Глава 1. Кавказская линия – граница России

В период с 1783 до 1829 г. граница между двумя империями на Северо-Западном Кавказе сохранялась по Кубанской линии. Несмотря на две русско-турецкие войны за этот период Османской империи не удалось остановить не только укрепление российской власти на правобережье Кубани, но и распространение её влияния среди левобережных народов, оказавшихся после раздела Крымского ханства в подданстве султана. События в регионе развивались в русле геополитических целей России по вытеснению из региона Блистательной Порты.

Экономические и родственные связи, кочевой образ жизни и другие причины не позволяли местным народам полностью прекратить сообщения через Кубань. «Внешние» миграции северокавказских народов в регионе использовались российскими властями в расселении тех или иных народов с помощью военной силы на приграничных территориях, что давало заметные преимущества в зоне непосредственного соперничества с турками. Укрепление кубанской границы зависело от массовости поселений на российской стороне подданного населения, так как в безлюдных степях, используемых только кочевниками, сил переселённых сюда для охраны новых рубежей казаков не хватало.

Созданное в 1785 г. Кавказское наместничество состояло из Астраханской и Кавказской областей. Последняя, простираясь от Кубани до Каспийского моря, делилась сначала на шесть уездов: Екатериноградский, Кизлярский, Моздокский, Георгиевский, Александровский, Ставропольский¹. Основное население области составляли кочевые народы, но их численность неуклонно сокращалась из-за массовых переселений. С конца XVIII в. на Северном Кавказе актуальнейшей задачей стало скорейшее заселение обширных степей, обезлюдивших после ухода Джембойлукской, Джетисанской (Едисанской) и Джетишкульской (Едишкульской) орд: «пространство между Доном и Кубанью оставалось вольным и незаселённым»² .

Значительная часть беглых ордынцев находилась ещё в Закубанье, и командующий Кавказским корпусом генерал-поручик П. С. Потёмкин вывел их оттуда, как беглых российских подданных, для водворения в пустующих степях восточного Предкавказья, Крыма и Таврической губернии. В 1785 г. часть ордынцев расселили между караногайцами в Кизлярской степи, однако смешения родственных колен не произошло, и в 1799 г. ордынцы переместились на правобережье Кумы в урочище Ачикулак Моздокского уезда³. Их потомки составляют в основном нынешнее ногайское население Ставропольского края⁴.

В 1787 г., перед началом новой войны с Турцией, российские власти вернули из Закубанья ещё 2 тыс. кибиток беглых едисанцев и присоединили к 1500 кибиткам той же орды между Еей и Азовом⁵. Часть едисанцев, джембойлуков и едишкульцев переселили в Таврическую губернию⁶. Екатерина II предупредила их: «Ни у России, ни у Порты Оттоманской не можете, конечно, найти ни убежища, ни защиты потому, что обе сии великие империи формальным договором точно и свято одна другой обещали полюбовно между собой согласиться, в рассуждении всяких надобностей по делам, до татарских народов касающимся»⁷. На левобережье Кубани могли остаться только подданные Османской империи, так как трансграничные перемещения ордынских ногайцев регулировались российско-османскими договорами, утверждавшими статус тех или иных народов.

Самовольное переселение за Кубань рассматривалось как бегство российских подданных, например, абазин-алтыкесеков, бежавших от притеснения кабардинцев. В 1786 г. центром Кавказской области, преобразованной в губернию, стал г. Екатериноград на р. Тереке, что диктовалось необходимостью присутствия военных сил в Кабарде для охраны важнейшей коммуникации с Закавказьем через Осетию. Тогда же Екатерина II приказала сформировать войско из горцев и платить им жалованье, предполагая превратить новых воинственных подданных в подобие казаков, т.е. «быть поселённым войском». Для начала она велела содержать в этом войске от Большой Кабарды 600 чел., от Малой – 300 чел., от ингушей – 300 чел., от осетин – 500 чел., «употребляя их на службу при Влади-Кавказе для очищения дорог от воров и для военных действий»⁸.

Абазины-алтыкесеки жили в стороне от стратегически важных мест: до 1785 г. аул Бабукова находился на Верхней Куме, а скот они пасли до горы Боргустан⁹. Затем П.С. Потёмкин приказал им переместить аулы на р. Подкумок¹⁰. Однако кабардинские князья, пользуясь покровительством Потёмкина и получив от него разрешение выходить на левобережье Малки, предъявили на абазин свои права: «В 1785 г. при поддержке командования кордонной линии на «народном» собрании кабардинской знати на р. Гунделене было вынесено постановление, подтверждавшее зависимость абазин»¹¹. Тогда они, отказавшись платить дань кабардинским князьям, в 1786 г. «бежали в Северный Карачай»¹². И хотя за ними сразу же послали войска, абазинские князья успели увести аулы в устье Малого Зеленчука¹³.

