Перевернувшаяся складная шлюпка В

 

Из шлюпки № 12 поднялся на борт «Карпатии» и младший радист «Титаника» Гарольд Брайд с обмороженными ногами. Наверху его подхватили, но силы Брайда были на исходе, и, сделав всего один шаг, он рухнул на палубу. Следом за ним появился семнадцатилетний Джек Тэйер. В толпе, собравшейся на палубе, он увидел свою мать, которую подняли на борт чуть раньше. Он бросился к ней.

– Где отец? – спросила миссис Тэйер срывающимся голосом.

– Не знаю, мама, – еле слышно ответил юноша.

После прихода последней спасательной шлюпки на «Карпатии» оказались 706 человек с погибшего судна. Только 706 человек, которым посчастливилось спастись.

И лишь теперь капитан Рострон и его помощники осознали масштабы страшной трагедии. Погиб капитан самого большого и самого роскошного судна в мире, трое из семи помощников капитана, старший механик со всеми своими помощниками, конструктор Томас Эндрюс и все восемь служащих верфи Белфаста, распорядитель рейса и его помощники, судовой врач со своим заместителем, все восемь музыкантов судового оркестра, почти весь персонал французского ресторана, все лифтеры и мальчики-посыльные, все служащие судовой почты. Погибло большинство из 57 миллионеров, ехавших в I классе. Бесследно исчезли несколько семей. Океан не знал сострадания.

 

Приказ капитана Рострона о том, чтобы подготовка к спасательным работам проходила как можно спокойнее и без лишних эмоций, дал свой результат – в ночные часы, когда судно спешило к месту катастрофы, большинство пассажиров спокойно спали в своих каютах. Вызвала интерес лишь остановка «Карпатии», да и то на это обратили внимание немногие. Однако утром перед пассажирами предстала потрясающая картина: вокруг судна плавали десятки айсбергов, ослепительно сверкавших на утреннем солнце, между ними пробирались спасательные шлюпки, а палубы, столовые, салоны и другие помещения «Карпатии» были полны сотнями измученных, промерзших, с погасшими глазами людей, на лицах которых застыл ужас. Только тогда они узнали о невероятном событии: затонул «Титаник».

Прошло какое-то время, прежде чем потрясенные пассажиры «Карпатии» пришли в себя. Потом все поняли, что не могут оставаться просто зрителями, что в такую минуту, которая для большинства из них была самой драматической в жизни, каждый должен в меру своих сил и возможностей принять участие в оказании помощи новым пассажирам. И они позаботились о том, чтобы потерпевшие, многие из которых были почти раздеты или одеты в совершенно промокшую одежду, смогли переодеться и высушиться, предоставили им в своих каютах все, чем располагали. Мужчины, освободив каюты, сами разместились кто где. Многие пассажирки из I и II классов устроили на своих местах женщин с «Титаника». Конечно, свои каюты предоставили и все офицеры «Карпатии». В каюте капитана Рострона нашли приют три спасенные женщины, чьи мужья остались на затонувшем судне. Одна из них, кроме мужа, потеряла и сына. Пассажиры «Карпатии» старались сделать все возможное, чтобы облегчить участь пострадавших, уговаривали их поесть и выпить горячего. Они позаботились и о детях – вместе с командой приготовили для них постели, принесли из кают одеяла и пледы.

Все на «Карпатии» были удивлены странным спокойствием, почти апатией, спасенных, большинство из которых едва могли произнести несколько слов. Те, кто потеряли близких или друзей, были парализованы скорбью. Никто из них в эти часы не мог справиться с пережитым, перед глазами постоянно возникали страшные сцены, разыгравшиеся на морской глади после того, как «Титаник» ушел под воду.

У некоторых из спасенных нашлись знакомые и даже родственники среди пассажиров «Карпатии». Одна встреча была просто фантастической. В воскресенье, через три дня после выхода «Карпатии» из Нью-Йорка, радист Г. Т. Коттэм вскоре после ужина принял с «Титаника» частную депешу, адресованную пассажирам I класса, супругам Маршалл. Две племянницы Чарлза Маршалла передавали привет и сообщали, что безмерно рады совершать путешествие на новом и прекрасном судне. Спустя несколько часов «Титаник» затонул, девушки провели ночь в спасательной шлюпке и утром оказались на палубе «Карпатии». Но супруги Маршалл ничего об этом не знали. Вечером они уединились в своей просторной каюте и спокойно уснули. Примерно в половине седьмого утра их разбудил стук в дверь.

– Что случилось? – спросил сонный Чарлз Маршалл.

– Вас хотели бы видеть ваши племянницы, сэр, – ответил стюард.

