получил от Роберта Ханона из Сарасоты. О себе он сообщал, что пенсионер, инженер по радиолокации. Всю жизнь проработал в системе противовоздушной обороны США. Его основательно интересовала возможность получения электромагнитного импульса со сверхсветовой скоростью. Потом наша переписка склонила его к анализу преобразований Лоренца, принципа неопределенности, интеграла Фурье и другим проблемам.

Не являясь ученым, Роберт оказал мне неоценимую помощь. Вначале он отредактировал две моих брошюры на английском языке, а затем и книгу:"ON THE WAY TO THE PHYSIC ON THE XXI CENTURY" и я выразил ему искреннюю благодарность. Обменялись мы и кассетами магнитофонной записи классической музыки. Правда, качество записи на моих кассетах оказалось значительно худшим, да и выслать ему я смог лишь десятую часть из того, что имел в то время.

Следующая конференция состоялась также в Ленинграде, который к тому времени был переименован в Сакт-Петербург. Она была посвящена идеям великого Исаака Ньютона и прошла довольно успешно. Появились новые знакомые и новые научные идеи. Мой доклад был посвящен работе законов Ньютона в микромире. К тому времени я рассчитал спектры не только водородоподобных атомов, но и спектр первого (с меньшей энергией ионизации) электрона атома гелия. До моих увлечений этой проблемой такие спектры рассчитывались с помощью приближенных функций, основанных на уравнениях Шредингера и Максвелла. И вот, наконец, мне удалось преодолеть этот барьер и показать, что есть аналитический метод расчета спектров, который до этого никем не был выявлен. Интерес к докладу был большой. Все иностранцы пришли послушать мое выступление. На этот раз, как мне показалось, мой доклад удался.

Через год конференция собралась вновь. Количество ее участников значительно возросло. Не знаю, по каким причинам, но оргкомитет конференции доверил мне быть председателем самой большой секции физики. Это была исключительно интересная конференция. Меня поразило то, что из Греции приехало сразу несколько профессоров - противников теорий относительности Эйнштейна. Они предлагали принять жесткое заявление по поводу ошибочности этих теорий, но руководство конференции проявило осторожность и убедило участников конференции, что вполне достаточно поддержать заявление, принятое на прошлой конференции. Вот оно.

"Техническая революция ХХ века беспредельно расширила экспериментальный базис науки, что всегда создает мощный импульс для прогресса фундаментальных исследований. Однако распространение релятивистской механики (специальной теории относительности) способствовало искаженной интерпретации результатов многих исследований и затормозило развитие классических направлений в астрономии и небесной механике, геофизике и космологии, квантовой механике и электродинамике. Господство релятивистских авторитетов оказало пагубное влияние на философию и нравственное состояние научного сообщества.

Запрет либо замалчивание публикаций, противоречащих учению Эйнштейна, привели современную теоретическую физику в состояние кризиса. В докладах участников конференции продемонстрированы противоречивость постулатов теории относительности и отсутствие убедительного экспериментального подтверждения указанной теории.

Мы предлагаем отказаться от преподавания теории относительности в средней школе, посвятив освободившиеся часы истории и обоснованию методов классической механики и физики. Преподавание теории относительности в высших учебных заведениях предлагаем сопровождать ее критикой и изложением альтернативных подходов.

Мы призываем исследователей сосредоточить усилия на развитии теорий, основанных на классических принципах и углубленном анализе прошлого опыта, к совершенствованию наблюдений и экспериментов, методов анализа их результатов.

Мы надеемся, что отказ от политики конфронтации социальных систем и противостояния военных блоков создаст более благоприятную атмосферу для развития науки и народного образования и сделает невозможным уклонение от научной дискуссии под предлогом сохранения государственных секретов".

Обязанности председателя секции физики оказались довольно хлопотными в первые дни работы конференции. Чувствовалось, что некоторые члены оргкомитета относятся ко мне с какой - то недоброжелательностью и я не мог понять почему. Лишь потом догадался, что некоторые из них, вероятно, надеялись руководить работой секции физики, но руководство назначило меня, хотя я и не изъявлял желания заниматься этим. Важнее было познакомиться с новыми участниками, обменяться рукописями докладов.