В Пятигорье остался только абазинский аул Джантемирова, а водворённые на Малке абазины попали в зависимость к кабардинским князьям. Примечательно, что абазинские князья никогда не признавали себя подвластными Кабарде. Так, Адиль-Гирей Кешев (Кячев), северокавказский просветитель второй половины XIX в., резко критиковал высказанное Ш. Ногмовым мнение о данничестве абазин: «Это мнение только кабардинцев. Сами же абазинцы, не отрицая того, что им приходилось иногда терпеть от вдесятеро сильнейших кабардинцев, никогда, однако, не признавали над собой их власти, и не только во время автора, но и прежде никогда не платили им никакой дани. Под этой последнею кабардинцы, очевидно, разумели добычу, какую их шайкам удавалось иногда разбойническим образом захватить в наездах своих на абазинские аулы, преимущественно в рабочее время, когда мужчины находились в поле»¹⁴.

В своих притязаниях на абазин Мисост Атажукин, как и его отец Магомет (Бамат), опирался на российские власти. В 1786 г. кабардинцы избрали его старшим князем Кабарды под принуждением П.С. Потёмкина. При этом Мисост Атажукин угрожал своему народу в случае неповиновения «выселиться в Бештау и навсегда оставить Кабарду»¹⁵. Авторы очерка «Абазины» пишут, что в этот период «тапанта обитали в степной полосе верхней части бассейнов Кубани, Кумы и Малки»¹⁶. На самом деле они находились до начала русско-турецкой войны 1787-1791 гг. у ногайцев в устье Малого Зеленчука.

Кубанские ногайцы оказались в конце XVIII в. в крайне сложном положении, кочуя по обширной территории, разделённой между двумя империями. Подобные перекочевки составляли основу их хозяйственной жизни, только теперь для сохранения обычных маршрутов кочевания ногайцы вынуждены были переходить государственную границу. И русские, и турки пытались использовать вечных кочевников в своих военно-политических интересах, привлекая на свою сторону владетельных князей – султанов из рода бывших крымских ханов Гиреев. Многие из них переходили на российскую службу, так как Екатерина II указом от 22 февраля 1784 г. позволила «князьям и мурзам татарским пользоваться всеми преимуществами Российского дворянства»¹⁷. Мирные аулы султанов селились на правый берег Кубани и служили своеобразным заграждением между казачьими поселениями и закубанскими народами. Официально кубанские ногайцы оставались в подданстве Османской империи, и у них нашли приют беглые абазины-алтыкесеки накануне русско-турецкой войны 1787-1791 гг.

В начале войны закубанцы готовили нападение на Кавказскую линию под предводительством известного Шейха Мансура, прибывшего из Чечни, чтобы принять участие в войне на стороне Турции. По сведениям П.Г. Буткова, между Урупом и Лабой собралось до 8-тысяч темиргоевцев, бесленеевцев, кипчаков (ногайцев) и абазин¹⁸. П.С. Потёмкин с 8 тысячным войском при 35 орудиях артиллерии и войско генерала Елагина, перейдя Кубань, предали огню селения, но жители успели уйти в горы. Преследуя их, Елагин прошёл с войском вверх по Урупу более 50 вёрст, но не увидел никаких аулов и «скопищ неприятельских», а обнаружил и напал только на ногайцев, которые «прятали здесь свой хлеб». Было убито до 2000 человек, «получено в добычу немало скота, который и разделён войску»¹⁹, – писал П.Г. Бутков.

Как только началась война в Закубанье, кабардинские князья изъявили желание участвовать в экспедициях российских войск, так как Екатерина II обещала, что в случае верности «всякое добро, в том числе и распространение земель в пользу их, сделано будет»²⁰. П.С. Потёмкин с корпусом находился в лагере при устье Танлыка, а кабардинцев хотел использовать для занятия Верхней Кубани. 13 сентября 1787 г. он писал президенту военной коллегии Г.А. Потёмкину о сборе кабардинского войска на Малке, которому назначил «следовать к вершинам Кубани, и от Каменного моста спуститься по берегу до корпуса, …чтоб войско Большой Кабарды охраняло всегда дистанцию от Каменного моста до Невинного мыса»²¹. Однако эти планы не осуществились.

В сентябре П.С. Потёмкина сменил генерал П.А. Текелли, и Мисост Атажукин, «считавшийся нашим другом и охранителем устанавливаемых нами порядков, начинает двоедушничать»²². Н.А. Волконский передал отношение нового начальства к князьям: «Кабардинцы, как видно из их поведения, находили, что делали нам большую честь своим подданством, и очень были недовольны нашим надзором и вмешательством в домашние дела, где того требовали не только наши интересы, но и их собственное благоденствие… Они в лице своих представителей, нами обласканных и возвеличенных, стремились удержать за собой полную самостоятельность, независимость и неприкосновенность, а также пользоваться нашим покровительством только в тех случаях, где это было выгодно для них одних»²³.

