Глава 7. Военно-переселенческая деятельность магомет-амина

После учреждения Лабинской линии российские власти вступили в непосредственное соприкосновение с народами на пространстве от р. Белой до Чёрного моря. В 1848 г. Наместник на Кавказе М.С. Воронцов сделал попытку предотвратить силовое воздействие и обратился к ним с прокламацией, призывая признать над собой российскую власть, но «они на это и внимания не обратили»¹.

В конце 1848 г. в Закубанье прибыл наиб Магомет-Амин, третий посланец Шамиля. Избегая до времени боевых действий, он стремился собрать на контролируемую им территорию по р. Белой как можно больше верного населения. Ему удалось привлечь к себе и часть «аристократических» народов с Лабинской линии. Мероприятия властей по водворению бесленеевцев, башильбаевцев и беглых кабардинцев на постоянные места жительства позади укреплений и введению у них приставского правления были парализованы массовыми бегствами аулов за Лабу. Н.Г. Волкова отмечала, что серьёзным препятствием для быстрого расселения горцев позади линии стала военно-административная деятельность Магомет-Амина².

К.Ф. Сталь писал, что с 1849 по 1850 год до 25 тысяч черкесов бежало в горы к абадзехам, «которые и сами не имеют с избытком земли и стесняются этими многочисленными пришельцами»³. Под влияние наиба первыми на Лабинской линии попали бесленеевцы⁴. Несмотря на то, что власти разрешили им поселиться на Нижнем Урупе с условием покорности, «неблагонамеренностью и своим двуличным поведением они не оправдали милостей правительства: во-первых, они давали у себя пристанище партиям абреков… во-вторых, когда на Кубани появился Мухамет-Амин (Магомет-Амин. – З.К.), они вступили с ним в открытые сношения, 2 раза присягали ему на верность»⁵.

В 1849 г. значительная часть бесленеевцев бежала к Магомет-Амину, а остальных в 1850 г. переместили «из лесистых ущелий Тегеней на открытые места по р. Урупу», ближе к казачьим станицам⁶. Однако с Урупа они извещали Магомет-Амина обо всём, что происходило на Линии и просили переселить их за Лабу. Наиб намеревался собрать у себя всех бесленеевцев, беглых кабардинцев и башильбаевцев для усиления войска и «проникнуть в Карачай»⁷. Царский историк В.С. Толстов писал: «Магомет-Амин собрал большое скопище из буйных абадзехов с целью взять башню у Каменного моста на Кубани, завладеть орудиями и затем поднять к восстанию всех мирных горцев, до карачаевцев включительно»⁸.

Власти рассчитывали, что «аристократические» общества, управляемые владельцами, не попадут под влияние Магомет-Амина, так как «основанием этого влияния было единство прав всех классов народонаселения и истребление привилегированных сословий»⁹. Тем не менее беглые кабардинцы и бесленеевцы, допущенные на жительство в Западном Карачае в 1843 г., в 1849 г. бежали на р. Белую, «увлечённые проповедями Магомет-Амина»¹⁰.

Для поисков бежавших аулов в феврале 1851 г. генерал Евдокимов собрал главный отряд на Лабе, а второй отряд сформировал пристав тохтамышевских ногайцев и закубанских кабардинцев подполковник Соколов, у которого осталась только небольшая часть абазин-алтыкесеков и беглых кабардинцев, расселённых на Кубани с условием несения кордонной службы. В это время к Соколову приехали по «земельному» вопросу карачаевские князья Крымшамхаловы с узденями, так как большая часть их пастбищных мест, изъятых в казну, оказалась в Тохтамышевском приставстве. Соколов собрал отряд из 200 ногайцев, абазин и кабардинцев, 400 казаков и «пригласил с собой 60 человек карачаевцев, прибывших в Усть-Джегуту для решения некоторых спорных вопросов с тохтамышевцами»¹¹.

