Идейно-художественное своеобразие творчества А. Битова

 

Родился 27 мая в 1937 года в Ленинграде. Потомственный петербуржец. Отец - Битов Георгий Леонидович (1902-1977), архитектор. Мать - Кедрова Ольга Алексеевна (1905-1990), юрист. Дети: Анна (1962 г.рожд.), Иван (1977 г.рожд.), Георгий (1988 г.рожд.).
Первые воспоминания детства у Андрея Битова связаны с блокадной зимой 1941/42 года. Потом была эвакуация на Урал, затем - переезд в Ташкент, с которых он начал свои "путешествия", не прекращающиеся и по сей день. В школьные годы увлекся альпинизмом, в 16 лет получил значок "Альпинист СССР". Тогда же открыл для себя бодибилдинг. Любовь к горам привела его в 1957 году в Ленинградский горный институт на геолого-разведочный факультет. Писать Андрей Битов начал будучи студентом. В институте он вошел в литобъединение под руководством Глеба Семенова. Там работали такие известные ныне поэты, как А. Кушнер, А. Городницкий, В. Британишский, Г. Горбовский и др.
В 1957 году сборник литобъединения, в который вошли и первые произведения А. Битова, был сожжен во дворе института в связи с событиями в Венгрии. Тогда же Битов был исключен из института и попал в армию, в стройбат на Севере. В 1958 году ему удалось демобилизоваться, восстановиться в институте, который он окончил в 1962 году. Тогда же он начал писать прозу. Первые рассказы были опубликованы в альманахе "Молодой Ленинград" в 1960 году. Эти рассказы потом вошли в сборник "Большой шар", вышедший в 1963 году в Ленинграде. С этого года Андрей Битов становится профессиональным писателем. В 1965 году он был принят в Союз писателей СССР.
В 1965-1967 годах он учился на Высших сценарных курсах при Госкино в Москве. Его сокурсниками были Р. Габриадзе, В. Маканин, Р. Ибрагимбеков, Г. Матевосян.
1973-1974 годы были годами учебы в аспирантуре Института мировой литературы (ИМЛИ). Диссертация, написанная им по специальности "Теория литературы", была представлена к защите, но защищать ее он не стал.
В 1967 году в Москве вышла первая книга - "Дачная местность", затем последовали: "Аптекарский остров" (1968), "Уроки Армении" (1969), "Образ жизни" (1972), "Дни человека" (1976), "Семь путешествий" (1976). После выхода романа "Пушкинский дом" в 1978 году в США и участия в составлении бесцензурного альманаха "Метрополь" в 1979 году он практически не печатался до прихода к власти М.С. Горбачева. В связи с перестройкой начались новые времена. В 1986 году были изданы книги Андрея Битова "Грузинский альбом", "Человек в пейзаже" и "Статьи из романа". В 1987 году вышел роман "Улетающий Монахов".
Андрей Битов выпустил два сборника стихов: "Дерево" и "В четверг после дождя" (СПб.: Пушкинский фонд, 1997). Сейчас готовится к изданию третья книга стихов. У автора есть замысел написать пьесу - из не освоенных им жанров осталась драматургия. Сочинения А. Битова переводились почти на все европейские языки.
С 1978 года у писателя началась жизнь на два города - Москву и Ленинград. Он считает себя рекордсменом этого маршрута. С 1986 года начались постоянные переезды: Москва - Ленинград - заграница. В 1992-1993 годах в Берлине научная коллегия ("Wisshenschafts Kolleg") предоставила А. Битову условия для работы над его любимой темой. До него из россиян такое право было предоставлено А. Шнитке и О. Иоселиани. За это время А. Битовым была закончена "Империя в четырех измерениях", она была издана в России в 1996 году. "Империя..." соответствует последовательности англоязычных изданий: "Life in Windy Weather" (1986), "Pushkin House" (1987), "Captive of the Caucasus" (1988), "The Monkey Link" (1995). Последние книги А. Битова: "Оглашенные" и "Первая книга автора" (1996), "В четверг после дождя" и "Новый Гулливер" (1997), "Неизбежность ненаписанного" (1998), "Дерево" и "Предположение жить, 1836" (1999), "Вычитание зайца, 1825" (2001), последняя книга на английском языке - "Life Without Us" (1999).
С осени 1986 года Андрей Битов стал "выездным", выступал с лекциями и чтениями во многих странах, участвовал во множестве конференций и симпозиумов. Преподавал русскую литературу за рубежом, в частности в США: Weslyan University, Connecticut (штат Коннектикут, 1988), NYU (Нью-йоркский университет, 1995), Princeton (Принстонский университет, 1996).
С 1988 года А. Битов участвовал в создании российского Пен-клуба, а с 1991 года - его президент. А. Битов работал в кино. В 1979 году он написал сценарий для фильма "В четверг и больше никогда" (режиссер А. Эфрос), в 1967 году был соавтором сценария советско-японского фильма "Маленький беглец". Однажды А. Битов даже снялся в фильме Сергея Соловьева "Чужая, белая и рябой". В 1990 году он стал первым лауреатом Пушкинской премии в Германии. В 1992 году ему присуждена Государственная премии РФ за роман "Улетающий Монахов".
В 1997 году он вновь стал лауреатом Государственной премии РФ и премии "Северная Пальмира" за роман "Оглашенные" (последний роман, завершающий "Империю в четырех измерениях"). А. Битов - лауреат международных премий: Андрея Белого в Санкт-Петербурге (1990), Лучшая иностранная книга года (Париж, 1990) за роман "Пушкинский дом". А. Битов - Шевалье французского ордена словесности, сопрезидент Набоковского фонда в Санкт-Петербурге, председатель комиссии по наследству Андрея Платонова, член президиума Мандельштамовского общества.
А. Битов - лауреат премий журналов "Дружба народов", "Новый мир", "Иностранная литература", "Звезда", "Огонек" и др. С 1997 года А. Битов - Почетный доктор Ереванского государственного университета и Почетный гражданин города Еревана. А. Битов - вице-президент международной ассоциации "Мир культуры" (президент - Фазиль Искандер). А. Битов - вице-президент европейского сообщества интеллектуалов "Гулливер" с центром в Амстердаме. Он - член жюри "Пушкинской премии" в Гамбурге, член жюри премии "Триумф", член комитета по присуждению Государственной премии РФ. В 1999 году был членом жюри Всемирного конкурса эссе в Веймаре.
А. Битов говорит, что со временем хобби становится профессией. Любовь к кино привела к профессии сценариста и актера, любовь к книге - к участию в дизайне собственных книг, любовь к музыке - к созданию Пушкинского джаза, где чтение черновиков А.С. Пушкина сопровождается джазовой импровизацией. В 1998-1999 годах Пушкинский джаз гастролировал в Нью-Йорке, Берлине, Санкт-Петербурге и Москве. Нелюбовь к монументальной скульптуре привела к идее "минимонументализма" (совместно с Резо Габриадзе). Как пример - памятник Чижику-Пыжику в Санкт-Петербурге, Зайцу - в селе Михайловском и т.п. Сама идея воссоединения профессии с хобби привела к созданию в 1991 году неформального объединения "БаГаЖъ" (Битов, Ахмадулина, Алешковский, Жванецкий и примкнувшие к ним Ю. Рост, А. Великанов, В. Тарасов и др.). По словам Андрея Битова, вся его жизнь - это "сплошное путешествие, которое уже нельзя назвать хобби".

