Традиции ирои-комической поэмы и «эксперимент» молодого Пушкина

 

Пушкин вспоминал в связи со своей поэмой Вольтера, как автора «Орлеанской девственницы», весьма своеобразно использовавшего для сюжета традицию рыцарской поэмы итальянского поэта Ариосто «Неистовый Роланд». Хорошо были известны Пушкину и опыты русской ирои-комической, шутливой и сказочно-богатырской поэмы конца XVIII века («Елисей, или раздраженный Вакх» Майкова, «Душенька» Богдановича). В этой традиции было принято изображать высокие мысли и поступки в комически сниженных тонах (Зевс у Майкова, насколько помнится, страдает от обжорства).

Сюжет поэмы имеет сказочную основу, многое взято из фольклора. Главные герои – Руслан и Черномор – напоминают «Сказание о Еруслане Лазаревиче». Пушкин хорошо знал литературную традицию в этой области. Он использовал в качестве источника не только фольклор, но и переделки русских сказок в опытах Левшина, Чиркова и Попова. В частности, образ Леля – лесного божества – не является народным, его создали эти авторы. Лель – божество условной славянской мифологии, появившееся из песен, где часто были фразы типа «леле», «лели», «лель». Использовал Пушкин и западноевропейскую литературную традицию. Например, знаменитая фраза «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», которой оканчивается шестая песнь, - это перевод из поэзии Оссиана, кельтского барда.

Единого сюжета нет. Это своеобразная смесь сказок с литературными реминисценциями.

В целом поэма Пушкина, использовавшего множество источников, является произведением новаторским.

Эта поэма - своеобразный эксперимент. В задачи Пушкина входило «геройство воспевать одно». Но в поэме воссоединены начала героическое и буффонное, высокое и низкое.

Буффонада – низкий жанр. Буффонного в поэме предостаточно. Это и визг Людмилы, от которого грозный колдун Черномор бежит и запутывается в бороде, и падение Фарлафа с коня в ров, и постоянные снижения ситуаций в тексте. Так, Людмила рассуждает о том, что без любимого умрет, не будет есть и пить, и тут же «начинает кушать». Потом видит быстрый поток, произносит речь, что туда прыгнет, но не прыгает. Есть пародийные моменты. Например, 12 девушек, развлекающих Ратмира – это пародия на поэму «12 спящих дев» Жуковского.

Пушкин не стремится перевоплотиться в Бояна. Он не имитирует внешнюю форму народного творчества, как это делал Карамзин своим «русским стихом». Он пользуется четырехстопным ямбом – любимым размером Ломоносова. Он запросто смещает временной план и даже не старается стилизовать поэму под старину. Хотя речь идет «делах давно минувших дней», Пушкин позволяет себе отступления, в которых отвечает на критику его первых песен, и упоминает Жуковского:

Поэзии чудесный гений,

Певец таинственных видений,

Любви, мечтаний и чертей,

Могил и рая верный житель

И музы ветреной хранитель!

Это все о Жуковском. Воздав ироническую похвалу своему учителю, Пушкин далее излагает, а потом пародирует сюжет «12 спящих дев». Мистика и возвышенность Жуковского намеренно снижается и превращается в эротику.

В то же время Пушкин стремится к условной исторической достоверности. Пользуясь как историческим источником «Историей государства Российского» Карамзина, он объясняет, что князь Рамдай (у Пушкина - Рогдай) – реальное лицо. Материал для зарисовок древнерусской жизни взят там же (свадебный пир киевлян, битва с печенегами).

Своей поэмой Пушкин наводил мосты между классицизмом и романтизмом. В ней есть элементы богатырской поэмы и элементы бурлеска (первым это заметил Дмитриев). Есть героическое и обыденное, возвышенное и шутливое, драматическое и смешное. Бурлескное начало в поэме действительно ощутимо, но это не исключительно бурлескная поэма. Это эксперимент с различными жанрами, и потому единого жанра у нее нет.

Довольно живо изображены характеры действующих лиц. Особенно примечателен образ любителя пирушек и труса Фарлафа, разработанный больше в комическом, чем в «злодейском» ключе и напоминающий по созвучию имен и характеру шекспировского Фальстафа. В отличие от романтических поэм Жуковского, пушкинские герои более реальные, а не романтически обобщенные образы.

Наряду с эпическим, в поэме есть лирическое начало – личность автора-рассказчика, который скреплял весь разнообразный материал в художественное целое. В зависимости от содержания главы авторский рассказ приобретал то ту, то иную окраску, но неизменно сохранял непринужднно-игривый тон, сочетавший лирику с иронией.