В сопровождении Крымшамхаловых отряд прошёл до верховий Лабы и 6 февраля между Псеменским лесом и Ахметовским укреплением обнаружил и уничтожил три зимовника (коша): тамовский, кызылбековский и беглых кабардинцев. Они оказали сопротивление, и отряд Соколова понёс потери, в том числе погибли родные братья подпоручик Гелихан (Гиляксан) и Мурзабек Крымшамхаловы. Разрушив высокогорные убежища, колонна прибыла в Ахметовское укрепление, где были оставлены пленные абазины-шкарауа: тамовцы и кызылбековцы. Беглых кабардинцев вернули на Большой Зеленчук и насильно водворили вблизи укреплений, но они тайно связались с Магомет-Амином, занявшим Псеменский лес, просили его прибыть за ними и в ночь на 14 апреля сожгли свои жилища, приготовившись к бегству. Начальник Баталпашинского участка Вайсмунд с казаками ждал появления Магомет-Амина, но утром отряд из 400 человек стремительно увёл кабардинцев у них на виду, а тохтамышевская милиция догнать их не смогла. Бежал даже аул княгини Касаевой, вдовы Исмаила Касаева, в «преданности которой менее всего можно было сомневаться»¹² .

Беглецы поселились у истоков Фарса и Псефира и сразу же стали уговаривать Магомет-Амина повести их в набег к тохтамышевским ногайцам: «Там, у верховий Кубани, пасутся многочисленные стада и табуны мирных ногайцев, если ты поведёшь нас туда, мы вернёмся с богатой добычей»¹³. Но наиб готовился к наступлению, поэтому сначала хотел собрать под свои знамёна больше воинов, и в мае он увёл с Урупа бесленеевцев и башильбаевцев¹⁴. Отряд генерал-майора Эристова, шедший от устья Тегиня, упустил их при подъёме на Джельтиймезские высоты: «При спешном отступлении неприятель отклонился от Урупа в направлении к Джентелмесским (Джельтиймезским. – З.К.) высотам и был принужден оставить арбы уводимых из трёх аулов»¹⁵.

Осенью российские войска отправились за беглецами, дошли до р. Белой, построили укрепление Белореченское и перекинули мост на левобережье. 3 ноября отряд перешёл за Белую, вывел обратно часть беглых кабардинцев и «без выстрела водворил на местах прежнего жительства аул узденя Али Хахандукова на Большом и аул княгини Касаевой на Малом Зеленчуках»¹⁶. Исмаила Касаева, бежавшего в 1822 г. из Кабарды семнадцатилетним юношей, в живых к этому времени уже не было, владелицей аула считалась его жена, так как их сыну Казы было только 11 лет¹⁷. Так, после тридцатилетних скитаний по Закубанью аул Касаева в 1851 г. приобрёл постоянное местоположение на территории современной Карачаево-Черкесии и был назван Касаевским (ныне с. Хабез)¹⁸. По преданиям местных жителей, первыми на берег Малого Зеленчука пришли князья Касаевы из Каменномостского на р. Малке, Озроковы, Дауровы, Бураевы, Кятовы и Хапсироковы: «Эти фамилии, составлявшие 60 дворов, обосновались недалеко от башни Адиюх»¹⁹.

Основная часть лабинских жителей в 1848–1851 гг. продолжала вести «скитальческую жизнь и слушать возмутительные воззвания агентов Шамиля»²⁰. Российские власти были вынуждены упразднить приставство лабинских адыгов из-за отсутствия жителей, а для надзора за покорными обществами на Нижней Кубани в 1852 г. учредить приставство Нижне-Кубанских народов²¹.

Сталь писал: «Год за годом бежавшие народы волею-неволею должны будут вернуться и просить у нас прощения и участки земли; и мы водворим их, но не на прежних местах их жительства, а дадим им участки сообразно с нашими видами, имея главною целью успокоение края и отвращение на будущее время подобного рода побегов»²². Пока же на пространстве между Верхней Кубанью и Лабой не было опорных пунктов для войск: ни аулов, привязанных к одному месту, ни казачьих станиц.

