Запрет на пытки и жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание

Это право закреплено в статье 5 Всеобщей Декларации прав человека в следующей формулировке: «Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению или наказанию». Международный Пакт о гражданских и политических правах в статье 7 воспроизводит указанную формулировку и добавляет: «в частности, ни одно лицо не должно без его свободного согласия подвергаться медицинским или научным опытам». Столь же лаконична статья 3 Европейской Конвенции. Кроме сказанного, праву на физическую неприкосновенность посвящены Конвенция ООН «Против пыток и

См. указ доклад. М. 2000. С. 21.

другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания», вступившая в действие в 1987 году и ратифицированная РФ, и Европейская Конвенция «О предупреждении пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания», вступившая в действие в 1989 г. и ратифицированная РФ.

Оговоримся, что в двухтомном сборнике решений Европейского Суда по правам человека в разделе, посвященном статье 3 Конвенции содержится всего 5 дел, причем одно об экстрадиции, одно о высылке и три о жестоком обращении в отношении задержанных лиц. Таким образом, можно констатировать, что европейские страны в целом изжили такое позорное явление как

пытки.

Рассматривая заявления и жалобы на нарушения статьи 3, Суд классифицировал три формы запрещенного поведения и дал им такое

определение:

Пытка - это намеренное бесчеловечное обращение, вызывающее весьма серьезные и жестокие страдания; Бесчеловечное обращение - это нанесение физических и нравственных страданий;

Унижающее достоинство обращение - это плохое обращение, направленное на то, чтобы вызвать у жертв чувство страха, боли и неполноценности, которые могут унизить и опозорить их и, возможно, сломать их физическое или моральное

сопротивление.¹

Разница или границы в этих определениях довольно размыты и критерии расплывчаты, и три основных понятия во многом зависят от личных восприятий людей. В практике Европейского Суда были жалобы от заключенных на нарушение статьи 3, заключавшиеся, по мнению авторов, в запрете читать книги и журналы, в краткости сроков прогулок, в запрещении носить часы, собственную одежду или

вести дневник.

Зато в деле Томази против Франции Суд усмотрел нарушение статьи 3 на основании заключения независимых врачей, о нанесении ему множественных и интенсивных ударов, которые придают такому

обращению с ним бесчеловечный и унижающий достоинство характер.¹

В деле Рибича против Австрии потерпевший, получивший несколько кровоподтеков на правой руке в результате плохого обращения в полиции, не довольствовался привлечением виновных полицейских к ответственности, но настаивал, что он претерпел бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Поскольку сам факт никем не отрицался, и в отношении полицейских сразу было возбуждено уголовное дело, Европейский Суд подчеркнул, что «в отношении лица, лишенного свободы, любое применение физической силы...унижает его человеческое достоинство и является в принципе нарушением статьи 3 Конвенции».² На таком фоне особенно неприглядными выглядят факты пыток, бесчеловечного и унижающего человеческое достоинство обращения и наказания, практикующиеся в правоохранительных органах России.

Между тем, свобода от применения пыток, насилия, другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения или наказания гарантируется статьей 21 Конституции РФ.

Уголовный Кодекс предусматривает наказание за действия, подпадающие под определение пыток, бесчеловечного или унижающего человеческое достоинство обращения или наказания. Статья 5 закона «О милиции» запрещает милиции «прибегать к обращению, унижающему достоинства человека». Подобные нормы содержатся также в Исправительно-трудовом кодексе РФ и ряде других законов. Вместе с тем, было бы наивно предполагать, что нормативные акты, даже самые совершенные, способны обеспечить соблюдение прав личности в посттоталитарной стране. Существованию пыток, насилия, унижающего человеческое достоинство обращению способствуют и традиции советской уголовной юстиции, и идеология малости человеческой личности и ничтожности ее достоинства, и отсутствие каких-либо форм контроля за деятельностью органов власти.

Поэтому конкретные взаимоотношения личности с органами власти, с работниками правоприменительных органов зачастую происходят за гранью дозволенного, где немало жестокого, бесчеловечного и уж тем более унижающего человеческое

¹ См. подробнее: Д. Гомьен, Д. Харрис, Л. Зваак. Европейская Конвенция о правах человека и Европейская Социальная Хартия: право и практика. М. 1998. С. 133-136.

¹ Европейский Суд по правам человека. Изб. решения в 2-х томах. М. 2000 г. Том 1. С. 763.

² Указ, сборник решений. Том 2. Стр. 170.

