Суды общей юрисдикции в механизме защиты прав человека.

Извечной мечтой гуманистов было введение суда справедливого, скорого, независимого от какого бы то ни было внешнего влияния, беспристрастного, осуществляемого равными в отношении равных же людей.

Международные нормы права современности определили весьма высокие стандарты деятельности национальных судебных органов и систему международных судов.

Всеобщая Декларация прав человека в статье 8 регулирует то, _что можно назвать правом на правосудие. Она гласит: «Каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случаях нарушения его основных прав, представленных ему конституцией или законом».

Из этого права четко вытекает обязанность государства создать эффективную судебную систему, способную восстановить нарушенное право.

Всеобщая Декларация также определяет общие задачи судебных органов в защите прав человека. Каждый человек, -говорится в статье 10 - для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения, имеет право, на основе полного равенства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом.

В этой формулировке четко выделяется возможность защиты прав как в гражданском судопроизводстве, так и в уголовном судопроизводстве. Требования соблюдения равенства сторон, гласности разбирательства, справедливости, независимости от какого бы то ни было вмешательства и давления, относятся к деятельности всей судебной системы.

В Международном Пакте о гражданских и политических правах идеи и принципы справедливого правосудия еще более детализированы, особенно с целью обеспечения прав граждан в уголовном судопроизводстве. Статья 14 подробно регламентирует права обвиняемого и осужденного за уголовные деяния.

Статья 16 закрепляет право каждого человека на признание его правосубъектности. Это понятие означает, что каждый человек является носителем объективных прав и юридических обязанностей.

В статье 26 излагается еще один аспект права на судебную защиту - запрет на какую бы то ни было дискриминацию, по какому бы то ни было основанию. Она гласит: «Все люди равны перед законом и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту закона. В этом отношении, всякого рода дискриминация должна быть запрещена законом и закон должен гарантировать всем лицам равную и эффективную защиту против дискриминации по какому бы то ни было признаку, как-то: расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических и иных убеждений, национального и социального происхождения, имущественного положения, рождения или иного обстоятельства».

Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод так определяет задачи судебных органов: «Каждый имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на все судебные разбирательства или его часть по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также, если это требуется в интересах несовершеннолетних, или для защиты частной жизни сторон, или в той мере, в какой это, по мнению суда, совершенно необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия».

Положительным примером, которому должны следовать и национальные суды, является деятельность Европейского Суда. В толковании Конвенции и выносимых решениях, Суд постоянно и последовательно отстаивает гуманистические принципы судебной деятельности, проявляя справедливость и приверженность принципу верховенства права.

Так одним из принципов Суд сформулировал необходимость установления благоприятного баланса между индивидуальными правами и государственными интересами. В доктрине, названной «предельные возможности оценки», Суд отказывается от возможности

быть выше национального суда и стать по отношению к нему неким апелляционным органом. Этим самым за государством сохраняется широкое дискреционное право. В тоже время «это не означает, что осуществляемый Судом надзор ограничивается удостоверением того, осуществляет ли государство-ответчик свое дискреционное право разумно, осторожно и добросовестно. Даже договаривающееся | государство, действующее таким образом, подлежит контролю со стороны Суда в том, что касается соответствия его поведения обязательствам, взятым им на себя по Конвенции».¹

Другим критерием, которым должны руководствоваться суды в своей деятельности, можно назвать соблюдение требований и «предусмотренности законом» и «необходимости в демократическом обществе».

В юридических документах часто употребляется понятие «предусмотрено законом». Эта отсылочная формулировка часто применяется формально и без проверки. Понятие «необходимое в демократическом обществе» относится к деятельности государственных органов, которые суд оценивает или как необходимые в условиях демократического общества, или как неправомерные.