Закубанцы ходили в набеги на мирные селения Ставропольского и Баталпашинского участков: «Малые партии от 15 до 50 человек вторгаются через Лабу на Кубань, имея целью поживиться чем-нибудь. Главным путём вторжения служит волнистое пространство, ограниченное на Лабе укреплением Ахметовским и Подольским постом, а на Кубани укреплением Каменная башня и станицей Беломечетской. Партии, переправившись на правый берег Кубани, скрываются, высматривают удобный случай и, совершив хищничество на Лабе или на Кубани, даже на средней Куме, уходят в Баталпашинский участок, а оттуда к вершинам реки Зеленчука, или к вершинам реки Кумы. Как скоро партия успеет переправиться обратно на левый берег Кубани, то она все равно что дома. Ловить эти партии очень трудно»²³. Через это открытое пространство Магомет-Амин планировал вывести закубанское войско в Карачай для соединения с войсками Шамиля.

Карачаевцы в это время так мало входили в соприкосновение с российскими властями, что военный историк Толстов даже написал: «В верховьях Кубани, почти у подножия Эльбруса, в местах малодоступных обитал храбрый и отважный народ, который в начале XIX столетия считался даже нам подвластным. С течением времени влияние наше в Карачае ослабло, и зависимость горцев была забыта»²⁴.

«Зависимость» Карачая, конечно, не была забыта, но занятые войной в Чечне и в Закубанье российские власти особо не вмешивались во внутренние дела карачаевского общества. Хотя владельцев привлекали на военную службу, так как в Российской империи подтвердить свои сословные титулы можно было только «по оказанным ими заслугам российскому государю», и «российские подданные не иначе приобретают дворянство, как службою и полученными по оной чинами»²⁵. Чины получили: в 1838 г. поручик Бедра Крымшамхалов, в 1840 г. ротмистр Хаджи-мурза Крымшамхалов, в 1843 г. поручик Абдурзак Крымшамхалов, поручик Каншаубий Крымшамхалов, поручик Шмауха Дудов, подпоручик Керты Салпагаров, в 1846 г. поручик Магомет Крымшамхалов, подпоручик Абдрахман Боташев²⁶.

Понимая, что замкнутый в Кубанском ущелье народ не выживет и возмутится против российской власти, карачаевские князья не прекращали попыток вернуть пастбищные места на Правом крыле Кавказской линии, включённые в Тохтамышевское приставство²⁷. Но на них размещали новых поселенцев, и карачаевцам запрещали использовать хозяйственные земли на правых и левых притоках Верхней Кубани, только частные владения и хутора (коши) карачаевская знать сохраняла благодаря полученным чинам.

Продвигаясь к Чёрному морю, российские власти переселяли покорные общества на уже укреплённые казаками линии и после этого переходили на новые рубежи. Особенно интенсивным перемещениям подвергались народы между Лабой и Белой. Н.Г. Волкова пишет, что они «в основном носили характер внутренних передвижений западноадыгских племён в пределах их этнической территории. К числу таких миграций относится уход в 1849 г. со своих мест обитания за р. Лабу бесленеевцев, темиргоевцев, егерукаевцев и хатукаевцев, вызванный деятельностью в этих краях Мухаммеда-Амина»²⁸.

Укреплённая Лабинская линия позволила властям взять под контроль пространство от Кубани до Лабы. Однако продвижение войск к Чёрному морю и колонизацию края приостановила Крымская война (1853-1856). До этого Магомет-Амин «избегал открытой войны с русскими, ожидая открытия русско-турецкой войны»²⁹. Более того, он хотел поселиться в труднодоступных ущельях Западного Карачая, чтобы оттуда руководить войсками в случае начала военных действий. С этой целью Магомет-Амин, собрав на р. Белой массы конных и пеших горцев, 15 июля 1853 г. двинулся к Карачаю. Российские войска прошли на реки Маруха и Аксаут в верховьях Малого Зеленчука, чтобы «показать карачаевцам готовность к уничтожению покушения наиба»³⁰.

