Элизабет фон Мейсенбург, графиня фон Платен (1648–1700)

Оснабрюкк, 1673 год.

По сонным улицам как будто промчался ураган. Все сгорали от любопытства. В город прибыли иностранцы, красивые, элегантные, с пикантной прелестью «высшего света».

Через несколько дней граждане в местном театре увидели, как Его Преосвященство епископ Эрнст-Август входил в ложу иностранцев…

Навстречу епископу встали со своих мест барон Филипп фон Мейсенбург и две его дочери. Более красивая из них, Элизабет, сразу оценила значение этого благоволения.

А из княжеской ложи за этим маленьким спектаклем с натянутой улыбкой наблюдала супруга епископа, герцогиня София.

Теперь Элизабет было ясно, что борьба началась. Её чары подействовали на Эрнста-Августа. В партере изнемогали от любопытства зеваки, в ложе иностранцев смышлёная девушка млела под влюблёнными взглядами епископа.

Камер-юнкер епископа, Эрнст фон Платен, в этой сложившейся ситуации увидел свой собственный путь. Он знал, что женится на Элизабет фон Мейсенбург и она будет пользоваться высоким благословением епископа. Неглупый камер-юнкер хорошо понимал, что это может значить…

Через несколько недель Элизабет фон Мейсенбург действительно стала супругой камер-юнкера. Сплетни в Оснабрюкке не умолкали. И Мейсенбургам было ясно — почему. Ведь после утомительной кочевой жизни при различных европейских дворах, часто терпя пренебрежение, насмешки, они наконец нашли своё счастье здесь. И это быстро уловили местные бюргеры…

В замке супруги Платен зажили в роскоши. Властитель не скупился. Точно так же он позаботился о карьере камер-юнкера. Платен быстро почувствовал, как много значат чары его жены: камер-юнкер, камергер, главный камергер, затем гофмаршал. Он только потирал руки и старался быть более преданным слугой своего господина. Таким преданным, что вскоре охотно передал Его Преосвященству все «права хозяина» в собственном доме!

Элизабет была умной и скромной, она вынесла много полезного из неустроенной кочевой жизни. Было нелегко утверждаться каждый раз заново. Если бы отцу не удавалось поправлять дела благодаря искусству игры в карты, их и без того скудное состояние истощилось бы ещё быстрее. И у барона фон Мейсенбурга было только одно желание: отправить одну из своих дочерей в постель какого-нибудь князя… Теперь осталась непристроенной ещё Генриетта. В ней, юной и красивой, но ленивой, не было ничего похожего на сильный характер Элизабет. Поэтому она довольствовалась тем, что заботливая гофмаршальша соблаговолила принять участие в её судьбе.

Итак, все были довольны, а Эрнст-Август даже счастлив. Герцогиня София скоро поняла, что любовница её мужа соблюдает границы приличия, которые она, повелительница, установила. Таким образом, дело никогда не доходило до открытого скандала. Великодушная София хорошо знала, что безмолвные страдания с древних времён были уделом княжеских жён…

Эрнст-Август пригласил свою возлюбленную в развлекательное путешествие по Италии. Претензии Элизабет неизмеримо возросли. Своими драгоценностями она уже могла бы вымостить целую улицу. Любая мельчайшая деталь, вплоть до украшений носилок и карет, заказывалась ею из самых красивых и дорогих материалов. Она сама придумывала целые гарнитуры платьев, верхней одежды своей и свиты. У камеристок, портных и швей не было ни минуты свободной. Башмаки Элизабет частенько летели в головы нерасторопных слуг. Все боялись всемогущей маршальши, и никто не любил её.

