Лекция 14. поэмы зрелого периода.

Теперь давайте вернемся к вопросам. Меня спрашивают, сохранились ли главы о путешествии Онегина. Странный вопрос. Ведь каждый открывал роман и видел, что это есть в приложении к основному тексту «Путешествие Онегина». Это приложение к общему комплексу. Это не дополнение, не примечание, это часть текста, но она вынесена АСП за рамки основной части. Пушкин любил игру с компоновками текста. Вот пример. Этот отрывок вы обязательно должны изучать так же, как и не вошедшую десятую главу, которую расшифровали только в начале двадцатого века. Вы ее должны прочитать и знать, о чем речь.

Второе: меня уличают в том, что я оговорилась. Я говорила о праздновании двухсотлетия Полтавской битвы в прошлом году, но понятно, что если она состоялась в 1709 г., то было ее не двухсотлетие, а трехсотлетие.

 

Теперь к анализу поэм АСП. Последних поэм зрелого периода. Это, прежде всего, две поэмы – «Полтава» и «Медный всадник». Обе эти поэмы связаны с образом Петра и проблемой национальной истории, некой особой исторической концепции, которую вырабатывает АСП на протяжении всей своей жизни. В данном случае в «Медной всаднике» подчеркивается два основных момента: это выделение исторической фигуры Петра Первого, о которой говорится уже в начале поэмы, но в то же время это поэма посвящена современных событиям. Правда, свидетелем этих событий он не был, но он был их современником (тогда он был в Михайловском). Это наводнение 1824 г. Самое большое наводнение с большими жертвами в истории Петербурга, поэтому поэма выходит за исторические рамки – поэма становится философско-исторической. То есть она поднимает вопрос о философии истории.

Философско-историческая проблема, которую ставит АСП в связи с образом Петра, - это роль личности в истории, но, как мы уже говорили в связи с «Полтавой», АСП понимает, что роль личности ограничена, предопределена теми историческими закономерностями, которые существуют независимо от этой личности. Таким образом, АСП в конце двадцатых - начале тридцатых годов начинает вырабатывать эту позицию, которую мы называем закономерностью исторического процесса.

Здесь АСП меняет к Петру свое отношение. В «Стансах» 26-го года Петр выступает милосердным царем, идеализируется. В «Медном всаднике» все сложнее. Не зря поэма разделяется условна на две части, хотя на самом деле в поэме три составляющих: вступление и две основные части. Но если говорить о равновесности частей, то речь идет о вступлении и основной части, где развертывается сюжет наводнения. АСП в этих двух частях соединяет несовместимое: интонационные ряды. Если во вступлении господствует одический стиль, гимн Петру и творениям Петра (Петербургу как символу обновляемой Петром России). Сразу идет абсолютное признание заслуг, апологетика. Но уже во вступлении, в конце, возникает какое-то странное ощущение, если вы вслушаетесь даже в ритм интонации.

 

«Красуйся, град Петров,

И стой неколебимо, как Россия».

Это уже не прославление, а пожелание, которое предполагает иное развитие событий. Интонация настороженности.

Вторая, основная часть этой поэмы выдержана в драматических тонах и заканчивается трагически: гибелью невесты Евгения и самого героя. И здесь очень важно, что АСП уже в самом начале предостерегает своего читателя от восприятия поэмы, как поэмы только прославляющей Петра, новой «Петриады», он говорит о том, что это будет рассказ (с этим будет связан и заголовок – «петербургская повесть») об ужасном наводнении. Поэма предполагает нечто героическое. Рассказ же предполагает собой нечто приземленное и менее предполагающее героическое начало и героический пафос.

Этот рассказ – о бедном чиновнике. Евгений – это некая предтеча «маленького человека», который получит свое развитие в сороковые годы. Но здесь есть черты маленького человека. Что обязательно для этого образа: низкое социальное положение (низший чин чиновничьей иерархии). Он бедный, маленький чиновник. Живет где-то на затворках и думает о своем маленьком счастье. Он не мыслит в рамках государства или истории, он не мечтает о процветании государства. Его ум занят возможностью своего личного счастья. Вот эта ограниченность его мироощущения, его жизненной потенции – это существенно. Поэтому Пушкин не героизирует его, но сочувствует, как Петру. Здесь сталкиваются интересы маленького человека и Петра, потому что Петр в своих интересах пренебрегает жизнью этого маленького человека во имя высокой цели процветания страны.

