Вертикально опускающиеся двери в одной из водонепроницаемых переборок «титаника»

 

Убедившись, что в курительном салоне он все равно ничего толком не узнает, Бизли вернулся в каюту, решив продолжить прерванное чтение. Спустя некоторое время он услышал в коридоре шаги и какой-то шум. Он выглянул и увидел в холле большую группу пассажиров, в основном женщин в пеньюарах, разговаривавших со стюардом; часть из них направлялась по лестнице на шлюпочную палубу. Это обеспокоило Бизли. Он вернулся, оделся потеплее и вновь поднялся наверх. На сей раз людей на шлюпочной палубе было гораздо больше. Они быстро ходили взад и вперед, чтобы согреться, всматривались в море и спрашивали друг друга, почему судно остановилось. Но никто не мог ответить ничего вразумительного. Неожиданно судно вновь двинулось и медленно поплыло по водной глади. Все почувствовали облегчение. Казалось, положение выправилось. Бизли решил вернуться в каюту и перешел с правого борта на левый, к дверям, ведущим на лестницу. Там он увидел офицера, который, взобравшись в крайнюю из шлюпок, расположенных по левому борту – это была шлюпка № 16, – снимал с нее брезент. Ни Бизли, ни один из пассажиров, видевших офицера, не придали этому особого значения. Никому из них в тот момент даже в голову не пришло, что спасательные шлюпки готовят к спуску и что придется покидать судно. Не было видно никаких признаков опасности, поэтому не было ни волнения, ни паники.

Прежде чем покинуть палубу, Бизли еще раз оглянулся и, к своему удивлению, отметил явный наклон судна на нос. В ту минуту наклон был еще так мал, что, скорее всего, его никто, кроме исключительно наблюдательного Бизли, пока не заметил, но он, бесспорно, подтверждал, что носовая часть «Титаника» находилась уже ниже кормы. Бизли не стал распространяться о своем открытии и решил спуститься по лестнице на палубу D. Пока он спускался, его подозрение еще более усилилось. Внешне лестница выглядела обычно, но чувство равновесия подсказало Бизли, что ступени находятся уже не в горизонтальном положении, а слегка наклонились вперед.

На той же палубе D, где находилась каюта пассажира II класса Лоренса Бизли, в центре судна, между второй и третьей трубами, располагался обеденный салон I класса. После одиннадцати часов, когда последний из ужинавших уже давным-давно ушел, за одним из столов сидели четверо членов экипажа и болтали о всякой всячине. Для стюардов, в обязанности которых входило безукоризненное обслуживание пятисот посетителей этого большого и красиво оформленного ресторана, то было единственное время, когда в их работе наступала непродолжительная передышка. Неожиданно откуда-то из трюма донесся скрежет, и судно содрогнулось. Не очень сильно, но вполне ощутимо, чтобы разговор прервался, а серебряные приборы, уже разложенные на столах к завтраку, зазвенели. Высказав самые разные предположения, все четверо согласились с доводом стюарда Джеймса Джонсона, с уверенностью заявившего, что судно потеряло одну из лопастей гребного винта, а такое повреждение можно устранить только на верфи, значит, придется идти назад в Белфаст. И, поскольку все, что ни делается, все к лучшему, они тут же принялись строить планы, как проведут несколько дней в порту, пока «Титаник» будет ремонтироваться.

Ближе к корме судна, рядом с рестораном, находилась кухня I класса. Там главный пекарь ночной смены Уолтер Белфорд готовил булочки к следующему дню. Толчок судна он ощутил гораздо болезненнее, чем стюарды в ресторане, поскольку целый противень со свежими булочками, стоявший на плите, с грохотом упал на пол.

Сразу же за носовым отсеком, наиболее уязвимой частью судна, на палубе D располагались кубрики кочегаров. За несколько минут до столкновения кочегары встали с коек и одевались, поскольку в полночь должны были заступить на вахту в котельных. Так как кубрики оказались прямо над пробоиной, кочегары почувствовали удар сильнее других. Один из них, Джон Томпсон, позднее вспоминал:

– Мы в носовой части ощутили толчок в полную силу и буквально выпали из коек. Раздался резкий скрежет… Я выбежал на палубу и увидел, что носовое межнадстроечное пространство все покрыто льдом. Мы побежали вниз за одеждой. Появился наш старший кочегар Уильям Смолл и закричал: «Все вниз!» Но мы не могли пролезть через люк в котельную, потому что вода поднималась и уже была видна. Мы могли попасть туда через главную палубу, но опять прибежал старший кочегар и приказал вернуться, взять спасательные жилеты и отправляться на шлюпочную палубу. Мы снова бросились на нос, схватили спасательные жилеты и побежали на шлюпочную палубу. Старший помощник капитана закричал, какого черта, что мы тут делаем наверху, и послал нас вниз.

