Аспазия (ок. 470 до Н. Э. — ок. 400 до Н. Э. )

Знаменитая греческая гетера. Прославилась умом, образованностью и красотой. В её доме собирались художники, поэты, философы. С 445 года до н. э. — жена Перикла.

* * *

Приблизительно в 455 году до н. э., в 82 Олимпиаду, из Мегары в Афины приехала красивая девушка, чтобы основать свою школу риторики. Её сопровождали несколько молодых гречанок. Появление их вызвало сенсацию. Тотчас выяснилось, что новоприбывшие — коринфские куртизанки, во главе которых стояла милетская гетера по имени Аспазия. Они поселились все вместе, занимались политикой, философией, искусствами и охотно допускали всех желающих на свои собрания. Непривычные к подобным зрелищам афиняне из простого любопытства начали наведываться в гостеприимный дом, куда их привлекла красота приезжих женщин, а затем стали посещать его, увлечённые обсуждавшимися там вопросами. В салоне Аспазии можно было встретить философов Анаксагора с его учеником Еврипидом, убеждённым женоненавистником, Зенона, Протагора, врача Гиппократа, ваятеля Фидия и, чаще других, Сократа. Какие речи произносились там, какие возникали споры! Сколько наслаждений обещали красивые коринфянки афинским мужам, посещавшим их собрания, которыми руководила «прелестная милезианка» Аспазия! Её ум, здравый смысл, красноречие, умение слушать и вести споры невольно заставляли присутствующих с благоговением внимать речам необыкновенной красавицы.

Аспазия живо интересовалась новыми философскими течениями и умела так использовать их в своей беседе, что все невольно отмечали животворную оригинальность её ума. Сократ, двадцатилетний юноша с грубоватой внешностью и пылкой душой, влюбился в Аспазию и не отходил от неё ни на шаг, а позднее, когда стал известным философом, говорил, что обязан этим Аспазии.

Многие затворницы — законные супруги — хотели познакомиться с удивительной женщиной. Самые решительные посещали собрания Аспазии. Главной темой разговоров женщин был брак. «Милетская гетера» находила возмутительным условия современного брака. «Каждая женщина, — внушала она, — должна быть свободной в выборе мужа, а не выходить за назначенного ей родителями или опекунами: муж обязан воспитать свою жену и разрешать ей высказывать свои мысли». Мужчины не разделяли смелых взглядов Аспазии, но их жёны были в восторге и внимали гетере, словно оракулу.

О Перикле Аспазия слышала давно, ещё в Милете. Но знала она о нём то, что известно было всем: он был одним из десяти афинских вождей, или стратегов, и формально власть его была не так уж велика, однако именно он решал многие важные вопросы, объявлял войны соседним государствам, заключал с ними союзы. Она знала также, что происходил Перикл из знатного рода Алкмеонидов.

Как истинная женщина, она хотела не только слышать о нём, но и видеть его. Аспазия встретила вождя на улице, и, надо сказать, он ничем не поразил её воображения. Перикл не был ни красивым, ни величественным, шёл спокойным, ровным шагом и, отвечая на приветствия, поднимал вверх правую руку так, чтобы не нарушилась линия, обрисовывавшая складки его плаща.

Некоторые историки склонны считать, что Аспазия приехала в Афины с единственной целью — покорить Перикла, этого «достойнейшего из эллинов».

Разумеется, в свою очередь, такая женщина не могла не заинтересовать Перикла. В то время ему давно перевалило за сорок, он имел двух сыновей от законной супруги, и, исполнив свой долг перед обществом, стал тяготиться брачными узами, втайне мечтая найти подругу сердца.

Однажды Сократ, близкий друг правителя, не стеснявшийся называть «прелестную милезианку» своей «несравненной учительницей», предложил Периклу посетить её салон. Предложение отвечало желаниям государственного мужа, и Аспазия имела удовольствие принять у себя того, кого афиняне называли Олимпийцем. Зевс нашёл свою Геру! Эти два великих ума эпохи сразу почувствовали влечение друг к другу. Кто знает, кем бы стали Перикл без Аспазии и Аспазия без Перикла!

Правителю Афин казалось, что никто уже ничему не может его научить. Но в обществе этой женщины он вдруг открывал для себя многое, о чём раньше и не подозревал. Глаза Аспазии, этой новой Афродиты, осветили мрак его собственной жизни, теперь она показалась Периклу убогой и одинокой.