Здесь мы выходим на серьезную социально-историческую проблему – что первично: интересы нации или интересы личности. И можно ли пожертвовать интересами личности. Эта проблема будет сформулирована Достоевским: проблематика «Медного всадника» будет связана с проблематикой крупнейших произведений Достоевского – «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы». В «Карамазовых» звучит фраза, что не стоят никакие революции, никакое процветание человечества слезинки одного ребенка. АСП, таким образом, прокладывает дорогу для философско-исторических идей в русской литературе.

Для АСП нет однозначного ответа: он сочувствует Евгению, частному человеку, но он и не отвергает правоту Петра. Неслучайна мизансцена встречи всадника и Евгения. Евгений всегда смотрит в спину медному всаднику. Пушкин был мастер мизансцен. Это можно трактовать с большой долей вероятности как символическое подчеркивание: медный всадник, устремленный вперед, пренебрегает интересами маленьких людей, таких Евгений. Кроме того, он противостоит стихии. Из «топь и блат» он воздвигает город. Противостояние стихии и Петра.

Изначально Петр обозначен как «он». «Стоял он, дум великих полн». Он не называется. О чем это говорит? АСП использует местоимение неспроста, подчеркивая, что это имя нельзя употреблять всуе. А чье имя нельзя употреблять всуе? Божье. Это игра очень значима. Эта онтологическая проблема (бытийная) связана с противостоянием природы и человека. Вечная проблема. В «Медном всаднике» уже нет той идеализации природы, которую АСП использовал ранее. Природа здесь достаточно жестоко мстит за пренебрежение ее законами: город обречен на наводнение, потому что построен на болоте. Помните строчку «город всплыл как тритон»? Что за божество – тритон?

 

выдержка из словаря: ТРИТОН (шумящий, бушующий), морской бог, сын Посейдона и Амфитриты, живущий с отцом и матерью в золотом дворце на дне морском. Он считался также демоном Средиземного моря. Кроме того, Т. назывались также второстепенные морские божества, прислуживающие другим морским богам при их поездках; им приписывали наружность полурыбы, получеловека. В руках они имели улиткообразную раковину, служившую им вместо трубы, которой они по приказанию Посейдона успокаивали бушующие морские волны.

 

Это все подчеркивает проблему стихии и человека. Но человек великий противостоит. Посмотрите: памятник Петру не страдает от наводнения. «Стоял он неколебим» - пишет АСП. Он стоял неколебимо, а царь Александр разводит руками в это время и говорит, что с божьей стихией царям не совладать. Вот еще одна проблема: царь такой, как Петр, - нечто божественное, олицетворение неких исторических смыслов, а Александр – всего лишь человек, вознесенный на вершину власти. Он не совладает со стихией, как и м. человек, но м. человек страдает прежде всего.

Лично Александру стихия ничем не угрожает: он наблюдает за стихией с балкона. Она угрожает его стране, и он ничего поделать не может. Здесь он оказывается в плену стихии. Единственный, кто возвышается над стихией, это тот, кто поострил город на Неве. Здесь м. человек условно маленький человек. Здесь некоторые черты, которые вызывают симпатию к Евгению. Это человек маленький, ограниченный в стремлениях, но способный к великой любви. Здесь он отличается от типичного маленького человека – Башмачкина, но ничем не отличается от героя «Записок сумасшедшего». Здесь есть некая действительная любовь, высокое чувство. Это маленький человек, но с некоторыми оговорками.

Есть некоторые черты, которые роднят это произведение АСП с натуральной школой, с одним из течений русского реализма 40-х годов. И часто говорят, что АСП здесь выступает как предтеча. Это акцент на социальной проблематике. Социальная проблематика как акцент на противостоянии общественных сил.

Еще один момент: для АСП важна вторая часть основной части. Там идет речь о бунте. Бунт маленького человека. Еще одна черта: он способен на бунт. Правда, на некоторый бунт был способен и Башмачкин. Евгений произносит шепотом: «Ужо тебе, строитель чудотворный!» Бунт шепотом. И этот шепот очень важен: внутри Евгения все-таки живет уважение и страх перед этим демиургом, творцом, строителем чудотворным.