Первым и от того наиболее значимым путем к правосудию следует признать его доступность. В наших условиях, обстоятельства, мешающие гражданам обращаться в судебные органы могут быть банальными и примитивными. Судебные органы есть не во всех населенных пунктах, а ехать туда, где они есть, особенно больным, престарелым, да еще по нашему бездорожью не каждому по силам. Судья может отсутствовать, а здание суда прийти в ветхое и аварийное состояние.

В практике Европейского Суда встречаются более сложные и принципиальные проблемы правосудия, и Суд, расширительно толкуя обязанности государства по созданию эффективного механизма судебной защиты, как правило, выносит решения в пользу граждан.

В деле Голдера против Соединенного Королевства заявитель, находившийся в тюрьме, был назван офицером тюремной службы в числе предполагаемых участников беспорядков и нападения на него. Через некоторое время офицер выразил сомнение в противоправном поведении Голдера. Министром внутренних дел Голдеру было

Донна Гомьен, Дэвид Харрис, Лео Зваак. Европейская Конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М. 1998. С. 277-279.

отказано в консультации с его адвокатом, чтобы предъявить иск в защиту чести и достоинства к офицеру тюремной администрации. Ответчик - Правительство Соединенного Королевства, заявило, что препятствия для обращения в суд фактически не было, так как Голдер мог обратиться в суд в любое время после освобождения из тюрьмы.

Суд подчеркнул, что статья 6 п. 1 Европейской Конвенции направлена на защиту «права на само надлежащее отправления правосудия», «право на то, чтобы правосудие осуществлялось». «Голдер совершенно ясно выразил свое намерение «предъявить гражданский иск в защиту чести и достоинства» и вступить в контакт с адвокатом именно с этой целью, что само по себе является нормальным предварительным шагом, а в положении Голдера единственно возможным по причине его нахождения в тюрьме».

Таким образом, препятствие, созданное для обращения Голдера в суд Министром внутренних дел, Суд признал равносильным нарушению «права на доступ» к правосудию.¹

В деле Эйри (Airey) против Ирландии заявительница жаловалась, что ей не предоставили бесплатную юридическую помощь. Правительство выдвинуло тезис, что заявительница могла обратиться в суд без помощи адвоката, если она не имела возможность оплатить его услуги и это не должно считаться нарушением ее прав.

Суд категорически отверг такие рассуждения, заявив, что даже не рассматривает этот вариант как аргумент, решающий дело. «Конвенция направлена на то, - указал Суд, - чтобы гарантировать не теоретические или иллюзорные права, а права, осуществляемые на практике и эффективные». Право выбора правового инструментария (в данном случае воспользоваться помощью адвоката или нет. М.У.), -отметил Суд, - принадлежит заинтересованному лицу и то, что она предпочла воспользоваться помощью адвоката, не имеет никакого значения. Кроме того, по мнению суда, было бы нереалистично полагать, чтобы заявитель могла эффективно вести свое дело, даже с учетом помощи, которую, как подчеркивал представитель Правительства, судья оказывает сторонам, которые действуют. лично».²

Из процитированного видно, как настойчиво и последовательно Европейский Суд проводит линию на повышение

¹ Европейский Суд по правам человека. Изб. решения в 2-х т. М. 2000. Т. 1. С. 43, 41.

² Указ, сборник решений. С. 272-274.

ответственности государств за функционирование национальных судебных систем.

Что касается требования справедливости судебного разбирательства, следует подчеркнуть, что это многоаспектное требование, оценка которого зависит от мировоззрения каждого человека, самооценки, понятия чести и собственного достоинства.

Показательно в этом смысле дело Колоцца против Италии. Гражданин Италии был подвергнут судебному преследованию за мошенничество. Так как он не проживал по адресу, указанному в адресной книге, окружной суд в Риме посчитал его лицом, скрывающимся от правосудия, и судил его заочно. Назначив для представительства заявителя официального адвоката, этот суд приговорил его к шести годам заключения. Так как адвокат не подавал апелляционную жалобу, приговор суда вступил в силу. Вскоре Колоцца был арестован, и тут же стал обращаться с заявлениями во все судебные органы, считая судебное решение несправедливым. Национальные суды не удовлетворили жалобы заявителя.