Жанровое разнообразие требовало и разнообразия языка. Поэма Пушкина написана в русле поэтического языка Батюшкова и Жуковского, развивавших традиции «нового слога» Карамзина. Литературный язык сближался с разговорной речью, но при этом находился в рамках карамзинской эстетики. Пушкин снимает эти ограничения и использует слова и «низкого штиля» там, где считает необходимым. За это он получил замечания критиков, которым не нравились неприличные слова и сравнения. Как мы видим, они придирались к частному, не замечая общего.

Своей поэмой Пушкин утверждал романтический принцип творческой свободы писателя о всякого рода педантических теорий и литературных условностей.

 

Мнение Пушкина о поэме

В «Опровержениях на критики», написанных во время Болдинской осени, Пушкин первым делом высказал свое мнение о «Руслане и Людмиле». Поэму приняли благосклонно, но никто не заметил, что поэма «холодна», и этим она слаба. Он отнесся к работе формально, экспериментируя с разными жанрами и не заботясь о сущности поэмы. В этом он видит свой промах.

Основной текст пользовался огромным успехом у публики. С этой поэмой к Пушкину пришла слава. Профессиональная критика же не знала, что делать с этим текстом, он слишком отличался от всего, что они видели до этого. Его нельзя было вогнать в рамки ни одного жанра, но черты многих они находили в поэме. Они упрекали Пушкина в безнравственности за некоторые «слегка сладострастные описания» и за пародию «12 спящих дев», за которое Пушкин и сам считает, что его «можно пожурить порядком, как за недостаток эсфетического чувства».

Жуковский принял это поэму очень хорошо. Его знаменитый жест – он подарил свой портрет Пушкину с подписью «Победителю-ученику от побежденного учителя», так как именно Пушкину удалось создать первую русскую поэму – то, к чему Ж стремился, но так и не смог достичь.

Белинский в статье 6 из цикла «Сочинения Александра Пушкина» (читать не надо) не считал поэму гениальной, отличая в ней только «хорошие, звучные стихи, ум, эстетический вкус и, местами, проблески поэзии». В остальном – «русского в ней, кроме имен, нет ничего; романтизма… в ней тоже нет ни искорки; романтизм осмеян в ней в забавной выходке против «12 спящих дев». «Как бы то ни было, поэма эта – шалость сильного, еще незрелого таланта, который, кипя жаждою деятельности, схватился без разбора за первый предмет, мысль о котором как-то промелькнула перед ним в веселый час. Весь тон поэмы – шуточный. Поэт не принимает никакого участия в созданных его фантазией лицах. Он просто – чертил арабески и потешался их забавною странностью. Оттого, как сам Пушкин справедливо замечал впоследствии, она холодна. В самом деле, в ней много грации, игривости, остроумия; есть живость, движение и еще больше блеск, но очень мало жара. В эпизоде о Финне проглядывает чувство; оно вспыхивает на минуту в воззвании Руслана к усеянному костьми полю, но это воззвание оканчивается несколько риторически. Все остальное холодно».

 

8. Лариса
1) Тема войны 1812 года в литературе 1-ой четверти 19 века.

Надо сказать, что после победы в войне 1812г. все были, так сказать, в экстазе. Произошел резкий подъем патриотических чувств: поэты восхваляли Александра I, Кутузова, армию, разгромившую наполеоновское войско. Любовь к отечеству стала одним из самых популярных мотивов литературы.

 

Жуковский:

Во время Отечественной войны 1812г. Жуковский вступает офицером в Московское ополчение и присутствует в составе резерва на Бородинском поле во время сражения. Плодом патриотического вдохновения поэта явилась его ода-элегия «Певец во стане русских воинов», сочиненная в обстановке военного бивака, в Тарутине, в штабе Кутузова, где находился Жуковский после оставления Москвы. Гимн Жуковского получил широкое распространение и признание в армии еще до напечатания (был напечатан в 1812г. и 1813г. в «Вестнике Европы») и стал одним из лучших произведений, рожденных войной 1812г. Лажечников говорил, что «Певец во стане русских воинов» «сделал эпоху в русской словесности и в сердцах воинов».

