Структурированные упражнения

Я буду в дальнейшем пользоваться термином «структурированные упражнения», обозначая этим любые из большого количества действий, в которых группа следует каким-либо определенным указаниям или направленности. Как правило, их назначает ведущий, но иногда, в порядке эксперимента, некто из участников. Точность логического обоснования методики варьируется, но в основном ее замысел состоит в ускорении процессов. С ее помощью делаются попытки ускорить группу «разогревающими действиями», обходя нелегкие первые групповые шаги, справляясь с нерешительностью участников; ускорить взаимодействие, предлагая специальным образом ритуализованные задания, вводя элементы социального поведения; ускорить индивидуальную работу техникой, подталкивающей членов группы к лучшему контакту с подавляющими эмоциями, с неизученными сторонами самих себя и со своим физическим телом.

Продолжительность структурированных упражнений колеблется от нескольких минут до целого занятия; это может быть преимущественно вербальный или невербальный метод (при этом почти все невербальные процедуры включают речевой компонент; обычно упражнение подразумевает сбор информации с последующим ее обсуждением). Существует несколько разновидностей участия в процессе:

1) вся группа как одно целое (к примеру, дают задание что-либо построить или составить план экскурсии);

2) один из участников перед лицом группы (человек стоит с закрытыми глазами в центре, затем падает, чтобы кто-нибудь из окружающих вначале поддержал, а затем покачал и убаюкал его);

3) вся группа по отдельности (каждый по очереди обходит остальных, делясь своими впечатлениями об участниках, говоря при этом первое, что приходит в голову);

4) все члены группы попарно (прогулка вслепую — группа разбивается

на пары, где одному завязывают глаза, а другой ведет его под руку);

5) одиночные пары (двое борются, каждый поочередно толкает другого на пол, затем поднимая его);

6) все участники по отдельности (задание состоит в том, что члены группы представляют себя крошечными микробами, входящими в собственное тело, путешествующими там и исследующими все части своего тела);

7) один из всей группы (участник, работающий на «горячем стуле», ведет диалог сам с собой, давая высказаться двум или более конфликтующим сторонам внутри него). Структурированные упражнения были впервые описаны в работе Т - групп в 1950 - х годах, затем получили распространение и разнообразили свои формы с эволюцией группы встреч (см. главу 14). В последние годы сфера гештальт - терапии стала дополнительным источником структурированных методик. Их использование возросло до такой степени, что многие обучающие программы ведущих групп технически ориентированы, и ученики ведут группы, вооружившись только багажом доступных любому приспособлений, к которому они прибегают независимо от обстоятельств. Многие появившиеся недавно статьи и учебники для ведущих групп уделяют чрезмерное внимание упражнениям; фактически, все это немногим более чем краткие справочные «самоучители» по структурированным методикам.

Самые грубые ошибки и неправильные разработки заключались в намерениях, с которыми первоначально разрабатывалась эта техника. В сфере Т - группы формулировались упражнения, предназначавшиеся для демонстрации принципов групповой динамики (как внутри -, так и межгрупповые). Они также представляли собой модель вспомогательных ускоряющих средств; поскольку типичная Т - группа встречалась строго ограниченный промежуток времени, инструкторы изыскивали методы, позволявшие ускоренным темпом пройти первоначальную скованность участников и традиционные ритуализованные аспекты принятого обществом поведения. Целью этого было приобретение максимально возможных результатов развития небольшой группы. Из - за гипертрофии этих методов в лабораторных условиях более чем многие опытные ведущие высказывались против подобной практики. К примеру, Арджирис годами доказывал, что предписываемое ведущим поведение лишает группу возможности добровольного принятия этих функций и ведет к созданию неблагоприятной для обучения атмосферы. В результате за прошедшее десятилетие во многих лабораториях Т - групп снижен акцент на структурированных упражнениях и наблюдается уход от сформированной модели обучения.

Гештальт - терапия, еще один из основных источников этих упражнений, является терапевтическим подходом, твердо базирующимся на экзистенциальных корнях. Расшифровка стенограмм сессий Фрица Перлза с пациентами, как и его теоретические эссе, показывает немалую озабоченность Перлза проблемами существования, самосознания, ответственности, условностей, цельности как в пределах одного индивида, так и по отношению к человечеству. Несмотря на оригинальность подхода, Перлз разделяет свою концепцию основной человеческой дилеммы с многими философами, и нить этого клубка тянется к первой записанной людьми мысли. Парадоксально, но некоторые рассматривают гештальт - терапию как быстродействующую, служащую дополнением, ориентированную на хитрости и уловки, хотя в действительности она предлагает терапевтический подход, базирующийся на глубочайших и неприятнейших истинах. В отличие от краткосрочной терапии, она пытается проникнуть в отвергнутые области и привести пациентов к новому видению их положения в окружающем мире. Не будучи технически ориентированной, она по сути отрицает технический, комплексный деиндивидуализированный подход. И все же некоторые новички в гештальт - терапии не идут дальше приемов, не схватывают теоретических предположений, на которых держится система.