Здесь АСП водит фантастический элемент в реалистическую поэму: медный всадник как будто бы поворачивается и начинает преследовать Евгения. Эта фантастичность оправдана в силу того, что это все происходит в больном сознании Евгения. С этим же вариантом мы встретимся в «Пиковой даме». Это то, что в филологии называется нефантастическая фантастика. То есть фантастика, которая получает объяснение через сон или сумасшествие.

АСП здесь разворачивает серьезную проблему: проблему отношения правителя с его великими целями. АСП здесь ставит вопрос о цене: какую цену платит человечество за прогресс. Для АСП этот вопрос оказывается неразрешимым. Он не может в полной мере ни оправдать, ни опровергнуть петровскую идею: что важнее всего интересы России, а когда рубят лес, то щепки летят. Эта проблема стоит перед каждым поколением. Поэтому поэма современна.

Во второй половине двадцатых – начале тридцатых годов АСП освобождается от романтического субъективизма декабристов, идеализации героев, от культа Героя, который противопоставляется толпе. Пушкин эту идею разделял и в исторической элегии «Наполеон» («Угас великий человек»), где он явно героизирует Наполеона. В начале тридцатых годов он понимает закономерность исторического процесса и более активно ставит проблему цены исторического развития, приходит к мысли о трагизме исторического прогресса. Героем оказывается тот, что преодолевает надличностный вектор истории, но позднее, в «Медном всаднике» АСП актуализирует соотношение правды м. человека и великого преобразователя страны. Таким образом, историческая концепция АСП явно усложняется.

Историческая проблематика поднимается и в драме. Так вот судьба многих произведений Пушкина очень сложна. Поэтому не всегда были несправедливы оценки критиков-современников Пушкина, потому что они не знали его творчества в целом. Оно им было недоступно полностью. Например, Белинскому. Но, так или иначе, «Борис Годунов» пять лет ожидал печати. Написан он был в 24-25-м годах, а напечатан только в 30-31-х годах. Хуже сложилась его сценическая судьба: он был поставлен только через 35 лет после написания, в 60-х годах и не имел успеха. И до сих пор «Годунов» не имеет адекватной постановки.

Маленькие трагедии – еще менее успешны в сценическом смысле. Единственно удачной постановкой была телевизионная версия, поставленная Михаилом Швейцером, но уже в 20-м веке. Но в театре она не нашла адекватного воплощения. Это связано с тем, что АСП опередил свое время и, может, даже наше в своих драматических опытах. «Годунов» создавался в сер. 20-х годов, но АСП уже к тому времени высказывался насчет драматургии. Например, в «Онегине» говорит:

 

XVIII.
Волшебный край! там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил;
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рой,
Там и Дидло венчался славой,
Там, там под сению кулис
Младые дни мои неслись.

 

Это пьесы, с которыми мог быть знаком Евгений и, разумеется, был знаком сам Пушкин. Это имена драматургов, наиболее популярных в 20-м годам 18-го века. Прочтите этот отрывок с комментариями, хотя с этими драматургами вы должны были познакомиться.

Первое обращение к критическим опытам также относится к театру. Это говорит о том, что АСП был истинным театралом. «Мои замечания к русскому театру» посвящены прежде всего русской публике и русским актерам. Это написано до 1818 г. В эти годы, в конце 10-х, в начале 20-х годов он активно размышляет о путях развития русской драмы. Конечно, была русская традиция, но АСП ощущал себя вправе и обязанным включиться в мировую традицию. Русская традиция имела ограниченное значение: это были писатели для русских людей, но АСП претендовал на нечто большее. Естественно он рассчитывал на традицию Мольера, традицию классицистической драмы (в данном случае, комедии). Мольеровская традиция – не только традиция комедии, но традиция классицистическая, если говорить о классицизме в целом. Вторая линия, которую АСП учитывал и вступал в диалог, это линия Байрона, романтическая субъективная драматургия. АСП вступал с ними в диалог, не всегда с согласием.

Свои задачи для «БГ» и вообще задачи для современного театра АСП сформулировал в двух статьях: «О народной драме «Марфа Посадница» и «Наброски к предисловию к «Борису Годунову». Время создания этих статей (обе они не завершены) – в связи с работой над «БГ» в 24-м, 30-х годах. Пушкин исходил из того, что европейская драма родилась на площади. АСП говорил, что есть три основных пружины воображения – смех, жалость и ужас. Надо заметить, что АСП здесь соотносит свои представления с представлениями Аристотеля, который говорил, что драма держится на страхе и сострадании и только тогда достигает катарсиса.