На палубе Е тоже было несколько кают I класса. Каюту Е-50 занимали молодые супруги Хардер, возвращавшиеся на «Титанике» из свадебного путешествия. Они еще не спали, когда услышали глухой удар. Потом они почувствовали, как все судно вздрогнуло, а вдоль борта прокатился грохочущий звук. Джордж А. Хардер вскочил с постели и подбежал к иллюминатору. И как раз вовремя, чтобы за стеклом увидеть глыбу льда. Похожие впечатления пережил и пассажир одной из дальних кают, агент торгового дома из Филадельфии Джеймс Б. Макгоф. Более того, поскольку окно его каюты было открыто, на пол упало несколько кусков льда. Таким образом, некоторым из пассажиров не пришлось гадать, что послужило причиной толчка и на что налетел «Титаник». Они с самого начала знали правильный ответ.

В носовой части палубы Е находились три кубрика кочегаров, вместе с которыми жил и Сэмьюэл Хемминг, матрос, ответственный за обслуживание отличительных огней. Сильный толчок разбудил его. Он слез с койки и высунул голову в иллюминатор, чтобы понять, с чем столкнулся «Титаник». Хемминг ничего не увидел, но сказал другому матросу, заведующему шкиперской, что это мог быть только айсберг. Поскольку из шкиперской, расположенной еще ближе к носу судна, доносился странный шипящий звук, оба открыли дверь и вошли внутрь. Они ничего не обнаружили, но шипение стало явственнее. Хемминг спустился по трапу в свободное помещение под носовой надстройкой, где проходили трубопровод для заполнения питьевой водой емкостей, размещенных еще ниже в носовой части судна, и одновременно вентиляционные трубы этих емкостей. Здесь звук был еще сильнее. Хемминг сообразил, что это воздух, выходящий через вентиляционные трубы, и объяснить это можно только одним: воздух выходит потому, что его вытесняет морская вода, стремительно врывающаяся в полупустые емкости. В этот момент подошел старший помощник капитана Уайлд, тоже услышавший шипящий звук, и спросил, что происходит.

– Из носовых резервуаров выходит воздух, но в шкиперской сухо, – ответил Хемминг.

Поскольку Уайлд никак не прореагировал, Хемминг и шкипер вернулись в кубрик. Через минуту явился судовой плотник и сказал:

– Будь я на вашем месте, я бы убрался отсюда. Судно протекает, зал для игры в мяч уже затопило.

Только он ушел, как появился боцман:

– Вставай, ребята… Жить нам осталось менее получаса. Так сказал сам мистер Эндрюс. Только держите язык за зубами, никому ни слова.

Рядом с кубриками кочегаров находились кубрики матросов. Один из них, Фредерик Кленч, проснулся от грохота и скрипа, и ему тут же пришло в голову, что судно, должно быть, на что-то наткнулось. Он надел брюки и вышел наружу. На межнадстроечной палубе с правого борта он увидел множество осколков льда. Кленч был босой и решил вернуться вниз за ботинками, но кто-то спросил его:

– Ты слышал шум воды?

Кленч ответил, что нет, тогда ему предложили заглянуть в грузовой люк № 1. Он посмотрел в шахту и увидел, что брезент, которым был прикрыт груз, надувается, будто снизу его поднимает нагнетаемый туда воздух. Но причина этого удивительного явления была другой и гораздо более жуткой: Кленч явственно услышал грохот вливающейся воды.

Примерно в средней части палубы Е находились каюты стюардов. Стюард салона I класса Фредерик Дент Рей в этот вечер лег довольно рано, поскольку день выдался тяжелый и он был на ногах с раннего утра. Рей проснулся от странного движения судна. Ему показалось, что оно подалось назад и тут же дернулось вперед. Другой стюард, Уильям Уорд, открыл иллюминатор, и они оба выглянули, но в темноте, окружавшей судно, ничего не увидели. Через открытый иллюминатор в каюту ворвался холодный воздух, они быстро закрыли его и вновь легли спать.