 

Современный литературный процесс (90-е-2000-е годы). Судьбы традиционной реалистической прозы. Идейно-художественные особенности творчества одного из современных прозаиков, развивающих классические традиции (Л. Бородин, Г. Семенов, В. Личутин)

 

Хронологические рамки современного литературного процесса в России - последние пятнадцать лет уходящего века, включающие разнородные явления и факты новейшей литературы, острые теоретические дискуссии, критическую разноголосицу, литературные премии различной значимости, деятельность толстых журналов и новых издательств, активно выпускающих произведения современных писателей.

Новейшая литература теснейшим образом связана, несмотря на принципиальную и несомненную новизну, с литературной жизнью и социокультурной ситуацией предшествующих ей десятилетий, так называемым периодом «современной литературы». Это достаточно большой этап существования и развития нашей литературы - с середины 50-х годов до середины 80-х годов.

Середина 50-х годов - новая точка отсчета нашей литературы. Знаменитый доклад.С. Хрущева на «закрытом» заседании XX съезда партии 25 февраля 1956 года положил начало освобождению сознания многомиллионного народа от гипноза культа личности Сталина. Эпоха получила название «хрущевской оттепели», породившей поколение «шестидесятников», его противоречивую идеологию и драматичную судьбу. К сожалению, к подлинному переосмыслению советской истории, политического террора, роли в ней поколения 20-х годов, сути сталинизма ни власть, ни «шестидесятники» не подошли. Именно с этим во многом связаны неудачи «хрущевской оттепели» как эпохи перемен. Но в литературе шли процессы обновления, переоценки ценностей и творческих поисков.

