Лекция 16. Пиковая дама. Дубровский. Капитанская дочка.

Мы в прошлый раз говорили о прозе АСП. О незаконченном романе «Арап Петра Великого» и на «Повестях Белкина», которые были созданы в первую Болдинскую осень 30-го года. Я говорила о том, что это достаточно серьезный прорыв в новое качество русской прозы. Ничего более высокого до 30-го года ничего не было. Такого масштаба в рамках мировой литературы. Это начало русской классической прозы. При этом надо иметь в виду, что здесь отразилось пушкинское умение переработать созданное предшественниками и переосмыслить старые сюжетные линии, известные в мировой литературе, а также использовать узнаваемые маски и мифологемы. Например, мифологема блудного сына, переосмысленная в повести «Станционный смотритель». При этом АСП добивается не просто нового содержательного объема, но и нового качества прозы в плане стилистическом, в плане формы. И это сказывается в движении к сказовой форме, к простоте, «голому» стилю. Пушкинская лаконичность открывает двери многим своим последователям, в том числе и Чехову. Сказ не был полностью реализован Пушкиным. Это уже дело эпохи Лескова. Но уже у АСП есть прорывы к сказовой форме тогда, когда он пытается передать повествование в уста простых русских людей разного социального положения. Это важный момент – попытка дать слово другим социальным группам, не оделенным высоким развитием. Прямым продолжателем АСП будет Гоголь в своих «Вечерах…».

Надо сказать, что АСП также экспериментирует с формой авантюрного повествования в повести «Выстрел». Начало развития высокого уровня авантюрного повествования. Третьесортное авантюрное повествование существовало всегда, но высокий уровень с его обращением к разным психологическим состояниям, это достижение АСП, которое было развито Достоевским в «Преступлении…».

Следующий опыт АСП, продолжающего искания автора второй Болдинской осени 33-го года, выразились в его прозаическом опыте – «Пиковой даме» 33-го года. Она имеет подзаголовок, как и «Медный всадник», петербургская повесть, но никакого жанрового противоречия здесь нет. Это новый шаг в развитии реалистической прозы, это изображенное сумасшествие и явление духа старой графини. Надо сказать, что эта история фантастична, как в «Гробовщике», но ее фантастичность объяснена и не противоречит традициям реалистической прозы.

Главное открытие АСП здесь – это показ нового героя времени. Мы привыкли к формуле «герой времени», когда говорим о Печорине. Но предшественником Печорина, как явление преддекабристской эпохи, стал Онегин. И это тип лишнего человека. Но одновременно на смену лишнего человека шел новый тип эпохи буржуазной формации, в которую постепенно вступала Россия начиная с 30-х годов. Это ощущает АСП. И поэтому появляется новый герой – герой века корысти и абсолютного эгоизма. Не эгоизма формы идеалистических исканий, как у Алеко в «Цыганах», а эгоизма, ставящего перед собой цель – обогащение, деньги. Буржуазность Германа – это психологическое качество. Он не буржуа, военный инженер. Герман – герой будущей эпохи, который появляется еще в эпоху Наполеона. Здесь апелляция к Наполеону прямая, это не домыслы. Это прямые указания АСП, сначала он устами одного героя, потом другой героини. Он дважды в тексте указывает на сходство Германа с Наполеоном. Наполеоновское начало – это эгоистическое чувство, когда цель оправдывает средства. Эта тема очень волновала АСП в Болдинскую осень (она поднимается в «Медном всаднике»).

Герман непомерно прагматичен, его коронная фраза, что он не может рисковать необходимым ради излишнего. Поэтому, будучи игроком, он не садится за стол, пока у него не появится идея о некой возможности иных сил, связанных с мистической сферой. Пока он не рассчитывает на подсказку графини, он сдерживает свои порывы. Он человек прагматичный и рационалистический. Тем не менее, он не настолько прагматичен, чтобы противостоять соблазну мистической подсказки. Ради этой тайны он готов преступить любые законы.