Солтанаульцы остались верны России и кочевали под охраной войск по Тохтамышу, правому притоку Верхней Кубани, поэтому теперь их стали называть «тохтамышевскими» ногайцами. В ноябре войска отправились в экспедицию за Кубань, и тохтамышевский владелец Ислам Мусин, сын солтанаульского Мусы-мурзы, оказывал П.А. Текелли посредничество в переговорах с закубанцами, содействовал возвращению угнанных людей и скота, за что его представили «к награждению чином и жалованием»²⁴.

А вот беглые абазины-алтыкесеки не хотели возвращаться на свои места и вместе с закубанскими ногайцами бежали в верховья Малого Зеленчука, в нейтральный Карачай. В погоне за ними российские войска прошли к вершинам Главного Кавказского хребта и догнали их на речках Марухе и Аксауте. Бежать дальше через снеговой хребет они не смогли, и вскоре «большая часть абазинцев прислала к Текелли депутатов, просила о помиловании и изъявила желание вступить в российское подданство»²⁵. Требование новой присяги обусловливалось военным временем и участием их в военных действиях неприятеля.

Войска насильственно возвратили абазин-алтыкесеков в Пятигорье. Только аулы князей Бибердова и Дударукова, укрывшиеся на р. Марухе, «остались безнаказанными вследствие обещания их выселиться в границы наши», что и исполнили добровольно в 1789 г.²⁶. В 1790 г. они находились уже на Куме, «по обеим сторонам ниже и выше Овечьего броду, весьма спокойно»²⁷. Бабуков аул на этот раз поселили подальше от Кабарды, в 4-х верстах от Георгиевска²⁸. Так, в период русско-турецкой войны 1787-1791 гг. беглых абазин-алтыкесеков вывели из Карачая и возвратили в Пятигорье, откуда они бежали в 1786 г.

Отдельные группы абазин ещё до окончания войны опять бежали в горы. Так, П.А. Текелли звал назад князя Сарал-Ипа Лоова, обещая: «получите все от Вас захваченное кабардинцами»²⁹, но в начале 1789 г. он всё ещё скрывался то в Теберде, то в верховьях Малого Зеленчука³⁰. Князь Кячев укрылся в верховьях Кубани, выше устья её правого притока Мары. Именно к этому периоду относится сообщение Палласа: «Малая Абаза, называемая Алтыкесек, расположена на речке Марацк до Подкумка. Эти народы населяют, таким образом, частью турецкие, частью русские границы, …кабардинцы рассматривают их как своих подданных»³¹. Понятно, что Паллас упоминает аул Кячева на Маре, а относит верховья Кубани к «турецкой» стороне только потому, что они точно не принадлежали к российской стороне. Однако это была территория Карачая, где абазины малыми группами скрывались и в последующее время, спасаясь от кабардинских князей.

Чтобы продемонстрировать своё усердие и получить власть над абазинами, кабардинцы во главе с генералом Горичем всё же отправились в Закубанье. По сведениям Буткова, осенью 1787 г. войско в 2750 человек переправилось за Кубань ниже Аджи-Кале близ устья Малого Зеленчука и выступило «против мансуровцев и прочих народов, между Лабой и Кубанью»³². Горич писал о якобы 5-тысячном войске во главе с Мисостом Атажукиным и покорении 2000 дворов абазин-алтыкесеков, 800 дворов башильбаевцев, 200 кибиток кипчакских ногайцев, 1500 дворов бесленеевцев на Лабе и переселении их на «сю сторону Кубани к кабардинцам»³³.

В апреле 1788 г. Мисост Атажукин просил П.А. Текелли защитить право его семьи на абазинские аулы на Подкумке от других владельцев и получил разрешение поселиться «кочевьем» пониже крепости Константиногорской. В ответ на это среди кабардинских князей вспыхнули междоусобицы, и они отказали Текелли выслать на службу 300 человек, прося «вернуть крестьян», которых увёл Атажукин³⁴. Несмотря на ходатайство П.С. Потёмкина за кабардинцев, императрица согласилась с мнением Текелли, что «эти люди великой лживости, лицемерия и лести, а на деле воровское, грабительское племя, боящееся только силы», и ограничилась изъявлением кабардинцам своего «благоволения». Тогда кабардинцы «охладели к своей службе, сидели дома и изредка не прочь были и от хищнических набегов»³⁵.

Чтобы предотвратить бегство абазин, кабардинским князьям запретили требовать с них «подати». С. Броневский писал, что абазины расселены «около Константиногорской крепости, по речкам Подкумку, Джеганас и Тохтамыш, и состоят особенно в ведомстве Российского начальства»³⁶, т.е. абазин-алтыкесеков перевели в «особенное» ведение военных и вывели из Кабардинского приставства.