В чем причина столь многих ошибок в сути значимости гештальт - подхода? Краеугольный камень заблуждений был непреднамеренно положен его основателем, Фрицем Перлзом, обладавшим творческой виртуозностью, которая действовала в таком созвучии с его склонностью к эффектам, что многие приняли средство за идею. Перлу приходилось бороться с гиперинтеллектуализацией раннего аналитического движения, а заодно и с частой сверхреакцией и преувеличением его оппозиции теории. «Оставьте в покое разум и прислушайтесь к чувствам», — призывал он. В результате он предпочитал не писать, а учить иллюстративно, веря, что студентам удастся раскрыть истины скорее опытным путем, чем размышлениями. Однако в нескольких эссе Перлза хорошо видна глубина и пространность его рассуждений и толкований; большинство работ основано на предположениях таких мыслителей, как Гуссерль, Хайдеггер и Сартр. Гештальтисты представляют множество симпозиумов, состоящих из одних и тех же утомительных публичных выступлений («Закончите предложение: «Я уверен...», «Обдумывая не принятое еще решение, дайте внутреннему голосу высказать противоположное мнение, пусть произойдет диалог...»), только укрепляющих заблуждение, что гештальт-терапия — это серии структурированных упражнений.

Что мы знаем о воздействии этих методик на групповой процесс и результат? В проекте групп встреч Либермана, Ялома и Майлза (см. подробно в главе 14) изучался с максимальным вниманием эффект структурированных упражнений, и при этом были сделаны заключения, приведенные ниже. Ведущие, использовавшие много упражнений, имели большую популярность среди участников. Их считали более компетентными, эффективными, восприимчивыми в сравнении с теми, кто пользовался упражнениями в меру. И все же результат у много тренировавшихся групп был ощутимо ниже, чем у других. (Интенсивно тренирующиеся группы имели меньше высоких результатов, меньше общих позитивных изменений и больше изменений в негативную сторону. Более того, позитивные изменения были менее стабильны, не удерживаясь на одном уровне продолжительное время.) Проще говоря, мораль вышеизложенного такова, что если вам надо создать в своей группе впечатление компетентности и полнейшего владения ситуацией, используйте структурированные упражнения в избытке; поступая таким образом, своим руководством, четкими указаниями, предполагающими целиком исполнительные функции, вы осуществляете фантазии участников о том, каким быть ведущему. В то же время эффективность группового опыта будет далека от совершенства; фактически, очевидна меньшая результативность этих методов по сравнению с неструктурированными.

В исследованиях рассматривались и другие различия между группами, с разной интенсивностью применяющими упражнения. В самораскрытии и в эмоциональной атмосфере разницы установлено не было. Несколько отличным представлялось акцентирование тем: интенсивно тренировавшиеся группы концентрировались на выражении позитивных и негативных чувств; у других наблюдался расширенный тематический диапазон: постановка задач, выбор осуществляемых методов, близость вместо дистанции, доверие вместо подозрительности, искренность вместо фальши, привязанность вместо изоляции. Создается впечатление, что многие из распространенных тем, с которыми должны работать группы, просто не принимаются во внимание там, где идут интенсивные тренировки; активно действующий ведущий сам решает спорные вопросы за участников. Упражнения быстро вовлекают членов группы в большую степень экспрессивности, но за такую скорость группа платит дорогой ценой; этот метод обходит стороной важнейшие задачи развития и никак не способствует большей автономии и эффективности среди участников.

Групповому клиницисту не так легко оценить свои результаты применения структурированной техники. В проекте группы встреч почти все ведущие пользовались этими упражнениями. При этом часть наиболее преуспевающих специалистов относила свой успех в большой степени за счет этих методов. К примеру, многие ведущие применяли «горячий стул» (форма, где один из участников занимает «горячий стул», и в первую очередь ведущий, а за ним и остальные члены группы сосредотачиваются исключительно на нем и довольно долго его обсуждают). Вместе с тем этот подход высоко оценили как преуспевающие ведущие, так и не столь удачливые их коллеги. Несомненно, существовали и другие аспекты стиля ведения, объясняющие эффективность успешной работы ведущего, но если они, заблуждаясь, приписывают результативность структурированным упражнениям, то их оценка не является заслуженной (к несчастью, ее преподносят студентам как центральный фактор в процессе изменений).

