Почему не скоро пришел на землю спаситель.

1. Надлежало, чтобы люди в продолжении веков опытно познали всю глубину своего падения и свое нравственное бессилие и тем сильнее возжелали Божественной помощи. Ведь Бог не может спасти людей без их желания. «В продолжении веков были два знаменитых преобразования жизни человеческой, называемые двумя Заветами и, по известному изречению Писания, потрясениями земли[3]. Одно вело от идолов к Закону, а другое – от Закона к Евангелию… Но с обоими Заветами произошло одно и то же. Что именно? Они вводились не вдруг, не по первому приему за дело. Почему? Нам нужно было знать, что нас не принуждают, а убеждают. Ибо что непроизвольно, то и непрочно, как поток или растение не надолго удерживаются силой. Добровольное же и прочнее и надежнее. И первое есть дело, употребляющее насилие, а последнее – собственно наше. Первое свойственно насильственной власти, а последнее – Божию правосудию. Поэтому Бог определил, что не для нехотящих должно делать добро, но – благодетельствовать желающим» (свт. Григорий Богослов. Слово 31).

2. Надлежало, чтобы зараза греха, глубоко проникшая в человеческую природу, мало-помалу вышла вся наружу, чтобы эта нравственная болезнь человечества созрела вполне и достигла последней степени своего развития, и тогда-то уже явился Небесный Врач душ и телес для ее всецелого и совершенного исцеления: когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим. 5, 20). Свт. Григорий Нисский: «Возжелавший для истребления зла принять жизнь человеческую, ожидал (что было необходимо), пока грех, посеянный врагом, даст все свои отпрыски, и после того уже, как говорит Евангелие, Он поднес секиру к самому корню (ср. Мф. 3, 10). И как искуснейшие врачи в то время, когда горячка еще внутри разжигает тело и мало-помалу усиливается от болезненных причин, уступают болезни, не позволяя больному подкреплять себя какою-либо пищей, пока болезнь не достигнет степени, и начинают употреблять свое искусство тогда уже, когда болезнь, обнаружившись вполне, не будет более распространяться, так и Врач болящих душ медлит, пока болезнь греховная, которой заразилось человеческое естество, не открылась во всей полноте так, чтобы ничто не утаилось и не осталось не исцеленным» (Слово на Богоявление).

3. Надлежало предварить людей о пришествии на землю Христа, сообщить сведения о всех обстоятельствах Его явления, чтобы, когда Он явится, люди могли безошибочно узнать Его, приготовить к принятию Его учения. «Господь знал, когда Ему подобало явиться. Прежде, через длинный ряд времен и лет о Нем нужно было предвозвещать, ибо нечто немаловажное должно было произойти. Долго нужно было о Нем предвозвещать, всегда Его ожидать. Чем более великий являлся Судия, тем многочисленнейший ряд провозвестников предшествовал Ему» (блаж. Августин. На Евангелие от Иоанна. 31, 5). «Домостроитель нашего спасения подобно глазу человека, выросшему во тьме, вводит нас в великий свет истины после постепенного к нему приобщения, потому что щадит нашу немощь. В глубине богатства Своей премудрости и в неисследованных судах разумения предначертал Он для нас это легкое и к нам применимое руководство, приучая сперва видеть тени предметов и в воде смотреть на солнце, чтобы, приступив вдруг к зрению чистого света, мы не ослепли. На таком же основании даны Закон, имеющий тень будущих благ (Евр. 10, 1), и предображения пророков – эти гадания истины для обучения очей сердечных, чтобы удобным для нас сделался переход от них к премудрости, сокрытой в тайне» (свт. Василий Великий. О Святом Духе к Амфилохию, гл. 14).

4. Надлежало человечеству предварительно пройти долгий ряд очищения и освящения в сонме патриархов и всех святых мужей Ветхого Завета, чтобы явиться, наконец, в неискусобрачной Деве Марии на той степени чистоты и святости, на которой оно могло сделаться вместилищем Святейшего святых Бога Слова. «Давно, еще прежде сложения мира, предопределено было воплощение Бога, но даже до Пресвятой Марии не обреталось достойного вместилища для воплощения. А когда обрелось оно, то и воплотился Господь» (Ефимий Зигабен). «Кто может удивляться, что после преступления Адама не скоро пришло Слово Божие на землю воплотиться и спасти падший человеческий род, только через пять с половиной тысяч лет. Не нашлась на земле ни одна такая дева, которая бы была чиста не только телом, но и духом. Одна нашлась такая – первая и последняя, Которая из-за Своей сугубой чистоты, телесной и душевной, сделалась достойной быть храмом Святого Духа» (свт. Димитрий Ростовский).