Одновременно с абазинами осенью 1787 г. войска П.А. Текелли вывели в Пятигорье ногайцев-мансуровцев, пытавшихся укрыться в ущелье Кяфара, левого истока Большого Зеленчука. Только небольшой их группе удалось бежать с Шейхом Мансуром через Кавказский хребет к Чёрному морю, а владелец Расламбек Мансуров, очевидно, не смог перевести через снеговой хребет многочисленный скот и «увидя, что войско наше взошло на самую подошву снеговых гор, отдался со всеми подвластными своими в подданство»³⁷. Мансуровцев вывели на российскую сторону как военнопленных.

Так на Верхней Куме были водворены мурзы Расламбек Мансуров, Измаил Калмыков и Нурадин Кирков с 3480 подвластными, Султан Батыр-Гирей с 30 семействами, мурза Ислам Мусин с 56 семействами, Атажука Ахлов с подвластными, кроме того взятые в плен без семей 91 человек. Им назначили места по левой стороне Кумы, но постепенно они распространились по обширной степи. Большая часть мансуровцев в числе 450 семей и 8 тыс. семей касаевцев летом 1794 г. передвинулась на р. Калаус, кипчаки в числе 1100 семей заняли места по рекам Кума и Янкуль. Мурзы Мамбет Таганов и Расламбек Мансуров с подвластными аулами заняли земли на р. Егорлык³⁸. При этом в 90-х годах касаевцы и мансуровцы продолжали кочевать и на «турецкой» стороне Кубани по Большому Зеленчуку, Урупу и его левым притокам – Большому и Малому Тегеням³⁹.

На равнинах между Лабой и Урупом ногайцы не просто кочевали, но имели здесь «постоянные усадьбы»⁴⁰. Мансуровцы жили также по левую сторону Кубани, на узком горном перевале при впадении справа ручья Инал в Уруп и по левым притокам Урупа – Большому и Малому Тегеням. В горы ногайцы уходили только в случае необходимости укрыться от российских войск. Значительная часть наврузовцев обитала по обе стороны Кубани, но в 1790 г. они перешли на правобережье и кочевали вдоль Кавказской линии⁴¹. Их переселение было связано с переходом в российское подданство султана Менгли-Гирея, внука давнего сторонника России Казы-Гирея. Часть наврузовцев оставалась в Закубанье под властью отца Менгли-Гирея, кубанского сераскира Арслан-Гирея. Клапрот отмечал в 1807-1808 гг., что «их пастбища находятся по обеим сторонам Лабы, где они держат свой скот в загородках. Осенью, а также весной они покидают Лабу и гонят свой скот на Челмик или Челбок»⁴².

Итак, результатом военных действий за Кубанью стало не только возвращение абазин-алтыкесеков, но вывод части кубанских ногайцев, как наиболее опасной силы в случае вероятного соединения с турецкими силами. Войска, разогнав население между Кубанью и Лабой, возвратились в Прочный Окоп. Как писал Бутков, «вся та сторона оставлена опустошённою… Вообще, во всю сию войну прилагаемо было попечение о выводе на нашу сторону Кубани ногайцев»⁴³.

Османская империя уже не могла опереться на кубанских ногайцев, но ждала поддержки из Кабарды. В 1788 г. турки из Анапы посылали кабардинцам письма, привозили подарки и фирман от султана, «побуждающий народу Кабардинскому быть в готовности противу России»⁴⁴. Князю Адиль-Гирею, сыну Темрюка Атажукина, писали 9 августа 1790 г.: «Султан Селим как к черкесским, так абазинским и ногайским войскам имеет особливое благоволение и, почитая их своим народом, печётся о их защищении, для чего и изготовлено уже войско со всеми принадлежностями и артиллериею»⁴⁵.

Когда в 1790 г. состоялся известный поход по Закубанью турецкого корпуса Батал-паши, на Кубани союзников не нашлось. Более того, многие ногайцы, переселённые на правобережье, находились на российской службе и участвовали в боях против закубанцев. Это свидетельствовало, что политика российских властей в период войны по переселению потенциальных союзников турок из-за Кубани и привлечению на свою сторону владельцев дала свои результаты. В.П. Невская пишет: «План Батал-паши заключался в том, чтобы пройти со значительной турецкой армией через всё Закубанье, выйти к верховьям Кубани, восстановить там старый турецкий окоп Хаджи-Кале, прорвать Кавказскую линию и вторгнуться в Кабарду»⁴⁶. Поход Батал-паши сыграл роль в существенном изменении официальной границы на Верхней Кубани, поэтому рассмотрим его подробнее.

Российские войска находились в пограничных крепостях и редутах: Георгиевск, Песчаный Брод, Воровской лес, Невинномысск, Темижбек и Ставрополь⁴⁷. Из Песчаного Брода, названного Кумским редутом (ныне к востоку от ст. Суворовской, при впадении в Куму справа р. Горькой) выступил трехтысячный корпус генерала Германа, «направляясь к турецкому окопу на Кубани»⁴⁸ (ныне напротив ст. Беломечетской, Ставропольский край). Для разведки использовали тохтамышевских ногайцев. Так, Н.А. Волконский писал:«Очень вероятно, что победой, одержанной нашими войсками месяц спустя, мы были обязаны сведениям, доставленным Исламом Мусиным»⁴⁹.