Сюжет: вечером на поле брани певец в кругу воинов, поднимая кубок, хочет воздать славу героям Отечественной войны. Уносясь мыслями в прошлое, он называет исторических героев, послуживших обороне родины своей борьбой: Святослава, Дмитрия Донского, Петра I, Суворова. Жуковский вспоминает предков в назидание потомкам («Да в чадах к родине любовь зажгут отцов могилы»). Следующий кубок – Отчизне. Всякие теплые слова и задушевные интонации, выражающие его любовь к родине. Центральную часть занимает речь в честь «ратных и вождей», объединенных общей целью победить врага. Далее следуют портреты полководцев: Кутузова, Ермолова, Раевского, Милорадовича, Витгенштейна, Платова и др. Отдав долг погибшим, певец призывает живых отомстить врагу, посягнувшему на независимость народа. Жуковский отмечает оборонительный и освободительный характер войны, которую ведут русские воины.

Произведение Жуковского связано с традициями одической поэзии. Это нашло выражение не только в высоком патриотическом пафосе его гимна, но и в особенностях формы: славянизированная лексика (днесь и т.п.), отзвуки классицизма в батальной живописи (стрелы, щиты, перуны и т.д.), местами одической витийство, местами дидактические сентенции. Но вместе с тем стихотворение Жуковского принадлежит к романтической поэзии. Элементы оды сочетаются с чертами элегии. Певец запевает свою песнь на бранном поле, в ночной тиши, при свете луны. В высоте «воздушными полками» мчатся тени героев прошлого. Героическое и элегическое глубоко объединяются лирической интонацией, свойственной всему стихотворению.

После успешного сражения под Красным Жуковский пишет послание «Вождю победителей», обращенное к Кутузову и в торжественных ямбах рисующее общий ход войны с Наполеоном. Через два года, в связи с победоносным окончанием заграничного похода, Жуковский выступает с обширным посланием Александру I, написанным с позиций просвещенного абсолютизма. Отвергая «самовластительство» Наполеона, врага свободы, Жуковский считает гибельным и неповиновение трону. Но он хочет, чтобы уважение подданных было данью «не власти, не венцы, но человеку». Поэт призывает царя «поверить народы», все величие которого явилось в подвиге войны.

 

Батюшков:

Под влиянием общественного оживления Батюшков в 1807г. вступил в ополчение, чтобы участвовать в войне против Наполеона. В одном из сражений он был ранен. В 1810г. он оставил военную службу. В 1812г., незадолго до сдачи Москвы, Батюшков находился в Москве и наблюдал потом московских беженцев, покидающих город. В марте 1813г. он снова был забрит в армию и вместе с ней совершил заграничный поход. Он участвовал в сражении под Лейпцигом, в котором погиб его друг Петин, вступал с победной армией в Париж.

Общественно-исторические события, свидетелем и участником которых стал Батюшков, нашли отражение в ряде произведений поэта. В 1812г. под впечатлением московской трагедии он печатает послание «К Дашкову»: «Мой друг! Я видела море зла...» Поэт взволнованно описывает сцены бегства жителей Москвы, картины разоренной столицы и отказывается от привычной ему легкой, эпикурейской поэзии.

В 1813г. он пишет стихотворение «Переход русских войск через Неман 1 января 1813г. Отрывок из большого стихотворения». По стилю отрывок приближается к батальной поэзии классицизма (традиционные образы и выражения: «сгущенных копий лес», «гремят щиты, мечи и брони»).

В 1814г. он пишет стихотворение в форме элегии «Пленный», в которой русский воин, томящийся в плену на берегах Роны, горестно вспоминает «отчизны вьюги, непогоду», родной кров и жену. В 1817г. появляется историческая элегия «Переход через Рейн», где рисуется один из эпизодов похода 1814г. Находясь на берегу Рейна, Батюшков вспоминает исторические эпохи и события, свидетелем которых был эта река. Автор сознает себя участников и орудием больших исторических событий.

 

Можно сказать пару слов о Денисе Давыдове, который был участником войны 1812г., организатором партизанского движения. Сохранились его теоретически труды по вопросам партизанской войны и военные мемуары. В стихотворении «Ответ» он определял себя так: «Я не поэт, я – партизан, казак». Основная тема его произведений – военная. Однако он раскрывает эту традиционную тему с новой стороны. Он патетически раскрыл быт и психологию воина. В его поэзии возникает образ «гусара», лихого наездника и удалого рубаки, скрывающего, однако, благородные свойства воина-патриота: сознание воинского долга и воинской чести. Мужество и бесстрашие, отрицание светских условностей и своеобразное вольнолюбие. Вместо героической эпопеи и хвалебной оды, этих основных жанров батальной поэзии классицизма, поэт создает жанр гусарской песни, свободной от официальной героики, декламационно-патетического стиля (см. «Гусарский пир», «Моя песня», «Песня», «Песня старого гусара»). Однако все это не относится конкретно к войне 1812г. (лишь косвенно, т.к. это единственная война в которой участвовал Давыдов). Поэтому о нем можно только упомянуть в двух словах.