Однако положение любовницы не удовлетворяло честолюбивую Аспазию. Ей казалось унизительным быть только сожительницей Перикла, не имея права на уважение, которым пользовались законные супруги афинских граждан, на деле способные только рожать детей. Перикл, очарованный умом и красотой своей любовницы, вполне разделял её мнение и в один прекрасный день развёлся с женой, дав ей приданое и подыскав достойного мужа, хотя сыновей оставил при себе. Таким образом, желание Аспазии исполнилось! Она стала супругой Олимпийца и, поселившись в его доме, тотчас превратила его в политический салон, разрешив знаменитым гостям Перикла переступать священный порог женской половины.

Была ли она супругой Перикла? Одни подтверждают, другие отрицают возможность подобного брака. Известно, что любому афинскому гражданину разрешалось открыто иметь любовницу-куртизанку, к какой национальности она бы не принадлежала, однако запрещалось жениться на чужеземке. Преступивших закон сурово карали: жена продавалась как наложница, муж, кроме уплаты огромного денежного штрафа, терял все свои гражданские права, а их дети признавались незаконными и лишались звания афинянина. В значительной мере сам Перикл был создателем таких шовинистских законов. До знакомства с Аспазией он был яростным поборником «чистоты» брака. Любовь заставила его забыть обо всём. В первый раз он поставил под сомнение свои собственные принципы.

Афиняне придерживались тогда следующего принципа: «…куртизанки нужны для того, чтобы ублажать нашу плоть, гетеры — для наслаждения, а жёны — для того, чтобы рожать нам законных детей» (Демосфен). И вдруг все увидели воплощение большой, искренней любви, не предугаданной даже поэтами. Нежность этих двух людей, помнивших о каждой мелочи в жизни друг друга, была способна облагородить самое низменное. Мужская суровость Перикла по-гречески гармонично сочеталась с мягкостью и утончённой женственностью Аспазии.

Когда Аспазия родила сына, его признали незаконным, из чего следует, что Аспазия была только любовницей правителя Афин, а не женой. Однако, с другой стороны, Перикл открыто называл «прелестную милезианку» своей супругой, публично, при встречах и прощаниях, целовал её, и вряд ли бы он рискнул это делать, зная суровые афинские законы…

Но если даже Аспазия была только любовницей Олимпийца, большинство афинян уважало её, как жену своего покровителя, обладавшую вместе со свободой гетеры положением законной супруги. Для Сократа, Фидия и Анаксагора она была преданной, умной подругой, для Перикла — любовницей и женой, радостью его жизни, очарованием его домашнего очага и поверенной в его делах. Она знала тайну речей, разглаживающих морщины, любви, утешающей всякое горе, и ласки, опьяняющей ум.

Связь Перикла с Аспазией была предметом насмешек и оскорблений со стороны его политических врагов. В частности, они утверждали, что дом Перикла превратился в дом терпимости, наполненный куртизанками и даже замужними афинянками, которые своим развратом помогали мужьям в их политической карьере. Аспазию считали злым гением Перикла, вдохновительницей его неосторожной политики и самовластных поступков.

Откуда же взялась женщина, перевернувшая взмахом руки все Афины? Биографию Аспазии составляют в основном из слухов и домыслов.

Сожительница Перикла была дочерью некоего Аксиоха, человека выдающегося ума, имевшего благотворное влияние на своих близких, чем и объясняются таланты и способности его дочери. Аспазия родилась в 76-ю Олимпиаду, около 470 года до н. э., в городе Милете, одном из самых процветающих на Ионийском берегу. Милет славился своими философами и куртизанками.

Если верить поэтам, в детстве её похитили и увезли в Мегару или Коринф, где она росла в качестве невольницы своих похитителей, постаравшихся развратить её. Но благодаря красоте и уму ей удалось понравиться богатому афинянину, который выкупил девушку и дал ей свободу. По другим сведениям, Аспазия до прибытия в Афины никуда не выезжала из Милета, где вела жизнь куртизанки. Она старалась подражать знаменитой Фаргелии, имевшей четырнадцать любовников, правителей города, и отдававшейся только самым знатным гражданам. Впрочем, говоря об Аспазии, большинство древних авторов никогда не называют других мужчин, кроме Перикла и Лизикла.