Русские полагали, что в Анапе высадилось пятитысячное войско, но узнали через лазутчиков, что турков до 3500, и к ним присоединились до 10000 темиргоевцев⁵⁰. Батал-паша специально преувеличивал в письмах к кабардинцам численность войска, чтобы привлечь к соединению, и усиленно призывал в Анапу за вознаграждением от султана. Не дождавшись их, турки сами прибыли в урочище Нальчик и «раздавали золотые деньги»⁵¹.

По сведениям лазутчика, встретившего несколько кабардинцев в верховьях Кумы по пути к Батал-паше, 20-тысячное турецкое войско якобы собиралось переправиться через Кубань в Карачае, «при речке Теберда через Каменный мост», и идти в Кабарду, так как «кабардинцы на все с ними предприятия готовы»⁵². Однако получив дезинформацию, что к Каменному мосту пришло всего 800 турок, а большая часть их пошла в противоположную сторону, к Прочному Окопу, кабардинцы совершенно остыли от желания выставить своё войско в помощь туркам.

Никаких свидетельств, что турки действительно доходили до Каменного моста на Кубани, нет. Возможно, они и пытались отвлечь русские силы от своего маршрута или разведать обстановку на Верхней Кубани, но, несмотря на предположения некоторых историков, карачаевцы в походе Батал-паши не участвовали. Российское командование благодаря верным лазутчикам было осведомлено, что «по горам к Каменному мосту никаких следов нет», а турецкий лагерь расположился на краю турецких владений в Закубанье у татарского городища Хаджи-кала в устье Малого Зеленчука.

Русские перехватили турецкое письмо в Кабарду от 17 августа 1790 г., что Батал-паша выступил якобы с 30-тысячным войском, а 21 августа закубанские родственники Ислама Мусина даже уверяли, что в Кабарду идёт 40-тысячное войско⁵³. Но командующий Кавказской линией Бальмен понимал, что такое количество людей набрать в войско и прокормить в Закубанье невозможно и заверил правительство, что турки хитрят и преувеличивают свою численность в письмах к кабардинцам, чтобы привлечь их к себе. По его сведениям, турок было не более трёх тысяч, при 29 пушках: «четыре большие, а прочие малые»⁵⁴.

Турки объединились с западными адыгами у слияния Большой и Малой Лабы в урочище Калач-Лаба (ныне с. Каладжинское, Краснодарский край), а затем перешли на левый берег Малого Зеленчука и стали лагерем у «старого турецкого окопа», на месте Аджи-кале (Хаджи-кала). Русские 22 сентября перешли с Песчаного Брода на левобережье верховий Танлыка, а затем спустились по р. Батмаклы к месту её впадения в Кубань с правой стороны (ныне с. Чапаевское, Карачаево-Черкесия). В это время войско генерала Розена провело экспедицию против закубанцев и захватило у них для пропитания корпуса Германа 1800 баранов⁵⁵. Войско Беервица соединилось с войском Германа, увеличив его до 4 тыс. человек, кроме того, прибыла вся «фамилия Ислама Мусина, который всегда отличался верностью к России» во главе с Росламбеком Тугановым.

28 сентября Батал-паша переправился через Кубань по броду у бывшего аула Мусы Туганова и расположился лагерем вблизи устья Тохтамыша, на правобережье Кубани. Турки заняли покатости, спускающиеся к реке, и стали ниже русских, «растянув свою линию по-над речкою Тахтамысом, открыли свои батареи», и 30 сентября Герман пятью колоннами атаковал неприятеля⁵⁶. Горцы, пришедшие с Батал-пашой, наблюдали с возвышенности и, увидев, что турки разбиты, покинули поле боя. Батал-пашу взяли в плен, и Герман доложил в рапорте: «Турецкий лагерь, состоящий близ Кубани, в числе 6 тыс. турок и более того числа разных горских народов… совершенно разбит, …турки и горские народы, перейдя Кубань, потянулись по той стороне в горы»⁵⁷.

С лёгкой руки Фелицына, в литературе закрепилось ошибочное мнение, что 30 сентября 1790 г. 3-тысячным отрядом Герман разгромил 30-тысячный корпус Батал-паши. Однако нам важно то обстоятельство, что на правобережье Верхней Кубани первыми вторглись турки, а русские, как победившие в открытом сражении, заняли это место и между устьями правых притоков Кубани Батмаклы (ныне р. Овечка в Карачаево-Черкесии, не путать с р. Овечка в Краснодарском крае) и Тохтамыш (ныне р. Абазинка в Карачаево-Черкесии) устроили самый верхний пограничный редут Баталпашинский.

