Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Тема гражданской войны в поэтическом цикле М. Цветаевой «Лебединый стан». Поэтика циклаСодержание книги
Поиск на нашем сайте
Особое место в творчестве Цветаевой занимает «Лебединый стан», цикл стихотворений, написанных в период со 2-го марта 1917 года по 31-е декабря 1920 года. Начало трагедии, а точнее, сама трагедия, с точки зрения автора, произошла (и это действительно так) именно в день отречения Николая II от престола - 2 марта 1917 года. Данное событие ощущается поэтессой как катастрофа, гибель национальная, государственная, личностная: «Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон!» («Над церковкой - голубые облака...»). Поразительно то, что при всех «левых» симпатиях юности, аполитичности молодости, «левизне» как доминанте мировоззрения на протяжении всей жизни, М.Цветаева, одна из немногих среди писателей-современников, смогла точно - с «правых», православных позиций - оценить суть происходящего. Показательно и другое: в «Лебедином стане» автор ни разу не упоминает об октябрьском перевороте, не проводит грани между Февралём и Октябрём, как делалось и делается очень часто. Позиция М.Цветаевой - классический образец монархического сознания. В стихотворении, наиболее показательном в этом отношении, «Это просто, как кровь и пот...» утверждается: между царём и народом существует тайная, божественная («Царь с небес на престол взведён») и земная, кровная, обоюдно-равноправная связь («Царь - народу, царю - народ»), В другом стихотворении - «Над чёрною пучиной водной...» - взаимоотношения между Царём и Церковью определяются как связь «верных содружников». Это классическое триединство (самодержавие, Православие, народность), по сути, определяет все оценки и характеристики цикла. В их основу положен принцип контраста: белая кость - чёрная кость, лебеди - вороны и т. д. Данный однолинейный принцип, позволяющий выявить главные, определяющие черты человека, явления, времени, оставляет за скобками произведения многомерность, полутона изображаемого. С учётом этого обратимся к характеристике «старого мира», «лебединого стана». В юнкерах, разорванных в клочья на посту в июне 1917 года («Юнкерам, убитым в Нижнем...»), в генерале Корнилове, держащем речь летом того же года («Корнилов»), в возлюбленном, ставшем за честь отчизны («На кортике своём: Марина...»), в безымянных воинах белогвардейской рати («Дон»), в индивидуальных и коллективных характеристиках М.Цветаева многократно подчёркивает объединяющее всех начало - долг, честь, верность до гроба. Более того, поэтесса уверена: в словарях будущего «задумчивые внуки» станут определять «долг» через слово «Дон» («Дон»), Повторяющиеся характеристики автор использует на уровне цвета, где преобладает один - белый - символ благородства, святости, божественности: «белое дело», «белогвардейская рать», «Белый полк», «белы-рыцари», «белы-лебеди», «белое видение», «белая стая» и т.д. В цикле нет той образной концентрации, композиционной сложности тропов, которыми насыщены многие произведения поэтессы. Образность «Лебединого стана» ненавязчива, естественна, «незаметна». Она - искусное художественное выражение идеалов «белого» движения, которые были положены в его основание (их Цветаева почувствовала, поняла на расстоянии, «вслепую», что вызывает восхищение) и которые, о чём не говорится автором, сохранить в чистоте, белизне не удалось. Именно в нравственном превосходстве, по Цветаевой, залог успеха Белой армии: Белизна -угроза Черноте, Белый храм грозит гробам и грому, Белый праведник грозит Содому Не мечом - а лилией в щите, Только агнца убоится волк, Только ангелу сдаётся крепость. Занимая однозначно позицию «белых», поэтесса в главном - в трактовке проблемы гуманизма - остаётся на христианских позициях, ибо в восприятии событий не переступает черту, разрешающую кровь по совести, что выгодно отличает её от многих писате- лей-современников, сторонников как «красного», так и «белого» движений. З.Гиппиус, например, до Октября - певец декабристов, Февраля, Учредительного Собрания, пленник свободы, - после переворота в духе времени, с позиций кровавого гуманизма констатирует: «Если человек хуже зверя - я его убиваю» («Если») - и спокойно, без пафоса призывает: «Но только в час расплаты // Не будем слишком шумными. // Не надо к мести зовов // И криков ликования: // Верёвку уготовав - // Повесим их в молчании» («Песня без слов»), М.