И в данном случае обнаруживается родственность с персонажами лит-ры французской 30-х годов, за которой АСП следил и интересовался. В этой лит-ре уже сияла звезда Стендаля и Бальзака. И там, и там уже представлен этот тип молодого человека, который ставит прагматические цели наперекор моральным ценностям.

Но здесь есть и другое: открытие нового персонажа для русской литературы – идея Раскольникова. Раскольников готов, как и Герман, на преступления ради высшей цели. Другое дело, что идея шире, чем у Германа. Но есть и проблема личная: Раскольникова подтолкнула его собственная неустроенность в жизни. Эта идея преступления. Х

отя в отличие от своих преемников АСП уходит от глубокого психологического анализа. Это маленькая повесть. Первая часть дана в крайне суженном варианте. АСП не писатель психолог здесь, он не делает это своей главной задачей. Для АСП важна в прозе краткость, поэтому нет развернутого анализа.

В результате иррациональные силы, на которые рассчитывает Герман, оказывается, играют с этим персонажем злую шутку. Как ему подмигивает пиковая дама, воплощение инфернальных сил, так ему подмигивают все инфернальные силы. В результате он оказывается жертвой. Туз подменяет пиковая дама, которая приносит проигрыш. После этого он сходит с ума и попадает в сумасшедший дом.

Вообще тема сумасшествия очень востребована русской литературой. Есть тема высокого сумасшествия, когда человек выходит за грани сознательной рациональной силы, что связано с темой гениальности (проза Одоевского). Есть тема сумасшествия, связанная с человеческими комплексами, с невозможностью реализовать себя. Сумасшествие Германа связано с этим. Эта тема будет развита в «записках сумасшедшего» Гоголя. Пушкин дает ощущение пространства для русской литературы. Было сложным восприятие Пушкина на западе, поэтому она не так освоила пушкинское творчество.

В «Пиковой даме» - сумасшествие как немощь героя, который восстал против гуманного поведения, он попытался выйти за его рамки и за это поплатился умом и душой. Не зря в сумасшедшем состоянии ему кажется, что пиковая дама ему помигивает. Это мотив игры. Тема карточной игры – особая тема в мировой и русской литературах. Тема соразмерная с темой сумасшествия. Есть работа Лотмана на эту тему. С этой темой мы столкнемся в «Маскараде» Лермонтова.

Карточная тема – это тема игры с судьбой. Это в известной степени попытки выиграть эту схватку с судьбой. В игре с судьбой очень часто герой пытается опереться на мистические силы и результат становится весьма печальным, если говорить об истории Германа. Это трагическая история. Эти трагические черты подсвечиваются иным светом.

Эта подсветка дается в эпиграфе к «Даме». В эпиграфе АСП очень ироничен, он дает определение пиковой даме как тайному недоброжелателю с отсылкой на новейшую гадательную книгу. К книгам Мартына Задеки, которого почитала Ларина, Пушкин относился со скептицизмом как человек просветительских идеалов. Этим эпиграфом АСП снижает уровень трагического повествования, как снижает его и в эпилоге, который рассказывает о Лизавете Ивановне, которая стала жертвой Германа. Но не совсем бедной: обманутая Германом, она устраивает свою судьбу и выходит замуж за богатого человека. Но есть одна деталь: АСП говорит, что она берет в дом воспитанницу. Кем была Лизавета в доме графини? Воспитанницей. Тем самым эта воспитанница может повторить судьбу Лизаветы Ивановны. Таким образом, окажется, что все в конце концов возвращается на круги своя. Это не открытый финал, но, тем не менее, АСП дает возможность продолжения в своей маленькой повести.

«Дубровский»

Пушкин перемежал разные сюжеты – исторические и современные. В 32-м году он начинает работу над «Дубровским», но он остается незаконченным. АСП заканчивает работу над ним в 33-м году. «Дубровский» посвящен теме народного бунта, к которой АСП обращается в «Годунове». Хотя АСП никогда не был готов и даже не собирался писать только о народе. Народ его в его взаимосвязи с дворянством – вот тема.

