Стратегии урегулирования кризисов

В 1990-е гг. в работах многих западных исследователей особое внимание уделялось разработкам основных положений стратегии урегулирования кризисов. Главная задача этих разработок – преодоление "дилеммы целей", т.е. противоречия между защитой собственных интересов и попытками избежать мер, способных вызвать нежелательную эскалацию (Georg. 1991. Р. 22). В этой связи выделяются оборонительные и наступательные стратегии урегулирования кризисов.

А. Джордж описывает пять наступательных стратегий по разрешению кризисной ситуации: 1) шантаж; 2) ограниченный зондаж; 3) сдержанный нажим; 4) fait accompli (свершившийся факт) и 5) медленное истощение. Некоторые из этих стратегий лиши угрожают действиями, которые могли бы нанести ущерб (например, шантаж), а другие связаны с различными мерами воздействия на противника, отличными по степени силы, которую применили (или применением которой угрожают).

Каждая из этих наступательных стратегий стремится сделать противника более податливым и снизить риск эскалации. Бросающая

вызов сторона может начать убеждать противника в том, что ее цели в кризисе носят ограниченный характер; что предпринятая акция не подразумевает наличия более глубокой, всепроникающей враждебности к противнику, которая позже будет выражаться в дополнительных вызовах; что в будущем, после того как нынешний кризис будет разрешен, установятся позитивные отношения.

У обороняющейся же стороны имеется ряд стратегий, призванных помешать попыткам противника изменить статус-кво в свою пользу. Когда для обороняющейся стороны становится важно то, что ее ответ может вызвать нежелательную эскалацию, она тоже оказывается перед необходимостью политического регулирования кризиса. Обороняющейся стороне нужно предпринять некие шаги против нанесения ущерба интересам, оказавшимся под угрозой, нo в то же время она избегает того, что могло бы вызвать эскалацию войны (или более высоких уровней военных действий).

Различают семь видов оборонительных стратегий: 1) принудительная дипломатия; 2) ограниченная эскалация вовлеченности для уста-ления правил игры, более благоприятных для обороняющейся стороны плюс попытки удержать оппонента от эскалации в порядке ответной реакции; 3) возмездие по принципу "око за око" без эскалации плюс сдерживание эскалации со стороны оппонента; 4) акцептирование "проверки потенциалов" в рамках ограничительных правил игры, избранных оппонентом, которые первоначально представляются невыгодными для обороняющейся стороны; 5) проведение черты; 6) демонстрация убежденности и решимости с целью не допустить просчета бросающей вызов стороны; 7) действия и предложения, помогающие выиграть время и дающие возможность изучить условия урегулирования кризиса путем переговоров, условия, которые могли бы удовлетворить некоторые (если не все) требования бросающей вызов стороны (там же. Р. 377-394).

Стратегии мира

Политика избегания кризисной ситуации тоже предполагает несколько видов стратегий. Реалистическая стратегия связана с необходимостью установления баланса сил, в условиях которого взаимное сдерживание наиболее сильными акторами агрессивных устремлений друг друга способствует сохранению мира и стабильности в международных отношениях. Неореалисты, обращая внимание на важность восприятия международными акторами друг друга, большое значение придают цели признания со стороны других акторов. Французский

исследователь Ж.-Ф. Феррье называет это одной из основных целей участников международных отношений (см. подробнее: Ferrier. 1996. P.121–130). Действительно, без признания других международные акторы не могут добиться более второстепенных целей. Это касается, например, социально-политических общностей или политических движений, стремящихся к самостоятельному государственному статусу. Для них признание со стороны других государств и общепризнанных МПО (прежде всего, со стороны ООН) связано с возможностью легитимной деятельности в качестве автономного, независимого актора. Именно этого в первую очередь добивались и все бывшие колониальные страны, и бывшие советские республики, и ООП, и сторЪнники Масхадова, стремящиеся получить хотя бы частичное признание Чечни в качестве самостоятельного игрока на международном поле. Государства, имеющие признанный статус и обязанные соблюдать правила игры (например, решения ООН, двусторонние и многосторонние договоры и соглашения и т.п.), для которых по экономическим или политическим причинам выгодно показать свое признание добивающимся этого политическим движениям, сепаратистским силам или квазигосударствам, вынуждены (вместе с "претендентами" на признание) искать для этого различные уловки. Например, непризнанный в качестве независимого государства Тайвань имеет со многими странами торговые, экономические, культурные и отчасти политические отношения, которые поддерживаются через его "частные агентства" в этих странах. При этом в стремлении сохранить свою территориальную целостность государства ревностно следят за тем, чтобы территории, на которые они распространяют свой суверенитет, или же сепаратистские движения не получили признания со стороны других стран и МПО.