Цветаева же делает акцент на невозможности уподобиться злу в борьбе с ним, в нравственной белизне она видит силу и залог успеха. Мир чёрных воронов и мир белых лебедей, существующие в цикле как миры враждебные, взаимоисключающие друг друга, в стихотворении «Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь...» (1921), примыкающем к «Лебединому стану», соединяются в неразрывное целое общей кровью, общими ранами; теряется грань между «своими» и «чужими», «белыми» и «красными». Цветаева (как и немного позже М.Булгаков в «Белой гвардии»), заявляющая о равенстве человека перед смертью, Богом, достигает в данном произведении вершины христианского мировосприятия. На этой высоте ей редко удаётся удержаться в последующие годы эмиграции (1922-1939). В жизни и творчестве поэтессы преобладает позиция «ни с кем», «одна». «Одна», не только и не столько в плане политическом, сколько в онтологическом. Небожительство, избранность, эгоцентризм самоценной личности - стержень Марины Цветаевой, человеческа и поэта (что, естественно, не исключает наличия иных начал). Личностно-творче- ская доминанта проявляется и на уровне любви (об этом уже говорилось), и на всех других («Деревья», «Поэт», «Хвала времени», «Двое», «Стол», «Уединение» и т.д.). Отметим, что не имеет значения, в какие формы выливается сия самоценность: безмерность в мире мер или добровольное несовпадение со временем. Лишь любовь к Родине периодически выводит М.Цветаеву за пределы индивидуализма-сиротства. Так, в стихотворении «Тоска по Родине» через самые разные факты из жизни лирической героини: одиночество, бездомство, безденежье, унижение, непонимание - ставится под сомнение само понятие «Родина». Раз она не помогает, не спасает, ничего не меняет в жизни героини, значит, по сути, и не существует. Поэтому Родине противопоставляется как реальная ценность «единоличье чувств», доведённое до крайнего предела: «Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, // И всё - равно, и всё - едино». Однако две последние строчки стихотворения, оборванные на полуслове, ломают, взрывают, опровергают логику суждений героини. То есть Родина - не морока, не пустой звук, как утверждалось ранее, и никакие логические доводы, удары судьбы не в состоянии уничтожить любовь к ней. Следует сказать, что настроения, представления о Родине, выраженные в большей части стихотворения, - это настроения-пред- ставления самой Цветаевой в разные периоды её жизни. В их основе лежат «левые» ценности, которые чаще всего проявлялись так, как в очерке «Кедр» (о книге кн. С.Волконского «Родина»), В нём поэтесса заявляет: «Своё отношение к предмету мы делаем его качеством» («Новый мир», 1991, № 7). Сия точная самохарактеристика проявляется в «Кедре» буквально во всём, начиная с названия. Родина как ценностный идеал отсутствует у Цветаевой. Более того, она подменяет её кедром - одиноко стоящим, возвышающимся над всеми деревом. Родина по воле автора сплющивается до отдельного человека, который символом её быть не может. Правда, поэтесса к этому и не стремится, скорее, наоборот: С.Волконский в её восприятии - абстрактный человек, общечеловек, «человек - вне века, князь вне княжества, человек - без оговорок: че-ло-век». С.Волконский, по Цветаевой, олицетворяет духовное избранничество - противовес «мёртвому мещанству». Интересно, что к последнему отнесены и «гуща церковная», и равная ей «гуща базарная». В конце концов человек-идеал не случайно рассматривается поэтессой вне русских «культов»: Бог, Родина, народ, - ибо, по Цветаевой, «само понятие «общежитие» уже искажение понятия жизнь: человек задуман один, где двое - там ложь». Такое лево-либеральное представление поэтессы о человеке переплетается с её периодически возникающими просоветскими настроениями. В «Стихах к сыну», говоря о России как о стране отцов, стране прошлого, и о СССР - стране детей, стране настоящего, Цветаева будущее сына связывает не с Францией - заграницей, а с Родиной - СССР: «Езжай, мой сын, домой - вперёд. - // В свой край, в свой век, в свой час - от нас - // В Россию - вас, в Россию - масс». Решая таким образом судьбу сына, поэтесса, осознанно или нет, протягивает СССР руку если не примирения, то признания. Ещё более открыто просоветские настроения М.Цветаева выражает в стихотворении «Челюскинцы». Откликаясь на известные события, она заявляет: «Сегодня - смеюсь! // Сегодня - да здравствует // Советский Союз!» В СССР М.Цветаева возвратилась вместе с сыном в 1939 году, последовав за мужем и дочерью. На Родине жизнь и творчество не сложились: арест С.Эфрона и Ариадны, безденежье, одиночество, невозможность публиковаться, война, которую поэтесса восприняла, по свидетельству Л.Чуковской, как гибель России, как победу мирового зла вообще. Эти и другие внешние обстоятельства и, главное, особенности мировоззрения и характера Цветаевой (о чём я говорил и что точно сформулировала сама поэтесса в письме к РГу- лю в 1923 году: «Я не люблю земной жизни, никогда и не любила, в особенности - людей») - определили, по сути, закономерный итоговый поступок - самоубийство. Итак, конфликт со всеми, борьба с национальными традициями и ценностями привели М.