Чарлз Маршалл готов был ответить резкостью, поскольку расценил это как глупую шутку: его будят так рано, да еще так неумно – его племянницы на «Титанике», вечером они прислали привет! Но когда Маршалл открыл дверь, он окаменел – девушки стояли перед ним. Потребовались подробные объяснения, прежде чем он понял, что произошло в те часы, когда он спокойно спал.

Племянницам Чарлза Маршалла повезло, они спаслись, и после кошмарной ночи о них позаботились близкие родственники. В других случаях чуда не произошло. Так, одним из пассажиров «Карпатии» был Джон Бейднок, глава отделения пищевых продуктов огромного торгового дома Мейсис, которым владел Исидор Страус. Бейднок знал, что его хозяин вместе с женой возвращались в Соединенные Штаты на «Титанике», и, услышав утром о несчастье, тут же решил, что предоставит им свою каюту. Но подошла последняя спасательная шлюпка, а Исидора и Иды Страус все не было. Тогда он понял, что пожилых супругов больше нет в живых.

На «Олимпике» плыл в Европу Дэниел Г. Бэрнем с супругой, один из ведущих американских архитекторов того времени. Поздно вечером в воскресенье 14 апреля он решил послать телеграмму своим друзьям – художнику Фрэнсису Миллету и майору Арчибальду Батту. Он отдал текст телеграммы стюарду, чтобы тот позаботился отправить ее на «Титаник». Но стюард вскоре вернулся, сказав, что радист «Олимпика» отказался ее принять. Рассерженный Бэрнем потребовал объяснений, и только позднее ему сообщили, что «Титаник» столкнулся с айсбергом и «Олимпик» идет ему на помощь. Они с супругой тут же сделали все необходимое, чтобы подготовить свою удобную каюту для приема пострадавших друзей, но приготовления оказались напрасными.

 

Около 7 часов 20 минут «Калифорниан» был готов к проведению спасательных работ: судно приблизилось к точке с координатами, которые ночью передавал радист «Титаника». Там уже стояло канадское судно «Маунт Темпль». Но вокруг не видно было никаких обломков и ничего, что свидетельствовало бы о ночной трагедии. Вскоре радист Сирил Ф. Эванс принял сообщение, что «Карпатия», шедшая несколько южнее, спасает пострадавших. «Калифорниан» двинулся дальше на юг, при этом мимо него прошло двухмачтовое судно «Алмериан», направлявшееся к северу, а затем еще одно небольшое судно, название которого установить не удалось. Через некоторое время с «Калифорниан» увидели судно, стоявшее юго-восточнее, у границы ледяного поля. Это была «Карпатия». «Калифорниан» подошел к ней около половины девятого. Капитаны обменялись информацией, касавшейся катастрофы и спасательных операций.

К этому времени капитан Рострон уже пришел к выводу, что «Карпатии» нет смысла оставаться на месте катастрофы. Все пустые шлюпки «Титаника», которые можно было разместить на «Карпатии», подняли на палубу – шесть поставили на носовой палубе, а семь подвесили на шлюпбалках. «Карпатия» медленно двинулась вдоль кромки ледяного поля. Надеялись спасти еще кого-нибудь, но горизонт был чист. Не осталось почти никаких следов, свидетельствовавших о том, что несколько часов назад здесь произошла страшная морская трагедия, что в этом месте затонул плавучий дворец и погибли около 1500 человек. Тут и там попадались какие-то деревянные обломки или куски пробки. С «Карпатии» заметили только одно неподвижное тело в спасательном жилете, которое плавало на поверхности воды. И больше ничего. Рострон знал – остаться живым в такой ледяной воде абсолютно невозможно.

Теперь надо было решать, куда направить судно, переполненное людьми. Ближе всего был порт Галифакс в Новой Шотландии, но Рострон полагал, что путь туда забит льдом, а потому не хотел напрасно рисковать. Вдобавок он понимал, что плавание во льдах не могло не сказаться отрицательно на психике потерпевших крушение. Если бы «Карпатия» следовала своим первоначальным маршрутом через Атлантику, наиболее удачным местом для высадки пострадавших были бы Азорские острова в центральной части океана. Но до них было далеко, а «Карпатия» не располагала в достаточном количестве ни продовольствием, ни всем прочим, необходимым для жизнеобеспечения стольких людей. Идеальным портом для захода и прежде всего в интересах пострадавших представлялся Нью-Йорк. Но поскольку расходы, связанные со спасательной операцией, а также компенсация, которую должны были выплатить семистам спасенным пассажирам, и возмещение убытков, вызванных вынужденной задержкой и возвращением «Карпатии» в Нью-Йорк, должны были лечь на плечи компании «Уайт стар лайн» (рейсы в Нью-Йорк для компании Исмея были самыми дорогостоящими), капитан Рострон хотел услышать мнение Брюса Исмея. Он зашел в каюту д-ра Макги, где Исмей находился под постоянным наблюдением врача, и застал грустную картину: магнат, еще несколько часов назад гордый и независимый, превратился в человека с землистым лицом и отсутствующим взглядом. Рострон сообщил ему свои соображения, и Исмей, не возразив ни слова, согласился идти в Нью-Йорк. «Карпатия» прекратила дальнейшие и, по всей вероятности, уже абсолютно напрасные поиски пострадавших и двинулась через ледяное поле на северо-запад. На «Калифорниан» капитан Рострон отправил радиограмму: «Иду со спасенными в Нью-Йорк. Пожалуйста, останьтесь и поднимите тела погибших».