В Италии гордая ганноверская куртизанка имела неслыханный успех. Очень искусно удавалось ей украсить каждый праздник своим присутствием. Теперь уже вся Италия не переставала говорить о Платен. Молва передавала невероятные слухи о её красоте, ювелирных украшениях, умении танцевать. Эрнст-Август, постоянно холодный и сдержанный на людях, здесь полностью отдался своей страсти. Ведь в Ганновере присутствие герцогини и дворцовый церемониал сковывали порывы его любви. Поэтому Платен в эти месяцы была особенно счастлива…

Но с приездом по приглашению Эрнста-Августа в Италию четы наследников многое изменилось для Элизабет. Она хотела уговорить Эрнста-Августа не делать этого, но он был неумолим. Он хорошо знал своего сына, Георга-Людвига, и понимал, что тот никогда не будет настоящим защитником юной Софьи-Доротеи. Присутствие четы наследников нисколько не поколебало «культ Платен» в здешнем высшем свете, на фоне ослепительной маршальши утончённая наследная принцесса отступала на второй план. Однако здесь раздавались голоса, отдающие пальму первенства её хрупкой женственности. Но только тайком. Ведь Платен была могущественна, а её супруг — изворотлив как уж. С этой четой герцогских придворных надо было поддерживать дружеские отношения…

Грандиозный скандал между наследным принцем и маршальшей мгновенно положил конец этой увеселительной поездке. Платен позволила себе в довольно широком кругу распространяться о «незаконном» происхождении наследной принцессы. А Софья-Доротея, до которой дошли эти слухи, передала эти слова мужу и назвала Элизабет и её супруга в припадке гнева «слугами нашего дома, которых мы, по нашему желанию, в любой момент можем прогнать».

По возвращении в Ганновер образовались две враждующие группировки: многочисленные приверженцы куртизанки, которые важничали и кормились за счёт её милости, и немногочисленная группа наследной принцессы.

Софья-Доротея обладала редкой привлекательностью и мягким южным характером своей матери. Руки её были удивительно прекрасны… Теперь у Софьи-Доротеи появился серьёзный враг. Неумолимая судьба предоставляла ему возможность погрузить её жизнь в беспросветную тьму…

Элизабет фон Платен заходилась от гнева и возмущения. Один дворянин, прибывший с войны вместе с принцем, до сих пор не соизволил нанести визит ей, могущественнейшей женщине ганноверского двора… На дворцовых вечерах куртизанка блистала ещё ярче, чем обычно. И красивый дворянин Филипп фон Кёнигсмарк прямо-таки ослеп, глядя на неё. Поэтому он не заметил, что юная наследная принцесса была необычайно взволнована, когда он неожиданно появился при здешнем дворе.

А после бала Элизабет пригласила супруга в свои покои. Она хотела во всём разобраться. Кто такой этот Кёнигсмарк, который так своеобразно сбил с толку её, честолюбивую куртизанку самого герцога?! Её обожали так, что даже представить себе было трудно. И теперь опять появилось основательно забытое и приятное чувство: её заставили растеряться…

Её муж, умный политик, понял, что к чему. Можно только удивляться, какими глупыми становятся мужчины, когда они влюблены. Его умной супругой на балу заинтересовался саксонский генерал Кёнигсмарк. Только бы она не наделала глупостей. Ведь ревность герцога общеизвестна. И он, Платен, должен был её предостеречь. Он был достаточно расчётлив, чтобы из-за мимолётной прихоти жены пожертвовать своим бесценным постом. И тогда он обратил её внимание на прежнюю юношескую дружбу Софьи-Доротеи с Кёнигсмарком.

Принцесса осаждала его своей верной многолетней любовью. Нежные письма неслись вслед смелому авантюристу и не оставались без ответов. Она хотела бежать с ним; хотела во что бы то ни стало оставить ненавистного мужа. Она обращалась к родителям с просьбой приютить её; строила планы отъезда во Францию и принятия католичества; она уже собрала свои драгоценности, готовясь к побегу,

Элизабет всё стало ясно. Да, она была благодарна дипломатичному супругу. Это было ценное признание. Может быть, теперь-то уж Софья-Доротея попадёт в сети, которые ей расставит хитроумная куртизанка… Когда супруги расставались, её поцелуй был достаточно красноречив.