Крымшамхаловы против наиба «выставили 500 хорошо вооружённых карачаевцев с двумя ротами кубанских егерей для охраны всех важных и удобных для прохода пунктов»³¹. Но когда Магомет-Амин расположился на ночлег в верховьях Большого Зеленчука на берегу Кяфара, к нему «прибыли агенты из Карачая и с Теберды и предупредили его о готовности русских войск и карачаевцев. В лагере началась паника, и Магомет-Амин ушел обратно»³². Союзниками и «агентами» Магомет-Амина были карачаевцы из Западного Карачая, и главными среди них были уздени Хубиевы, имевшие родственные связи со знатью абхазо-абазинских народов. Под влиянием князей Шервашидзе и Маршания некоторые Хубиевы были настроены против России. Известно, что с 1848 г. наиб Магомет-Амин был в тесном контакте с «предводителем цебельдинских и дальских абреков Эшсоу Маршания»³³. Абреками называли как раз тех, кто укрывался на северных склонах Кавказского хребта.

Магомет Хубиев (Кадох-улу) являлся народным кадием (главой духовенства и мусульманского суда) в Карачае и, видимо, разделял идеи мюридизма. По сведениям Сысоева, это он пригласил, «без всякого участия народа», Магомет-Амина, который «надеялся встретить радушный приём, необходимый ему для входа в то место, которое предполагает избрать для постоянного своего жительства»³⁴. Когда конница наиба двинулась в Карачай, Хубиев «послал по карачаевским кошам, предлагая народу собраться для защиты будто бы против русских притеснений. Но замыслы Хубиева сделались известны русским властям, и русские войска вовремя предупредили движение Магомет-Амина в Карачай»³⁵.

Итак, вторжение наиба в Карачай в 1853 г. не состоялось. Осведомители доносили российским властям, что он готовится к повторению своего движения в Карачай, на жителей которого, и особенно на Хубиева, «чрезвычайно зол». В новый поход Магомет-Амин собирался уже «с немногочисленным, но отборным, наскоро собранным сборищем, обратив прежде главное внимание русских на другие пункты движением значительного скопища»³⁶.

19 августа 1853 г. к Магомет-Амину прибыл посланец от турецкого султана с предложением военного союза против России. Наиб приказал собраться всем старшинам закубанских народов 8 сентября на р. Белой, чтобы послать войско к Черноморской линии для соединения с турецким войском. Однако сам он был больше заинтересован до начала военных действий укрепиться в Карачае. Российские власти были хорошо осведомлены о планах и действиях Магомет-Амина и, похоже, благодаря секретным донесениям пристава Карачая Тургиева и кадия Магомета Хубиева.

Это подтверждает тайное послание начальника Центра Кавказской линии командующему войсками от 10 сентября 1853 г., сохранившееся в архиве Грузии. Он писал: «Две недели тому назад карачаевский эфендий с приставом есаулом Тургиевым приезжал ко мне в Кисловодск и доставил следующие сведения: Магомет-Амин не избравши до сего времени для себя удобного места между непокорными нам закубанскими племенами для постоянного своего жительства, где бы мог укрепиться подобно Шамилю, принял намерение поселиться первоначально с незначительным числом семейств в вершинах р. Теберды и Марухи, где местность, самою природою укреплённая, дает ему возможность сделать из жилища своего неприступную крепость, откуда посылая небольшие партии своих приверженцев на хищничество в Карачаев и другие соседние племена, покорные нашему правительству, надеется, сильно вредя людям благонамеренным, привлечь к себе людей легкомысленных и вообще ветреную молодёжь и, таким образом, составя в неприступных для прохода войск наших местах значительную толпу разбойников, действовать с нею на племена, живущие по обе стороны главного снегового хребта Кавказских гор»³⁷.

21 октября 1853 г. началась Крымская война. В Крыму, основном театре военных действий, на стороне Османской империи выступили морские силы Англии и Франции. На Северо-Западном Кавказе народы не объединились для общего выступления против России, и Османская империя не решилась направить сюда войска, хотя Черноморское побережье и Абхазию российские войска на время войны покинули. В это время Магомет-Амина заботило только вторжение в Карачай. Начальник Центра Кавказской линии не верил, что Магомет-Амин решил основать своё постоянное местопребывание в Западном Карачае, так как не имел бы там возможности заготовить сена даже для самого ограниченного количества лошадей. Было очевидно, что закубанское войско не остановится в Западном Карачае, а попытается прорваться в Центр Кавказской линии для соединения с Шамилем в Кабарде.