Позднее, объясняя свои решения, капитан «Калифорниан» Стэнли Лорд заявил:

– Около 9 часов 10 минут утра «Карпатия» взяла курс на Нью-Йорк, а я продолжил поиски пострадавших. Во время этих поисков я видел на горизонте в различных направлениях дым нескольких судов. Мы обнаружили шесть спасательных шлюпок, плававших на поверхности: одна была опрокинута, в другой было два чемодана, остальные оказались пустыми. Около 11 часов 20 минут я прекратил поиски и двинулся через лед на запад. Из ледяного поля мы выбрались около 11 часов 50 минут. В это время в юго-западном направлении на значительном удалении от нас находился «Маунт Темпль», который тоже шел на запад.

«Калифорниан» не приложил особых усилий к поиску погибших. За те несколько часов, что прошли со времени гибели «Титаника», тела, разумеется, отнесло течением, но не настолько далеко, чтобы они оказались вне досягаемости «Калифорниан». Вероятно, капитан Лорд в предчувствии предстоящих событий не испытывал большого желания надолго задерживаться там, где «Титаник», прежде чем исчезнуть в глубинах океана, отчаянно и тщетно пускал сигнальные ракеты, взывая о помощи. В четыре часа утра 19 апреля «Калифорниан» бросил якорь в порту Бостона.

 

В 8.57 «Карпатию» запросил капитан судна «Балтик»: «Могу ли я чем-нибудь помочь, взять часть пострадавших? Если изменятся ваши координаты, сообщите мне». Поскольку «Балтик» принадлежал компании «Уайт стар лайн», капитан Рострон посоветовался с Брюсом Исмеем. Оба пришли к выводу, что лучше отказаться от предложения. Вскоре после того, как «Карпатия» двинулась к Нью-Йорку, радист Коттэм принес Рострону радиограмму капитана «Олимпика», который также предлагал взять на борт часть спасенных. Рострону эта идея решительно не понравилась: неизвестно, как встретили бы пострадавшие еще одну пересадку в море, и вообще сама мысль о появлении судна, во многом напоминавшего погибший «Титаник», привела его в ужас. Но самостоятельно этот вопрос он решить не мог и потому снова отправился к Исмею и ознакомил его с содержанием радиограммы, высказав свою точку зрения на все происходящее. Убеждать Исмея не пришлось. Генеральный директор попросил Рострона тут же сообщить на «Олимпик», чтобы тот держался в пределах видимости. Радист Коттэм отправил сразу несколько радиограмм. Первую на «Олимпик». Вторую в 9.30 капитану «Маунт Темпля»: «Нет необходимости держаться вблизи меня». «Маунт Темпль», в тот момент медленно огибавший край ледяного поля, развернулся и пошел своим первоначальным курсом. Следующая радиограмма была отправлена в 9.45 на «Балтик»: «Иду полным ходом в Галифакс или Нью-Йорк. Следуйте в Ливерпуль. У меня на борту 800 пострадавших». «Балтик», который к этому времени прошел уже 134 мили, спеша на помощь «Титанику», тоже лег на свой прежний курс. Почему Рострон указал капитану «Балтика» два места назначения, когда к этому времени уже был окончательно выбран Нью-Йорк, доступные мне источники не объясняют. Ведь, без сомнения, он согласовал радиограммы с Исмеем. Еще одну радиограмму «Карпатия» передала на «Вирджиниан»: «Мы уходим примерно с 800 пострадавшими на борту. Пожалуйста, ложитесь на прежний курс».

Пока радист Гарольд Т. Коттэм информировал ближайшие суда о результатах спасательной операции, в главном салоне на короткое богослужение собрались пострадавшие с «Титаника» и пассажиры «Карпатии». Священник отец Андерсон, а с ним и несколько сотен людей воздали хвалу Господу Богу за спасение и помянули молитвой души погибших.