Аспазия была красива. Нигде не сохранилось описание её внешности. Но сохранился бюст, на котором значится её имя. Скульптор запечатлел молодую женщину в наброшенном на голову плаще, в знак того, что это матрона. В этом прекрасном лице нет ничего мистического, оно трогает глубоко человечным выражением сдержанной радости и ничем не нарушаемой безмятежностью…

В 440 году до н. э. Милет и Самос не поделили между собой город Приен. Перикл предложил враждующим сторонам прислать в Афины своих делегатов, однако правители Самоса ответили отказом. Афиняне стали готовиться к войне. Говорят, что Аспазия сопровождала Перикла во время этой кампании со множеством куртизанок, которые заработали большие деньги, ибо война продлилась девять месяцев, пока наконец Самос не сдался на милость победителю. Враги Перикла стали распространять слухи, что дело разрешилось бы мирно, если бы не вмешалась «милетская хищница с собачьими глазами, погубившая столько храбрых граждан и заставившая матерей проливать горючие слёзы». Аспазию обвинили в сводничестве, развращении молодых девушек, что по афинским законам каралось смертью, а также в том, что она, потеряв былую красоту и пытаясь удержать Олимпийца, поставляла ему куртизанок, замужних женщин и юных афинянок.

Аспазия храбро предстала перед народным собранием. Сам Перикл выступил защитником возлюбленной, чьё красноречие достигло небывалых высот. Слёзы ручьём лились из глаз вождя, умолявшего оправдать Аспазию. «Он бы не пролил столько слёз, — говорил Эсхил, — если бы речь шла о его собственной жизни». Судьи потеряли дар речи. Они привыкли к слезам и даже сердились, если кто-нибудь пренебрегал этим смягчающим сердца средством, но никто из них не ожидал, что увидит перед собой плачущего Перикла, этого шестидесятилетнего государственного мужа, человека редкой выдержки, всегда невозмутимого и бесстрастного. Обвиняемая была оправдана.

В 431 году до н. э. разгорелась Пелопоннесская война между Спартой и Афинами. Войну ждали давно, но теперь, когда она разразилась, стали искать виновных. Гнев недовольных обрушился на Перикла. Женщины говорили, что война затеяна им в угоду Аспазии. Повторял эти вымыслы даже Аристофан, не любивший ни Перикла, ни его жену. Перикл потерял свою власть над народом.

Кровопролитная война ещё продолжалась, когда на Афины обрушилось новое несчастье, — чума, угрожавшая уничтожить весь город. Ряды друзей Перикла и Аспазии заметно редели. Вслед за сестрой Олимпийца чума унесла в могилу двоих его сыновей от первого брака. Аспазия в трудную минуту была рядом.

Перикл выступил на народном собрании с предложением: признать законным сына, рождённого Аспазией. К тому времени народные симпатии вновь принадлежали Олимпийцу и его желание осуществилось, явившись равносильным утверждению его брака с иностранкой, в чьей нравственности никто уже не сомневался.

Но события последних лет расшатали здоровье Перикла, и он скончался в середине 429 года до н. э. Аспазия осталась одинокой, в стране, относившейся к ней после смерти Перикла далеко не дружелюбно. Она должна была иметь защитника и вышла замуж за Лизикла, бывшего когда-то её учеником и ставшего полководцем. Через полтора года Аспазия, имевшая уже от Лизикла сына, вторично овдовела: её муж погиб в одном из сражений. Тогда она вместе с сыном удалилась из Афин, где когда-то царила, и умерла в неизвестности.

Марион Делорм (1606–1650)

Знаменитая французская куртизанка, прославившаяся в Париже во времена Людовика XIII. Среди её обожателей были кардинал Ришельё, герцог Бекингэм, Сен-Мар, принцы Кондэ и Конти и Людовик XIII. Во время Фронды в её доме собирались вожди этой партии. Мазарини приказал её арестовать, но она внезапно умерла. Героиня романа А. де Виньи «Сен-Мар», драмы В. Гюго «Марион Делорм» и др.

* * *

Все её любовники делились на четыре категории: одних она ласкала по влечению сердца, других — ради денег, третьих — из политических расчётов, четвёртых — скуки ради. Её нельзя отнести к тем развратницам, которыми были переполнены в то время улицы Парижа. Она, скорее, героиня романа, прославленная и воспетая поэтами и писателями, и иногда даже принятая великосветским обществом благодаря красоте, уму и популярности.