Итак, надлежало сначала разными способами и во всех отношениях приготовить человеческий род к принятию Спасителя.

 

№29: Библейские и святоотеческие образы искупления.

Отцы Церкви пытались приоткрыть нам тайну Искупления посредством образов, некоторые из которых они черпали в Священном Писании. Прежде всего, это образ юридический, что вполне естественно, так как само слово «искупление» заимствовано из юридической практики. Юридический образ – это выкуп пленника или раба ценой Крови Сына Божия.

Образ пастырский, образ Доброго Пастыря, взыскующего и находящего заблудшую овцу.

Образ крепкого мужа, побеждающего разбойника или врага и отнимающего у него добычу.

Воинский образ, образ воина или полководца, разрушающего вражескую крепость, врата адовы, связывающего супостата.

Образ царя, побеждающего тирана, незаконно захватившего власть, и возвращающего себе царственную власть над миром.

Врачебный образ, образ доброго самарянина, врача, исцеляющего раны Своего народа.

Образ первосвященника, приносящего себя в жертву за человека.

Образ спасение через уничижение или образ Божественной хитрости.

Образ Второго Адама, совершающий дело, которое должен был совершить, но не совершил Адам первый, и возглавивший спасенное человечество, как Адам стал родоначальником, возглавителем человечества падшего.

Образ благовестителя, принесшего благую весть о спасении.

 

Христос – Искупитель: смысл сотериологического образа, его представленность в Писании и у Святых Отцов, кому принесена жертва, принцип заместительных страданий, слабые и сильные стороны этого образа, соотнесение его с теорией Ансельма

Мы уже говорили, что этот образ самый употребляемый в Священном Писании, в том числе и Самим Христом. Священное Писание говорит, что жертва Христова является Жертвой искупительной (Мф. 20, 28). Сам Господь сказал, что Он пришел, чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих.

Искупление – это цена, или плата, за которую в Ветхом Завете первенцы, посвящавшиеся на служение Богу, освобождались от этого служения, рабы получали свободу, преступники получали освобождение от наказания.

Этот образ широко употреблялся и Святыми Отцами (некоторые цитаты мы приведем ниже). И если в узком смысле этот образ употребляли немногие (например, Ориген), то практически все говорили об искупительном подвиге Христа, включая в этот подвиг и тройственное служение Христа (пророческое, священническое, царское), и образ второго Адама, и образ Божественной хитрости.

Будучи искупительной, эта Жертва носит как бы заместительный характер, в том смысле, что Он пострадал за нас, вместо нас. Мы, согрешивши, были приговорены Богом к смерти (Быт. 2, 17), а Он, распят был за нас при Понтийском Пилате и страдал и погребен (Символ веры), хотя как безгрешный не должен был страдать и умереть. Христос умирает совершенно свободно, никакая необходимость не заставляет Его идти на Крест. Об этом Он Сам говорит: Я отдаю жизнь мою, никто не отнимает ее уМеня, но Я Сам отдаю ее (Ин. 10, 17-18). Тайна Искупления состоит в том, что для того, чтобы нам освободиться от наказания, в том числе и от смерти, Христу пришлось умереть.

Буквальный смысл глагола «искупать» (lutro/w) заставлял раннехристианских богословов задумываться о том, кому Христос заплатил выкуп за человечество. Если разбойники (или террористы) захватили какого-то человека и требуют за него выкуп, то этот выкуп будет дан тем, кто совершил преступление. Человек через грех оказался во власти диавола. Возможно ли считать, что диаволу и была принесена искупительная Жертва?

Ориген действительно так и утверждал: в момент крестной смерти Спасителя Его дух был предан в руки Отца, а душа отдана диаволу в качестве выкупа за людей: «Кому Искупитель дал душу Свою во искупление многих? Не Богу, а... диаволу... В качестве выкупа за нас отдана душа Сына Божия, а не дух Его, ибо Он уже прежде предал его Отцу со словами: Отче, в руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46); также и не тело, потому что об этом мы ничего не находим в Писании» (Толкование на Евангелие от Матфея).