Батал-паше не удалось получить действенной помощи ни от кубанских народов, ни от кабардинцев, только закубанские адыги поддержали его, но всё их войско было «обращено в совершенное бегство», а турки «опрометью бежали по горам за Кубанью, погибали от голода и претерпевая от абазинцев крайние жестокости»⁵⁸. Здесь «абазинцами» названы залабинские абадзехи и абазины-шкарауа, через земли которых отступали турки, подвергаясь от них грабежам.

Абдулла-паша, назначенный командующим Кубанским фронтом в начале 1791 г., писал: «Не следует гордиться ни черкесами, ни другими племенами. Это люди, которые думают только о своих выгодах. Они способны разбежаться, грабя всё, если они видят, что Османские силы могут потерпеть поражение. Их видели за грабежом всего, от оружия, до солдатского обмундирования, во время восстания и дезертирства… Баттал Паши»⁵⁹. Никогда больше османское правительство не присылало своих войск на Северный Кавказ. В 1790 г. стало очевидно, что закубанцы склонны искать покровительства России как более могущественной стороны, войска которой могли уничтожить их аулы намного быстрее, чем подоспела бы помощь из Турции.

Показательна судьба султанов Гиреев, властвовавших ещё у закубанских народов. Бахты-Гирей (Батыр-Гирей), брат последнего крымского хана Шагин-Гирея, жил за Кубанью, и российские власти знали, что он «в уважении у черкесов и ими начальствует»⁶⁰. Османская империя в войне с Россией надеялась на активные действия закубанцев и кабардинцев, поэтому в 1790 г. султан Селим II увеличил содержание, высылаемое Бахты-Гирею, так как расходы «верно исполняющего свой долг и обязанности кубанского хана возросли»: «Теперь от казны султана сумма повышается и в этот раз, так как возросло число его воинов и султанов, в отличие от прежних выплат, кубанскому хану необходимо отправить 250 кошельков с монетами»⁶¹.

В тоже время сын Бахты-Гирея подполковник Султан Селим-Гирей воевал в российской армии. 26 сентября 1788 г. на р. Убыне казаки под предводительствовам Селим-Гирея в составе русского войска атаковали 8-тысячное войско Бахты-Гирея: «Сын остался победителем и вынудил своего отца покинуть поле сражения; черкесы были разбиты, и гребенцы с боя взяли неприятельское знамя»⁶². Скорее всего, не силой вынудил сын отца покориться России, а убедительными доводами, и Бахты-Гирей отказался от безнадёжной войны. Несомненно, это о нём писали царские чиновники: «Хатукаевцы – наиболее влиятельный между ними Султан-Шагин-Гирей-Бахты-Гирей, отрасль крымских ханов, присягал нам в 1791 г.»⁶³. А турецкий султан Селим II на очередном рапорте с Закубанья написал: «Бакхти-Гирей говорит прекрасные слова, но его действия – чистое предательство»⁶⁴.

Другой пример: сыновья бывшего кубанского сераскира Казы-Гирея, двоюродного брата хана Шагин-Гирея, воевали на стороне Османской империи. В марте 1789 г. сын Казы-Гирея, кубанский сераскир Арслан-Гирей собрал ополчение из народов «за Лабой обитающих» в поддержку турецких войск. А сын Арслан-Гирея – султан Менгли-Гирей 10 февраля 1790 г. добровольно явился к генералу Бибикову, направлявшемуся к Чёрному морю с целью захватить Анапу, и «объявил своё желание основать жительство своё в России». Его отправили в Санкт-Петербург и в 1798 г. дали чин полковника⁶⁵.

После войны подвластный Менгли-Гирею наврузовский аул перевели на российскую сторону: «Наврузовцы – татары (ногаи) жили до 1790 г. по правую сторону Лабы, потом перешли на правый берег Кубани и кочуют теперь на Линии вёрст на 60»⁶⁶. Генерал-поручик Розен приписывал их переселение себе: «Наврузовцы… были гнездом собранию горским народам к нападению на нашу сторону для хищничества…, но теперь, за выводом моим сих наврузовцев, горцы не имеют ни малейшего способа по отдалённости и по обширности степи предпринимать что-либо ко вреду наших границ служащее, а тем правый фланг линии совершенно обезопасен»⁶⁷. Всего с левобережья Кубани переселили 30 тыс. ногайцев⁶⁸. Миграция ногайцев на российскую сторону в период войны 1787-1791 гг. прошла в два этапа: в 1787 г. часть была переселена генералом Текелли, другая часть – в 1790 г. генералом Розеном⁶⁹.