Европейский Суд отверг все доводы правительства в оправдание национальной судебной системы и заявил, что предоставленные ему материалы не свидетельствуют об отказе господина Колоцца от осуществления своего права предстать перед судом и защищать себя, равно как и о стремлении уклониться от встречи с правосудием». Таким образом, суды Италии лишили господина Колоцца многих прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, которые можно реализовать, лишь участвуя в судебном разбирательстве лично.¹

Безусловно, несправедливыми должны считаться решения суда, базирующиеся на ложных или незаконно полученных доказательствах. Причем незаконно полученными считаются доказательства, если они получены не только правоохранительными органами, но и частными лицами.

В деле Шенка против Швейцарии, рассмотренном Европейским Судом, заявитель оспаривал справедливость вынесенного в отношении его приговора. Среди доказательств его вины важное место занимала магнитофонная запись его телефонных переговоров, полученная незаконным путем.

I

' Указ. сб. решений. Т. 1. С. 494-495.

Европейский Суд подчеркнул, что все судебные инстанции Швейцарии, рассматривавшие заявления Шенка, констатировали, что магнитофонная запись, предложенная в доказательство вины, была получена «без согласия или разрешения компетентных властей, т.е. незаконно». Тем не менее, три национальных суда допустили использование данной магнитофонной записи в качестве доказательства.'

В деле Саундерса против Соединенного Королевства, заявитель оспаривал справедливость судебного решения, основанного на его объяснениях, которые он давал инспекторам Министерства торговли и промышленности. Суд подчеркнул, что инспекторские расследования не являются судебными ни по форме, ни по существу. Их цель состоит в установлении и фиксации фактов, которые могут быть в последующем использованы следственными органами. Но такие данные не могут заменить следственных материалов, ибо их сбор и получение имеют свою процессуальную форму. Так, общепризнанными международными нормами, которые лежат в основе понятия справедливой процедуры, является право не давать показаний против самого себя, право молчать, незаконным является сбор данных вопреки воли обвиняемого или получение их с помощью принуждения или давления. Суд определил в данном случае нарушение права не свидетельствовать против самого себя.

К понятию справедливого разбирательства дела прямое отношение имеют независимый и беспристрастный характер процесса, разумный срок рассмотрения дел, публичность судопроизводства.

В деле Пьерсак против Бельгии Европейский суд указал, что для того, чтобы суды могли внушать общественности необходимое доверие, следует учитывать также и вопросы их внутренней организации. Если судья по характеру прежней работы... мог иметь дело с данным случаем и впоследствии принимает участие в его рассмотрении, общественность вправе опасаться отсутствия достаточных гарантий беспристрастности.³

В деле Финдли против Соединенного Королевства заявитель, осужденный военным трибуналом, утверждал, что военный трибунал не является «независимым и беспристрастным судом», он не провел

¹ Указ. сб. решений. Т. 1. С. 604.

² Указ. сб. решений. Т. 2. С. 316.

³ Указ. сб. решений. Т. 1. С. 419.

«публичного разбирательства дела» и что он не был судом, «созданным на основании закона». Эти пороки военных трибуналов хорошо известны и в современной России, за упразднение которых выступают наиболее гуманные юристы.

Европейский Суд скрупулезно отметил все процессуальные особенности военных трибуналов и отметил множество противоречий, могущих повлиять на его «независимость и беспристрастность» в судебном разбирательстве.

1. Все члены военного трибунала, назначенные созывающим офицером, были ниже его по званию. Многие из них, включая председателя, так или иначе находились под его командованием. Более того, полномочия созывающего офицера позволяли ему даже распустить военный трибунал. Поэтому сомнения обвиняемого в независимости и беспристрастности суда объективно оправданы.