По учению свт. Григория Нисского, человек в результате грехопадения оказался в рабстве у диавола; для того, чтобы искупить его, необходимо было заплатить диаволу компенсацию, выкуп; в качестве выкупа предложен был человек Иисус Христос; диавол принял Его в обмен на человечество, однако под «приманкой» человеческой природы Христа скрывался «крючок» Божества, Которое диавол не сумел удержать: так Бог обманул диавола (Большое огласительное слово).

Свт. Василий Великий придерживался похожего взгляда относительно права диавола на компенсацию, однако теория его была несколько иной: «выкуп», необходимый для избавления человечества от рабства диаволу, не мог ограничиваться простым человеком, поскольку равный не может выкупить равного и человек не может искупить сам себя; нужно было нечто большее, чем человек, а именно Тот, Кто превосходит человеческую природу – Богочеловек Христос; пролив кровь за грехи людей, Он заплатил выкуп одновременно диаволу и Богу (Беседы на Псалмы).

Похожие мысли встречаются у сщмч. Иринея Лионского, бл. Феодорита Киррского, бл. Иеронима Стридонского, бл. Августина, свт. Льва Великого, свт. Григория Великого. Однако эти размышления Святых Отцов не следует догматизировать, поскольку они представляют собой пример свободной аллегорической диалектики и не претендуют на догматическую точность. Такие обороты речи у Святых Отцов появляются потому, что Искупление человека от греха для Сына Божия предполагает неизбежно борьбу с диаволом. В этой борьбе с диаволом, как и во всякой борьбе, естественно, имеют место какие-то особые приемы. И в качестве одного из таких приемов Святые Отцы рассматривают Крестную Жертву.

Такая трактовка Искупления не вызывала сочувствия у Григория Богослова, который считал, что говорить о смерти Сына Божия как жертве диаволу оскорбительно. Бог Отец тоже не нуждается в жертве Своего Единородного Сына, но принимает ее по домостроительству, то есть ради спасения людей от греха, чтобы человек освятился человеческой природой воплотившегося Бога.

Учение об искупительной жертве Спасителя как удовлетворении гнева Бога Отца, хотя и встречается у отдельных восточных авторов, не получила на христианском Востоке сколько-нибудь серьезной поддержки. На латинском Западе, напротив, именно такое понимание искупления восторжествовало и сохранялось на протяжении многих столетий. В XI веке Анесльм Кентерберийский в знаменитом трактате «Cur Deus homo» («Почему Бог стал человеком») сформулировал теорию, согласно которой смерть Христа была удовлетворением оскорбленного правосудия Бога Отца. Поскольку Бог справедлив, а грехопадением человека Он был оскорблен, Его справедливость требует сатисфакции: Сын Божий приносит Себя в жертву Отцу и Своей кровью умиряет разгневанного Бога. Эта теория развилась из средневековых представлений о необходимости удовлетворения оскорбленной чести, и она очень далека от богословских умозрений восточных Святых Отцов Церкви.

Отголоском этой юридической теории искупления на православном Востоке стали споры, развернувшиеся на Поместных Соборах 1156–57 годов в Константинополе. Поводом для начала полемики послужили слова молитвы из чинопоследования Божественной Литургии, обращенные к Христу: «Ты бо еси Приносяй и Приносимый, и Приемляй и Раздаваемый». Эти слова основаны на древнецерковном понимании крестной жертвы Спасителя, сформулированном, в частности, свт. Иоанном Златоустом: «Необычен жертвенник этой жертвы, потому что и жертва необычайная и небывалая. В самом деле, один и тот же был и жертвой и священником: жертвой был плотью, а священником – духом. Один и тот же приносил и был приносим плотью» (Беседа 1-я о кресте и разбойнике).

В споре, разгоревшемся в византийской столице в середине XII века, одна сторона утверждала, что искупительная жертва Сына Божия была принесена всей Святой Троице, и что Христос, в соответствии со словами молитвы, был и приносящим жертву и принимающим ее. Другая сторона настаивала, что, если Христос был и приносящим, и приносимым, то, следовательно, вводятся две самостоятельные ипостаси. Второе мнение озвучивал Сотирих Пантевген, нареченный Патриархом Антиохийским. Очевидно, Сотерих был слабым богословом, во всяком случае, он не усвоил одну из важнейших идей византийского богословия, а именно, установленное IV и последующими Вселенскими Соборами различение между понятиями «природы» и «ипостаси».