О значимости проблемы признания говорит и то, что от ее решения может зависеть стабильность международных отношений. Например, поспешное признание Хорватии и Словении Германией, которая опередила в этом ЕС, стало источником разногласий и противоречий в международных отношениях, продолжающихся и поныне. Как считает Ж.-Ф. Феррье, это признание стало одной из причин длительной драмы: так называемая общность без идентичности, т.е. территория, населенная сербами, хорватами и мусульманами, аккумулирует в себе проблемы других югославских провинций, не обладающих достаточной степенью цивилизационного единства (Ferrier. 1996. Р. 129–131). "Международное сообщество, – утверждает Ж.-Ф. Феррье, – показав редкую быстроту своей реакции, возможно, проявило чрезмерное усердие в своем гуманитаризме" (там же. Р. 130).

Вопрос о признании является центральным для одной из разновидностей большой стратегии, стратегии мира. "Стратегия умиротворяющего признания", в противоположность стратегии баланса сил, направлена на то, чтобы сдерживать не столько силу другого государства (или других государств), сколько его страх (см. об этом: Osgood. 1962). Достижение этой цели/предполагает использование самых разнообразных средств: взаимное официальное-признание друг друга в письменной форме (примерами чего стали германо-германский договор 1972 г., Заключительный Акт СБСЕ 1975 г., Договор Осло 1993 г., Дублинский договор 1997 г.); принятие во внимание "символических интересов" друг друга, особенно тех, которые связаны с национальной идентичностью (святые места, национальные символы, исторические традиции ц т.п.); настойчивые усилия для установления связей с "противником" и постепенные уступки, как меры доверия и разоружения (Osgood. 1962; Lindemann. 2000. P. 529). "Неоидеалист" А. Вендт, противопоставляя рассматриваемый подход стратегии устрашения (которая связана с риском создания дилеммы безопасности), уверяет, что последний может значительно изменить "интерсубъектийную структуру" международных отношений. В качестве одного из примеров он называет политику открытости внешнему миру, которую в середине 80-х гг. XX столетия проводил М. Горбачев и которая позволила радикально изменить характер международных отношений (Wendt. 1994).

Стратегия умиротворяющего признания была описана Ч. Осгудом. Ее преимущества видят в том, что она основана не на односторонних уступках, а на взаимности. Она сочетает "кнут и пряник" и тем самым дает возможность возврата к политике закрытости в случае, если постепенные уступки будут неверно истолкованы. Иначе говоря, она не предрасположена к "подаркам" без осязаемой взаимности. Другое преимущество этой стратегии ее сторонники видят в том, что ее провал может относительно недорого стоить принявшему ее государству: будучи "постепенной", она предполагает на начальных этапах осуществление мер, которые носят преимущественно символический характер (Lindemann. 2000. Р. 529).

Вторая разновидность стратегии мира исходит из теории демократического мира. Ее сторонники, убежденные в том, что демократические режимы являются более миролюбивыми, чем тоталитарные или авторитарные, предлагают "продвигать" демократию во все новые страны (подробнее см., например: Risse-Kappen Th. 1996. P. 401–404). Более подробно эта стратегия (для США она является составным элементом стратегии расширения) будет рассмотрена в главе о международной безопасности.

Стратегия и дипломатия

До середины XX в. стратегия в теоретическом и практическом смысле считалась исключительной принадлежностью военного искусства и войн (см.: Кукулка. 1980. С. 126). Теперь такое мнение представляется ошибочным. Постоянные традиционные интересы государств – безопасность и процветание – могли осуществляться лишь при благоприятном соотношении сил. Поэтому традиционным средством достижения целей была не только война, но и "дипломатическо-стратегическая игра", направленная на установление такого соотношения. Роль стратегии в данном случае заключалась в том, чтобы дипломатическими средствами противостоять давлению более сильных акторов, а также компенсировать собственные геополитические или демографические недостатки. Таким образом, в применении к государствам стратегия и дипломатия могут рассматриваться и в узком смысле. В этом случае стратегия будет представлять собой совокупность средств, предназначенных для подготовки и реализации военной победы, а дипломатия – комплекс средств прямого взаимодействия между правительствами, которые используются прежде всего в мирное время (на период войны дипломатические отношения между воюющими странами, как правило, разрываются). В широком же смысле (как можно судить на основе сказанного выше) противопоставление стратегии и дипломатии как главных средств межгосударственных взаимодействий является относительным: большая стратегия включает не только военные, но и дипломатические средства.