2. Офицер, созывающий трибунал, действует и как офицер, утверждающий его решение. Приговор военного трибунала вступает в силу лишь после такого утверждения, причем офицер вправе изменить приговор так, как посчитает целесообразным. Это противоречит представлению о «независимости» суда.

3. Принципиальные пороки организации военных трибуналов не устраняются наличием такой гарантии, как участие консультанта по военному судопроизводству, который в состав военного трибунала не входит, и чьи рекомендации не подлежат огласке; не может служить гарантией и клятва, которую приносят члены военного трибунала.

Таким образом, сомнения господина Финдли относительно независимости и беспристрастности суда, который занимался его делом, были вполне обоснованны, что противоречит статье 6 п. 1 Конвенции.¹

Что касается сроков рассмотрения дел, то, очевидно, наиболее справедливым должно считаться незамедлительное разбирательство. В то же время, необходим срок для подготовки дела к рассмотрению и порой возникают некие объективные причины, мешающие скорейшему проведению процесса. Поэтому Европейский Суд согласно статье 6 Конвенции считает справедливым рассмотрение дел в «разумные сроки».

В деле Экле против Федеральной Республики Германии заявитель жаловался на проволочки и длительность рассмотрения

¹ Указ. сб. решений. Т. 2. С. 408.

национальными судами уголовных дел в отношении его самого и его жены, обвиненных в мошенничестве.

Суд уточнил, что в уголовных делах «разумный срок» начинает течь с момента, когда лицу предъявлено обвинение. И оно, это время, не совпадает с началом рассмотрения дела в суде. Что касается времени окончания, то в уголовных делах период, на который распространяется положение статьи 6 п. 1, охватывает все время прохождения дела, включая апелляционную процедуру.' Европейский Суд констатировал по этому делу, что компетентные власти Германии не действовали с необходимой степенью старания и рациональности. Особо Суд отметил срок в три года, между предъявлением обвинения и начала суда, явно превышающий «разумные сроки» разбирательства дела.²

В деле Гинчо против Португалии Суд посчитал, что рассмотрение гражданского дела в течение трех лет десяти месяцев и 18 дней было неразумным и неоправданным, не укладывающимся в «разумные сроки», а значит, имело место нарушение статьи 6 Конвенции.³

Еще один аспект «справедливого судебного разбирательства» связан с принципом гласности, открытости судопроизводства. Совершенно очевидно, что вести открытый процесс, с доступом граждан и представителей прессы намного сложнее. На него отваживаются только высоко профессиональные судьи, стремящиеся к выяснению истины, к справедливости к защите законных прав граждан.

Закрыть процесс под разными предлогами стремятся многие судьи, чтобы уйти от возможной критики, обвинений и разоблачения неправедных решений.

В деле Претто и других против Италии, Европейский Суд об этом сказал так: «Публичный характер судопроизводства, о котором говорится в статье 6 п. 1, защищает тяжущихся от тайного отправления правосудия вне контроля со стороны общественности; он служит одним из способов обеспечения доверия к судам, как высшим, так и низшим. Сделав отправление правосудия прозрачным, он содействует достижению целей статьи 6 п. 1, а именно, справедливости судебного разбирательства, гарантия которого

является одним из основополагающих принципов всякого демократического общества в смысле настоящей Конвенции».¹

Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что гласность в деятельности национальных судов, это способ обеспечения публичного контроля за судебной властью. Примеров прозрачности национальных судебных систем в Европе множество. Так, в Италии каждый (!) может ознакомиться с судебным решением по любому делу, а также получить с него копию. В Швеции Закон о свободе прессы и Закон о секретности предусматривают публичный доступ к официальным документам, в том числе к судебным досье.

Нам такие примеры могут показаться фантастичными и нереальными, что свидетельствует только о нашей закрытости и неподконтрольности государственных структур, в том числе судебной власти, от гражданского общества, социального контроля и общественного мнения.