У Рылеева есть отрывок под названием «Партизаны», в котором он обращается к теме Отечественной войны 1812г. Но это тоже только чтобы выпендриться, т.к. в программу он не входит.

 

Пушкин:

Первый триумф Пушкина был связан со стихотворением «Воспоминания в Царском Селе», в значительной части посвященном Отечественной войне 1812г. «Воспоминания» были проникнуты горячим патриотическим чувством, отражавшим общее настроение передовых людей того времени.

В 1821г., получив известие о смерти Наполеон а, Пушкин пишет одноименно стихотворение, в котором раскрывает глубоко эгоистическую природу наполеоновского героизма. Образ «могучего баловня побед» еще окружен здесь романтическим ореолом но в то же время герою-индивидуалисту, Наполеону, действиями которого управляла одна безмерная «жажда власти», Пушкин противопоставляет высокий патриотический подвиг русского народа, «сердца» которого не постигнул и не разгадал надменный завоеватель, народа, самоотверженно отстоявшего свою независимость и свою родную страну.

Есть еще стихотворение "Море", где "Одна скала, гробница славы... там угасал Наполеон". Наполеон как властитель дум (правда, это уже 24-25-е годы).

 

Еще следует упомянуть басни Крылова "Ворона и Курица" (написана после взятия Москвы), "Волк на псарне" (после того, как Наполеон запросил мира, а Кутузов отказался, а потом побил его в сражении).
Ещё: "Горе от ума" написано в 1823, но запрещено цензурой целиком. В 1824 г. читается в литературных салонах Петербурга. Стала расходиться в списках - 40 тыс. экземпляров - рукописный тираж. Декабрь 1824 - отрывок из комедии опубликован в альманахе – «Русская талия" - возможность обсуждать комедию в печати. 1833 - 1-ое издание (текст сильно сокращён ценз. купюрами. Первое полное издание после отмены креп. права 1862.

По моему, все-таки упомянуть о нем надо. Скалозуб рассуждает про Москву, что "по моему сужденью, пожар способствовал ей много к украшенью". А Чацкий - что "дома новы, а предрассудки стары". И еще - Скалозуб не патриотичен, он карьерист и на войне хорошо нажился..

2) «Цыганы» Пушкина и традиции романтической поэмы.

Краткий пересказ:

Сначала лирическое отступление о том, какие счастливые и беззаботные цыгане, которым плевать на все и на всех, как они таскаются с одного места на другое и им это нравится. В одном из шатров сидит старик и ждет свою дочку, которая загуляла и все никак не возвращается. Тут приходит дочка (ее зовут Земфира) и тащит с собой мальца (НЕцыгана) по имени Алеко. Тот говорит, что надоел ему свет и ничего ему не нужно, а хочет он остаться в таборе и жить вместе с цыганами. Старик дает добро и Алеко остается. Но перед этим он рассказывает о том, как когда-то царём к ним был сослан старик. Он развлекал табор песнями и рассказами, и все его любили, но он так и не смог привыкнуть к тяжелым условиям жизни цыган. Не мог приготовить себе еду, поймать рыбу, устроить ночлег. В итоге, не найдя покоя, он не придумал ничего лучшего, как умереть. Проходит 2 года. Алеко живет с Земфирой, учит их язык, таскает медведя и выступает с ним на ярмарках. Однажды вечером, когда Земфира укладывала ребенка, она стала петь ему колыбельную про старого грозного мужа, намекая на то, что таким стал Алеко. Тот говорит ей, чтоб заткнулась, но она продолжает петь, отвечая, что он вольная цыганка. В другой раз Земфира просыпается ночью и слышит, как Алеко разговаривает во сне. Называет ее имя, проклинает ее. На следующий день он приходит к старику (отцу Земфиры) и жалуется, что Земфира его больше не любит. Старик рассказывает ему о том, как он когда-то влюбился в цыганку по имени Мариула. У них родилась дочь Земфира. Но как-то рядом с их табором остановился еще один табор, и мамаша с утречка пораньше свалила с ними. Старик ее больше никогда не видел. Алеко удивляется, что старик не догнал ее и не прибил, говорит, что на его бы месте, измени ему женщина, он бы ее на месте пришиб. Тем временем, Земфира в их палатке развлекается с другим цыганом. Он успевает свалить до прихода Алеко, заранее договорившись с Земфирой встретиться за холмом на какой-то могиле. Ночью Алеко мучили странные сны, он просыпается, выходит из палатки, бродит-бродит, вдруг видит следы на земле и идет по ним. Дошел он до той могилы и застукал Земфиру с цыганом. Достал нож, убил цыгана, потом убил Земфиру. С утра цыгане стали копать гробницы, а безутешный старик смотрел на все это. Он сказал, что цыгане друг друга не казнят за преступления, но в их таборе ему не место. Вскоре поднялись телеги, и табор укатил. Осталась лишь одна телега Алеко. Пушкин заканчивает рассуждением о том, что даже у цыган нет счастья, хотя они вольны делать все, что вздумается и быть там, где им хочется.