Проект группы встреч Либермана, Ялома, Майлза также показал первостепенную важность психосоциальных сил в процессе изменений: перемены мало зависели от роли индивида в группе (централизованность, уровень влияния, согласованность в оценках, активность), а также от групповых особенностей (сплоченность, атмосфера интенсивности действий и их гармоничности, структурные критерии). Другими словами, не оправдали себя факты, поддерживавшие убежденность ведущего в важности своей центральной позиции, в необходимости его направленного терапевтического взаимодействия с каждым в группе.

Несмотря на то, что эти выводы происходили из исследования кратковременной группы встреч, они вполне уместны также применительно к групповой терапии. Прежде всего, рассмотрим концепцию «ускорения». Структурные упражнения увеличивают скорость взаимодействия, обходя ранние, «медленные» стадии развития группы, способствуя более активному выражению участниками позитивных и негативных чувств. Но ускоряют ли они процесс терапии? Я думаю, в целом нет. В ограниченных временем Т-группах часто бывает обоснованным применение технических приемов при прохождении безусловно трудных стадий, чтобы помочь группе с легкостью выбраться из безвыходного положения. В продолжительной терапии «обходные маневры» вряд ли уместны; ведущему желательнее провести группу через опасности, через тупики и трудные места, чем аккуратно обходить их. Сопротивление — это не помеха терапии, но ее неотъемлемая часть. Первые психоаналитики задумывали аналитический метод как двухступенчатый процесс: анализ сопротивления, а затем «истинный» анализ (который состоял из поисков изначальных неосознанных основ поведения). Позже они признали факт самой по себе достаточности анализа сопротивления, проведенного с максимальной тщательностью. Интеракционная групповая терапия, как я уже указывал, действует подобным образом: путем переживания и изучения повышенной робости, или подозрительности, или любой другой из огромного числа движущих сил, лежащих в основе первоначальных защитных факторов пациента, можно достичь большего эффекта, чем предлагая ему готовые средства, погружающие его волей-неволей в глубокое раскрытие или экспрессивность. Акселерация, результатом которой становится материал, преждевременно вытянутая из индивида, может оказаться контрпродуктивной, если еще не создан его надлежащий контекст. Чтобы проиллюстрировать этот момент, рассмотрим пример следующего вмешательства, взятый из группы гештальт-терапии:

Один студент-медик в группе сопровождал почти каждое замечание (сделанное повышенным тоном) резким поворотом головы направо. Я попросил другого студента встать сзади него и крепко держать голову первого. Через одну - две минуты движения головы прекратились, и мужчина начал дергать кистью правой руки точно в конце каждого замечания. Другой студент начал держать его запястье. Вскоре вместо этого появилось явное подергивание правого плеча. На этот раз я намеренно усилил движение, двигая вместо плеча всем его корпусом; не позднее чем через одну — две минуты он заменил жест словами, произнося: «Кому это надо?» Все происходившее было миниатюрным контрапунктом организма его открыто выражаемой заинтересованности моими словами.

Могло показаться, что ведущий ускорил внешнее проявление чувств индифферентности или цинизма, и метод помог выходу этих эмоций. Однако я бы с этим поспорил, поскольку если бы пациент находился в терапевтической группе, в которой установлены надлежащие критерии — доверие, безопасность, свободное межличностное изучение, — тогда, само собой разумеется, эти отношения проявились бы во всем разнообразии форм без какой - либо замаскированной акушерской помощи. Поскольку момент внешнего проявления чувств предваряла долгая, длящаяся неделями или месяцами, работа в группе, нельзя назвать это время потраченным зря. Напротив, период посещения встреч представляется значимым, проведенным в создании социального и межличностного контекста, благодаря которому и стали возможными любые явные выражения эмоций и их терапевтическая проработка.

Я бы хотел предостеречь от использования структурированных упражнений в терапевтических группах еще по одной причине. Ведущий, предписывающий группе подобные задачи, может заплатить дорогую цену за свой подход. Он рискует установить критерии, препятствующие развитию группы в мощную терапевтическую силу. Участники начинают чувствовать, что помощь (полностью) исходит от ведущего, они просто поочередно работают с ним, дисквалифицируя самих себя, прекращая изыскивать ресурсы помощи внутри каждого и в группе. Они освобождаются от ответственности. И такой поворот в развитии достаточно курьезен, поскольку Перлз хорошо отдавал себе отчет в необходимости для каждого индивида принимать ответственность за себя и свое лечение. Большая часть его действий была в действительности направлена именно к этой цели. Гештальт - терапевт создает обескураживающий парадокс: с одной стороны, убеждая пациента быть, существовать, действовать полностью самостоятельно, одновременно, в соответствии со стилем руководства, он заверяет: «Я возьму на себя все заботы, буду руководить вашими действиями. Положитесь на меня, в моем распоряжении необходимые вам оригинальные методы». В процессе встреч парадокс даже более поразителен, поскольку участники, работая по очереди, лишены возможности стать самооуправляемой группой и быть полезными друг для друга. Короче говоря, группа становится инфантильной и, в отличие от терапевтической, представляет собой скопление индивидов, каждый из которых участвует в собственной индивидуальной терапии в присутствии остальных, умоляющих его уступить очередь.