Приведенными примерами мы продемонстрировали практику Европейского Суда и его требования к национальным судебным системам. Высочайшие стандарты Совета Европы в защите прав человека и гражданских свобод способны благотворно повлиять и на повышение эффективности в деятельности национальных судебных систем.

В России, как впрочем, и в любом другом государстве, обеспечение правосудия, эффективное функционирование судебной системы возлагается на самостоятельную и независимую судебную власть. В конституционном принципе разделения властей она, наряду с законодательной и исполнительной властями, имеет четко очерченную функцию - обеспечение правосудия. Статья 18 Конституции РФ устанавливает, что права и свободы человека и гражданина...определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.

Следует обратить внимание на то, что в этой конструкции правовой нормы главным назначением всех трех ветвей власти, смыслом их деятельности и существования провозглашаются и определяются права человека и гражданские свободы. Это в наиболее полной мере демонстрирует всю социальную ценность индивидуальных прав и свобод. Но это также доказывает и то, что вся

¹ Указ. сб. решений Европейского Суда. Т. 1. С. 388-389.

² Указ. сб. решений Европейского Суда. Т. 1. С. 393.

³ Там же. С. 473.

Там же. Т. 1. С. 431.

юридическая деятельность, все законотворчество, действия властей всех уровней должны рассматриваться через призму обеспечения этих прав. Таким образом, развитие юридической науки и практики в последующие годы приобретет тенденцию к рассмотрению всех общественных явлений, социальных конфликтов, социально-политических, экономических, этнических и культурных проблем с точки зрения соблюдения прав человека. Защиту прав и свобод гражданина государство в полной мере взяло на себя, заявив, что каждому гарантируется судебная защита (статья 46 Конституции РФ).

Правосудие - это деятельность судов, направленная на рассмотрение и разрешение конфликтов путем урегулирования их с применением норм конституционного, гражданского, уголовного и административного судопроизводства. Человечество начало формировать такой способ разрешения споров и конфликтов на заре цивилизации и достаточно усовершенствовало за прошедшие века. И сейчас во всех странах судебная защита прав и свобод, разрешения споров и конфликтов, установления истины и достижения справедливости является наиболее развитой формой.

Конечно, такому высокому и гуманному назначению соответствуют не все суды, не все судьи, не каждый судебный процесс. Постсоветские российские суды пока несут неизгладимую генетическую предрасположенность к «борьбе», то ли с преступностью, то ли с «тунеядством» то ли со «шпионажем», то ли с «врагами народа» из числа граждан своего государства. Наши суды далеки от роли справедливого и праведного арбитра, в задачи которого входит не «борьба», а мудрое и взвешенное решение по делу.

В докладе уполномоченного по правам человека в РФ за 2000 год говорится, что в районных судах России с нарушением процессуальных сроков разрешается 25 процентов уголовных дел; 20 процентов оконченных дел находились в производстве судов свыше 3 месяцев, почти треть из них - свыше 6 месяцев.

В следственных изоляторах только 30% содержащихся под стражей лиц числится за органами следствия и дознания, а 57,3% - за, судами. В отдельных регионах число последних доходит до 74 процентов. Это означает, что в ужасающих условиях наших СИЗО, которые приравниваются к пыткам, бессрочно сидят люди в ожидании справедливого суда, ибо срок такого ожидания зависит только от усмотрения судьи и ничем не регламентируется. На начало 2001 года

ожидали судебного производства от 1 до 3 месяцев более 23 тысяч человек, а более 7 месяцев - 3,3 тысяч лиц, содержащихся под стражей.¹

Из года в год по стране увеличивается число жалоб, заявлений и обращений в квалификационные коллегии судей. Если в 1995 году их было 4000, в 1996 - 7500, в 1997 - 10800, в 1998 - 14400, в 1999 -17545. Впрочем, этот рост объясняется, видимо, не только возрастанием числа судебных нарушений на доступ к правосудию и права на справедливое судебное разбирательство, но и ростом правового сознания россиян, не мирящихся с ущемлением своих прав.