Через несколько недель Платену был пожалован титул графа. Элизабет была вне себя от счастья. В её новом замке Ной-Линден балы следовали за балами. На первом балу появилась также герцогиня София. За это изъявление милости графиня была ей очень благодарна. Повелительница даже осталась ночевать. Конечно, замок был огромным. Тем не менее Элизабет была настороже. Мальчик-мавр графини неустанно вёл наблюдение за многочисленными гостями, её собственной прислугой, свитой повелительницы. Этот маленький негритёнок был настоящей находкой для куртизанки. У него были идеальный слух и зрение, которые, казалось, прямо-таки пронзали тьму ночи… поэтому Элизабет осмеливалась сначала посещать повелителя в его покоях, а после принимала Филиппа фон Кёнигсмарка в своих… Эти необыкновенные любовные похождения опьяняли её. На время она вообще забывала герцога. В объятиях Кёнигсмарка она теряла сознание…

Он был саксонским генералом, однако в военной службе его больше привлекали открывшиеся возможности иметь лёгкий успех у дам. Конечно, ему не хотелось впасть в немилость у герцога Ганноверского. К тому же маршальша быстро надоела ему. У него было достаточно красивых женщин.

Но все его пылкие чувства принадлежали всё-таки Софье-Доротее. Бесценны были их общие юношеские воспоминания. И её образ постоянно преследовал генерала… Чтобы не дразнить графиню, он ни разу при ней не упоминал имени наследной принцессы.

Многие хотели знать, почему это Платен особо отличает графа Кёнигсмарка? Предположения передавались из уст в уста. Никто не знал ничего определённого… Между тем Кёнигсмарк вскоре снова отправился на войну, сплетни прекратились. Сам герцог, прежде какое-то время охваченный подозрением из-за сплетен, искал примирения с Элизабет. Он засыпал её драгоценностями, чтобы загладить эту свою вину…

Но и в суете этих дней графиня продолжала искать встречи с Кёнигсмарком. Ведь она любила его. Эта любовь бушевала в ней как пожар. Она чувствовала, что никогда не сможет забыть генерала. Кем для неё теперь был Эрнст-Август, ставший курфюрстом, что он мог значить в её жизни?! Он дал ей всё, что она хотела. Теперь он стал толстым, его лицо, по-прежнему приятное и ещё красивое, становилось дряблым.

В течение многих месяцев графиня пристально наблюдала за ничего не подозревавшей наследной принцессой. Она знала о том, что Кёнигсмарк посещает её. Она предупредила наследного принца, всего лишь намекнула. Ведь она только выполняла свой долг… Ведь она не хотела скандала… Георг-Людвиг всё тотчас понял. Он ненавидел свою супругу. Графиня была довольна.

Теперь у графини Платен было много забот. Она даже стала домоседкой. Её маленький шпион ежедневно доставлял ей всё новые сведения. Он должен был выкрадывать письма в покоях Софьи-Доротеи, и это ему удавалось. В этих письмах, написанных рукой Кёнигсмарка, содержался такой важный материал, что можно было с уверенность утверждать — теперь её сопернице в левом крыле замка конец. Нужно было только дать плодам дозреть…

Кёнигсмарк и Софья-Доротея решились бежать. Но графиня Платен не дремала. Её разочарование в генерале перешло в ненависть к его подруге после того, как Кёнигсмарк, будучи в Дрездене, под действием винных паров похвалялся своими близкими отношениями с двумя ганноверскими дамами, не только с принцессой, но и с графиней Платен.

В ночь побега графиня Платен принесла курфюрсту смертельное оружие против наследной принцессы — украденные письма. Наследная принцесса и придворная дама были арестованы, а Кёнигсмарк… бесследно исчез.

Как только Софья-Доротея оказалась в заключении, графиня снова стала появляться в окружении своих придворных дам на всех балах. Вечеринки продолжались до глубокой ночи. Она совершенно не выносила одиночества. Мастерица затевать интриги, она отныне не могла отделаться от призраков, которые постоянно терзали её. И даже смех её, всегда такой радостный и соблазнительный, стал теперь каким-то хриплым…

В последующие годы курфюрст часто болел. Его здоровье было подорвано слишком роскошной жизнью. Платен дневала и ночевала у курфюрста, но теперь, больной, он вызывал у неё только отрицательные эмоции. Она не хотела, чтобы чья-то болезнь или смерть портили ей настроение. Роскошно одетая, всё ещё представительная и красивая женщина, она по-прежнему находилась в центре внимания на всех балах. Но всё это её больше не радовало. Не хватало того, который больше никогда не придёт…

Ночью с 23 на 24 января 1698 года после мучительной агонии умер Эрнст-Август, курфюрст Ганноверский.