Для гештальт - терапевта такое положение не представляет проблем, поскольку он никогда не стремится к использованию группы как терапевтического фактора; Перлз всегда занимался индивидуальной терапией в группе — участники по одному занимали «горячий стул» и работали с ним. Зачем вообще, в таком случае, нужна группа? У Перлза она выполняла роль греческого хора — когда индивиды работают в присутствии других, их отличает повышенная серьезность и большая обязательность. И, таким образом, используется присутствие группы как символический эквивалент недремлющего ока одного цельного человеческого сообщества. Временами наблю

датели многозначительно молчат, обозначая этим внутреннюю работу, которая вызвана определенными аспектами решения вопросов другого участника. Изредка поощряются также групповые взаимодействия, используемые гештальт-терапевтом в целях сбора информации об отдельных участниках. Иногда другие могут делать полезные наблюдения и комментарии происходящего, однако чаще ведущий просит их не вмешиваться в «работу». (Такова сформулированная концепция гештальт - терапии об «индивидуальной терапии в группе», которая объясняет мое невнимание к ее подробному рассмотрению на протяжении книги. Несмотря на согласие с большинством целей и основными предположениями гештальт-подхода, я чувствую необоснованность техники ее групповой терапии и считаю ее в высшей степени неэффективной для использования группового терапевтического потенциала.)

Излагая свои возражения по чрезмерному использованию структурированных упражнений, я несколько преувеличил реальное положение дел. Несомненно, существует золотая середина между, с одной стороны, разрешением группе самой с трудом прокладывать себе путь, то и дело застревая в неразрешимых ситуациях, и с другой стороны, принятием роли сверхъестественно активного, структурированного руководства. Исследованию групп встреч Либермана, Ялома и Майлза удалось прийти к желаемому результату. Оно ясно показало, что степень, в которой ведущие принимали «исполнительную», административную функцию, имела криволинейную связь с эффективностью — т. е. как чрезмерная, так и недостаточная имели негативную корреляцию с хорошими результатами; слишком сильная исполнительная роль ведущего создавала тип проблем, описанных мной в предыдущей главе (подчиненные ведущему, зависимые группы); результатом слишком слабой (метод невмешательства) становились медлительные, инертные, быстро истощающиеся группы.

На самом деле многие из технических приемов, описанных мною в пятой главе, которыми ведущий пользуется для установления норм, активации «здесь – и - сейчас» и разъяснения процесса, имеют качество предписаний. («Кто из группы кажется вам ближе всех?», «Вы можете смотреть на Мэри, когда разговариваете с ней?», «Если бы ваша работа в группе оценивалась, какую оценку вы бы себе поставили?» и т. д.) В этом случае все дело в степени, акцентировании и намерении. Если целью структурированных вмешательств является помощь в формировании автономно функционирующей группы, или введение ее в «здесь – и - сейчас», или развитие процесса, то они окажутся весьма ценными. Их применение должно быть хорошо распланированным; нет ничего хуже, чем хорошая идея в плохом месте и в неудачное время. Ошибкой является заполнение этими упражнениями эмоциональных пробелов, т. е. выбор интересных действий, когда группа кажется сидящей без дела. Правильно руководимая терапевтическая группа не нуждается в дополнительном возбуждении извне. Если ощущается недостаток энергии, если встречи кажутся вялыми, если вновь и вновь терапевту приходится впрыскивать напряжение в группу, то здесь, наиболее вероятно, значительная проблема эволюционного характера, которую возрастающее применение приемов акселерации может лишь осложнить. Вместо этого, надо исследовать препятствия, структурные критерии, пассивность участников по отношению к ведущему, отношение каждого к основной задаче, и все в том же духе. Мой опыт позволяет сказать, что если терапевт соответствующим образом подготавливает пациентов, демонстрирует эталоны самовыражения, интеракций, самораскрытия (см. главу 5), то не будет ощущаться недостатка в энергии и активности группы.