Наиболее распространенными нарушениями являются нарушение «разумных сроков» судебного разбирательства, нарушение процессуального законодательства, грубость судей по отношению к участникам процесса.

В свете доброжелательного, справедливого и гуманного отношения к участникам судебных процессов, которое можно вывести из рассмотренных и цитированных нами дел, из практики Европейского Суда, трудно даже представить себе судью грубящего гражданам, которые пришли в государственный орган, единственной функцией которого является осуществление правосудия.

Это критическое замечание, как впрочем, и множество других вполне заслуженных и справедливых в адрес судебной системы, ни в коей мере не направлены на отрицание или принижение огромной роли судов в защите прав человека. Знание этих недостатков должно вызывать стремление к совершенствованию их деятельности, повышению эффективности, проведения настоящей судебной реформы. Надо просто видеть и знать причины того, почему наши суды так и не стали «Дворцами правосудия», как в большинстве стран мира, почему наши судьи не вызывают восхищения сограждан своей мудростью и справедливостью, почему так широко распространены злоупотребление правом, мздоимство, взяточничество, простые судебные ошибки.

Современный кризис правосудия, правосознания, судебных органов является частью системного кризиса. В судебной системе, в правоприменительной практике, в законодательстве отражается кризис всей политической и правовой системы. С сожалением и

' Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в 2000 году. М. Юл. 2001. С. 131,133. ² Указ, доклад. С. 140.

совсем не для самоуспокоения следует признать, что в России никогда не было истинно независимой и самостоятельной судебной власти. Как в монархической России, так и в ее новейшей истории, суды всегда подчинялись то властям, то партии, то Министерству юстиции. Советский суд вообще был орудием пролетариата, выполнял, якобы, волю рабочего класса и относился к числу «правоохранительных», главным назначением которых всегда были борьба с преступностью.

В последние годы сделаны значительные усилия по реформированию судебной системы России. Одним из первых «ласточек, делающих весну», стал закон «О статусе судей в Российской Федерации», принятый в июне 1992 года. Многие положительные новации этого закона были позднее закреплены в Конституции РФ. Это запрет на создание чрезвычайных судов (и внесудебных органов), а также независимость, несменяемость, неприкосновенность судей. Трудно однозначно определить, какие плюсы и минусы в деятельность судей внесут эти новации, но то, что такие качества судейского корпуса распространены и неплохо зарекомендовали себя во множестве других стран, не вызывает сомнения.

По-новому решается вопрос и о назначении судей на свои должности. Судей высших инстанций: Конституционного Суда, Верховного Суда, Арбитражного Суда, по представлению Президента РФ назначает Совет Федерации. Все другие судьи, кроме мировых, назначаются Президентом РФ. Мировых судей утверждают региональные представительные органы.

Еще одним крупным шагом в реформировании судебной системы стало принятие в 1996 году закона «О судебной системе Российской Федерации».¹

Безусловно, положительное значение имеет создание института мировых судей, в компетенцию которых входит рассмотрение менее сложных дел, ранее подолгу пылившихся в судейских столах и раздражавшие массу людей, ожидавших судебного разбирательства.

Теперь судьям, чтобы быть на высоте положения, которое создало им законодательство, необходимо «переродиться», стать защитником человеку и гражданину, чьи права нарушены или

См. об этом. В.М. Савицкий: Зигзаги судебной реформы//Конституция и закон-стабильность и динамизм. М. 1998. С. 116-118; Его же: Судебная защита прав и свобод человека и гражданина//Права человека. Учебник. М. 1999. С. 309-316.