В начале XVII века в небольшом городке Шалоне-на-Марне, в Шампани, проживала чета Граппэн. Мужу шёл сорок восьмой год, его жене Франсуазе было за тридцать, и, хотя они состояли в браке двенадцать лет, детей у них не было, что огорчало обоих. Наконец случилось чудо: жена объявила мэтру Граппэну (к нему обращались именно так, поскольку он занимал должность судебного пристава), что готовится стать матерью.

5 марта 1606 года Франсуаза произвела на свет дочку. Её восприемниками стали маркиз де Вилларсо и его двоюродная сестра графиня Сент-Эвремон, которые, возвращаясь из путешествия по Германии, решили отдохнуть в Шалоне. Не найдя в городе приличной гостиницы, знатный вельможа и прекрасная дама попросились на ночлег в дом судебного пристава. В благодарность за гостеприимство аристократы окрестили дочь Граппэнов, названную, по желанию графини, Марией-Анной.

Девочка росла и хорошела, ей готовили блестящую карьеру, однако смерть Франсуазы всё изменила. Двенадцатилетняя девочка очутилась на попечении служанки, которая весь день или спала, или ела. Мэтр Граппэн, находившийся в постоянных разъездах, не имел времени заниматься воспитанием дочери.

В пятнадцать лет Марии-Анне пришла фантазия брать уроки музыки у сына суконщика Лемудрю, превосходно игравшего на лютне. Молодой учитель не мог нахвалиться способностями своей очаровательной ученицы. Однажды он рискнул поцеловать её, и подобному удовольствию они стали предаваться на каждом уроке. Впрочем, дальше поцелуев дело не продвинулось. Лемудрю сказал, что слишком беден, чтобы назвать Марию-Анну своею женой, и слишком уважает, чтобы сделать своей любовницей, и, грустно вздохнув, отправился за счастьем в Париж.

Девушка заскучала в маленьком Шалоне и написала крёстной матери, не видевшей её со дня рождения, письмо с просьбой разрешить ей погостить в Париже. Вскоре за Марией-Анной прислали экипаж.

Шестнадцатилетняя девушка приятно поразила графиню Сент-Эвремон: высокая, стройная брюнетка, с густыми вьющимися волосами, смуглая, с большими выразительными синими глазами. Вечером, когда собрались гости, все они пришли в восторг от Марии-Анны, и на следующий день в аристократических салонах Парижа только и говорили о прелестной девушке.

На четвёртой неделе пребывания Марии-Анны в Париже пришло трагическое известие о скоропостижной смерти отца. Она искренне его оплакивала. Но долго предаваться печали в шумном весёлом Париже было невозможно, тем более на горизонте появился Жак Валлэ-Дебарро, сын министра финансов Генриха IV. Красивому и очень богатому Дебарро было двадцать пять лет, он прославился своими эпикурейскими наклонностями и соперничеством в искусстве со скабрёзным поэтом Теофилем де Вио. Весёлый и остроумный молодой человек сразу понравился Марии-Анне. Этот повеса предложил услуги в качестве преподавателя пения, и ему ответили согласием. Таким образом Жак получил возможность ежедневно два часа проводить с красавицей. Но страстное признание в любви не произвело впечатления на девушку. И тогда он пошёл на хитрость.

Однажды, когда графиня Сент-Эвремон и Мария-Анна прогуливались по бульвару, несколько мужчин, подкупленных Дебарро, окружили дам и принялись осыпать издевательскими шуточками. В это время, словно из-под земли, появился сам Дебарро и без труда разогнал нахалов, после чего вызвался проводить перепуганных дам домой. А ночью… ночью он наслаждался ласками благодарной Марии-Анны. Дебарро провёл с девушкой, вкусившей наконец запретный плод, целую неделю — днём скрывался в чулане, куда возлюбленная носила ему пищу, а ночь проводил с красавицей.

Вскоре они перебрались в его замок Остров Кипр. За ужином, представляя любовницу друзьям, Дебарро дал ей более благозвучное имя — Марион Делорм.

Полгода любовники наслаждались безмятежным счастьем, но Дебарро вскоре пресытился ласками молодой женщины.

Однажды за завтраком речь зашла о музыканте, игрой которого на лютне восхищался весь Париж. Этим музыкантом оказался Лемудрю. Марион, покраснев, попросила привести к ней музыканта.