Еще до известных решений партийного съезда 1956 года в советской литературе произошел прорыв к новому содержанию через преграды «теории бесконфликтности» 40-х годов, через жесткие установки теории и практики соцреализма, через инерцию читательского восприятия. И не только в той литературе, которая писалась «в стол». Скромные очерки В. Овечкина «Районные будни» показали читателю истинное положение послевоенной деревни, ее социальные и нравственные проблемы. «Лирическая проза» В. Солоухина и Е. Дороша уводила читателя с магистральных путей строителей социализма в реальный мир российских «проселков», в котором нет внешней героики, патетики, но есть поэзия, народная мудрость, великий труд, любовь к родной земле.

Эти произведения самим жизненным материалом, лежащим в их основе, разрушали мифологемы литературы соцреализма об идеальной советской жизни, о человеке-герое, идущем «все вперед - и выше» под вдохновляющим, окрыляющим и направляющим руководством партии.

Наступившая «хрущевская оттепель«, казалось, открыла шлюзы. Долгое время сдерживаемая, хлынула потоком качественно иная литература. Пришли к читателю книги стихов прекрасных поэтов: Л. Мартынова («Первородство»), Н. Асеева («Лад»), В. Луговского («Середина века»). А к середине 60-х будут опубликованы даже поэтические книги М. Цветаевой, Б. Пастернака, А. Ахматовой.

В 1956 году состоялся невиданный праздник поэзии и вышел альманах «День поэзии». И поэтические праздники - встречи поэтов со своими читателями, и альманахи «День поэзии» станут ежегодными. Дерзко и ярко заявила о себе «молодая проза» (В. Аксенов, А. Битов, А. Гладилин кумирами молодежи стали поэты Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р. Рождественский, Б. Ахмадулина и др. «Эстрадная поэзия» собирала многотысячные аудитории на поэтические вечера на стадионе «Лужники».

Авторская песня Б. Окуджавы вводила в диалог поэта и слушателя непривычную для советского человека интонацию доверия и участия. Человеческие, а не идейно-ходульные проблемы и конфликты в пьесах А. Арбузова, В. Розова, А. Володина преображали советский театр и его зрителя.

Менялась политика «толстых» журналов, и в начале шестидесятых «Новый мир» А. Твардовского опубликовал рассказы «Матренин двор», «Один день Ивана Денисовича», «Случай на станции Кречетовка» вернувшегося из лагерей и ссылки еще никому не известного А.И. Солженицына.

Несомненно, эти явления изменяли характер литературного процесса, существенно разрывали с традицией соцреализма, по сути единственного официально признаваемого с начала 30-х годов метода советской литературы.

Но изменения в советской культуре, как и в жизни, были не столь однозначно ободряющими. Реальная литературная жизнь почти тех же самых лет отмечена и жестокой травлей Б.Л. Пастернака за публикацию в 1958 году на Западе его романа «Доктор Живаго». Беспощадной была борьба журналов «Октябрь» и «Новый мир» (Вс. Кочетова и А. Твардовского). «Секретарская литература» не сдавала позиций, но здоровые литературные силы тем не менее делали свое созидательное дело. В так называемую официальную литературу стали проникать подлинно художественные, а не конъюнктурно сконструированные тексты.

В конце пятидесятых молодые прозаики-фронтовики обратились к недавнему прошлому: исследовали драматические и трагические ситуации войны через точку зрения простого солдата, молодого офицера. Нередко эти ситуации были жестокими, ставили человека перед выбором между подвигом и предательством, жизнью и смертью. Критика того времени встретила первые произведения В. Быкова, Ю. Бондарева, Г. Бакланова, В. Астафьева настороженно, неодобрительно, обвиняя «литературу лейтенантов» в «дегероизации» советского солдата, в «окопной правде» и неумении или нежелании показать панораму событий. В этой прозе ценностный центр смещался с события на человека, нравственно-философская проблематика сменила героико-романтическую, появился новый герой, вынесший на своих плечах суровые будни войны.

«Сила и свежесть новых книг была в том, что, не отвергая лучшие традиции военной прозы, они во всей увеличительной подробности показали солдата «лица выраженье» и стоящие насмерть «пятачки», плацдармы, безымянные высотки, заключающие в себе обобщение всей окопной тяжести войны. Нередко эти книги несли заряд жестокого драматизма, нередко их можно было определить как «оптимистические трагедии», главными героями их являлись солдаты и офицеры одного взвода, роты, батареи, полка». Эти новые реалии литературы также были знаками, типологическими чертами изменяющегося характера литературного процесса, начинающегося преодоления соцреалистической одномерности литературы.