Война закончилась подписанием 29 декабря 1791 г. Ясского мира, подтвердившего границу между двумя империями на Северном Кавказе по Кубани. После чего, как писал Н.А. Волконский, «мы не имели права вооружённою рукою переступить за Кубань и наказать грабителей»⁷⁰. И хотя в современной литературе встречается утверждение, что «договором, в частности, закреплялось вхождение Кабарды, Карачая и Балкарии в состав Российской империи»⁷¹, на самом деле Карачай и Балкария и на этот раз остались независимыми территориями.

В 1792-1793 гг. граница по Кубани, начиная от впадения в неё Урупа, не выходя на Верхнюю Кубань, шла по степным районам в юго-восточном направлении «сухим» путём до Георгиевска. На р. Куме в Песчанобродском урочище построили Кумский штерншанц, и до Константиногорска расселённые здесь российские подданные ногайцы и абазины находились под охраной войск⁷². Они выходили кочевать также и «впереди нашей линии у Бештовых гор», напротив казачьих постов, «из которых главнейшими были Песчаный Брод и Воровской лес»⁷³.

Новый главнокомандующий на Кавказе И.В. Гудович писал императору об абазинах-алтыкесеках, кочевавших впереди Георгиевской крепости: «Сии татары не были прежде во всех местах закрыты передовыми нашими постами, а кочевали впереди оных; но ныне поставлены мною впереди их посты, из которых важнейшие, …показаны у Воровского Леса и на Песчаном Броду»⁷⁴. Гудович предлагал переселить к Каспийскому морю и Молочным Водам тех выходцев из гор, которые кочевали впереди крепостей и общались с закубанскими горцами, так как они «иногда перебегают к ним или дают пристанище у себя и вместе покушаются на воровство»⁷⁵.

Однако ногайцы и абазины играли важную роль, составляя «буферное» население между Кавказской линией и Верхней Кубанью. Обвинить их в нарушении границы было сложно, так как жили они не «деревнями», а «дворами (хуторами)» и главным занятием их было кочевое и отгонное скотоводство⁷⁶. Позволяя им выходить на земли впереди границы, войска охраняли их как российских подданных, и брали под контроль восточные территории Карачая.

После войны пограничную линию Гудович хотел «довести» до Верхней Кубани и построить укрепление «против того места, где переправился через Кубань Батал-паша, но тогда предположение это осталось не осуществленным», в 1792 г. укрепление построили лишь при урочище Невинный Мыс, у устья Большого Зеленчука. Позже в 10 верстах к северу от Баталпашинской переправы учредили пост Жмуринский. «Сухая» часть границы шла через редут Темнолесский на правом берегу Большого Егорлыка, в 15 верстах к юго-западу от Ставрополя, до редута Воровсколесского, устроенного в 1792 г. «на вершинах Кумских Барсуков» (ныне р. Курсавка, приток Кумы). Редут Покоривший устроили при впадении Курсавки в Куму около Кум-горы, где находился ногайский аул Султановский⁷⁷. В 1794 г. на месте редутов донские казаки основали станицы Темнолесскую и Воровсколесскую (ныне в Ставропольском крае)⁷⁸.

В июле-августе 1791 г. часть абадзехов, шапсугов, натухайцев и бжедугов обратилась к русскому командованию с просьбой поселить их на опустевшие земли ногайцев по левобережью Средней Кубани и принять в российское подданство⁷⁹. Но так как Ясский договор оставил закубанцев в подданстве султана, то после войны им объявили, «что императрица освобождает их от подданства»⁸⁰.

По этому договору Османская империя брала на себя обязательство «употребить всю власть и способы к обузданию и воздержанию народов, на левом берегу реки Кубани обитающих при границах её, дабы они на пределы Всероссийской Империи набегов не чинили, никаких обид, хищничеств и разорений Российско-Императорским подданным и их селениям, жилищам и землям не приключали ни тайно, ни явно, и ни под каким видом людей в неволю не захватывали»⁸¹.

Итак, статус закубанских народов зависел от международных соглашений между Российской и Османской империями. В мирное время российские власти открыто не переселяли их на правобережье Кубани, однако локальные перемещения западных адыгов на левобережье Нижней Кубани, напротив пограничных крепостей, осуществлялись с согласия российских властей, заинтересованных в привлечении на свою сторону закубанцев на случай новой войны с Османской империей.

 