Рею, как и многим другим, пришло в голову, что винт «Титаника» лишился лопасти. Если это так, то исправление поломки – забота других. Рей поплотнее закутался в одеяло, но ему все равно было холодно. Он набросил на себя теплое пальто и вновь постарался уснуть. Однако минут через двадцать его довольно бесцеремонно растолкал сосед и сказал, что нужно вставать. Рей расценил это как глупую шутку. Единственное, чего он желал в эту минуту, чтобы его оставили в покое, и спать… спать…

– Мы наткнулись на айсберг, – не отставал приятель и бросил на постель Рея кусок льда.

В этот момент в дверях показался помощник старшего стюарда и приказал:

– Все на палубу! И пошевеливайтесь!

Теперь уже не оставалось ничего другого. Через минуту Рей по трапу для стюардов поднялся на шлюпочную палубу, где его «приветствовало» шипение пара, стравливаемого из котлов. Оно было таким сильным, что вызывало почти физическую боль. Все еще сонный Рей стоял, потрясенный шумом и холодом. Оглядевшись, он увидел людей, одетых в зимние пальто и шубы, замотанных шарфами и в спасательных жилетах. Со стороны носовой части подошли еще несколько пассажиров III класса, они несли багаж, некоторые из них были мокрыми. Рею становилось все холоднее от того, что он бездеятельно озирается вокруг, он повернулся и быстро побежал назад в каюту за какой-нибудь теплой одеждой. Даже в эту минуту он еще не верил, насколько серьезная опасность им угрожала.

В кормовой части палубы F, в одной из кают II класса, вместе с тремя детьми располагалась Аллен О. Беккер. Позднее она рассказывала:

– Нас разбудила мертвая тишина. Машины остановились. Мы услышали топот людей, пробегавших над нашей каютой.

Каюты II класса на палубе F находились по соседству с машинным отделением, и обитатели этих кают за четыре дня плавания настолько привыкли к шуму работавших машин, что неожиданно наступившая тишина сразу привлекла их внимание. Это настолько взволновало миссис Беккер, что она вышла из каюты и спросила стюарда, почему остановились машины.

– Ничего страшного, – ответил он, – через несколько минут поплывем дальше.

Миссис Беккер снова легла в постель, но время шло, и ее беспокойство усиливалось. Она решила разузнать все поподробнее. Встретив в коридоре знакомого стюарда, она спросила его, что происходит.

– Берите скорее спасательные жилеты и идите наверх, на шлюпочную палубу, – услышала она в ответ.

– У нас есть время одеться? – успела крикнуть миссис Беккер, пораженная, как ударом грома.

– Нет, мадам, – ответил стюард, – у вас уже ни на что нет времени.

Вскоре после этого на палубе появился стюард Джон Харди с двенадцатью членами экипажа. Они обходили каюты и просили пассажиров надеть спасательные жилеты и выходить на шлюпочную палубу. Особую заботу они проявляли о женщинах, ехавших без мужей, помогая им надевать жилеты, и о тех, кто был с детьми. Когда пассажиры покинули каюты и поднялись по лестницам наверх, Харди и другие члены экипажа принялись закрывать на палубе водонепроницаемые двери.

На палубе G размещалось много пассажиров III класса, в основном бедные эмигранты. В носовой части – мужчины, а на корме – женщины. Их каюты на «Титанике» были самыми скромными и оборудованными, разумеется, наиболее просто. Все каюты были многоместными. Столкновение с айсбергом в этих помещениях люди действительно ощутили как удар, а вовсе не как легкий толчок, какой почувствовали пассажиры шестью палубами выше. Он моментально разбудил Олауса Абельсета, двадцатишестилетнего норвежца, одного из многих молодых людей, направлявшихся в Америку на поиски работы. Он сел на койке, пытаясь понять, что происходит.

– Что случилось? – спросил его сосед.

– Не знаю, – ответил Абельсет, – но думаю, что лучше подняться.

В соседней каюте проснулся Карл Джонсон. Когда он немного пришел в себя, то обратил внимание на странный шум, доносившийся из коридора. Джонсон слез с койки и открыл дверь. Его босые ноги окатила вода. Дэниел Бакли спал чуть дольше и, соскочив с постели, оказался в воде по самые щиколотки. Остальные двое продолжали спать как убитые. Бакли начал трясти их, приговаривая:

– Вставайте, что-то случилось, здесь вода.