6 - 2027 161

 

достоинство. Множество таких фактов остаются неизвестными только потому, что сами пострадавшие не видят смысла в обнародовании таких фактов или в жалобах, ибо в лучшем случае все остается без последствий. В худшем случае чиновники найдут немало способов отомстить правдоискателю. Множатся сообщения, благодаря правозащитным объединениям, об использовании пыток и других противозаконных методах воздействия в местах лишения свободы и в милиции, на которые отсутствует адекватная реакция прокуратуры и местных властей.

Скорее примером бессилия и наивности, чем стремлением к наведению законности в местах лишения свободы, следует считать статью закона «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» от 21 июля 1993 года, установившую обязанность сотрудников уголовно-исполнительных органов предупреждать осужденных и заключенных о намерении использовать физическую силу, специальные средства и оружие, предоставив тем самым им достаточное время для выполнения своих требований (статья 28 Закона).

Парадокс состоит в том, что среди пенитенциарных учреждений РФ наихудшие условия существуют в местах предварительного заключения, или СИЗО, где содержатся лица, в отношении которых действует презумпция невиновности. То есть Суд, единственный орган, который может признать человека виновным в совершении преступления, еще не вынес свой вердикт, а человек уже лишен свободы, да еще содержится в худших условиях, чем осужденные преступники. Лица, заключенные под стражу, могут содержаться годами в ожидании суда в самых что ни на есть ужасных условиях.

В беседе со Специальным докладчиком Комиссии ООН по правам человека заместитель министра внутренних дел России признал эти условия «нечеловеческими». В докладе Комиссии по правам человека при Президенте РФ условия содержания в СИЗО названы «жестокими и унижающими достоинство человека». Инспекторы Совета Европы второй год подряд приравнивают • следственные изоляторы России к пыточным местам.¹ Впрочем, в истории России места предварительного заключения, тюрьмы, каторги всегда были вселяющими ужас и отвращение, но мало кто

¹ Защита прав человека. Сб. докладов. М. 2001. С. 390.

говорил об этом. Теперь мы видим, что весьма высокопоставленные люди страны признают постыдное отношение государства к своим заблудшим, а может быть и невиновным, гражданам. Правда, это едва ли может служить утешением тем, кто в силу различных причин попал в жернова государственной правоохранительной машины.

Описывая условия содержания в СИЗО, которые посетил Специальный докладчик, он употребляет определения «бесчеловечные», «угнетающие» и «унижающие человеческое достоинство». В заключение он пишет: «Специальному докладчику понадобились бы поэтический талант Данте и художественное мастерство Босха, чтобы точно изобразить адские условия, с которыми он столкнулся в этих камерах. Восстают чувство обоняния, осязания, вкуса и зрения. Условия являются жестокими, бесчеловечными и унижающими достоинство; они сами по себе являются пытками. Поскольку подозреваемые лица содержаться там, чтобы ускорить проведение следствия, сломив их волю с целью получения признания и информации, вполне можно считать, что они подвергаются пыткам».'

При этом надо иметь в виду, что Специальный докладчик посетил наиболее известные Московские и Санкт-Петербургские СИЗО: Бутырку, Матросскую тишину, Кресты в 1995 году. Из этого можно сделать два вывода:

во-первых, за прошедшие годы положение в российских местах содержания заключенных едва ли изменилось в лучшую сторону;

во-вторых, если в столичных СИЗО, где все-таки больше национальных и международных контролирующих и проверяющих органов, содержание в СИЗО приравнивается к пыткам, то трудно даже представить, каково положение в российской провинции.

У нас же самая большая в мире рецидивная преступность - 38 процентов, ибо наша пенитенциарная система как будто бы создана для того, чтобы плодить преступников. Она способна даже из самых ленивых начинающих преступную карьеру шалопаев множить и воспроизводить рецидивистов. Обреченные переносить пытки, голод, тесноту, болезни, унижающее обращение и издевательства, отсидевшие в колониях и тюрьмах люди звереют и совершенно теряют способность к нормальной жизни.

Доклад Найджела С. Родли. Правозащитник. 1995, №2. С. 47 51 ⁶* 163

Правила обращения с лицами, подвергаемыми задержанию или заключению, содержатся в той или иной мере детализации во многих основополагающих документах мирового сообщества, в национальных Конституциях, в ведомственных нормативно-правовых актах. Вместе с тем, проблема обращения с задержанными и соблюдения их прав остаются актуальными. Тому есть множество причин. В том числе закрытость мест заключения от общественного контроля, корпоративные интересы служителей системы «не выносить сор из избы», ошибочное восприятие и отношение многих госслужащих и СМИ к проблеме содержания заключенных как к сугубо секретной, тайной деятельности. А дело обстоит как раз наоборот. Государственный интерес требует открытости и срочного изменения ситуации. На этом примере мы видим затянувшийся конфликт личных и корпоративных интересов, работников правоохранительных органов, с одной стороны и государственных - с другой.