Для АСП дворянство было первым в плане ответственности за судьбы страны. Это не пустая горделивость своим родом, а идея ответственности правящего сословия. На этом сословии лежит весь груз ответственности. Вместе с тем АСП понимал, что дворянство может вести к прогрессу страну, только опираясь на народ. И эти отношения между двумя сословиями его очень интересовали.

Что касается «Дубровского», он рассматривает эту тему на материале современном. Образ Дубровского очень размыт, романтичен и нереалистичен, поэтому АСП не заканчивает работу над «Дубровским». И это проблема публикации – возникновения чувства ответственности за то, что было написано. АСП считает, что это не то произведение, которое может быть вынесено на общественный суд.

«Капитанская дочка»

И тогда АСП начинает работать над «Капитанской дочкой», где тоже поднимает эту тему отношений дворянства и крестьянства, потому что народ в России представлен, прежде всего, крестьянством. Мы страна, прежде всего, аграрная. И АСП обращается к историческому материалу. И на одном из самых сложных фактов истории исследует эту тему взаимоотношений народа и дворянства в экстремальных условиях крестьянской войны. Это восстание под предводительством Пугачева в 1773-1775-м годах. Пушкин это четко предопределяет в начале, говоря о том, что действие развертывается в семидесятых годах 18-го века.

АСП к тому времени получил доступ к архивам. И АСП, только имея статус чиновника, имел доступ к архивам. Когда он решил уехать из Петербурга в деревню, то ему сказали, что вы можете уезжать из Петербурга, но вы теряете возможность доступа к архивам и теряете статус служивого человека. Тогда в тридцатые годы он имеет эту возможность и работает в архивах. Он публикует «Капитанскую дочку» и стремится к опубликованию «Истории Пугачева в документах». И он одновременно работал над историей Петра и работал в архивах.

Пушкин, конечно, в «Капитанской дочке» не просто размышляет над исторической эпохой, в 30-е годы начинается развитие жанра романа, потому что в десятые в двадцатые годы история была в повествованиях фоном. Я говорю о художественной литературе. История – это фон или такой материал, который используется я для пропаганды своих идей. Это возможный вариант, но несколько другой, не пушкинский.

В декабристскую эпоху господствует просветительский рационализма: конфликт, сюжет и характеры не детерминируется исторически, Они существуют вне истории. Это формальные признаки исторического повествования.

В постдекабристскую эпоху начинается иное отношение к истории. Предпосылки к этому – новая историческая наука в работах французских историков. И это оказывает влияние на сознание русских историков и писателей. Для тех, кто интересуется исторической концепцией Пушкина, я рекомендую работу С. А. Кибальника «Художественная философия Пушкина». Это в целом о художественном мировоззрении, о философской линии в пушкинском творчестве и мышлении.

Так вот АСП обращается к новым историкам и философам. Он очень хорошо знал историографию своего времени. Он был серьезно образован не только во времена Лицея, но и постоянно читал новые работы, которые можно было выписывать из-за рубежа.

Для него очень важна идея исторического романа, когда герои и развитие сюжета предопределяются пониманием исторических реалий. АСП предпринимает опыт: он дает двойной срез в повествовании – говорит о событиях пугачевского бунта и одновременно дает слово Гриневу в старости, который, повествует, вспоминая свою молодость. Эти записи Гринева относятся к эпохе Александра. АСП берет все три крупнейших эпохи: екатерининская, александровская (посмотреть, где именно проявляется то, что повествователь – современник Александра) и николаевская (где сам автор). В то же время когда мы читаем об оценках Пугачева и его бунта, мы должны отдавать отчет, что это оценки не пушкинские, а оценки Гринева, но они близки к пушкинским, потому что Гринев – представитель совестливого дворянства, к которому Пушкин и относится. И высказывание «не дай бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный» - это оценка гриневская, а не пушкинская.