На конференцию я привез свою новую книгу "Анализ фундаментальных проблем современной физики". Вначале собирался продавать ее, но потом подумал, что для председателя секции физики не к лицу заниматься таким делом и я положил книги на стол, чтобы все желающие брали их бесплатно, хотя другие участники все же установили цены на свои книги. На конференцию я привез и три брошюры на английском языке. Их я раздавал иностранным докладчикам. Помню Грейг Спаниол из США не согласился с моей щедростью и вручил мне за три брошюры сто долларов. Он наверное не знал, что эта сумма в то время соответствовала моей месячной заработной плате и поэтому показалась мне неимоверно большой.

Конференция прошла успешно, было решено избрать редакционную коллегию для издания сборника докладов конференции. Я покинул зал конференции до ее окончания, так как спешил на поезд. Потом узнал, что меня не включили в состав редколлегии. В нее вошли лишь те участники, кто жил в Ленинграде.

При следующем приезде в Ленинград по поводу весьма печального для меня события, связанного с похоронами моего любимого дяди, я случайно зашел в Дом книги на Невском проспекте. Поинтересовался, можно ли прислать для продажи через магазин книги, которые я издавал раннее и не все их роздал друзьям и знакомым. У меня спросили мою фамилию. Я сказал и услышал неожиданный для себя ответ: "Конечно, привозите и, как можно быстрее, Ваши книги у нас спрашивают покупатели". Так я избавился от всех излишков своих собственных книг. Раньше я и не знал о такой удобной возможности.

Один из руководителей оргкомитета, Варин Михаил Павлович, сообщил мне, что редколлегия создана и все доклады будут направляться на рецензии. Ну что же, думаю, правильно, только вот где же найти рецензентов для новых нестандартных научных результатов? Их ведь нет еще. Я и не предполагал, что рецензенты будут столь некомпетентными. Звоню, как - то Михаилу Павловичу, спрашиваю: "Как идет рецензирование докладов?" Он сообщил, что на мой доклад получено две рецензии с очень серьезными замечаниями, и что надо встречаться с рецензентами и доказывать им правоту. Я не придал этому особого значения, так как к этому моменту уже издал книгу "ON THE WAY TO THE PHYSICS OF THE XXI CENTURY". Через полгода оказался в Ленинграде и зашел к Михаилу Павловичу. Он вручил мне два плотно запечатанных конверта и сказал: "В этих конвертах отзывы на Ваш доклад, звоните рецензентам, встречайтесь и разъясняйте им свою позицию".

Я сказал, что в принципе не имею большого желания публиковать свой доклад, так как в значительно большем объеме он вошел в мою книгу, опубликованную на английском языке. Но Михаил Павлович настаивал на встрече с рецензентами, предупредив, что ответ рецензентам обязателен.

Создавалось впечатление, что он выполняет чье-то указание. Кому - то очень хочется знать, как я буду отвечать на весьма серьезные с чьей-то точки зрения замечания. «Ну что же, ответим желающим проверить мою компетентность в исследуемой области знания» - подумал я и пошел в гостиницу. Созвонился с рецензентами и с их согласия раcпечатал таинственные конверты. Прочитал и сразу же позвонил Михаилу Павловичу, сообщил, что для меня не составляет никакого труда ответить рецензентам и показать их некомпетентность. Он сказал, что ответ обязательно надо прислать в оргкомитет, такая есть установка. Я не стал расспрашивать, чья это установка и пообещал прислать свои ответы. Вот они.

Варину М.П.

Уважаемый Михаил Павлович, выполняю Вашу просьбу: дать письменный ответ рецензентам моего доклада на III международной конференции "Пространство, время, гравитация".

Как Вы помните, эти конференции замышлялись, как альтернативные официальной науке. Таковыми они и были. На них можно было услышать удивительно интересные доклады, которые полностью или частично не признаются современной наукой. Конечно, нелегко Вам проводить такие конференции, ибо нет судей для оценки неожиданных научных результатов. Такие судьи со временем сформируются из числа участников этих конференций.