После его смерти графиня Платен никого не принимала. Теперь, когда Эрнст-Август был мёртв, она должна была стереть все воспоминания о его любви, о его благородстве. Она стала очень быстро стареть. Сожаления о потерянном могуществе терзали её душу. Она постоянно была в одиночестве.

Редко приезжал её муж, ещё реже дети. Она приказывала днём и ночью не гасить свечи, потому что не могла переносить ни малейшей тени или тёмного угла в своих покоях. Ужас больше не оставлял её…

Январским днём 1700 года графиня Платен умерла. Её последние часы были полны мучений. Она беззвучно молилась. А из окружающего полумрака выплывали тени людей, которых она сама опустила во мрак вечной ночи.

Ольга Жеребцова (1766–1849)

Родная сестра фаворита Екатерины II Платона Зубова, сменившего графа Дмитриева-Мамонова. Была принята ко двору в 1789 году. Любовница английского посланника в Петербурге Чарлза Уитворта. Участница дворцового заговора против Павла I. После разрыва отношений России с Англией жила в Европе, где была любовницей наследного принца Уэльского.

* * *

За Платоном Зубовым, занявшим при Екатерининском дворе и при самой императрице пост «первого человека в государстве», приехала его красавица-сестра Ольга. Она была уже замужем, но вошла в жизнь столицы решительно, властно и всепобеждающе. Она брала реванш за долгую жизнь в глуши, в провинции, за бесцветное замужество, за долгое ожидание.

Представленная Платошей государыне, Ольга приглянулась тем, что была очень похожа на братца. И двор — даже самые взыскательные и язвительные ценители красоты — не мог не признать, что Жеребцова красива необыкновенно.

Муж оставался в тени, а к ногам его жёнушки складывали свои сердца многочисленные поклонники всех возрастов и чинов. Но Ольга выбрала судьбу и любовь необычную. Обладая умом, темпераментом, интуицией, эта женщина жаждала действовать. Видимо, это сыграло не последнюю роль в любви к ней английского посланника и дипломата Чарльза Уитворта…

Должность он наследовал от своего батюшки знаменитого Джорджа Карла Уитворта, служившего при дворе Петра Великого. Приехав в Россию в 1788 году, Чарльз Уитворт начал свою карьеру весьма успешно. Он покорял искренней симпатией к России, безупречной вежливостью, светскостью английского аристократа. Двери лучших домов Петербурга были распахнуты перед ним, но он сам выбирал лишь тех, кто был близок и особенно любим императрицей. Он стал другом Платоши, Платона Зубова. И влюбляется в его сестру. По Петербургу ходили сплетни и легенды о пламенном романе Ольги Жеребцовой с английским посланником. Ольга не скрывала своей страсти. Но она не просто любила, она «служила» своему возлюбленному. Перед ней было великое поле деятельности — добиваться побед на поприще политическом. Не для себя, не для отечества, не для Англии. Для него! Был подготовлен очень важный для Уитворта документ о союзе России с Англией. Но он остался неподписанным. Екатерина II умерла, оставив трон ненавидевшему её наследнику, жаждущему мести.

Россию лихорадило. Дворцовые спектакли разыгрывались Павлом с непредсказуемыми дикими решениями, которые казались бы комичными, если бы не были так страшны. Не было человека при русском дворе, над которым не висела бы угроза опалы — от казни до ссылки. Зубов ждал. Его лишили всего и со всей роднёй выкинули из Петербурга.

Уитворта пока не задели перемены при дворе, и Ольга затихла рядом с ним. Они выжидали. Более того, отношения с Павлом начали налаживаться. В решениях Павлом руководила ненависть к революционной Франции и страх перед всем французским. Настало время Уитворта. В феврале 1797 года был заключён желанный и тщательно подготовленный русско-английский торговый договор. Английский посланник стал значительной фигурой при русском дворе. Но Павел был непредсказуем. Уже в 1800 году он стал благоволить Бонапарту, значит, к Франции. Английским судам было запрещено заходить в русские порты, Россия прервала торговлю с Англией. Судьба России, судьба Англии — всё было пустяками по сравнению с карьерой возлюбленного. Ольга Зубова стала зачинщицей заговора против полусумасшедшего тирана Павла I. Дворец Зубовой всю ночь пылал бальными огнями, собирая в танцевальных залах недовольных, негодующих подданных. Среди них были виднейшие военные, русские аристократы, в том числе граф Панин. Замышлялось покушение на царя, велись переговоры с адмиралом Осипом де Рибасом, со дня на день ждавшим ссылки в Сибирь. Но Ольга плела не только интригу покушения на императора, ей удалось смягчить участь семейства Зубовых. И даже вернуть их в Петербург. Ольга воспользовалась опять-таки слабостью своего непутёвого братца, прельстившего девицу Кутайсову, семейство которой пользовалось исключительной благосклонностью Павла. Жеребцова отвалила придворному брадобрею Кутайсову 200 тысяч золотых червонцев. Ходатайство брадобрея помогло.