Кисловодскую линию срочно стали укреплять, так как имевшихся там военных сил не хватало для наступательных действий. Главнокомандующий на Кавказе Воронцов писал царю 1 марта 1854 г., что надеется только на верность карачаевцев: «Карачаевцы, с самого их покорения при ген. Емануеле, всегда нам оставались верными, никогда не принимали никакого предложения от Шамиля и его агентов, и когда сам Шамиль пришёл в 1846 г. в Кабарду и имел надежду на их помощь, то они вооружились и объявили ему, что будут драться до последнего. Можно надеяться, что и теперь их поведение будет такое же, ежели войска наши будут в состоянии их поддержать и помешать вторжению неприятеля на них с верховьев Кубани и Лабы или через Цебельду. Собственный интерес карачаевцев склоняет их к нам, потому что огромные стада этого племени пасутся на землях, находящихся в наших руках; впереди Кисловодской линии они не имеют другой земли для пастьбы этих стад, и богатства их с тех пор, как они нам покорились, более, нежели удвоились»³⁸.

Отметим, что именно к этим годам относится запись в дневнике великого писателя Л.Н. Толстого, служившего на Кавказе в 1851-1853 гг.: «Карачай – нейтральный народ, живущий у подошвы Эльборуса, отличается своей верностью, красотой и храбростью»³⁹. Поводы к недовольству российской властью в Карачае были, но основной причиной, побудившей часть карачаевцев объединиться с закубанцами, стали упорные слухи о насильственном переселении карачаевцев с гор. Крымшамхаловым удалось удержать народ в повиновении только убедив «отложить намерение и порыв этот до времени пока турецкие войска не приблизятся к ним на такое расстояние, что можно будет получить от них своевременную помощь»⁴⁰.

Западные территории Карачая были открыты для связей с враждебными России народами, и Магомет-Амин нашёл здесь поддержку в среде узденского сословия, недовольного изъятием пастбищных мест в казну. В отличие от высшего сословия, потери узденей, составлявших в Карачае основной слой землевладельцев, никак не компенсировались правительством. Неизвестно, насколько искренне, но кадий Магомет Хубиев во время Крымской войны возглавил антироссийскую партию в Карачае. Он породнился с владельцами кабардинцев и бесленеевцев, укрывавшихся в 1843-1849 гг. в Западном Карачае, а затем ушедших за Лабу: дочь Биба была замужем за Эдыком Тазартуковым, а сын Абдул-Керим женат на Докшукиной Гошасыме⁴¹. Как справедливо указывает исследователь М.И. Барасбиев, родственные отношения между влиятельными фамилиями разных народов «являлись факторами, затрагивающими не только интересы этих двух феодальных фамилий, но и политическим фактором, отражающимся на судьбах двух народов, проживающих по соседству»⁴².

По другим сведениям, Хубиев «задумал перейти на сторону Турции и увлечь за собой Карачай» под влиянием владетеля Абхазии Шервашидзе⁴³. В любом случае, есть все основания сомневаться в искренности Хубиева, который обещал помощь Магомет-Амину, если тот повторит вторжение в Карачай в 1854 г. с десятитысячным войском⁴⁴. Собрать столь значительные силы тогда наибу не удалось, так как закубанцы отказались открыто воевать против России.

В июне 1855 г. Магомет-Амин назначил на р. Андрюке сбор горцев для отправки на помощь турецким войскам в Анапу, но лишь небольшая часть «охотников» выступила по назначению. Бесленеевцы же решили опять скрыться в горах и просили помощи у абазин-шкарауа, а те отказали, говоря, «что уже не раз доставалось им за переселение бесленеевцев, и что они не хотят терять напрасно своих лучших людей, что бесленеевцы в горах не принесут им никакой пользы, тогда как, живя в русских пределах, они доставляют им хлеб, соль, железо и проч., а при случае и укрывали их от преследователей»⁴⁵.