Она встретила друга детства в роскошном костюме, вся усыпанная драгоценностями. Он упал перед ней на колени и признался в любви, сгорая желанием искупить свою первую ошибку. Увы, внезапное появление Дебарро, стоявшего за дверью, нарушило идиллию. Лемудрю позорно бежал через окно, а между любовниками произошло бурное объяснение, положившее конец их отношениям…

Встав на тернистую дорожку, Мария-Анна скользила по ней всё дальше и дальше, завязывая интрижки и связи, правда, весьма непродолжительные, например, с неким Рувиллем, дравшимся из-за неё на дуэли с ла Фертэ-Сенектером, президентом де Шеври, поэтом Клавдием Киллье, пока, наконец, не упала в объятия к всесильному герцогу Ришельё.

Кардинал любил общество хорошеньких женщин. В глубине его сада для тайных встреч была устроена беседка, куда прелестная Марион Делорм тайно пробиралась, переодетая пажом, — что чрезвычайно шло ей, — и в упоительные часы весеннего утра отвечала на горячие ласки кардинала. Когда «каприз» кардинала прошёл, он не прервал добрых отношений со своей любовницей, которая в будущем могла оказать ему немало важных услуг. Но в 1625 году произошло событие, приведшее к разрыву Марион со всесильным покровителем.

К французскому двору прибыл посланник английского короля Карла, его любимец герцог Бекингэм. Он сопровождал в Лондон невесту своего монарха, Генриетту, сестру Людовика XIII. Весь двор был поражён его обольстительной внешностью, необыкновенной щедростью, а главное — дерзким ухаживанием за королевой Анной Австрийской, чем тотчас вызвал ревность Ришельё, который был безумно влюблён в свою королеву, относившуюся к нему с насмешкой.

Однажды, гуляя в «Cours la Reine», Бекингэм увидел Делорм. Сопровождавший англичанина граф ла Фертэ, её содержатель, вызвался познакомить герцога с прекрасной дамой за 25 000 экю. Бекингэм, познакомившись с Марион, выложил сумму без сожаления: что такое деньги в сравнении с красавицей, обладание которой стоило в десять раз дороже?

Когда после ужина гости снова расположились за карточными столами, Марион увлекла Бекингэма в ярко освещённый будуар. Не успел он и глазом моргнуть, как красавица предстала перед ним в костюме Евы. Герцог замер от восхищения. Делорм могла не бояться даже солнечного света, поскольку обладала совершенным телом…

Ришельё, узнавший о том, что его бывшая любовница и тайный агент отдалась послу Карла I, отвернулся от неё, поклявшись уничтожить герцога. Кардинал сдержал обещание, и спустя три года, 23-го августа 1628 года. Бекингэм был убит.

После смерти графини Сент-Эвремон в 1635 году постоянные посетители салона, большей частью молодёжь, перебрались в дом Марион Делорм на Королевской площади. В это время она пользовалась покровительством маршала де Мейре. Но стоило ему отправиться в поход, как куртизанка сошлась с министром финансов д'Эмри, польстившись на его щедрое предложение.

Когда маршал вернулся домой, он был взбешён поведением своей любовницы и резко упрекал её в неблагодарности.

«Милый маршал, — мягко отвечала Марион, — вы там завоёвывали чужие владения, здесь завоевали ваше… Это в порядке вещей, стоит ли так сердиться?»

Дом куртизанки посещали учёные и литераторы, среди них Скюдери, Мильтон, Рене Декарт, Корнель и очень юный Поклен, сын королевского камердинера, прославившийся позднее под псевдонимом Мольер. В начале 1641 года «отец философии» Декарт привёл с собой на вечер своего земляка, прибывшего из Турени, молодого Генриха Куафье де Рюзэ маркиза д'Эффиа, более известного под именем Сен-Мар, по приказу Ришельё назначенного состоять при особе Людовика XIII, чтобы развлекать меланхоличного монарха и доносить кардиналу обо всех его словах, действиях, планах, проектах. Сен-Мар, быстро заслуживший расположение короля, который пожаловал ему звание «великого конюшего», не оправдал надежд кардинала, за что в конце концов поплатился головой.

При первой встрече Сен-Мар не понравился Марион, впрочем, как и она ему. Двадцатилетний маркиз д'Эффиа, красавец, относился ко всему свысока, что было не по душе куртизанке, привыкшей к поклонению. Эта смуглая женщина со взглядом более насмешливым, чем нежным, с немного резким тоном и манерами, привыкшая повелевать, возбуждала в нём любопытство. Но оказалось достаточно одной ничтожной искры, чтобы воспламенить эти два сердца. По странному совпадению молодого человека звали «Cinq-Mars», то есть «пятое марта», а Мария-Анна Граппэн родилась именно в этот день. Знак судьбы?