АСП больше, чем свои современники понимал, что такое столкновение двух сил – дворянства и крестьянства, потому что имел доступ к архивам. И АСП – первый, кто посмотрел на Пугачева не только как на злодея, как обычно он представлялся в историографии современников АСП и его предшественников, а как на многогранную фигуру. Нельзя сказать, что это положительный герой, но эта фигуры требует размышления, понимания и сочувствия. Когда речь о сочувствии, то это правда двух сословий – крестьянства, народа, и дворянства, образованного сословия, как тогда говорили. Пушкин ставит вопрос о правде каждого сословия. Он пытается понять закономерность становления бунта и перспективы сосуществования двух сословий. Это глобальная проблема и 18, и 19 веков. И если бы ее смогли разрешить, у нас бы не было потрясений 17-го года.

АСП все исторические проблемы решает с точки зрения нравственной. И этот нравственный критерий для него важен. И это спорный вопрос: что это – исторический роман или историческая повесть. Мы договоримся называть это романом. Так вот исторический роман – это, конечно же, роман социально-нравственный, и социально-нравственная проблематика там ведущая. Что такое нравственная проблематика. Социальная проблематика – это то, что связано с обществом, с его развитием. Его развитие может быть успешным, но могут быть нарушены нравственные законы. Чили при Пиночете жил хорошо с точки зрения экономики, то с точки зрения нравственности, это было больное общество. И Пушкин ставит нравственную проблему – проблему добра и зла, проблему неписанных законов, законов морали и этики. Круг вопросов, связанных с этим, ставится АСП. Испытание человека, главного героя, Гринева, - это становление характера. Позднее будет аналогии с романом «Как закалялась сталь», так вот как «закалялся» Гринев – это вопрос нравственной проблематики. Таким образом, автор в ыдвигает вопросы справедливости и насилия, чести и долга, жестокости и гуманности. Недаром, АСП поставил эпиграфом пословицу «береги честь смолоду».

Проблемы морали раскрываются и на материале народа. Возникают четыре встречи Петра и Пугачева. Хребет, на котором держится все повествование. Пушкин показывает, как Гринев показывает свои добрые наклонности, когда он дарит тулуп неизвестному бродяге. Но важно и отношение к этому Пугачева. Здесь проявляются разные качества Пугачева: смышленость, участие в заговоре (когда они с хозяином корчмы говорят на непонятном языке), его внутренняя мощь, знание природы. Тем не менее, здесь вырисовывается очень многогранный образ. Обратите внимание на портретные характеристики, а также на сон Петра Гринева (сын очень часто символичны), где Пугачев оказывается родным человеком, который может сделать много добра, и злодеем. Нет однозначности героя. Непонятно, кем он окажется. С одной стороны, он спасает личное счастье Гринева, но он оказывается виновником кровопролития.

Есть еще очень важный момент: это сказка, которая рассказывается Пугачевым Гриневу при третьей встрече. Это квинтэссенция нравственных смыслов, которые здесь заложены. Пугачев представил в этой сказке свою правду, правду языческую (Пушкин очень тонко ощущает языческое начало, которое не умирает в народе), которая заключается в поклонении силе и желании прожить жизнь, пусть короткую, но жизнь яркой, сильной личности. И таким ему рисуется орел в калмыцкой сказке, который пьет кровь, но реализует себя в полной силе. И эта идея наслаждения сильной жизнью. Этой концепции противостоит правда Гринева, образованного и верующего дворянства, который судит о сказке характерным образом. Пугачев спрашивает его: «Ну, какова сказка? Замысловато?» На что Гринев отвечает: «По мне, пить живую кровь – все равно, что питаться мертвечиной». Это абсолютно христианская реакция. Здесь не важно различие конфессий – это общая христианская концепция.

Но Гринев участвует в войне, реализует свое представление о дворянской чести, за что его ценит Пугачев, способный оценить другую правду. Так вот Гринев говорит Пугачеву, что он пойдет убивать пугачевцев, честно. И Пугачев его отпускает. Для Гринева кровопролитие здесь оправдано службой и исторической необходимостью. Это понятие чести служивого человека, который не может нарушить свою присягу ни при каких обстоятельствах. АСП не доводит ситуацию до абсолютного экстрима, не сталкивает Пугачева и Гринева, но это возможное развитие событий.