Сотерих говорил о том, что, ввиду нечистоты омраченного грехом человечества, Бог Сын вместо нас принес Свою кровь в спасительное умилостивление для примирения с Отцом, Который вознаградил нас усыновлением. Поскольку теория Сотириха имела некоторое внешнее сходство с теорией Ансельма Кентерберийского, его прозвали «латиномудрствующим».

В соответствии с разными пониманиями смысла искупительной жертвы Спасителя было и два разных понимания смысла евхаристического приношения: одни утверждали, что Евхаристия приносится Богу Отцу, другие – что она приносится всей Святой Троице.

Рассмотрев оба понимания искупительной жертвы Христа Спасителя, Константинопольский Собор 1157 года пришел к следующему определению: «Владыка Христос добровольно принес Себя в жертву, принес же Самого Себя по человечеству, и Сам принял жертву как Бог вместе со Отцом и Духом… Богочеловек Слово вначале во время владычних Страстей принес Спасительную Жертву Отцу, Самому Себе, как Богу, и Духу, Которыми человек призван от небытия к бытию, Которых он и оскорбил, преступив заповедь, с Которыми произошло и примирение страданиями Христа. Равным образом и теперь бескровные жертвы приносятся всесовершенной и усовершающей Троице, и Она их принимает».

Догматические определения Константинопольских Соборов 1156–57 годов остаются сравнительно малоизвестными не только за пределами Православной Церкви, но и внутри православного мира. Между тем, они сохраняют свою значимость в качестве альтернативы западной юридической теории искупления и попытки объяснить догмат искупления в категориях, более привычных для богословской мысли православного Востока.

Слабые стороны образа Христос – Искупитель вытекают из его трактовки в узком смысле. В этом случае вытекает, что выкуп Христос отдает диаволу, договариваясь с ним за Свою смерть освободить людей от диавольского плена. Поэтому даже у Ансельма говорится о принесении Христом жертвы не диаволу, а Богу Отцу. Но в юридической теории Искупления у Ансельма есть совершенно несовместимые со смыслом этого образа, как он выражен в Священном Писании, положения об оскорблении Бога, о необходимости удовлетворения и т.д.

Поэтому сам образ Христос – Искупитель на Востоке трактуется широко: искупительный подвиг Спасителя включает в себя всю полноту Его служения: и пророческого, и священнического, и царского. Образ Христос – Искупитель дополняется у Святых Отцов и другими образами: образом Божественной хитрости, образом Доброго Пастыря, врачебным образом, образом второго Адама и др.

 

№30: Юридическая и нравственная теории искупления: сравнительный анализ.

Если Святые Отцы при истолковании тайны Искупления использовали образы, то начиная с XI в. на Западе появилась стройная юридическая теория Искупления. Отцом этой теории является западный схоласт Ансельм Кентерберийский (1033-1109). Нельзя сказать, что он создал свою теорию на пустом месте, ибо тенденции истолковывать тайну Искупления в юридических категориях появляются на Западе уже во II-III веках. Однако Ансельм был первым, кто объединил эти тенденции и создал стройную богословскую теорию.

Суть ее сводится к следующему. Первородный грех есть преступление справедливого порядка, установленного Богом, и, следовательно, представляет собой оскорбление Божественного величия. Масштабы виновности определяются в соответствии с рангом оскорбленной стороны, то есть Бога. Бесконечное величие и справедливость Бога требуют и бесконечного искупления совершенного против Него преступления. Однако конечность человеческого существа не позволяет ему выполнить условия бесконечного искупления, даже если все человечество в целом будет принесено в жертву ради удовлетворения Божественной справедливости. Поэтому Сам Бог в Лице Своего Сына берется принести безмерный выкуп, дабы справедливость была удовлетворена. Христос был осужден на крестную смерть вместо грешного человечества, чтобы открыть ему доступ к благодати. Свои взгляды Ансельм изложил в работе «Cur Deus homo» («Почему Бог стал человеком»). Эту теорию разделяли и последующие западные схоласты, такие как Фома Аквинский, Петр Ломбардский и др.