Со своей стороны и английский посланник не жалел золота, так хорошо подогревавшего ненависть к Павлу в его подданных. Во дворце Жеребцовой открыто говорили о перевороте. Единомышленником Жеребцовой был военный губернатор Петербурга граф Пален, к которому приходили все доносы. Обидная оплошность драматически изменила ход событий. Написанная Уитвортом фраза «Император не в своём уме», прочитанная лично Павлом, решила судьбу дипломата. С этого дня жизнь Ольги Зубовой стала сплошной погоней за любовью и любимым.

Ольга последовала вслед за покинувшим Петербург Уитвортом. Рибас убит самими заговорщиками, заподозренный в измене. Известие об убийстве Павла настигло Жеребцову в Берлине. Но оно мало что значило для любящей и отчаявшейся женщины. Она отдала Уитворту лучшие годы своей жизни. Он и его карьера были смыслом её существования и теперь неугасающая в её груди страсть губила Ольгу, тянула её на дно.

Она слала в Англию гневные и страстные письма, которые обсуждал весь Берлин. Её поведение осуждалось. Её притязания были неприличны. Замужняя женщина открыто заявляла о своей любви! Неслыханная дерзость! Дома берлинской знати закрывались перед Ольгой. Ей было 35 лет. Нечеловеческими усилиями она пыталась остановить время, ещё надеялась вернуть прошлое. Сорокалетний Уитворт, пэр Англии — получивший это звание за блестящие дипломатические успехи — женился на герцогине Дорсет. Эта партия была достойна великого дипломата, и не так уж важно, что между супругами не было ничего похожего на страсть. Зато уже через год между ними полыхала ненависть.

Ненавидела и Ольга Зубова. Ненавидела и по-прежнему любила. И продолжала погоню. Теперь уже из Лондона она стремилась всем сердцем в Париж, куда вероломный Уитворт был назначен послом. Жеребцова обратилась к русскому послу в Лондоне Воронцову с просьбой представить её ко двору и получила отказ. Лондонский высший свет закрылся для неё так же, как и берлинский. Презрение лондонского общества вдруг сделало невозможное: влюблённая женщина вдруг стала вновь гордой, властной красавицей Ольгой Жеребцовой. Она взяла реванш…

В своей трагической судьбе Ольга поставила красивую и поистине царственную точку. Её полюбил любимец английского двора — обаятельный и юный наследник Георга III, принц Уэльский. Принц своими любовными историями, непокорностью традициям и презрением к трону дал немало сюжетов романистам. Он был галантен, романтичен; всегда влюблён и видел в женщине лишь женщину. Отступить, пренебречь любовью заставляли его огромные долги. Так рассыпался перед долгами первый романтический брак принца Уэльского с очаровательной вдовушкой, брак скандальный. И несчастный тут же попал в сети русской обольстительницы. Теперь у ног тридцатипятилетней Ольги Жеребцовой была вся Англия, теперь с ней вынуждены были считаться. Те, кто её презирал, стали пресмыкаться перед ней. Она обрела себя, она победила, она могла вернуться в Россию.

По иронии судьбы в гостиную Ольги Жеребцовой жизнь заносила многих знаменитых изгнанников.

Воспоминания о ней, полные уважения и преклонения, оставил Герцен. Знаменитая Жеребцова была уже далеко не молода, но русский литератор увидел и оценил в ней и острый ум, и былую красоту, и величественность много пережившей и пересилившей свою судьбу женщины.

Ольга Александровна Жеребцова прожила 83 года. Она прожила их бурно и страстно, не боясь быть непокорной, не соглашаясь быть несчастной.