Есть другой суд – суди истории, поэтому Пушкин говорит о правде Пугачева, когда рисует его как симпатичного человека. Как добиться того, чтобы Пугачев и пугачевцы могли бы не убивать, а могли бы жить своей мирной жизнью. И Пушкин предлагает вариант, он не просто поднимает проблему.

И здесь важен такой момент: жестокость тех, кто подавляет восстание. Кто восстает прежде всего? Инородцы. Это очень актуально сегодня, в наше время. В этой связи важна тема башкирцев. Помните, там есть сцена с пыткой башкирца, когда его пытает добрейший капитан Миронов, пытаясь узнать что-то о восках Пугачева. Но он ничего не добивается, потому что у башкирца вырван язык. Вот вам жестокость власти.

АСП хочет показать несправедливость и жестокость власти, которая вынуждает идти вновь против власти. Вот меньшинства национальные, крестьянство – это социальная база этого бунта. И АСП показывает в начале толпы тех, кого гнали в Сибирь. Он не акцентирует на этом внимание, но показывает закономерность этого бунта.

Как избежать этой ситуации? Ответ Пушкин дает через уста повествователя, старика Гринева, который говорит, что лучшие изменения те, которые происходят от улучшения нравов без всякого насилия. То есть избежать восстания можно, по мысли Пушкина (или Гринева, который в данный момент становится альтер-эго автора), можно через просвещение, через мораль, которая должна внедряться в сознание общества как низших, так и высших слоев. Здесь большую роль играет и литература, и журналистика.

Еще один момент по поводу ухода от кровопролития: Пушкин рисует еще один образ. Пугачеву противостоит не только Гринев, но и Екатерина. И отношение к ней неоднозначное: в «Воспоминаниях о Царском селе» он прославляет сподвижников Екатерины и ее век, но очень важен ее образ в «Капитанской дочке». Екатерина здесь изображается почти как добрая фея, которая в сказочной ситуации все ставит на свои места. Только в роли кого она все это делает? Помните, Маша просит у нее справедливости. Екатерина восстанавливает справедливость. Ведь Петр был верен своей клятве. Но как она это реализует? Как жест милосердия, а не восстановление справедливости. Пушкин видит в самодержице не олицетворение правового государства («Но вечный выше вас закон», как раньше), а совсем другое признание другой идеи – милосердия. И Пугачев готов проявить это, и за это получает симпатию, и Екатерина, которая вызывает симпатию у Маши. Это вера в гуманность власти, которая выше закона. Это новое в пушкинской концепции. Это близко к тому, что Пушкин пишет в стихотворении «Герой».

Мы заканчиваем разговор о Пушкине. И тут можно вспомнить слова критика Р о занова, который говорил, что Пушкиным, в отличие от всех остальных, можно питаться как садом и не выходить из него всю жизнь. Настолько он неисчерпаем. Пушкиным можно питаться всю жизнь.

 

ПОЭТЫ ПУШКИНСКОЙ ПОРЫ И ПУШКИНСКОЙ ПЛЕЯДЫ

 

Сначала приведу один журналистский текст. Когда умер Пушкин, Одоевский, талантливый критик и участник журналистского процесса, воскликнул: «Закатилось солнце нашей поэзии!» Но как солнце нельзя представить одно на небосклоне, так мы должны помнить о тех, кто окружал Пушкина, о его современниках. Это созвездие поэтов, которые были его ровесниками.

Неслучайно, Боратынский называл Вяземского «звездой разрозненной плеяды». Отсюда сами поэта признавали себя созвездием. Так повелось называть пушкинское окружение. Более того, плеядой называют не только пушкинское окружение, но и тютчевское. Это слово не имеет значение общества, потому что общество связано с организацией, но есть ощущение внутреннего единства, дружеских связей. В литературном обществе люди не всегда дружат. В «Обществе любителей русской словесности» не было преимущественно такой тесной дружеской связи. Не дружил Хвостов с Рылеевым, и не мог дружить: это люди разных поколений, настроений и убеждений. А что касается пушкинской плеяды, то это сообщество формальное. Но, тем не менее, это сообщество, потому что они ощущали свою связь между собой и с главой сообщества. Поэтому говорят, что в пушкинской плеяде было чувство дружества и олимпийства. Помните Олимп, где был Зевс? Так же и Пушкин – первый среди равных. Это ощущение было негласно. Между тем, с АСП все соревновались. Было внутреннее соревнование. Они писали на те же темы, но вместе с тем, они понимали свою малость по сравнению с большим. Если говорить метафорически, это соотношение между морем и реками.