Цветаеву к выпадению - физическому и духовному - из русского мира во многих и разных проявлениях. Вот, например, как поэтесса реагирует на одну из составляющих этого мира, правда, переиначивая название её: «Народный элемент? Я сама народ, и никакого народа кроме себя - не знала, даже русской няни у меня не было (были - немки, француженки, и часть детства - к отрочеству - прошла за границей) - и в русской деревне я не жила никогда» (Цветаева М. Письма // Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. - Т. 7. - М., 1995). То есть с детства М.Цветаева была лишена русской духовной родины, «параметры» которой она в неполном объёме со знанием дела называет: няня, деревня, народ. Однако поэтесса не пытается эту родину обрести, не считает нужным свои идеалы, творчество поверять народно-национальны- ми идеалами. М.Цветаева сознательно отвергает этот путь, по которому обязательно проходит любой русский писатель. Она сплющивает понятие «народ» до эгоцентрической личности, до собственного «я». Показательно-закономерно и другое - восприятие поэтессой знаковых «фигур» русской литературы, по которым также происходит национальная идентификация писателя. Сочинённый под себя, сверхпроизвольно трактуемый АЛушкин - это отдельная тема. Приведу лишь некоторые прямые характеристики, свидетельствующие о духовном самоотторжении М.Цветаевой от русской классики: «Евгения Онегина» не любила никогда»; «Конечно, Толстого не люблю <...> Достоевский мне в жизни как-то не понадобился». На сей разрыв - кровный и духовный - указывает сама поэтесса: «Вообще, не ошибитесь, во мне мало русского <...>. Я и духовно - полукровка» (Цветаева М. Письма // Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. - Т. 7. - М, 1995). В нарушение (в очередной раз) русской традиции М.Цветаева определяет свою культурно-литературную принадлежность через кровь. В письме к Ю.Иваску от 24 мая 1934 года она, ссылаясь на свои остзейские корни по материнской линии, называет немецкую кровь родной и признаёт: «...Стихотворная моя жила - оттуда» (Там же). Голос крови у М.Цветаевой совпадает с духовной «самоприпиской». Лишь о Германии она говорит так «Моя страсть, моя родина, колыбель моей души! Крепость духа...» (Цветаева М. Воспоминания о современниках. Дневниковая проза // Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. -Т. 4.-М., 1994). Однако более явственной и значительной представляется другая тенденция в творчестве М.Цветаевой - через отрицание традиционных национальных ценностей личности и литературы утверждение, как идеала, эгоцентрической личности и безнациональной словесности. Подтверждением сказанному, в частности, служит следующее высказывание поэтессы, в котором, по сути, формулируется и творческое кредо: «Я не русский поэт и всегда недоумеваю, когда меня им считают и называют. Для этого и становишься поэтом <...>, чтобы не быть французом, русским и т.д., чтобы быть - всем. Иными словами: ты - поэт, ибо не француз» (Райнер Мария Рильке. Борис Пастернак. Марина Цветаева. Письма 1926 года.-М., 1990). Сказанное, конечно, не исключает и наличия русского начала в личности и творчестве М.Цветаевой, что проявилось, прежде всего, в «Лебедином стане» и о чём уже шла речь. Русское «я» даёт о себе знать и в критических суждениях поэтессы, которые по глубине понимания проблем могут быть отнесены к вершинным, классическим. Приведу только три высказывания из письма и статьи: «Прочла <...> отзыв Каменецкого: умилилась, но - не то! Барокко - русская речь - игрушка - талантливо - и ни слова о внутренней сути: судьбах, природе, героях <...> не ради русской речи же я писала!»; «Когда в ответ на моё данное, где форма, путём черновиков, преодолена, устранена, я слышу: десять а, восемнадцать о, ассонансы <...>, я думаю о том, что все мои черновые - даром, то есть опять всплыли, то есть сказанное опять разрушено. Вскрытие, но вскрытие не трупа, а живого. Убийство»; «Часто, читая какую-нибудь рецензию о себе и узнавая из неё, что «формальная задача разрешена прекрасно», я задумываюсь: а была ли у меня «формальная задача» <...>. Как я, поэт, т. е. человек сути вещей, могу обольститься формой? Обольщусь сутью, форма сама придёт» (Цветаева М. Поэт о критике // Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. - Т. 5. - М., 1994).
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-06-23; просмотров: 3804; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.216.182.53 (0.014 с.) |