В протестантизме это учение получило дальнейшее развитие. Лютер и Кальвин говорили уже не только об удовлетворении Божественной справедливости, но и о гневе Божием, который смогла утолить лишь смерть Христа на Кресте.

В русской богословской науке эта теория утвердилась и получила широкое распространение в XIX столетии благодаря авторитету митрополита Макария (Булгакова), который использовал ее в своем «Догматическом богословии». Вплоть до 1917 года оно являлось основным пособием по догматическому богословию во всех духовных школах Русской Православной Церкви. Следует отметить, что тех крайностей, которые мы видим у Ансельма и его последователей, у митрополита Макария нет. Он сознает, что Искупление предполагает не только удовлетворение Божественной справедливости, но также и изменение самой падшей природы человека. Так, он пишет, что надо было «потребить грех во всем существе человека, просветить его разум, исправить его волю, восстановить в нем образ Божий, потому что и по удовлетворении правде Божией, если бы существо человека оставалось греховным, общение между Богом и человеком не могло бы состояться».

Хотя от крайностей латинской доктрины митрополит Макарий был свободен, тем не менее для него восстановление человеческого естества в его начальном достоинстве является чем-то вторичным; основное ударение он делает на удовлетворении Божественной справедливости или правде и излагает учение об Искуплении в категориях юридических. Приведем несколько характерных цитат:

· «Человек бесконечно оскорбил грехом своего бесконечно благого, но и беспредельно великого, беспредельно правосудного Создателя и через то подвергся вечному проклятию»;

· «Чтобы спасти человека от всех этих зол, надлежало удовлетворить за грешника бесконечной правде Божией, оскорбленной его грехопадением, не потому, что Бог искал мщения, но потому, что никакое свойство Божие не может быть лишено свойственного ему действия. Без выполнения этого условия человек навсегда остался бы перед правосудием Божиим чадом гнева (Еф. 2, 3), чадом проклятия (Гал. 3, 10), и примирение, воссоединение Бога с человеком не могло бы даже начаться... За грех человека требовалась столько же бесконечно великая умилостивительная жертва, сколь ко бесконечно оскорбление, причиненное человеком Богу. Но такую жертву не мог принести никто из людей, ибо все люди до единого всецело заражены грехом. А потому, что бы не принес каждый из них за себя, либо за других, какие бы не совершал действия, какие бы не претерпел лишения и страдания, все это не могло бы быть угодным Богу, не могло бы умилостивить Его»;

· «Вся тайна нашего Искупления смертью Иисуса Христа состоит в том, что Он взамен нас уплатил Своею кровью долг и вполне удовлетворил правде Божией за наши грехи. Страдание и смерть нашего Спасителя имеют значение не только выкупа и уплаты долга, но и значение величайших заслуг перед судом вечной правды, ради которых Бог вся нам дарствует (Рим 8, 32)».

Положительные стороны юридической теории. Во-первых, в этой теории однозначно заявляется невозможность для человека спастись своими собственными силами. Во-вторых, указывается, что для спасения человека от греха и смерти необходимо радикальное изменение отношений между Богом и человеком. Те отношения, которые сложились после грехопадения, должны быть исправлены, причем изменение этих отношений должно иметь объективный характер, т. е. не зависеть только от желаний самого человека. Кроме того, эта теория подкупает простотой, прямолинейностью, четкостью и ясностью формулировок и потому импонирует людям рационалистического склада ума. Конечно, четкость и ясность в догматической науке приветствуются, но сами по себе никогда не являются самоцелью.

В русской богословской школе наиболее видными представителями юридической теории были: профессор догматики Казанской Духовной Академии Будрин, профессор Киевской Духовной Академии Скабалланович, профессор Айвазов. Последовательными защитниками этой теории были митрополит Виленский Елевферии (Богоявленский) и известный подвижник благочестия XX века архиепископ Серафим (Соболев).

В догматических системах протоиерея Николая Малиновского и епископа Сильвестра (Малеванского) учение об Искуплении также излагается в соответствии с основными принципами юридической теории, хотя последний стремится несколько смягчить ее крайности и избегает таких откровенных схоластических терминов как «удовлетворение», «заслуга», «оскорбление», «уплата долга».