От него пытались отделаться смехом и советами залезть обратно в постель, говоря, что здесь нет нужды вставать так рано, как в Ирландии. Но Бакли стал поспешно одеваться, и тогда они, перестав смеяться, тоже начали вылезать из-под одеял. Поскольку каюта была тесной, Бакли, чтобы не мешать им, вышел в коридор. Тут появились два матроса. Они кричали:

– Все на палубу, если не хотите утонуть!

В четвертом от носа водонепроницаемом отсеке на уровне двух палуб располагалась судовая почта: мешки с посылками были уложены рядом с багажным отделением пассажиров I класса, а почтовая сортировочная находилась ниже, на палубе G. Оба помещения соединял железный трап, который вел на палубу F и выше. На «Титанике» работали пять почтовых служащих: три американца и два англичанина. Через пять минут после аварии уровень воды в нижнем помещении достиг почти шестидесяти сантиметров. И хотя вода продолжала прибывать, все пятеро (позднее к ним присоединились несколько стюардов) лихорадочно пытались спасти хотя бы двести тяжелых мешков заказной почты, содержавших более четырех тысяч писем, втаскивая их по трапу в сортировочное помещение на палубе G. Но все усилия оказались напрасными. Через несколько минут вода настолько поднялась, что начала заливать и палубу G. Только теперь почтовые служащие оставили бесполезную работу и перебрались на палубу F.

В каюте Е-8 пассажир I класса Норман К. Чеймберз услышал звук, показавшийся ему «грохотом цепей, ударявшихся о борт судна». Это продолжалось недолго, и Чеймберз подумал, что что-то случилось с cудовыми машинами, находившимися по правому борту. Беспокойство взяло верх над удобством, и они вместе с женой вышли узнать, что происходит. Они прошли поперечным коридором на правую сторону палубы, где лестница вела вниз, к помещениям судовой почты. По ней они спустились на палубу F и там увидели группу почтовых служащих, перебравшихся сюда из быстро затопляемых склада и сортировочной. Брюки их были мокрыми до самых колен. Чеймберз заглянул в люк и увидел, что и помещение почты, и соседний багажный отсек затоплены водой. Несмотря на то что там находился и их багаж, Чеймберз с юмором висельника принялся комментировать ситуацию. К его шуткам присоединилась жена. Пока они так развлекались, у лестницы ненадолго появлялись и другие обитатели судна, в том числе четвертый помощник Боксхолл, один из старших стюардов и даже на какой-то момент сам капитан Смит. Супруги Чеймберз, которые, в отличие от пятерых почтовых служащих, пережили катастрофу «Титаника», позднее признавались, что в те минуты, когда они стояли над залитыми водой почтой и багажным складом, им и в голову не приходило, что судну и им самим грозит смертельная опасность. И в этом они были не одиноки – ведь «Титаник» считался непотопляемым!

 

Как оказалось, айсберг пропорол корпус судна вдоль правого борта от носовой части до котельной № 5, то есть на длину шести водонепроницаемых отсеков. Пробоина образовалась примерно в трех метрах от киля, или в 60 сантиметрах от второго дна, на котором крепились котлы, паровые машины, паровая турбина и генераторы. Котельная № 6 находилась в пятом от носа водонепроницаемом отсеке судна. В тот момент, когда из «вороньего гнезда» на мостик поступило сообщение об айсберге и первый помощник Мэрдок передал в машинное отделение приказ «Стоп!», а затем «Полный назад!», бригадир кочегаров, работавших в этой котельной, Фред Бэрретт, как раз воспользовался короткой передышкой, чтобы поговорить со вторым механиком Джеймсом Хескетом. И тут судно ударилось об айсберг. Раздался оглушительный грохот. Казалось, что взорвался весь правый борт, в котельную хлынула бурлящая морская вода. В ту же секунду прозвучал сигнал тревоги и над герметичной дверью в переборке, отделявшей котельную № 6 от котельной № 5, зажегся красный свет. Оба едва успели протиснуться в помещение котельной № 5, как дверь за ними с лязгом опустилась. Несколько кочегаров из тех, кто не успел выскочить, выбрались на палубу F по аварийному трапу, но им приказали вернуться, закрыть заслонки и погасить топки. Кочегары изо всех сил старались выполнить приказ, но через пять минут оказались по пояс в воде и с облегчением вздохнули, когда им разрешили покинуть котельную. Было ясно, что прибывавшая вода сама погасит огонь в течение нескольких минут.