В течение целого месяца он ежедневно посещал салон. Сен-Мар был без памяти влюблён в Марион, а она его просто обожала. В течение месяца она испытывала чувства этого красавца, опасаясь, что, получив желаемое, он сразу же охладеет к ней. Фаворит Людовика XIII выдержал испытание, ибо всем сердцем любил Марион и унёс эту любовь с собой в могилу.

Делорм порвала все связи со своими друзьями и поклонниками, желая принадлежать лишь одному «обожаемому Анри». Она никуда не выходила. Питая страсть к туалетам, Марион каждый раз встречала любовника в новом наряде, и таким образом промотала почти всё отцовское состояние. В то же время она наотрез отказывалась принять от Сен-Мара хотя бы один су, внушив себе, что это будет равносильно концу их любви.

О связи «великого конюшего» говорили повсюду. Поползли нелепые слухи о тайном браке Сен-Мара с Марион Делорм. Недруги надеялись таким образом опорочить фаворита в глазах Людовика XIII и добились своего: король решил вмешаться. У маркиза не было иного выхода, как пообещать порвать с куртизанкой. Но только пообещать. Теперь он пробирался к возлюбленной ночью через сад и попадал в покои Марион с помощью верёвочной лестницы. На рассвете он возвращался домой. Но счастье их было недолгим… В 1642 году Сен-Мар сложил голову на эшафоте.

Делорм больше года провела в уединении, оплакивая свою первую и единственную любовь, пока вдруг с ужасом не обнаружила, что средства к существованию подходят к концу. Марион больше всего на свете боялась нищеты. И снова началась беспорядочная жизнь. Она продалась ростовщику, старому некрасивому еврею Натану Розельману.

Умер Ришельё, а в следующем году — Людовик XIII, на престол взошёл его малолетний сын под регентством Анны Австрийской, находившейся под влиянием кардинала Мазарини. Марион Делорм встала на сторону врагов королевы-матери и плела интриги против кардинала. Но придворная партия оказалась сильнее. Фронда была раздавлена, герцоги Кондэ, Конти и Лонгвиль были арестованы, та же участь угрожала и куртизанке, если бы не внезапная смерть, освободившая её от мести Мазарини. Она умерла в 1650 году, когда ей было всего сорок четыре. Забеременев в пятый или шестой раз, она прибегла к слишком сильному средству и простилась с жизнью. Делорм болела всего три дня, однако за это время она исповедывалась по меньшей мере десять раз, поминутно вспоминая о каком-нибудь грехе, в котором забыла признаться священнику.

Некоторые историки не могли смириться с тем, что куртизанка так рано ушла из жизни, и подхватили легенду, в которой утверждалось, будто накануне ареста Марион Делорм, чтобы избежать Бастилии, распустила слух о своей смерти и, полюбовавшись из окна замка на собственные похороны, уехала в Англию, где вскоре вышла замуж за какого-то богатого лорда. Овдовев в 1661 году, она решила вернуться во Францию, но по дороге в Париж угодила в руки разбойников. Предводитель шайки, ослеплённый её красотой, увёз Марион в Померанию, где женился на ней. Вскоре он был убит. Делорм поселилась во Франции, в третий раз сочетавшись браком с прокурором-фискалом Франсуа Леорэном, которого пережила, как и двоих первых мужей. В 1705 году, овдовев в третий раз, 99-летняя женщина была обворована собственными слугами. Она прожила ещё 18 лет, получая при посредстве услужливого друга старые долги, которыми раньше пренебрегала. Но в 1723 году, лишившись всех источников дохода, она рискнула обратиться непосредственно к Людовику XV с просьбой выделить ей пенсию. Монарх вместе с кардиналом Флери несколько раз навещал старую женщину, видевшую его прапрадеда, и назначил ей хорошую пенсию. Марион Делорм умерла в возрасте 134 лет.

Самое удивительное, что в знаменитых «Летописях Круглого Окна» можно прочитать: «Смерть Марион Делорм, в 1741 году, за два месяца до сто тридцать пятого года её жизни, почти удивила парижан, привыкших смотреть на неё, как на незыблемый памятник, упоминая одинаково башни собора Нотр-Дам и Марион, если говорили о том, что не поддаётся разрушительному времени…»