Наконец в августе 1855 г. Магомет-Амин собрал 3000 абадзехов, башильбаевцев и убыхов, и «с ними предполагал вторгнуться в Карачай, чтобы подчинить его себе и затем через их земли иметь возможность действовать на Кабарду, а в случае успеха соединиться с Шамилем»⁴⁶. Но у князей Карачая были среди беглых кабардинцев на Малом Зеленчуке свои люди, оповещавшие их о движениях закубанцев.

Бежавший в 1825 г. из Кабарды в Карачай Магомет Карамурзин женился на дочери князя Дудова и остался там жить, у него было три сына: Батоко, Кучук и Асланбек. В 1852 г. Батоко жил в Касаевском ауле и предупреждал карачаевцев о готовящихся набегах кабардинцев на карачаевские коши. В 1855 г. пристав Тебердинских аулов, к которому в административном порядке подчинялся Касаевский аул, доносил: «Князь Карамурзин был в сношениях с карачаевцами по племени и роду происхождения, и поэтому Магомет-Амин вполне надеясь на его расположение, потребовал присяги от жителей Касаевского аула», и «старшины Касаевского аула» вместе с некоторыми карачаевскими узденями дали присягу наибу⁴⁷. Аул беглых кабардинцев на Малом Зеленчуке стал удобным «перевалочным пунктом» для закубанского войска по пути в верховья Кубани, но власти своевременно поставили заслоны по Кубани.

Узнав об этом, Магомет-Амин с войском обошёл Большой Карачай с севера, прорвался до верховий Кумы и оттуда прошёл на р. Эшкакон. Здесь они истребили продовольственный транспорт и вступили в сражение с русским отрядом, строившим дорогу в Карачай и наблюдавшим за карачаевскими кошами. На помощь отряду направились дополнительные силы с артиллерией, а выход из Большого Карачая через Каменный мост на Кубани занял полковник Султан Казы-Гирей с войском Правого фланга «для преграждения партии Магомет-Амина пути к отступлению»⁴⁸. 19 августа партия горцев, шедшая на соединение с Магомет-Амином из Теберды, была разбита, а закубанское войско, замкнутое в Большом Карачае, после семичасового сопротивления потерпело поражение⁴⁹.

В ночь с 25 на 26 августа карачаевцы вывели Магомет-Амина высокогорными тропинками через Дуутское ущелье в Теберду, а откуда через перевал в Абхазию. Крымшамхаловым удалось убедить командование, что большая часть карачаевцев не участвовала в сражении, и «что эфендий народный и только часть народа присягнула Магомет-Амину, остальные же верны нашему правительству»⁵⁰. Власти обещали не принимать репрессивных мер против Карачая, тем не менее, наложили контрибуцию в размере военных издержек около 20 тыс. рублей.

Другим важным последствием вторжения Магомет-Амина в Карачай стала экспедиция российских войск в Тебердинское ущелье и выселение оттуда жителей. Карачаевские князья Карабашевы давали в Теберде приют беглецам из других обществ. Аул цебельдинского князя Кадырбия Маршания находился здесь, так как его дочь была женой Идриса Карабашева. Связывала князей не только родственная связь, но и антироссийская ориентация: в 1855 г. они сообщили турецкому генералу Мустафе-Паше, что «готовы принять у себя турецкие войска и смогут продовольствовать их на свой счёт целый год»⁵¹. За содействие Магомет-Амину аул Маршания был изгнан в Абхазию, а частью смешался с карачаевцами.

Магомет Хубиев увёл с собой в Абхазию группу из 60 семей карачаевцев, и, видимо, нашёл гостеприимство у абхазского князя М. Шервашидзе. Дальше следы его теряются в Турции, однако через 10 лет Александр II разрешил ему вернуться, опять стать кадием и даже наградил медалью. Очевидно, это было связано с тем, что М. Шервашидзе покорился российской власти и в 1859-1860 гг. способствовал войскам в подавлении сопротивления горцев Абхазии⁵² . Видимо, с ним же перешёл на российскую службу и Хубиев.