В последующие часы радист Коттэм был самым занятым человеком на «Карпатии». Едва он отправил радиограммы о том, что «Карпатии» не нужна помощь и она уходит с места катастрофы, как вновь заговорил «Олимпик» и попросил сообщить подробности о гибели «Титаника». Коттэм ответил: «Я не могу делать все сразу. Пожалуйста, терпение». Вскоре ему удалось частично выполнить просьбу «Олимпика». К тому времени были уже составлены первоначальные списки спасенных, и Коттэм начал их передавать. Радист «Олимпика» записывал имена пассажиров и членов команды несчастного судна и тут же передавал их станции на мысе Рейс, откуда списки поступали в отделение компании «Уайт стар лайн» в Нью-Йорке, а затем по трансатлантическому кабелю в Англию. Коттэм извинился перед коллегой на «Олимпике» за качество передачи, поскольку совсем не спал. Неудивительно, ведь единственный радист «Карпатии» не покидал свой пост уже более тридцати часов. Во второй половине дня 15 апреля он был настолько измучен, что все могло окончиться серьезным нервным расстройством. А отправки еще ждали многие важные сообщения, помимо длинного списка спасенных, который передавался первым, и распоряжений важных особ, таких, как Исмей, Астор, Дафф-Гордон и другие. Капитану Рострону не оставалось ничего другого, как обратиться с просьбой о помощи к младшему радисту «Титаника» Брайду, помещенному в судовой лазарет, где д-р Макги обработал ему обмороженные ноги. Брайда перенесли в рубку радиста, усадили поудобнее, и он тут же начал работать – готовить тексты радиограмм, которые отправлял Коттэм. Самоотверженность Брайда позволила передать основные сведения об ужасающих масштабах катастрофы.

Единственным судном, которое благодаря своей отличной аппаратуре могло поддерживать связь с прибрежными станциями, был «Олимпик», но он вынужден был продолжить плавание – на нем самом находились сотни пассажиров.

Удалившись от берегов Америки, «Олимпик» вскоре потерял связь с континентом, а досягаемость передатчика «Карпатии» была всего около двухсот миль, поэтому с послеполуденных часов 15 апреля до среды 17 апреля, пока «Карпатия» сама не установила связь со станцией на мысе Рейс, никаких дополнительных подробностей сообщить было нельзя. Уточненный и исправленный список спасенных, которого с таким нетерпением ждали тысячи пребывавших в отчаянии семей пассажиров и членов команды «Титаника», продолжал лежать на рабочем столе радиста Коттэма, но передать его не было возможности.

На «Олимпике», который по приказу генерального директора Исмея, взяв первоначальный курс на восток, продолжил плавание к европейским берегам, царило гнетущее настроение. Архитектор Дэниел Г. Бэрнем во вторник 16 апреля записал в дневнике:

 

«Мы завтракали в каюте. Потом я вышел и прочел список спасенных с „Титаника“, переданный „Карпатией“, на которой они плывут в Нью-Йорк. Среди них нет ни Фрэнка, ни Арчи Батта. Наш стюард тоже скорбит – его сын был стюардом на „Титанике“ и погиб. Все наше судно в трауре, почти каждый потерял друга, некоторые – близких родственников».

 

Перестал играть судовой оркестр, были отменены все концерты и развлечения с танцами. Атмосфера приятного спокойствия, развлечений и веселья, типичная для любого рейса этого роскошного судна, сошла на нет. На «Олимпик», родственный «Титанику», легла мрачная тень. Почти никому не хотелось вести светские беседы, все были подавлены происшедшим. Как только стали известны масштабы несчастья, пассажиры и команда «Олимпика» провели сбор средств в помощь пострадавшим. За очень короткое время была собрана значительная сумма.

 

Прошло четыре часа, прежде чем «Карпатия» обогнула ледяное поле. Днем капитан приказал застопорить машины. Команда, пассажиры и спасенные собрались на палубе на траурную церемонию. С непокрытыми головами и со слезами на глазах все слушали молитвы. Затем в море опустили четыре тела: троих уже мертвыми достали из спасательных шлюпок, а четвертый скончался в судовом лазарете – врачи не смогли ему помочь. Поскольку вероисповедание умерших не было известно, церемония проводилась по римско-католическому и протестантскому обрядам. После этого судно продолжило свой путь к берегам Америки.

На следующий день, во вторник 16 апреля, в первой половине дня судовой врач д-р Макги, проведя осмотр пострадавших, сообщил капитану, что все они находятся в хорошем физическом состоянии, за исключением двоих. Несмотря на то что пострадавшие несколько часов провели на холоде, и при этом многие были легко одеты, а некоторые даже в промокшем платье, обошлось без осложнений, которых так опасались врачи, то есть массовых заболеваний в связи с переохлаждением или серьезных психических нарушений, вызванных пережитым ужасом. Это было приятное известие.