Примечания

1. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Т. XXII (1784-1788) СПб, 1830. С. 388.
2. Ковалевский П.И. Кавказ. Т.2. История завоевания Кавказа. СП (б), 1915. С. 30.
3. АКАК. Т. 5. Тифлис, 1873. С. 878.
4. Авксентьев А.В., Аксиев А.З. Ногайцы Ставрополья. Ставрополь, 1998. С. 14.
5. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год. Извлечения. Нальчик, 2001. С. 214.
6. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XХ века. М, 1974. С. 90.
7. Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II. 1781-1786 гг.: Сборник документов. Т.3. Нальчик, 2000. С. 90.
8. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Т. XXII. С. 679.
9. Территория и расселение кабардинцев и балкарцев в XVIII-начале XХ веков. Нальчик, 1992. С. 17.
10. АКАК. Т. 6. Ч.2. Тифлис, 1875. С. 603.
11. Абазины: Историко-этнографический очерк. Черкесск, 1989. С. 21.
12. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т. 1. Екатеринодар, 1911. С. 400.
13. Абазины. С. 32.
14. Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик, 1980. С. 162.
15. Волкова Н.Г. Указ. соч. С. 19.
16. Абазины. С. 33.
17. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года Т. XXII. С. 51.
18. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 210.
19. Там же.
20. Материалы для истории Северного Кавказа 1787-1792гг. // КС. Т.18. Тифлис, 1902. С. 266.
21. РГВИА Ф. 52. Оп. 194. Д. 416. Л.73.
22. Волконский Н.А. Кавказ в 1787-1799 годах // Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II. 1787-1791 гг. Т. IV. Нальчик, 2004. С. 31.
23. Там же. С. 41.
24. Там же. С.18.
25. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 212.
26. Кавказ в 1787-1799 гг. // К С. Т. 14. Тифлис, 1890. С.17.
27. Материалы для истории Северного Кавказа 1787-1792гг. // КС. Т. 18. Тифлис, 1902. С. 411.
28. ГАСК. Ф.87. Оп. 1. Д. 155. Л.2.
29. Волконский Н.А. Указ. соч. С. 41.
30. Абазины. С. 31-32.
31. Паллас П. Заметки о путешествиях в южные наместничества Российского государства в 1793-1794 гг. // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 215.
32. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 211.
33. Кабардино-русские отношения в XVI –XVIII вв.: Сборник документов. Т.2. М., 1957. С. 369.
34. Там же. С. 372-374.
35. Ковалевский П.И. Указ. соч. С. 34.
36. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Нальчик, 1999. С. 309.
37. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 212.
38. РГВИА. Ф. 52. Оп. 194. Д. 566. Л. 21-23.
39. Волкова Н.Г. Указ. соч. С. 90.
40. РГВИА. Ф. 414. Оп. 1 Д. 300. Л. 87 об.
41. АКАК. Т. 5. С. 878.
42. Клапрот Г.–Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг.// АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 238.
43. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 213-214.
44. АКАК. Т. 2. Тифлис, 1868. С. 1119.
45. Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II. 1787-1791 гг. Т. IV. Нальчик, 2004. С. 290.
46. Невская В.П. Присоединение Черкесии к России и его социально-экономические последствия. Черкесск, 1956. С. 52.
47. Волконский Н.А. Указ. соч. С. 44-45.
48. Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа. Т. IV. С. 189.
49. Волконский Н.А. Указ. соч. С. 47.
50. Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа. Т. IV. С. 264.
51. Там же. С. 274.
52. Там же. С. 288.
53. Там же. С. 291.
54. Там же. С. 296.
55. Там же. С. 312.
56. Журнал кампании по Кавказской линии покойного генерала от инфантерии и кавалера Ивана Ивановича Германа, 1790. Екатеринодар, 1896. С. 15.
57. Волконский Н.А. Указ. соч. С. 46.
58. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 234.
59. Беннигсен А. Шейх Мансур. Народное движение на Кавказе в XVIII в. Махачкала, 1994. С. 79.
60. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 219.
61. Osmanli Devleti ile Kafkasya, Turkistan ve Kirim hanliklari arasindaki muna sebetlere dair arsiv belgeleri (1687-1908). Ankara, 1992. С. 56.
62. Потто В.А. Кавказская война. Т. 1. Ставрополь, 1994. С. 161.
63. Материалы для истории Северного Кавказа 1787-1792 гг. // КС. Т. 18. С. 387.
64. Беннигсен А. Указ. соч. С. 78.
65. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 225, 275.
66. Материалы для истории Северного Кавказа 1787-1792 гг. С. 387.
67. РГВИА. Ф.52. Оп. 194. Д.566. Л.21-23.
68. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 236.
69. ГАСК. Ф. 249. Оп. 3 Д. 1. Л. 1об.
70. Волконский Н.А. Указ. соч. С. 63.
71. Земля адыгов. Майкоп, 1996. С. 105.
72. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 340.
73. Фелицын Е. Материалы для истории Северного Кавказа 1787-1792 гг. // Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II. 1787-1791 гг.: Сборник документов. Т. IV. Нальчик, 2004. С. 111.
74. Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа. Т. IV. С. 361.
75. Фелицын Е. Указ. соч. С. 123.
76. Там же. С. 149.
77. Там же. С. 401-403.
78. Карта Кавказа. С указанием политического состояния до 1801 г. // АКАК. Т. 1.
79. Земля адыгов. С. 69.
80. Бутков П.Г. Указ. соч. С. 337.
81. Документальная история образования многонационального государства Российского. Россия и Северный Кавказ в ХVI – ХIХ веках. М, 1998. С. 195.