Недостатки юридической теории. Прежде всего, обращает на себя внимание тот факт, что фундаментальные понятия, на которых основывается эта теория, – «оскорбление», «удовлетворение», «заслуга» и пр., – не имеют места в Священном Писании и крайне редко встречаются у отцов Церкви, а если и встречаются, то, как правило, не в строго догматическом смысле. К тому же эта теория предполагает довольно странное для восточной богословской мысли представление об отношениях между Богом и свойствами Божественной природы. Протоиерей Петр Гнедич, профессор Московской Духовной Академии, отмечает, что в основе этой теории лежит такое понятие о Боге и Его свойствах, по которому свойства благости или любви и правды или справедливости в Боге резко различаются и даже противополагаются; также противополагаются и действия этих свойств, т.к. каждому свойству Божества приписывается свойственное ему действие. Грех человека «оскорбляет Бога», возбуждая действие его правосудия или «гнев», выражающийся во «вражде Бога к человеку», проклятии его Богом и их следствии – наказании грешника, его каре. При таких отношениях между Богом и свойствами Его природы Бог оказывается «заложником» Своих собственных свойств, тем самым в Божественной жизни проявляется некоторая необходимость, лишающая Бога свойственной Ему свободы. В.Н. Лосский пишет: «Не следует, действительно, представлять себе Бога ни конституционным монархом, подчиняющимся какой-то превосходящей Его справедливости, ни тираном, чья фантазия – закон вне всякого порядка и объективности. Справедливость – не какая-то абстрактная превосходящая Бога реальность, а одно из выражений Его природы» (Догматическое богословие).

Иными словами, противопоставление свойств Божиих друг другу и Самому Богу, на котором основывается юридическая теория, представляется в Боге, как в существе абсолютном и свободном, недопустимым и невозможным.

В святоотеческом богословии и в Священном Писании много различных образов, которые в некоторой степени поясняют тайну совершенного во Христе Искупления. Ошибка Ансельма Кентерберийского состояла не в том, что он воспользовался юридическим образом (им пользовались и Сам Господь Иисус Христос, и апостол Павел), а в том, что именно в этом образе, в одном из многих, он увидел адекватное выражение тайны нашего спасения. Протоиерей Михаил Помазанский замечает: «Следует иметь в виду, что рассуждения святых отцов на тему, "кому дан выкуп", "кому внесена плата", представляют собой форму свободной аллегорической диалектики, иначе говоря образных рассуждений, имеющих целью остановить внимание слушателей и читателей на величии дела нашего спасения. Понятие выкупа и платы были очень доступны пониманию людей даже низшего круга общества» (Догматическое богословие).

И эти примитивные рассуждения, адресованные людям низшего круга общества, на Западе в Средние века оказались возведены в ранг непререкаемых догматических истин, как исчерпывающее выражение тайны Искупления.

В.Н. Лосский пишет: «Юридические образы... не должны застывать в нашем сознании: это значило бы создавать между Богом и человечеством недопустимые правовые отношения» (Догматическое богословие).

Давая оценку юридической теории, следует поставить вопрос: возможны ли вообще правовые отношения между Богом и человеком? Этот вопрос еще в конце прошлого века был поставлен архимандритом (впоследствии Святейшим Патриархом) Сергием (Страгородским) в его магистерской диссертации, которая называлась «Православное учение о спасении». Архимандрит Сергий писал: Возможны ли правовые отношения между Богом и человеком? На основании Священного Писания и Предания говорим, что невозможны.

В качестве аргумента в пользу своей позиции архимандрит Сергий приводит рассуждения свт Григория Богослова.

Свт. Григорий ясно показывает, что выразить тайну нашего Искупления в юридических категориях невозможно: «Остается исследовать вопрос и догмат, оставляемый без внимания многими, но для меня весьма требующий исследования, кому и для чего пролита сия излиянная за нас кровь, кровь великая и преславная, Бога, Архиерея и Жертвы? Мы были под властью лукавого, проданные под грех и сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена Искупления дается не иному кому, как содержащему во власти, спрашиваю, – кому и по какой причине принесена такая цена. Если лукавому, то как сие оскорбительно – разбойник получает цену Искупления, получает не только от Бога, но Самого Бога, и за свое мучительство берет такую безмерную плату, что за нее справедливо было пощадить и нас. А если Отцу? То, во-первых, каким образом? Не у Него мы были в плену. А, во-вторых, по какой причине кровь Единородного приятна Отцу, который не принял Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение – вместо словесной жертвы дав овна. Или из сего не видно, что приемлет Отец не потому, что требовал или имел нужду, но по домостроительству, и потому что человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя силою, и возвел нас к Себе через Сына, посредующего и устрояющего в честь Отца, Которому оказывается Он во всем покорствующим. Таковы дела Христовы, а большее да почтено будет молчанием» (Слово 45. На Пасху).