Внимание к человеку, его сути, а не социальной роли, стало определяющим свойством литературы 60-х годов. Подлинным явлением нашей культуры стала так называемая «деревенская проза». Она подняла такой круг вопросов, который и по сей день вызывает живой интерес и полемику. Как видно, оказались затронуты действительно жизненно важные проблемы.

Термин «деревенская проза» придуман критиками. А.И. Солженицын в «Слове при вручении премии Солженицына Валентину Распутину» уточнил: «А правильней было бы назвать их нравственниками - ибо суть их литературного переворота была возрождение традиционной нравственности, а сокрушенная вымирающая деревня была лишь естественной наглядной предметностью». Термин условен, ибо в основе объединения писателей-«деревенщиков» лежит вовсе не тематический принцип. Далеко не всякое произведение о деревне относили к «деревенской прозе».

Писатели-деревенщики изменили угол зрения: они показали внутренний драматизм существования современной деревни, открыли в обыкновенном деревенском жителе личность, способную к нравственному созиданию. Разделяя основную направленность «деревенской прозы», в комментарии к роману «И дольше века длится день» Ч. Айтматов так сформулировал задачу литературы своего времени: «Долг литературы - мыслить глобально, не выпуская из поля зрения центрального своего интереса, который понимаю как исследование отдельной человеческой индивидуальности. Этим вниманием к личности „деревенская проза“ обнаруживала типологическое родство с русской классической литературой. Писатели возвращаются к традициям классического русского реализма, почти отказываясь от опыта ближайших предшественников - писателей-соцреалистов - и не принимая эстетики модернизма. „Деревенщики“ обращаются к самым трудным и насущным проблемам существования человека и общества и полагают, что суровый жизненный материал их прозы априори исключает игровое начало в его интерпретации. Учительский нравственный пафос русской классики органически близок „деревенской прозе“. Проблематика прозы Белова и Шукшина, Залыгина и Астафьева, Распутина, Абрамова, Можаева и Е. Носова никогда не была абстрактно значима, а всего конкретно человечна. Жизнь, боль и мука обыкновенного человека, чаще всего крестьянина (соль земли русской), попадающего под каток истории государства или роковых обстоятельств, стала материалом „деревенской прозы“. Его достоинство, мужество, способность в этих условиях сохранить верность самому себе, устоям крестьянского мира оказались основным открытием и нравственным уроком „деревенской прозы“». А. Адамович писал в этой связи: «Сбереженная, пронесенная через века и испытания живая душа народа - не этим ли дышит, не об этом ли прежде всего рассказывает нам проза, которую сегодня называют деревенской? И если пишут и говорят, что проза и военная и деревенская - вершинные достижения современной нашей литературы, так не потому ли, что здесь писатели прикоснулись к самому нерву народной жизни» (подчеркнуто мной. - И. С.).

Повести и романы этих писателей драматичны - одним из центральных образов в них является образ родной земли - архангельская деревня у Ф. Абрамова, вологодская - у В. Белова, сибирская - у В. Распутина и В. Астафьева, алтайская - у В. Шукшина. Не любить ее и человека на ней нельзя - в ней корни, основа всего. Читатель чувствует писательскую любовь к народу, но его идеализации в этих произведениях нет. Ф. Абрамов писал: «Я стою за народное начало в литературе, но я решительный противник молитвенного отношения ко всему, что бы ни произнес мой современник... Любить народ - значит видеть с полной ясностью и достоинства его и недостатки, и великое его и малое, и взлеты, и падения. Писать для народа - значит помочь ему понять свои силы и слабости».

Новизна социального, нравственного содержания не исчерпывает достоинств деревенской прозы». Онтологическая проблематика, глубокий психологизм, прекрасный язык этой прозы обозначили качественно новый этап литературного процесса советской литературы - ее современный период, со всем сложным комплексом поисков на содержательном и художественном уровнях.

Новые грани литературному процессу 60-х придавали и лирическая проза Ю. Казакова, и первые повести А. Битова, «тихая лирика» В. Соколова, Н. Рубцова.

Однако компромиссность «оттепели», полуправда этой эпохи привели к тому, что в конце 60-х годов ужесточилась цензура. Партийное руководство литературой с новой силой стало регламентировать и определять содержание и парадигму художественности. Все, не совпадающее с генеральной линией, выдавливалось из процесса. На мовистскую прозу В. Катаева обрушились удары официальной критики. У Твардовского отняли «Новый мир». Начиналась травля А. Солженицына, преследование И. Бродского. Менялась социокультурная ситуация - «наступал застой».