Как принято считать, плеяда – это обозначение определенного созвездия. В это созвездие входит семь звезд, поэтому речь идет о семи писателях. Пушкинский круг – это более широкое понятие, а пушкинская плеяда – более узкое понятие. Это, прежде всего, Вильгельм Карлович Кюхельбекер и Денис Васильевич Давыдов. Но мы сконцентрируем внимание на пятерых. Это опять же друг Пушкина Антон Антонович Дельвиг, барон Дельвиг. АСП в «19 октября 1925 г.» о нем вспоминает, прочитайте об этом внимательно. На этом валятся даже отличники.

Второй поэт, который так же близок к АСП, друг души Пушкина, и Пушкин очень тяжело переживал его смерть в начале 31-го года. Многие критики, писатели-символисты, считали, что этот поэт был крупнее Пушкина. Это Евгений Абрамович Боратынский. Вяземский писал:

«Дельвиг, Пушкин, Боратынский –

русской музы близнецы»

Вот Боратынский в лирике был равнозначен Пушкину.

Третья фигура – это Вяземский, писатель очень разносторонний, который пережил Пушкина и Лермонтова и умер в один год с Некрасовым. Он был очень хорошим критиком.

Четвертая фигура – Языков, который занимает своеобразную нишу в этой плеяде. Он, как пишет один из его исследователей, за (до) 43-го года прошел путь из кабака в церковь. И последний из этой группы – это Веневитинов, который был другом Одоевского, во многом связывавший пушкинский век и лермонтовский век в плане акцентировки серьезных проблем философии.

 

АНТОН АНТОНОВИЧ ДЕЛЬВИГ

Теперь подробнее о Дельвиге. Антон Антонович – друг АСП с лицейских лет. «Никто на свете мне не был дороже Дельвига, это друг души моей» - говорил АСП о Дельвиге. Дельвиг по рождению москвич, как и АСП, но принадлежит к прибалтийским немцам. Существует миф об апатичном ленивце Дельвиге, который был новым Крыловым по своей лени. Он и сам любил называть себя парнасским ленивцем. Он был достаточно трудолюбив, но его жизненная позиция не была настолько активной, как у АСП.

По своему таланту литературному, он был уже по темам и жанрам, но зато он заявил себя в жанре, к которому АСП практически не подступал, - в идиллии. В жанре, который очень сложен, он требовал роскоши воображения и способности войти в мир античности, представить себя человеком Золотого века человечества. И это чувство античности было присуще Дельвигу.

Другой жанр, в котором Дельвиг был успешен, и АСП в нем творил, это жанр сонета. Жанровая форма, требующая виртуозности. Дельвиг написал сонет «Вдохновение», который перекликается с пушкинской темой поэта и поэзии, в частности, с пушкинским «Поэтом» 28-го года» («Пока не требует поэта»). Еще одна жанровая форма, к которой испытывал интерес Дельвиг, это русская песня. Это фольклорный жанр, но она получила развитие в профессиональной поэзии. Дельвиг в этом смысле был абсолютно русским поэтом. Пушкинская хар-ка Дельвига:

Кто славянин молодой, грек духом, а родом германец?

 

Славянину молодому очень хорошо удавалось передать русский дух. Недаром его песня стала знаменитым русским романсом под названием «Соловей». Никто, как правило, не знает, в чем его содержание. Это произведение явно литературное, хоть Дельвиг и прокладывал путь к Кольцову, но уровня кольцовского не достиг. Кроме того, он смотрел на материал, который надо олитературить. Он перекладывает эти мотивы в классическом литературном ключе.