Различают несколько функций дипломатии. Главные из них – коммуникационная и информационная. Составным элементом информационной функции выступает пропагандистская функция, которая имеет и самостоятельное значение. Пропаганда влияет как на данное государство, так и на третьи стороны, а также на общественное мнение с целью склонить его в свою пользу. Перечислим и другие функции дипломатии: а) урегулирование конфликтов; б) разрешение проблем; в) расширение или облегчение межгосударственных связей; г) переговоры и поиск соглашения по конкретным вопросам; д) общее программное руководство решениями в области внешней политики.

Среди форм дипломатии выделяют следующие: публичную, или открытую; секретную, или тайную; смешанную (конфиденциальные переговоры между дипломатами, сопровождаемые или завершаемые публичными декларациями, информацией о достигнутых соглашениях и т.п.). Особо следует сказать о тайной дипломатии, которая традиционно представляет собой неизбежное и потому необходимое средство межправительственных взаимодействий. Политики,

придерживающиеся идеалистических позиций (например, В. Вильсон, М. Горбачев), и их сторонники, говоря об "аморальности" секретных соглашений, упускают из вида два обстоятельства; во-первых, речь идет лишь о форме, которая сама по себе не несет обязательной безнравственности, а во-вторых, процесс перехода только к открытым соглашениям, как правило, всегда сводил на нет пользу от дипломатии, так как на первый план в этом случае выдвигались сугубо пропагандистские функции (нередко они и сегодня процветают в речах в ГА и СБ ООН).

Также выделяют парламентарную дипломатию, представляющую собой регулярные собрания международного органа, например ООН, при котором состоят постоянные представители государств-членов, а также неофициальные встречи и обсуждения специальных посланников глав государств. В свою очередь, прямая дипломатия – это встречи на высшем уровне, а также общение первых лиц через каналы электронной связи. Односторонняя дипломатия – это прямые контакты глав государств или их представителей. Если их общение начинает осуществляться через крупнейшие международные организации, такие как ООН или ЮНЕСКО, тогда это уже многосторонняя дипломатия. Наконец, одна из самых распространенных форм дипломатии в последние годы – челночная дипломатия – посещение первыми яйцами государств или их специальными представителями своих союзников, а также дискуссии третьей стороны с участниками конфликта непосредственно в зоне его существования.

Основные тенденции в развитии дипломатии таковы: более крупные государства все чаще стремятся вести дела не столько через посольства, сколько через специальных посланников; повышается удельный вес смешанной, парламентарной, прямой и челночной (причем, как правило, с участием "первых лиц") дипломатии; усиливается роль и статус переговоров, превращающихся в самостоятельное средство взаимодействия международных акторов.

Вместе с тем все более широкое развитие получает и нетрадиционная дипломатия. "Когда думают о дипломатии, – пишет Ж. Росс, – представляют себе Талейрана, Меттерниха или Киссинджера, которые делают крупные ставки в игре, цена которых – человеческие жизни". Действительно, как замечает Ж. Росс, в логике вестфальской системы именно государства контролируют средства насилия, поэтому роль дипломатов состоит только в том, чтобы, используя убеждение или угрозы, продвигать национальные интересы своих стран. Господствующее положение в региональных иерархиях, в частности в Европе, предоставляло широкие возможности как для дипломатического нажима, так и для силовых действий в случае неудачи первого. Однако окончание холодной войны, американская гегемония в вопросах

безопасности, глобализация коренным образом меняют роль дипломатии. Сегодня она выражается в терминах затрат-прибылей, а ее^судьба вершится в Вашингтоне, ибо именно там в конечном счете принимают решение уничтожить кого-то в финансовом смысле без риска потрясений для мирового рынка в целом (см.: Ross. 2000).

"Коммерциализация" дипломатии – смещение центра тяжести с вопросов военной безопасности и политики союзов к международной деятельности, основным смыслом которой становится завоевание рынков и привлечение инвестиций, – повышает роль новых международных акторов. Руководители центральных банков, министры финансов и торговли, которые прежде скрывались в тени министров иностранных дел, выходят на авансцену международной жизни. Негосударственные участники, такие, как СМИ, транснациональные фирмы, инвестиционные компании, операторы на валютных рынках, управляющие частных банков, "мозговые центры", в которых вырабатываются политические решения, играют по крайней мере такую же роль, как и правительства. Вместе с тем в рамках неолиберальной идеологии эта "коммерциализация" часто сопровождается утверждениями о том, что содержание указанных процессов – это распространение принципов сохранения мира, демократии, прав человека и универсальных достижений цивилизации. Положение о роли силы как средства достижения международными акторами своих целей и отстаивания-продвижения своих интересов стало одним из наиболее обсуждаемых в международно-политической науке. Прояснение положения о роли силы предполагает рассмотрение содержания самого понятия "сила" и его трактовок представителями разных теоретических направлений.