Пушкин в отличие от своих предшественников акцентирует свое внимание на необходимости объективности в драматургии и говорит, что писатель в драме (драма не как жанр, а как род литературы здесь имеется в виду) должен воплощать истину страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах. Это означает, что человек на сцене должен быть соотнесен (его переживания и высказываниями) с теми национальными и историческими моментами, в которых он представлен.

И находясь в Михайловском, АСП берется за решение этой задачи, не имея специальной исторической литературы, кроме «Истории государства российского». Неслучайно, АСП посвящает Карамзину свою работу. Он опирается на версию об убийстве царевича Дмитрия Годуновым, принятую Карамзиным. Здесь АСП не является исследователем исторической истины. И не зря. Уже в 29-м году появляется статья историка Погодина, хорошего знакомого АСП, профессора Моск. университета, о том, что нельзя однозначно утверждать о том, что Годунов был инициатором убийства. Но АСП опирается на теорию Карамзина, официальную точку зрения в то время. Он критикует власть, заключенную в некий замкнутый круг. Поскольку не только Борис приходит к власти через кровь, но и следующий царь после Годунова приходит через смерть Федора Борисовича, ребенка. И возникает замкнутый круг: власть без крови не обходится. Соответственно, нельзя делать политику в белых перчатках, как сказал Ленин.

Чрезвычайно важная цель АСП здесь не исследование исторического факта об убийстве, а художественное воплощение национально-исторических характеров в исторической достоверности. Она не предполагает абсолютной точности, но предполагает дух времени и возможности действия, вероятие. Пушкин здесь следует традициям Шекспира (может, даже соперничает) в эстетическом плане. Шекспир был известен в то время, но не был понят.

Пушкин первым шекспиризирует русскую литературу. Он вводит некоторые шекспировские принципы построения характеров. Первое: это сложный, противоречивый характер в центре внимания драматурга. Ричард 3-й, Генрих 4-й у Шекспира относятся к таким. Таким же путем следует АСП, рисуя Годунова как человека, готового на все ради власти (не ради страны), но в то же время человека, не лишенного заботы об устройстве государства. Есть в нем забота о народе, вполне искренняя, но это уравновешивается его честолюбивым стремлением к власти.

Это лицемерие, лицемерная религиозность, и одновременно его искренняя, человечная забота о своей семье, прежде всего, о наследнике престола, о своем сыне. Он не просто его изнеживает, пестует, а учит: Борис понимает, что нужно быть человеком образованным, чтобы быть у власти. Это подготовка сына к взятию власти. Эта сцена с семьей скрашивает образ Годунова и делает его более сложным.

То же самое происходит с Дмитрием, который представлен как человек, рвущийся к власти, готовый убивать всех на своем пути. Но при всех качествах самозванца, он способен на большую любовь. Это иллюстрирует разговор с Мариной Мнишек, когда он ей раскрывает все карты и хочет, чтобы она его любила не просто как властителя крупнейшей страны, а он мечтает о любви к нему как к человеку, поэтому он говорит о том, кто он. Неоднозначность Дмитрия – это тоже черта реалистического искусства. Те, критерии реалистичности, которые есть в «Онегине», тоже здесь присутствуют. Не зря говорят, что Шекспир – представитель ренессансного реализма, то есть реализма эпохи Возрождения.

Еще одна черта в «Годунове», связанная с традициями Шекспира (а мы помним, что «БГ» создается в сер. 20-х годов, вместе с «Онегиным»), это, помимо широты характеров, простота и свобода композиции. Это новое качество: АСП отказывается от традиционного деления пьесы на акты. Здесь оказывается 23 сцены. Он разворачивается мозаику сцен, свободно компонует, отказывается от единства места и времени.

Но в то же время здесь нет монологичного построения. Потому что здесь нет единственного центрального персонажа. Речь то о Годунове, то о Дмитрии. Это многоголосие, которое дополняется народом. И это еще одно очень важное открытие: АСП вводит в драму (он не представляет героя из народа) массовую сцену (ее аналога нет в других массовых драматургиях того времени). Это сцена на Девичьем поле, когда выбирают царя. Она построена очень полифонично (о полифонии позже говорил Бахтин) и достаточно иронично (с иронией и сочувствием представлен народ). Возникает многосоставное чувство к народу. С одной стороны, люди ничего не понимают, они выбирают, им дано право высказаться (один говорит: «То дело бояр, а не наше»), вместе с тем их принуждают к участию ради того. И ради того, чтобы не возникало претензий у посредников между народом и властью, он готов на все. Очень иллюстративна сцена, когда баба даже бросает своего ребенка на землю, потому что в это время нужно плакать. Жестокость этой бабы – это непостижимо с точки зрения гуманистического сознания. Это критический план в изображении народа.