 

Способ обрисовки характеров героев «Цыган» выдержан в духе поэтики «романтического стихотворения»: жизнь Алеко до появления его в поэме рисуется в самых общих, нарочито-отвлеченных, загадочно-неясных чертах. Многозначительная недосказанность присутствует и в конце поэмы. Неизвестна дальнейшая судьба Алеко: он приходит из степной «мглы», в течение действия поэмы находится в полосе света и снова теряется в неведомой таинственной мгле.

В поэме чётко и последовательно развит психологический облик Алеко. Если в «Кавказском пленнике» о свободолюбии главного героя упоминалось лишь самым общим и неопределенным образом, то в «Цыганах» в патетических репликах Алеко Земфире об этом говорится прямо. Тому, что в поэме именуется «оковами просвещенья», цивилизованной «рабской» жизни, «неволе душных городов», людям, как стадо скученным за «оградой», лишенным очарования природы, стыдящимся своих естественных чувств, торгующим своей свободой, противопоставляется вольная жизнь «дикого» кочевого племени. Алеко оказывается «изгнанником перелетным»: «Его преследует закон» (так, вероятно, он замочил какую-то старушку и свалил к цыганам).

Еще резче дан в «Цыганах» второй член антитезы – то вольное существование, в условия которого Алеко попадает. Свободные от оседлой, устоявшейся жизни, от сковывающей собственности, от связанных со всем этим «законов», вольные цыгане являют собой как бы предельное выражение искомой героем романтической «вольности», вместе с тем наиболее близкой к жизни кочевых народов. Алеко приходит в цыганский табор добровольно и в дальнейшем никто не мешает его свободе, которой он невозбранно и пользуется. Обретенная свобода приходится ему самому вполне по душе. Но Алеко внутренне не достоин этой свободы.

Белинский пишет об этом произведении, что Пушкин сделал не то, что хотел: «думая из этой поэмы создать апофеозу Алеко.. вместо этого сделал страшную сатиру на него и на подобных ему людей, изрек над ним суд неумолимо-трагический и вместе с тем горько-иронический». На самом деле в поэме нет ни «апофеозы», ни «сатиры». Если в образе Онегина «герой века» раскрывается без всякой романтизации, средствами и приемами критического реализма, то в «Цыганах» этот образ по-прежнему романтизирован. Но вместе с тем, и это делает пушкинскую поэму образцом, так сказать, «критического романтизма», поэт средствами и приемами романтического искусства снимает с героя (кожу? скальп?) возвеличивающий ореол, показывает не только сильные, но и слабые его стороны.

Алеко – незаурядный, резко выделяющийся из окружающей среды человек, обладающий многими несомненно положительными качествами – критическим умом, способностью к глубоким чувствам, сильной волей, смелостью, решительностью, он хорошо образован. И в то же время он глубоко не удовлетворен окружающим, искренне ненавидит современный ему рабский строй общества. Его бунт против общества – это бунт во имя вольности против рабства, во имя «естественности», «природы» - против общественных отношений, основанных на «деньгах и цепях» и сковывающих, порабощающих мысль и чувства человека. Рвущийся из «оков просвещенья», из «неволи городов», решительный вольнолюбец, не признающий власти «судьбы», идущий ей наперекор, Алеко оказывается игралищем «страстей», их «послушным» рабом и мучеником: «Но боже, как играли страсти его послушною душой».