Не скрою, что в ряде случаев я смог бы выполнить такую роль, так как сформулированная мною аксиома ЕДИНСТВА ПРОСТРАНСТВА-МАТЕРИИ-ВРЕМЕНИ успешно выполнила роль арбитра при проведенном мною анализе фундаментальных проблем современной физики и это легко заметить и проверить при внимательном чтении моей книги "Анализ фундаментальных проблем современной физики", которую я раздал всем участникам конференции бесплатно. Некоторые из них прислали мне свои рецензии на эту книгу, другие - теплые одобрительные письма. Один участник конференции особо постарался и прислал рецензию на 25 стр. Есть отзывы на мои брошюры на английском языке и из-за рубежа. Редактор моей книги "ON THE WAY TO THE PHYSICS OF THE XXI CENTURY" мои результаты по спектроскопии назвал превосходными.

Помню, я намекал Вам на готовность просмотреть все доклады и, руководствуясь указанной аксиомой, оценить их значимость и перспективность. Это усилило бы объективность при принятии решения: публиковать или нет тот или иной доклад. Но Вы пошли по другому пути - привлекли помощников с традиционными взглядами в науке и устаревшими подходами к анализу сложных научных проблем. Результат не трудно предсказать. За бортом сборника окажутся как раз те доклады, которые отражают суть конференции - новый нетрадиционный подход к решению различных научных проблем. Это вызовет вполне естественное недовольство авторов таких докладов.

Михаил Павлович, Вы помните, наверное, что я был участником трех конференций. Вы меня попросили воздержаться от публикации моего доклада на II конференции, где присутствовал П. Бекман, ввиду перегрузки сборника. Так как мой доклад к тому времени уже был опубликован за рубежом и у нас в России, то я согласился с Вами и нисколько не жалел об этом.

Отсутствие моего доклада в сборнике Ньютоновской конференции меня несколько удивило, но я ничего Вам не сказал, так как к тому времени доклад этот был опубликован мною на русском и английском языках. История с моим докладом на III конференции, как видно, повторяется. Но теперь уже главная причина, как мне кажется, - мое согласие выполнить Вашу просьбу и возглавить работу секции физики. Как бы Вы и другие не оценивали правильность выполнения мною функций председателя, я считаю, что основные принципы я выдержал. Вы знаете, что на таких конференциях самые трудные первые два-три дня. Основная задача председателя - удерживать аудиторию от излишнего возбуждения, строго соблюдать регламент, ни в коем случае не унижать человеческое достоинство неуместными репликами или язвительными комментариями; гасить, а не разжигать эмоции, не вступать в полемику и не давать другим делать это. Труднее всего, конечно, добиться от участников соблюдения регламента. Все они стремятся сказать больше, чем позволяет отведенное время, в результате быстро набегает перерасход времени и в конце дня его не хватает двум-трем докладчикам. Вот почему, когда не было хронометра, я вставал за 3 минуты до окончания времени, выделенного на доклад, и считаю, что другого способа сориентировать докладчика, не причинив ему излишнего беспокойства, у меня тогда не было.

Михаил Павлович, Вы видели, как вели заседания секций Смирнов А.П. и Мануйлов К.В. на прежних конференциях. Они, видимо, не знакомы с изложенными мною принципами, поэтому эмоциональность при их председательствовании приближается чуть ли не к рукоприкладству. И, тем не менее, я прошу Вас больше не назначать меня председателем. У меня будет больше времени для бесед с участниками конференции, в том числе и с иностранцами. Не надо будет при всем народе искать мел в момент, когда иностранный докладчик стоит у доски и просит его. Мануйлов К.В. не будет мне завидовать и не выплеснет это чувство в рецензии на мой доклад на следующей конференции.

В целом я доволен ситуацией с моим докладом. Материалы этого доклада в значительно большем объеме опубликованы в моих книгах на русском и английском языках. Всем иностранным участникам конференции я разослал свою книгу "ON THE WAY TO THE PHYSICS OF THE XXI CENTURY". В ней значительно больше новых научных результатов, чем в докладе. Конечно, они будут недоумевать: почему не опубликован доклад председателя секции физики?

Для меня же теперь больший интерес представляет не доклад, а рецензии на него и мой анализ этих рецензий. Если Вы согласитесь опубликовать в этом сборнике рецензии и мои ответы рецензентам, я готов немедленно перевести Вам нужную сумму денег за публикацию, как на русском, так и на английском языках.