Вместе с тем народ представлен как мощная сила. Неслучайно к народу обращаются с просьбой молить за то, чтобы царь взял власть в свои руки. АСП вкладывает в уста Гаврилы Пушкина ключевую фразу для понимания пушкинской трактовки истории. Пушкин, приходя к Басманному, говорит ему, что

Не знаешь ли, чем сильны мы,

Басманов? Не войском, нет, не польскою помогой,

А мнением; да! мнением народным.

 

И это очень важный момент: признание народа как действующей силы истории. Потом об этом будет писать Толстой. Но начинает разрабатывать эту тему Пушкин. Идеальным воплощением народа становится летописец Пимен, который представляет собой совесть нации. Такой древний образ журналиста, т.к. все журналисты – летописцы современности. Разговор о Пимене – это разговор о журналистике.

Последний момент в связи с этой драмой: Пушкин расширяет стилистические возможности, он отказывается от единства языка. Грибоедов начал опыт с индивидуализацией речи, но, тем не менее, речь персонажей все еще была афористична, и Фамусов говорил не менее красиво, чем Чацкий. От этого в полной мере отказывается АСП.

Вместе с тем он пишет историческую драму с политической тематикой, которая предполагает использование архаизмов. Люди конца 16- нач. 17-го веков не могли говорить на том языке, на котором говорил АСП и его круг. Но как выходит АСП из этой ситуации: АСП не использует архаизмов, но он добивается исторического колорита стилистически. Это разрыв с Шекспиром: Шекспир, как показывают исследователи англ. литературы, нечитабелен. Даже для англичан. Он читается в переводах. Но мы читаем Пушкина без перевода. АСП избавляется от шекспировской аффектации (искусственное возбуждение, преувеличение чувства), избавляется от излишней эмоциональности, которая присуща Шекспиру. Это типично для русского гения. Речь поэтов или Дмитрия, когда он возглавляет польские войска, его приспешники говорят на таком галантно-риторическом языке, который был характерен для польской знати. Пушкин удивительно почувствовал это.

Трагедия личности здесь понятна: трагедия Бориса и Григория Отрепьева, который обречен погибнуть. Очень важно: кто станет его палачом? Вопрос о народе. Я говорила о массовых сценах, о летописце. Но там есть еще один герой, который воплощает чувство исторической правды. Этоюродивый. АСП первый вводит в русскую литературу юродивого как глашатая народной правды. Когда он говорит Борису, что не будет молиться за царя-ирода, это звучит как прямое политическое обвинение. Прямо указывается на его вину в убийстве Дмитрия.

Но не только через этих героев представлена народная правда. Пушкин заменил последнюю сцену в своей трагедии на авторскую ремарку «народ молчит» или «народ безмолвствует», это предвестие немой сцены. Немая сцена имеет отдельную историю. «Годунов» заканчивается этой сценой. Почему? Потому что Пушкин всегда предполагает сотворчество читателя.

Здесь возможны разные интерпретации. Распространенная интерпретация, что эта сцена - знак осуждения. Но безмолвие народа можно трактовать и как согласие (молчание – знак согласия). Народ не будет противодействовать, но будет пребывать в своем бездействии. Третий момент: это сжатие, концентрация энергии, которая может разразиться чем-то: бунтом или угрозой. Вот это разные трактовки.

АСП ставит вопросы, на которые не дает ответов. Следующий опыт АСП в драматургии относится к 30-му году, но АСП не продолжит начатое в «БГ», он открывает новое пространство в этом роде литературы. Он работает над совсем иным типом драм. сцен. АСП пойдет, скорее, мольеровским путем, чем шексировскоим. Молеровским путем в смысле создания малых форм и узких характеров, носителей одной страсти. Это, разумеется, «Маленькие трагедии», которые написаны в Болдинскую осень. Замысел относится еще к 1826-му, это год, следующий за завершением «БГ».

 

Лекция 15. Сашина.