По ходу поэмы раскрывается глубоко эгоистическая, «злая» природа этих страстей, порожденная тем самым собственноличным строем, на который он так яростно ополчается. Со всей наглядностью это проявляется на отношениях Алеко к Земфире. Земфира – предельное выражение степной, цыганской свободы (ох этот Соколов). Эту свободу она вносит и в свое чувство. Мгновенно и своенравно она увлеклась Алеко, с которым сошлась без всяких обрядов, без обязательств. Но через два года его любовь ей прискучила: «Его любовь постыла мне. Мне скучно, сердце воли просит». Когда сердце самого Алеко просило воли, он безоглядно бросил все и начал совершенно новую жизнь. Превращать себя – проповедника свободы – в тюремщика другого сердца, которое в свою очередь просит воли, казалось бы, ему не пристало. Но тут-то и пробуждаются злые «страсти» в душе Алеко, все те инстинкты, которые вскормлены его прошлым, его общественной средой. Требующий для себя безграничной свободы, Алеко ни в какой мере не склонен уважать свободу других. Он оказывается эгоистом, злым ревнивцем, собственником, рабовладельцем в душе. Так вскрываются в поэме злобные «страсти» - сокровенная суть, изнанка души и характера героя, совершающего под их влиянием страшное преступление – двойное убийство (господи, это звучит как выдержка из криминальной хроники). Главное отличие Алеко от других борцов за свободу – это то, что он жаждет воли «лишь для себя».

Белинский считает, что к такому понимаю и раскрытию характера героя поэмы Пушкин приходит совсем не в порядке бессознательного «непосредственно-творческого» элемента. Еще до начала работы над «Цыганами» Пушкин ясно понял и отчетливо сформулировал подлинную сущность романтического героя-индивидуалиста. Об этом он писал в «Евгении Онегине» («Все предрассудки истребя, мы почитаем всех нулями, а единицами – себя. Мы все глядим в Наполеоны.. и т.д.). А также: «Лорд Байрон прихотью удачной облек в унылый романтизм и безнадежный эгоизм…».

«Безнадежный эгоизм» - основа характера Алеко, который несмотря на свои пламенные тирады, по существу добивается воли лишь для самого себя.

Вторым и не меньшим, чем обрисовка и раскрытие образа «современного человека», достижением Пушкина является изображение им цыган. Пушкин умалчивает о крепостной зависимости молдавских цыган, а также идеализирует образ старого цыгана. Вместе с романтической живописностью встречаются и «прозаические» детали, как пестрые лохмотья одежд, изодранные шатры, убогий ковер и т.д.

В поэме о цыганах, созданной на материале народно-песенного творчества, Пушкин раскрывает существо изображаемого им национального характера. Здесь выражается обязательное для романтиков стремление к «местному колориту». В песне Земфиры лежит народная цыганская хора (плясовая хороводная песня) на молдавском языке. Песня Земфиры органически включена в пожму: она имеет непосредственное отношение к содержанию «Цыган». На национально-фольклорной основе вырастает и эпическая мудрость речей старика-цыгана. Характеры всех цыганских персонажей поэмы строятся и развертываются на образах и мотивах народно-песенного творчества.

Теперь о художественной гармонии «Цыган». Характерны предельная сжатость, емкость поэтического языка, лаконизм. Описания цыганского быта при всей скупости отличаются живостью и яркой выразительностью. В поэме почти отсутствуют портретные описания (внешность Земфиры характеризуется всего лишь одним эпитетом: «черноокая»). Образы героев вырисовываются не путем описаний, а в их действиях и поступках, речи, драматических столкновениях. Нарочитая прерывистость, отрывочность, составляющая характерный композиционный признак романтической поэмы, свойственна и «Цыганам». Однако отрывки представляют собой единое, органически сочлененное целое.

В «Цыганах» Пушкин разрушает байроновскую иллюзию о возможности для цивилизованного человека вернуться назад в «природу». Появление среди цыган «ушельца из городов» явилось причиной кровавой драмы, нарушившей мирное цыганское существование. Однако и сам быт цыган не так уж безоблачно идилличен. «Роковые страсти» и связанные с ними беды существовали в таборе и до прихода туда Алеко. Счастья нет и у носителя простоты, мира и правда в поэме – старика-цыгана, уход от которого Мариулы, охваченность страстью. К другому, при всей «естественности» это страсти с точки зрения самого же старика, навсегда разбил его личную жизнь.»Старая печаль» живет в душе цыгана на протяжении всей жизни. Тем самым разбивается иллюзия руссоизма о ничем не омрачаемом счастье «золотого века» - докультурного, дикого человечества.

Пушкин преодолевается обаяние «гордого» героя-индивидуалиста, созданного Байроном и пользовавшегося популярностью в литературе того времени. Если по жанровой традиции поэму Пушкина можно назвать байронической, то этого нельзя никак сказать по ее идейному и художественному замыслу. В поэме Пушкина, наоборот, носителем высших ценностей является противостоящий этому герою – в существе своем «безнадежному эгоисту», ссылающемуся на свои «священные права» и добивающемуся воли лишь для себя, - вольный цыганский табор, представители которого наносят двойное поражение герою: его разлюбила Земфира (что невозможно для байронического героя); ему дает урок подлинно человеческого поведения (в рассказе об измене Мариулы), а затем произносит суровый, но справедливый моральный приговор старый цыган. Так с героя-индивидуалиста снимается романтический ореол. В «Цыганах» показано безысходно трагическое положение, в котором оказывается современный человек, сам зараженный пороками того «городского», собственнического общества, которое он так ненавидит и презирает, уходящий из своей классовой среды и неспособный прижиться на другой.