ограничена свобода. Суд гарантирует защиту «каждому» без каких-либо ограничений или исключений. Принцип недискриминации -важнейшее правило, уравнивающее в суде всех, независимо от пола, национальности, расы, религии, образования, служебного положения или толщины кошелька. Такая трактовка отвечает требованиям Всеобщей Декларации прав человека и Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Право на обращение в суд (правосубъектность) есть у всех и каждого, и это право относится к числу естественных и неотчуждаемых. Но прибегать к судебной защите, к внесудебным способам или вообще смириться с нарушением своих прав и не требовать их восстановления, дело сугубо личное. Таков принцип диспозитивности, который означает возможность лица самостоятельно, по собственному усмотрению располагать своими субъективными правами.¹ И вот в этом заключается особенность любых прав, но в особенности права человека. Индивид больше кого бы то ни было заинтересован в защите своих прав, чести и достоинства, и он сам, прежде всего, должен отстаивать их нерушимость.

Ранее мы говорили о возможности защиты своих прав в Конституционном судопроизводстве. Защищать права человека можно в арбитражном суде, в административном судопроизводстве и у мирового судьи.

Но наибольший удельный вес восстановления нарушенных прав либо урегулирование конфликтов приходится на гражданское или уголовное судопроизводство в судах общей юрисдикции.

В уголовном судопроизводстве участвуют две главные фигуры - подсудимый и потерпевший. Все судопроизводство, в том числе права всех участников процесса, регулируются Уголовно-процессуальным кодексом. Заметим сразу, что стереотип мышления рисует нам непривлекательный образ преступника и достойного сожаления потерпевшего. Их цели, интересы, взгляды на происшедшие события совершенно противоположные, и ведут они себя тоже по-разному. Но с точки зрения прав человека это выглядит несколько иначе.

Во-первых, справедливость и закон требуют только законного наказания виновного, то есть человек может быть наказан только за

I

¹ Савицкий В.М. Указ. соч. С. 322.

виновное поведение и обязательно указанное в законе, как преступное. Nullum crimen, nulla pocna sine lege, - как сформулировали этот принцип римские юристы, - нет преступления, нет наказания без указания закона.

Во-вторых, наказание должно быть соразмерным тяжести деяния.

В-третьих, наказание не должно сопровождаться действиями, унижающими достоинство личности или жестокостями. Кара за содеянное никак не должна быть местью, направленной лишь на удовлетворение потерпевшего. И тем более, наказание не может быть вынесено для острастки, с пресловутой формулировкой «чтобы неповадно было другим», или для нагнетания страха, или с прочими «назидательными» или «воспитательными» целями.

Самое страшное во всех этих проявлениях - это циничная «целесообразность», которая может превратить правосудие в инструмент расправы, подавления прав и свобод, в способ угнетения и подчинения. Тогда правосудие превращается в свою противоположность - в злоупотребление правом!

Итак, суд стремится к истине и потому должен быть беспристрастен. То есть, если с одной стороны есть обвиняемая, то с другой должна быть и защитная функция. И обе они должны быть в равных условиях.

Вот до такой справедливой позиции наша судебная система подошла только сейчас, и обвиняемому разрешено иметь защитника с момента предъявления обвинения. Этим же правом пользуется и подозреваемый, если он задержан или арестован.

А ведь 50 лет тому назад в наших уголовных процессах защитник мог принять участие только на стадии судебного разбирательства. Это означало, что на самой ранней стадии предварительного следствия^ когда допускается самое большое количество ошибок, а еще хуже злоупотреблений - защитник не участвовал и потому не мог повлиять на нарушение законности.

Позднее его права расширились, и он знакомился с делом, завершенным предварительным следствием. Обвинительный и репрессивный уклон нашего уголовного судопроизводства долгие годы не позволял свободно знакомиться обвиняемому и его защитнику с делом, не разрешал им свидания и разговоры и т.д.