Инспектору, следователю, дознавателю легче работать, когда подозреваемый задержан и сидит в СИЗО. В определенной мере он уже сломлен фактом задержания, обстановкой и порядками, царящими в СИЗО, влиянием сокамерников и множеством других причин.

Служителям «Фемиды» легче получить признательные показания в условиях СИЗО, провести оперативную разработку, оказать давление на близких и родственников задержанного, допрашивать свидетелей, собирать улики и изобличающие материалы. Плохо все это для государства в целом. Едва ли хоть один из прошедших через наши СИЗО, и уж тем более невиновные, забудут этот ад и станут лояльными гражданами.

«К сожалению, практика органов расследования нередко идет не по пути строгого выполнения закона, а по пути практического удобства, что приводит к серьезным нарушениям конституционного права граждан на неприкосновенность личности. Достаточно указать на то, что в среднем примерно 15-17 процентов необоснованных ограничений свободы в виде заключения под стражу производится, сотрудниками органов дознания. В ряде МВД-УВД субъектов РФ количество незаконных и необоснованных заключений под стражу значительно больше. Так, если взять за 100 процентов все случаи необоснованных ограничений свободы, имевших место в 1997-1998 годах в РБ и ее столице городе Уфе, по делам подследственным

следователем органов внутренних дел, то 54 процента из них приходится на органы дознания».¹

И тут возникает самый уместный вопрос о роли прокурора, у которого главная функция - соблюдение законности и защита прав человека и гражданина и с санкции которого творятся грубейшие нарушения конституционных прав людей. В некоторых субъектах РФ заключенные под стражу до предъявления обвинения, что должно было быть исключением, составляет около 80 процентов от общего числа случаев применения этой меры пресечения.²

В 1988 году Генеральная Ассамблея ООН приняла Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, который мало кому известен в России. Поэтому мы приведем полный текст Свода в приложении к учебнику.

А вот как характеризует эту же проблему Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации в своем специальном докладе, направленном в Государственную Думу:

«...через следственные изоляторы проходит ежегодно до 2 млн. заключенных, что почти в два раза превышает количество лиц, содержащихся в местах лишения свободы. Все эти люди слабо защищены от насилия и произвола работников органов внутренних дел. Подвергающих испытаниям их честь, достоинство и физическое здоровье.

Особое беспокойство вызывают действия сотрудников милиции, носящие характер пыток, описываемые пострадавшими, а также в средствах массовой информации».

Уполномоченный приводит массу примеров и цитирует множество источников. Приведем только один вывод исследовательского проекта о грубейших нарушениях прав человека в системе Министерства внутренних дел.

«Масштабы применения к задержанным пыток и недозволенных методов... приобрели в России вопиющий характер. Вопреки неопровержимым свидетельствам того, что пытки стали неотъемлемой частью деятельности милиции, российское

Е.В. Кузбагарова. Условия применения заключения под стражу в качестве меры пресечения. Актуальные проблемы обеспечения безопасности личности, общества и государства в современных условиях. Материалы российской научно-практической конференции в 2-х частях. Уфа. 2001. Ч. 2. С. 148.

Там же. С. 150.

правительство и правоохранительные структуры, как правило, отрицают наличие проблемы пыток или недозволенных методов и ничего не предпринимают для пресечения этой порочной практики.

Следствием такого подхода, - пишет Уполномоченный по правам человека, - становится возрастание и без того немалого количества вопиющих нарушений прав и свобод личности сотрудниками государственных органов, призванных законом охранять и защищать граждан».¹

Безусловно, пыточными являются у нас условия содержания в СИЗО, колониях и тюрьмах, пыточными условиями являются и многолетние ожидания суда, бесчеловечными и унижающими человеческое достоинство являются почти все взаимоотношения гражданина с милицией, прокуратурой, судом. Нормальный ум затрудняется понимать, как можно довести до такой степени безнаказанность и произвол в органах МВД, ФСБ, прокуратуре.

Трудно предсказать, сможет ли россиянин когда-нибудь вслед за поэтом восторженно сказать: «Моя милиция меня бережет!», имея в виду и армию, и прокуратуру, и многочисленные службы безопасности.