Уважаемый Михаил Павлович! Не обижайтесь, Вашей вины в некомпетентности рецензентов нет. Поэтому прошу вашего согласия включить это письмо в будущую мою книгу "История научного поиска". Что касается рецензентов, то их согласия на публикацию их рецензий и моих ответов на эти рецензии не требуется.

С уважением Ф.М. Канарёв. 2.4.1995.

 

ОТЗЫВЫ НА ДОКЛАД

 

"На пути к физике XXI века" [3]

 

Рецензия написана от руки и начинается со слова Канарёв.

Сто страниц книги автора по обоснованию модели фотона не читал, но исходные для данной работы формулы по существу являются простой перефразировкой известного. Далее интересно: «Прежде всего, мы сразу замечаем соответствие постоянной Планка аксиоме Единства материи, пространства и времени».

Кто это мы? Я, например, ничего этого не замечаю, да и аксиому такую не знаю. Соотношение для постоянной Планка, конечно, верное; но каким образом из этого следует, что постоянная Планка является вектором: масса - скаляр, радиус - скаляр (в отличии от радиуса - вектора), частота - скаляр; да и размерность постоянной Планка - эрг/сек типично скалярная. Это абсурд.

Как может заниматься спектроскопией человек, который утверждает: "Энергия связи его электрона с ядром (речь идет об атоме водорода), соответствующая первой стационарной орбите, равна 13,6 eV. 13,6 eV - это энергия ионизации атома водорода, а вовсе не энергия связи электрона на первой стационарной орбите.

Эти замечания касаются только первой страницы. Дальше в таком же духе....

Путем каких-то трудно понятных рассуждений автор приходит к формуле для энергии связи электрона на стационарной орбите.

Кроме специфических обозначений, эта формула, по существу, не отличается от известной формулы Бора:

И зачем - то потом он сравнивает расчетные значения по формуле с экспериментальными данными. Конечно, будет хорошее согласие.

Работа эта какая-то абракодабра, жаль времени, потраченного на её разбор.

Не публиковать.

Рецензия написана от руки, но подписи нет.

 

Ответ Победоносцеву Л.А.

 

Уважаемый Лев Анатольевич, Вы принялись рецензировать доклад, прочитанный на международной конференции, посвященной научному анализу сути и физического содержания основополагающих понятий Естествознания "Пространство, время, тяготение". Причем анализу нестандартному, не признаваемому официальной наукой. Поскольку это была уже третья подобная конференция, то, видимо, прежде чем приступать к анализу нетрадиционного подхода к решению определенной проблемы, надо было хоть как-то ознакомиться с научными докладами прежних конференций, ведь на них уже выработаны и критерии, владея которыми легко установить: заблуждается автор или устанавливает что-то новое. Начало статьи как раз и предупреждает Вас об этом. В частности сообщается, что обоснованию модели фотона в такой-то книге посвящено около ста страниц. Это значит, что Вы читаете не начало анализируемой проблемы, а в лучшем случае середину этого анализа.

Если Вы ученый, а я в этом не сомневаюсь, так как читал Ваши статьи в Американском журнале, то должны понимать, что для понимания нового материала надо знакомиться с его началом, а не с серединой. Это ж ведь азбука познания, ее даже студенты знают. Пропустил лекцию, на следующей сидишь, как истукан, ничего не понятно - говорят они сами, да и Вы помните свои студенческие годы и знаете это хорошо. Поэтому непонятно, на что вы рассчитывали, когда написали: "Сто страниц книги автора по обоснованию модели фотона не читал..." Ну, если не читали, то зачем же берете на себя роль судьи? Чтобы судить о чем-то, надо знать суть судимого. Вы же сами признаетесь, что не читали и, тем не менее, уверенно начинаете судить то, чего не знаете. А вот если бы Вы прочитали, то узнали бы, как из тщательного анализа существующих математических моделей, которые Вы называете простой перефразировкой известного, выявляется модель фотона. Повторяю: из тщательного анализа существующих (а не вновь полученных) математических моделей, то есть, сделано то, что не удалось другим.