Для Карачая провокационное участие Хубиева во вторжении Магомет-Амина закончилось новым изъятием земель в казну и ужесточением российской власти. Выселив жителей из Теберды, власти намеревались соединить Кавказскую линию через Клухорский перевал с черноморским побережьем⁵³. Однако в связи с фактическим присоединением к России всего Кавказа этот обременительный проект стратегического значения уже не имел и осуществлён не был, а Тебердинское ущелье осталось «в казне» для вывоза леса⁵⁴.

Итак, в 1855 г. территория карачаевцев ещё более сократилась, их отрезали от хозяйственных земель Западного Карачая. На востоке Эшкаконские пастбища по Водораздельному хребту между бассейнами Терека и Кубани были объявлены «казёнными», за них теперь надо было вносить арендную плату. На правых притоках Кубани власти разрешали пасти скот тохтамышевским ногайцам и кумским абазинам. Карачаевцы терпели крайний недостаток в пастбищах и содержать скот в Большом Карачае без сезонных выпасов за его пределами не могли.

По сведениям Шаманова, в 40-х годах XIX в. Карачае было 34 тыс. овец, 12,3 тыс. голов крупного рогатого скота, 6,2 тыс. лошадей. Для содержания скота карачаевцы использовали пастбища в верховьях Малки, Кумы, Подкумка, Зеленчуков, Большой Лабы. В середине XIX в. около 300 кошей остались вне пределов Карачаевского приставства⁵⁵. Проблему эту регулировали карачаевские владельцы, для этого они должны были не просто оставаться верными российским властям, но и безропотно уступать часть карачаевских земель в казну. Не случайно в правительственной прокламации к карачаевским владельцам в 1862 г. будет отмечено: «С 1855 года преданностью нашему правительству и точным исполнением обязанностей верноподданных Государя Императора вы приобрели внимание начальства и заслужили монаршую милость»⁵⁶ .

Прорыв Магомет-Амина через Лабинскую линию показал слабость военного рубежа, и для строительства новых станиц власти решили освободить бассейн Лабы от местного населения. Сразу же после неудачной экспедиции Магомет-Амина были согнаны со своих мест его «пособники»: остатки бесленеевцев со Среднего Урупа и Тегиней ушли за Лабу, на её левый приток Ходзь⁵⁷.

Из-за постоянно менявшейся картины расселения закубанцев изменялись и приставства, учреждаемые для управления ими. Так, в 1855 г. упразднили приставство закубанских народов, а вместо него создали приставство карамурзинских и кипчакских ногайцев. В 1857 г. Тебердинское приставство объединили с Карачаевским, а приставство бесленеевцев и закубанских армян объединили с приставством карамурзинских и кипчаковских ногайцев⁵⁸. Бесленеевцы и кабардинцы бежали за Лабу и перешли в разряд непокорных народов⁵⁹.

Таким образом в 1848 г. закубанскому наибу Магомет-Амину удалось привлечь к себе с Лабинской линии бесленеевцев, башильбаевцев, беглых кабардинцев и переселить за р. Белую, к непокорным западноадыгским народам. В период Крымской войны войска Кавказской линии сохраняли оборонительную позицию, и дальнейшее продвижение к Чёрному морю приостановилось.

 

Примечания

1. Короленко П.П. Закубанский край // Ландшафт, этнографические и исторические процессы на Северном Кавказе в XIX – начале XX века. Нальчик, 2004. С. 397.

2. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XХ века. М, 1974. С. 216.

3. Сталь К.Ф. Этнографический очерк черкесского народа // Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т. 1. Нальчик, 2001. С. 189.

4. Рукевич М. Адагумский отряд // КС. Т. 17. Тифлис, 1896. С. 259.

5. К. Обзор событий на Кавказе в 1851 г. // КС. Т. 19. Тифлис, 1898. С. 63.

6. Сталь К.Ф. Указ. соч. С. 276.

7. К. Обзор событий на Кавказе в 1851 г. С. 63.

8. Толстов В. История Хопёрского полка Кубанского казачьего войска (1696-1896 гг.). Т. 2. Тифлис, 1901. С. 25.

9. ГАКК. Ф. 347. Оп. 2 Д. 31. Л. 1.

10. Сталь К.Ф. Указ. соч. С. 205.

11. К. Обзор событий на Кавказе в 1851 г. С. 60.