Таким образом, свт. Григорий Богослов утверждает, что невозможно выразить тайну Искупления посредством терминов «оскорбление», «удовлетворение», «заслуга» и т.п. Ссылаясь на ветхозаветный пример жертвоприношения Авраама, свт. Григорий показывает, что Бог не мог желать смерти собственного Сына. Поэтому мысль о необходимости страданий и смерти Сына Божия для удовлетворения Божественного гнева находятся в противоречии с самим духом Священного Писания. Но эта жертва нужна была для спасения человека.

Относительно взгляда последователей юридической теории на соотношение между Самим Богом и свойствами Его природы архимандрит Сергий писал, что в творениях отцов правда Божия и любовь никогда не ставятся одна против другой. Домостроительство Божие направляется не к тому, чтобы как-нибудь примирить образовавшееся в Боге раздвоение между любовью и правдой, раздвоение с трудом допустимое в едином и всегда тождественном Себе существе, а к тому, чтобы как-нибудь устроить обращение человека на путь истины.

Оценку юридической теории дает архиепископ Гурий (Степанов), с которым можно вполне согласиться: «В юридической теории, созданной западным мышлением, воспитавшимся в узких рамках римского юридизма, дается внешнее истолкование тайны Искупления. Все существенные черты этой теории построены на базе обычно практикующихся греховных и себялюбивых отношений между людьми и облечены в форму строгого юридизма. Они несоизмеримы с понятием Бога любви, почему и вся юридическая теория (истолкование тайны Искупления), помещающаяся на страницах наших учебных руководств по догматическому богословию, оставаясь достоянием ума, ничего не говорит христианскому сердцу» (Богозданный человек. Опыт православной традиции жизни. // Богословские труды, вып. 12).

 

Реакцией на крайность юридической теории явилась так называемая нравственная теория Искупления. Родоначальником этой теории, которая возникла как оппозиция теории Ансельма, был Петр Абеляр (XII в.). Согласно его теории смерть Христа имела чисто моральное значение, так как осязательно выразила любовь Божию к людям, и через это и в них самих спасительную любовь к Богу.

Правда само название «нравственная теория» возникло относительно недавно; первым ввел его в употребление профессор Казанского Университета священник Петров. В 1915 году в Казани он прочитал лекцию, которая называлась «Об искуплении», в которой ввел это наименование как противовес юридической теории.

В искупительном подвиге Христа Спасителя основное внимание здесь обращается на этическую сторону – через преодоление всех искушений, через послушание Отцу Христос являет высочайший пример для подражания. Наиболее видные представители нравственной теории – протоиерей Петр Светлов, профессор по кафедре нравственного богословия Московской Духовной Академии Тареев, митрополит Антоний (Храповицкий). Иногда к приверженцам нравственной теории Искупления относят и Патриарха Сергия (Страгородского); отчасти это верно, но от крайностей нравственной теории патриарх Сергий был свободен. Свое логическое завершение нравственная теория находит у митрополита Антония (Храповицкого), в работах которого («Догмат искупления», «Катехизис») она разрешается в откровенную ересь.

Догмат Искупления митрополит Антоний излагает следующим образом: сущность Искупления – в явлении сострадательной любви, и главный момент, когда совершается наше Искупление, есть Гефсиманское борение, моление о Чаше, а Крест есть не более чем иллюстрация той тайны, которая совершилась в Гефсимании. «Должно думать, что в ту гефсиманскую ночь мысль и чувство Богочеловека объяли всех падших людей, в числе их многих миллиардов, и оплакали с любовною скорбью всякого в отдельности, что, конечно, было допустимо только сердцу Божественному, всеведущему. В этом и состояло наше искупление». Таким образом, митрополит Антоний отступает от святоотеческого мнения, что Гефсиманские страдания Христа были вызваны страхом предстоящих мучений и смерти, что есть проявление Его человеческой воли. А само искупление состоит в искупительном страдании Христа, в котором проявляется Его сострадательная любовь к человечеству. Вершиной этого страдания является Гефсимания.