Уважаемый Лев Анатольевич, в научной среде существуют нормы этики, в которых отражена коллективная сущность научного труда. Никто не начинает с нуля. Любые новые результаты базируются на результатах предшественников, поэтому, когда мы говорим или пишем "МЫ" это значит, что мы чтим предшественников и полученный нами новый научный результат в определённой мере принадлежит им. Если бы Вы прочитали книгу, на которую дается ссылка в статье, то Вы бы знали, что научный анализ связи пространства со временем начал Галилей (Если не считать очень глубокие суждения по этой проблеме Блаженного Августина), потом это было развито Ньютоном, затем Минковским и Логуновым. Они показали единство Пространства и Времени, но не указали, как это можно доказать экспериментально.

В той книге, которую Вы, по Вашему признанию, не читали, доказывается, что единство пространства и времени невозможно доказать при отсутствии материи. Из этого и следует, что пространство, материя и время находятся в состоянии единства. Как видите, все очень просто, аксиоматично, а Вы, признаетесь, что не знаете этой простоты.

Примечание: Уважаемый Лев Анатольевич, все мы в какой-то степени не безразличны к катаклизмам, в которые нас втянули, задумываемся о причинах, о том, как оградить от этих бед будущие поколения. Так вот у меня иногда возникает мысль предложить законодателям разработать закон, сурово карающий тех, кто стремится к исполнению государственных обязанностей при полном отсутствии знаний для их реализации. Иными словами - закон, карающий за безответственность.

Извините, это к Вам не относится, да и в науку такой закон допускать нельзя, так как это приведет к повторению Эйнштейновских бесплодных столетий. Лев Анатольевич, аксиома Единства пространства, материи и времени - самое большое завоевание коллективной человеческой мысли и грех ученому не знать её.

Ну а теперь обсудим размерность постоянной Планка. Думаю, Вы помните, что основными единицами измерений в системе СИ приняты: метр, килограмм, секунда. Постоянная Планка, как видите, имеет размерность . Неудобно мне Вам, как ученому напоминать, что это - размерность момента количества движения - векторной величины. Думаю, Вы не наберетесь смелости опровергать Ньютоновскую механику. Момент количества движения или момент импульса, или угловой момент, или, наконец, кинетический момент (видите, сколько он имеет названий, а Вы не знаете ни одного) это - фундаментальные понятия динамики, без них невозможно точно описать ни одно вращательное движение. Я уж не говорю о том, что студенты, изучающие механику, знают это как дважды два. Вам, видимо, не довелось изучать классическую механику, однако это не мешает Вам судить о достоверности ее результатов. Не отчаивайтесь, еще не поздно, откройте любой учебник по теоретической механике и восполните пробелы в своих знаниях. Вот, например, Курс Теоретической механики. И.М. Воронков. Москва 1966г. На стр. 403 написано: "момент количества движения относительно точки О мы (обратите внимание на этику И.М. Воронкова, он тоже пишет мы) можем представить так же, как и момент силы, в виде векторного произведения радиуса-вектора на вектор , то есть:..." Ну как, продолжим изучение учебника или и этого достаточно Вам, чтобы понять свою элементарную научную некомпетентность...?

Уважаемый Лев Анатольевич, векторные свойства постоянной Планка следуют из ее размерности и никак не зависят от Вашего или моего мнения. Так что успокойтесь насчет абсурда. Проанализировал я только половину страницы Вашей рецензии, утомили Вы меня своим незнанием элементарных, как говорят, школьных вопросов.

Не буду повторять Ваши суждения о моих познаниях в области спектроскопии, при желании, читатель может прочесть их еще раз. Не знаю, на каком курсе изучается спектроскопия, но думаю, что не надо особых знаний, чтобы понимать, что энергия ионизации равна энергии такого фотона, который переводит электрон с первой на самую дальнюю орбиту, то есть удаляет электрон от ядра на такое расстояние, что электрон теряет связь с ядром и атом становится ионом. Поэтому есть все основания присвоить этой энергии второе название - энергия связи с ядром, соответствующая первой орбите, и распространить это название на все остальные орбиты, что и сделано в книге, которую уважаемый рецензент не читал, как он сам признается. Зачем утруждать себя чтением, рецензия рецензентом не подписывается, ответственности никакой. Совесть? Так это же абсурд. Зачем иметь совесть там, где не узнают, что ты бессовестный. Извините, Лев Анатольевич, это замечание не в Ваш адрес, а в адрес сложившейся анонимной процедуры написания рецензий.