12. Там же. С. 61.

13. Там же. С. 68-69.

14. Сталь К.Ф. Указ. соч. С. 204.

15. РГВИА. Ф. ВУА. Д. 13454. Оп. 1. Д. 526. Л. 5.

16. К. Обзор событий на Кавказе в 1851 г. С. 81.

17. ЦГА РСО-А. Ф. 262. Д. 22 Оп. 1. Л. 119-133.

18. Ставропольский краеведческий музей. Ф. 54. Ед. хр. 8. Аул Касаевский (ныне с. Хабез), май 1913 г.

19. Волкова Н.Г. Указ. соч. С. 62.

20. Сталь К.Ф. Указ. соч. С. 277.

21. Невская В.П. Карачай в пореформенный период. Ставрополь, 1964. С. 40.

22. Сталь К.Ф. Указ. соч. С. 189.

23. Там же. С. 252-253.

24. Толстов В. Указ. соч. С. 52.

25. Мусукаев А., Мальбахов К. Письма с Кавказа и Крыма// Эльбрус. Нальчик, 1999. С. 36.

26. ЦГА РСО-А. Ф. 262. Д. 22. Оп. 1. Л. 119-133.

27. К. Обзор событий на Кавказе в 1851 г. С. 60.

28. Волкова Н.Г. Указ. соч. С. 216.

29. Короленко П.П. Указ. соч. С. 400.

30. АКАК. Т. 10. Тифлис, 1886. С. 621-623.

31. Шамиль – ставленник Султанской Турции и английских колонизаторов. Сборник документальных материалов. Тбилиси, 1953. С. 352.

32. Сысоев В.М. Карачай в географическом, бытовом и историческом отношении// СМОМПК. Вып. 43. Тифлис, 1913. С. 155.

33. История Абхазии. Сухуми, 1991. С. 174.

34. Шамиль – ставленник Султанской Турции и английских колонизаторов. С. 352.

35. Сысоев В.М. Указ. соч. С. 153.

36. Шамиль - ставленник Султанской Турции и английских колонизаторов. С. 352.

37. Там же.

38. АКАК. Т. 10. С. 93-95.

39. Виноградов В.Б. Страницы истории Средней Кубани. Армавир, 1993. С. 64.

40. Бегеулов Р.М. Карачай в Кавказской войне XIX века. Черкесск, 2002. С. 149.

41. Барасбиев М.И. Этнокультурные связи балкарцев и карачаевцев с народами Кавказа в XVIII - начале XX века. Нальчик, 2000. С. 57.

42. Там же. С. 52.

43. Петров Г. Верховья Кубани – Карачай. Памятная книжка Кубанской области на 1880 г. Екатеринодар, 1880. С. 150.

44. Толстов В. Указ. соч. С.105.

45. Шамиль – ставленник Султанской Турции и английских колонизаторов. С. 449.

46. Толстов В. Указ. соч. С. 109.

47. Барасбиев М.И. Указ. соч. С. 51 – 52.

48. Бегеулов Р.М. Указ. соч. С. 151.

49. Толстов В. Указ. соч. С. 25.

50. Анучин Д.Г. Очерк горских народов Правого крыла Кавказской линии // Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Т. 2. Нальчик, 2001. С. 296.

51. Барасбиев М.И. Указ. соч. С. 62.

52. История Абхазии. С. 174.

53. Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии: Сборник документов. Ростов-на-Дону, 1985. С. 83.

54. ЦГА КБР Ф. 16. Оп. 1. Д. 1245. Л.3.

55. Шаманов И.М. Скотоводство и хозяйственный быт карачаевцев в XIX - начале XX в. // Кавказский этнографический сборник. Вып. 5. М, 1972. С. 68.

56. Труды Кубанского Областного Статистического Комитета // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1910. С. 284.

57. Венюков М.И. Очерк пространства между Кубанью и Белой // Ландшафт, этнографические и исторические процессы на Северном Кавказе в XIX – начале XX века. Нальчик, 2004. С. 174.

58. Невская В.П. Указ. соч. С. 40.

59. Анучин Д.Г. Указ. соч. С. 279.