Господне распятие и смерть не являются лишенными значения для нашего спасения, ибо умиляя людей, они открывают некоторую часть искупительной жертвы, вводя их в любовь ко Христу. Телесные муки и телесная смерть Христовы нужны, прежде всего, для того, чтобы верующие оценили силу Его душевных страданий.

Согласно мысли митрополита Антония природа – есть «некая реальная сущность, реальная сила, действующая в отдельных лицах». Природа едина, а не только одинакова. Это одинаково как в отношении к Божеству, так и к человечеству («человек един» - свт. Григорий Нисский). Сознание резкой отдельности одной личности от другой в настоящее время есть явление ненормальное, порожденное грехом (грех «рассекает естество» - свт. Василий Великий). Но признаки этого единства проявляются и теперь в любви (материнской, супружеской), а также в безличной, с которой каждая человеческая личность принуждена считаться.

В восстановлении первобытного единства человеческого естества, разрушенного грехом, и заключается существенная объективная сторона искупления. Силою Своей состраждущей любви Христос «рассекает установленную грехом преграду между людьми», «Своей человеческой природой соединяется с каждым человеком и восстанавливает первобытное единство естества». «Соединение с нами природы Христовой (по Его человечеству) именуется благодатью, особенно вливающейся в нас в Таинствах, достойно принимаемых» (Догмат искупления).

По причине объективного действия искупления – соединения людей силой сострадающей любви Христовой, делается силой и сострадательная любовь человека, помогающая возрождению и спасению другого. «Нравственное возрождение человека происходит всегда под воздействием со стороны», в чем и состоит действие силы сострадательной любви. Воздействие это может иметь вид увещания, примера, молитвы и т.д., но оно будет действовать только в том случае, если в его основе находится сострадательная любовь другого.

Наконец, митр. Антоний, опровергая юридическую теорию, высказывает мнение, послужившее основой для обвинения его в пелагианстве. Желая отвергнуть «юридическое» истолкование первородного греха «как осуждения всех из-за Адама… помимо вины каждого из них», он приходит к отрицанию зависимости греховного состояния человечества от греха Адама. «Адам был не столько виновником нашей греховности, сколько первым по времени грешником, а если бы мы не были его сынами, то все равно согрешили бы» Бог дает потомкам Адама уже падшую природу, так как Он предвидит их будущие грехи.

Положительной стороной нравственной теории Искупления прежде всего является критика крайностей юридической теории.

Представители этого направления богословской мысли убедительно показали, что основные термины, на которых основывается юридическая теория (удовлетворение, заслуга, оскорбление) не имеют основания в святоотеческом богословии, и с их помощью тайну Искупления выразить невозможно. Сторонники нравственной теории сумели показать, что юридическая теория интересуется, прежде всего, изменением отношений между Богом и человеком вследствие Искупления, но при этом недооценивает субъективный момент Искупления, а именно то изменение, которое происходит с самим человеком. Критики юридической теории также справедливо отмечали, что дух юридизма в учении о спасении отрицательно влияет на духовную жизнь человека. Патриарх Сергий считал, что юридическая теория искажает в сознании человека самый образ Бога: сущность христианства оказывается искаженной при юридическом жизнепонимании; теряется возвышенность и духовность представления о Боге. Деформируется в сознании верующих и образ Христа.

Церковь наша, пишет патриарх Сергий, видит во Христе не пассивное лишь орудие умилостивления, а восстановителя нашего падшего естества и называет его вторым Адамом.

По поводу недостатков нравственной теории Искупления приведем мнение архиепископа Гурия (Степанова). Он пишет, что нравственная теория Искупления, появившаяся в результате критики юридической теории и в противовес ей, как любая теория, выступающая в противовес другой, сильна критикой юридической теории, оттенением еенеудачных сторон, но слаба положительным содержанием. Жертвенный подвиг Спасителя мира является более показательным образцом, иллюстрацией той жизни, о которой заповедал нам Христос, чем спасающей и существенно необходимой для нашего спасения Голгофской жертвой. Совсем непонятно и спасительное значение для нас Воскресения Христова. Оно неизбежно умаляется, как и значение крестной смерти Христа, - им приписывается значение для психологии спасающихся, а не существенное для спасения. Но по учению, например, свт. Афанасия Великого, Христос умер, ч