Все это было антигуманно и репрессивно. Мы уж не говорим о состоянии наших СИЗО, о гигиене, о порядках, о медицинском

обслуживании в колониях и тюрьмах. И уж совсем недавно наша система доросла до того, чтобы признать за каждым обвиняемым общепризнанные принципы и нормы международного права, как-то безотлагательно предстать перед судом, который проверил бы законность ареста или задержания и продления срока содержания под стражей.

Другое важнейшее право обвиняемого - право на рассмотрение дела в суде присяжных. Особенно это важно по делам, по которым обвиняемому может быть вынесен самый жестокий приговор.

Презумпция невиновности, провозглашенная Конституцией, в статье 49 звучит так:

1) «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (!);

2) Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность (!);

3) Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого».

Огромный пласт вопросов возникает в уголовном судопроизводстве по поводу прав потерпевшего.

Во-первых, надо помнить, что он - активный участник процесса со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во-вторых, его права не могут быть менее значимы, чем права обвиняемого, поэтому он дает показания, представляет документы, имеет право на ознакомление с документами, может заявлять отводы и ходатайства, задавать вопросы экспертам и другим участникам процесса.

В-третьих, у него имеются имущественные права, возникающие в связи с совершенным преступлением. И, наконец, самое главное - имущественный ущерб, не могущий быть восполнен преступником, теперь восполняется государством (!). Пока об этом мало кто осведомлен, а суды, верные своим ложным и несправедливым «принципам» служения государству, а не гражданам, помалкивают о правах граждан на компенсацию причиненного ущерба. Между тем, статья 52 Конституции, где записано, что «государство обеспечивает

потерпевшим... компенсацию причиненного ущерба», не исполняется.

Правосудие в гражданском судопроизводстве является массовым способом обеспечения прав, свобод и законных интересов граждан. Правда, здесь, в отличие от уголовного судопроизводства, сюжеты зачастую менее драматичны, нарушения прав менее выпуклы и общественно значимы. Здесь рассматриваются конфликтные ситуации, преимущественно между гражданами, возникающие в сфере производства и потребления. Если раньше эта сфера была вообще слабо развита, то теперь значение соблюдения прав человека в гражданском судопроизводстве будут постоянно возрастать.

В этом процессе главные действующие лица называются истец и ответчик, и оба они, впрочем, как и остальные участники процесса, имеют свои законные права и интересы^

Истец обращается в суд за защитой своих прав, указывает ответчика, отстаивает свои права, но совсем не обязательно, что в заявлении истца все обосновано, правильно и справедливо. Поэтому и в гражданском судопроизводстве суд обязан искать истину, определить права и обязанности сторон, установить ответчика и степень ответственности его.

Таким образом, суд не связан иском и не выполняет поручение или просьбу истца. В правовом отношении суд беспристрастен, а стороны равны перед судом.

Стороны действуют в рамках Гражданско-процессуального кодекса: они имеют право знакомиться с материалами дела, делать выписки, снимать копии, заявлять ходатайства и отводы, задавать вопросы другим лицам, свидетелям, экспертам, представлять свои доводы и документы, обжаловать действия и решения суда...

В резолюции Всероссийского чрезвычайного съезда в защиту прав человека «Об обеспечении и защите прав граждан в органах правосудия», дается суровая оценка деятельности отечественной судебной системы. Современная судебная власть в России, - говорится в резолюции, - стремится в первую очередь к защите своих корпоративных интересов и не ориентирована на защиту прав, граждан. Судебная власть, в силу возрастающей зависимости судей от власти исполнительной, зачастую сама становится источником нарушения прав граждан. В связи с этим необходимо принятие срочных мер, направленных на судебную защиту и обеспечение прав человека.

Среди множества мер, съезд рекомендовал, в частности, и такие:

Вместо бесконечного реформирования судебной системы и ее размножения почкованием и делением следует укреплять суды общей юрисдикции, обеспечив, чтобы на каждые 10-15 тысяч жителей приходилось не менее одного судьи. Вместо создания административных судов, а также мировых судов... направить запланированные ресурсы на развитие судов общей юрисдикции.