Современники воспринимали Алеко как дальнейшее развитие образа «Кавказского пленника», т. е. как романтического героя, не понятого и одинокого, не нашедшего себе успокоения даже в глубине бессарабских степей. Поэтому одни были недовольны «Цыганами» как новым апофеозом протеста против окружающей действительности (Жуковский), другие — «правоверные» романтики — сетовали на снижение романтического героя. Никто не замечал, что индивидуалистические черты героя развенчаны Пушкиным и что в этом и состоит одна из основ идейного замысла (или «цели», как тогда говорили) поэмы. Жуковский писал Пушкину: «Я ничего не знаю совершеннее по слогу твоих Цыган! Но, милый друг, какая цель! Скажи, чего ты хочешь от своего гения?»

Раздавались и упреки другого характера. Вяземский и Рылеев жаловались на то, что поэт заставил Алеко водить медведя; такое занятие казалось им недостойным романтического героя. Пушкин впоследствии так иронизировал по поводу этих упреков: « ... Рылеев негодовал, зачем Алеко водит медведя и еще собирает деньги с глазеющей публики. Вяземский повторил то же замечание. (Рылеев просил меня сделать из Алека хоть кузнеца, что было бы не в пример благороднее). Всего бы лучше сделать из него чиновника 8 класса или помещика, а не цыгана»

Значительной чертой «Цыган» является романтическая, но уже выходящая за рамки внешнего «местного колорита», поднимающаяся о постижения национального «духа», национального характера их тесная связь с национально-фольклорной стихией. В «Цыганах» Пушкин начинает переходить от субъективно-лирического восприятия действительности к объективно-драматическому ее воспроизведению (например, членение на реплики действующих лиц, прямые авторские ремарки).

 

Подводя итог, привожу список романтических традиций в поэме «Цыганы»:

1. способ обрисовки характеров героев (прошлое и будущее даны расплывчато, зато настоящее дается подробно). Ярко рисуется психологический портрет главного героя поэмы.
2. образ главного героя романтизирован, однако это, так сказать, «критический романтизм».
3. Нарочитая прерывистость, отрывочность, составляющая характерный композиционный признак романтической поэмы, свойственна и «Цыганам».Однако отрывки представляют собой единое, органически сочлененное целое.
4. Связь с национально-фольклорной стихией (включение в сюжет народных песен, например).
5. Мир городской (душный, давящий, несвободный) и мир природы (собственно, где живут цыгане - свободный, счастливый и т.п.

 

9. Ира
1) И.А. Крылов – баснописец. Его место в ряду писателей сатириков 1-ой четверти 19 века.

 

Как мы помним из второго семестра, Крылов (1768 – 1845 - 77 лет) был сатириком, издавал соответствующие журналы, написал «Почту духов» (в-к Маликульмульк!) и «Каиба». Но по-настоящему его литературный талант раскрылся в баснях.

В 1805 г. Крылов встречается с баснописцем И. И. Дмитриевым (которой уже читал его драматургию и сказал, что это фигня), дает ему свои переводы басен Лафонтена (крутой франц. баснописец – прим. мои) «Дуб и Трость» и «Разборчивая невеста». Дмитриев: «Это истинный ваш род, вы, наконец, нашли его» - и отнёс басни в журнал «Московский зритель», где они были напечатаны в начале 1806 г. и имели большой успех. В 1809 г. Крылов выпускает первую книгу басен (при этом продолжает печататься в журналах). Каждая его новая басня – событие. Он всеобще признан и почитаем. Всего вышло 9 книг с 196 баснями (можно сказать «около 200»).

Что о нем писали критики:

Жуковский. «О басне и баснях Крылова». Писал, что Лафонтен крут, и Хемницер с Дмитриевым молодцы, что его так хорошо его перевели. Но то, что звучит хорошо по-французски, по-русски читать уже не очень интересно. Да и потом, это же просто перевод, а не авторство. Вот Крылов – это совсем другое дело. «Можно забыть, что читаешь стихи: так этот рассказ лёгок, прост и свободен. Между тем какая поэзия». Крылов использует свой стиль, свой язык, понятный, русский по духу.

Белинский. «Иван Андреевич Крылов». Рассуждает о том, что в 19 веке модно было быть народным поэтом (писателем). Все хотели быть народными, но в основном это выглядело пошло или смешно – потому что искусственное, напускное. Крылов же, лентяй и бездельник, ничего не делал, чтобы стать народным. Он просто таковым был с самого начала. Его басни (пусть и сюжеты чужие) – истинно русские, в них показаны наши люди, наша действительность. Б. отмечает «весёлое лукавство ума, насмешливость». Образ рассказчика – человек из народа, в котором отражаются черты национального характера.

Б. делит басни К. на 3 типа (по зрелости):

1) басни, в которых «он [К.] хотел быть моралистом»

«Ворона и Курица», «Конь и Всадник», «Волк на псарне»

2) басни, в которых «моральное направление борется с поэтическим»

«Ворона и Лисица», «Слон и Моська», «Обоз»

3) басни «сатирические, поэтические, лучшие»

«Тришкин кафтан», «Свинья под дубом», «Рыбья пляска»

(ребят, примеры выписывала из Белинского по принципу «самые известные мне»)

Таким образом, критики того времени единогласно восхищались народностью Крылова, его своеобразным слогом и тому, какие проблемы он поднимает.

 

Белинский Белинским, а вообще-то басни К. традиционно делят на социально-политические, нравственно-философские и бытовые. В социальных налицо противостояние «сильных» и «слабых», конфликт хищника и жертвы («Волк и ягненок», «Рыбья пляска»), картина общественного неустройства: «Лягушки, просящие царя» - из всех предложенных правителей лягушки выбрали цаплю-тирана, потому что та не церемонилась с подданными; «Квартет», «Обоз» - всякий чиновник тянет одеяло на себя, а в государстве бардак +bonus «Волк на псарне» - о войне 1812 года. Эти басни отвергают тиранию «сильных», беззаконие, общественную несправедливость. Примерами н.-ф. могут быть «Ворона и лисица» (легковерие и лесть), «Листы и Корни» (истинные и ложные заслуги), «Конь и всадник» (необходимая мера свободы), «Сочинитель и разбойник» (об ответственности писателя). Примеры бытовых - «Слон и Моська», «Тришкин кафтан» (у нас в списке нет).

 

Краткий пересказ (конечно, бред, но вдруг):

«Волк и Ягненок». Ягненок пьет воду. Волк говорит, что из-за него вода мутная. Я. возражает, что пьет ниже по течению, так что не фига. В. говорит, что ему все равно – он голодный, хватает Я. – и в лес. «У сильного всегда бессильный виноват»

«Листы и Корни». Листы говорят, что они шелестят на ветру, дают тень, прохладу, радуют глаз – на фига все остальное в дереве? Голос снизу (корни) – молчите, а то жрать не получите!

«Воспитание льва». У льва подрастает сын. Нужно воспитывать. Лиса-обманщица, крот – слепой, барс – коварный. Отдал Орлу. Через год счастливый сын с пятерками в аттестате рассказывает отцу, как нужно вить гнезда. Лев в шоке. (проблема инобразования)

«Волк на псарне». Волк лез к овцам, попал на псарню. «Товарищи, давайте договоримся!» - «Тамбовский волк тебе товарищ!». Собаки с него шкуру спустили. (так же Наполеон сунулся к нам…)

«Ворона и курица» Москва горит, жители бегут. Курица кричит Вороне – валить отсюда надо. Ворона – мне по фиг, куриц едят, а ворон нет. Голодные солдаты не нашли в городе ничего съедобного, в суп угодила ворона

«Квартет» Мартышка, Осел, Козел, Мишка взяли муз. инструменты и начали играть. Ничего не получилось. Поделились на пары – опять ничего хорошего. Сели в ряд… Мимо пролетал Соловей, его спросили, как им сесть. Он сказал, что надо сначала научится играть.

«Конь и всадник» Человек выдрессировал одного коня лучше всех, тот понимал его с полуслова. Тогда хозяин снял узду, конь почувствовал свободу и рванул, уронил всадника, свалился в овраг и «кони двинул». Всадник говорит: зря я ему полную свободу дал.

«Сочинитель и разбойник» Ад. Судят разбойника-убийцу и плохого писателя. Обоих сажают в котлы. Под разбойником сразу разгорается огромное пламя, под сочинителем еле тлеет. Проходят века. Разбойник давно сгорел, а под сочинителем пламя всё сильнее. Мегера объясняет: те, кому навредил разбойник, давно уже умерли, плоды же горе-писателя до сих пор развращают умы.