Семейство понгиды (Pongidae)

Семейство крупные человекообразные обезьяны, или понгиды, включает 3 рода: орангутаны, шимпанзе, гориллы.

Род орангутанов (Pongo), как и гиббонов, — азиат­ская форма антропоидов. К нему относится один вид — обыкновенный орангутан (P. pygmaeus) с двумя локаль­ными подвидами: орангутан с острова Калимантан (P.p. pygmaeus) и орангутан с острова Суматра (P.p. abelii).

Орангутаны—крупные обезьяны с ярко выраженным половым диморфизмом. При массе тела самцов орангу­танов с Калимантана в 189 кг самки имеют массу лишь | 81 кг. Отдельные особи самцов могут достигать 200— 250 кг. В общей длине тела половые различия менее за­метны: длина тела самцов 130—140 см, самок— 110— 120 см. Орангутаны с Суматры по массе тела заметно ус­тупают калимантанским орангутанам: около 70 кг у сам-£ цов, 35—40 кг масса самок, но по длине тела они не отли­чаются. Шерсть орангутанов очень длинная, особенно на плечах и верхних отделах рук (до 40 см). Цвет ее красно-| вато-рыжеватый, с возрастом она немного темнеет. У су-

% 135

матринских орангутанов шерсть светлее, чем у калиман-танских, лицо голое, широкое, уши маленькие, губы спо­собны сильно вытягиваться, особенно нижняя, у самцов на щеках крупные наросты в виде валиков из жира и со­единительной ткани, есть борода и усы желтого цвета. Лоб, в отличие от других антропоидов, высокий. Челюс­ти сильно выступают вперед, и профиль лица вогнутый; У самцов на черепе есть гребни (рис. 34). Кроме Того, у них развивается большой непарный горловой мешок с от­ветвлениями, который служит не только для усиления го­лоса, но и для поддержания тяжелой головы. У самок он развит слабее. Живот большой. Седалищных мозолей нет.

Руки орангутанов очень длинные (размах до 3 мет­ров), кисти также длинные и широкие, с рудиментарным большим пальцем; остальные пальцы длинные, и кисть имеет вид крюка. Ноги относительно короткие, пальцы длинные, но первый палец короче, стопа держится в со­гнутом состоянии и способна к схватыванию. По цепкости стопа не уступает кисти — они приспособлены для дре­весной жизни.

Рнс. 34. Череп орангутана

«Оранг-утан» — малайское слово, оно означает «чело­век лесной». Даяки на Калимантане называют орангута-

нов *маиае». Орангутаны редко спускаются на землю.. Обычно они встречаются в болотистых лесах, на всех уров­нях высоких деревьев, где передвигаются медленно, ос­торожно, способом брахиации: они как бы идут по вет­кам. При этом тело держится в вертикальном положении, ногами они нащупывают ветки, но наступают не всей по­дошвой, а на согнутые пальцы, руками же перебрасыва­ются с ветки на ветку, предварительно проверив их кре­пость. Орангутаны никогда не прыгают, как гиббоны, но передвигаются с большой скоростью в вертикальном и го­ризонтальном направлении. По земле ходят на четверень­ках, опираясь на тыльные поверхности средних фаланг пальцев рук и на наружный край подошв; иногда при бо­лее быстром передвижении задние ноги как бы забрасы­вают вперед между передними.

По данным Б. Харрисон (1969), наблюдавшей оран­гутанов на Калимантане, они держатся небольшими группами. Состав таких групп очень разнообразен: самец и самка с детенышами или без них, самка с детенышем и подростком, 2—3 почти взрослые особи. Иногда попада­ются одиночные самцы.

Беременность у орангутанов длится 275 дней, после чего рождается один детеныш массой 1200—1600 г. По­чти до 3—4 лет он сосет мать, а затем постепенно привы­кает к самостоятельной жизни. Мать много занимается его воспитанием, обучает лазать по деревьям и строить гнезда.

Как и все крупные антропоиды, орангутаны на ночь строят себе гнезда. Гнезда строятся в средней части дере­ва на высоте 10—20 м от земли, где менее ветрено. Выб­рав надежное место, обычно в развилке ветвей, они ловко обламывают вокруг себя крупные ветки и укладывают их в разных направлениях. Движения размеренные и нето­ропливые, иногда берут какую-нибудь ветку и перекла­дывают ее по-другому. Такую подстилку орангутаны ут­рамбовывают. Ночью, особенно в дождливое время, часто

•одевают себя ветками или какими-нибудь крупными лис­тьями. Самка с детенышем спит в одном гнезде. Другие члены группы, как правило, строят себе отдельные гнез­да, помогая друг другу. В этих же гнездах они проводят и дневной отдых, но иногда строят новое гнездо рядом со старым. Обычно гнездо используют один или несколько раз, если обезьяны надолго остаются на одном и том же месте.

Спят орангутаны с прижатыми к животу ногами, обе­ими руками держась за сук. Пробуждаются с первыми лу­чами солнца, не торопясь, потягиваются и почесываются, кулаками протирают глаза и осматриваются. Затем поки­дают гнездо и направляются завтракать. Чаще всего их взор привлекает дурьяновые деревья высотой до 30 м, с редкой листвой. Плоды дурьяна, похожие на шиповатые футбольные мячи, — любимое блюдо орангутанов. Сорвав плод, они вскрывают его зубами и руками. Затем, засунув внутрь пальцы, извлекают белую мякоть и поедают ее. Они питаются также древесной корой, листьями, плода­ми рамбутана и других деревьев, яйцами птиц. Пьют воду, сложив губы трубочкой, иногда окунают кисть в воду и обсасывают влажную шерсть. Большую часть дня оран­гутаны проводят за едой: для насыщения крупного тела требуется много растительной пищи. В промежутках меж­ду едой отдыхают в гнездах, общаются друг с другом. Детеныши и подростки занимаются играми. Орангутаны довольно молчаливые животные и издают мало звуков, видимо, в связи с преимущественно уединенным обра­зом жизни.

Фарнесс предпринял любопытную попытку обучения орангутана нескольким словам человеческой речи. В тече­ние 6 месяцев он ежедневно тренировал обезьяну выгова­ривать слово «папа». Тренировки проводились своеобраз­ным методом. Учитель многократно, весьма точно и выра­зительно повторял это слово. Часто он вместе с подопыт­ным становился перед зеркалом с тем, чтобы орангутан

мог заметить движения собственных губ и сравнить их с движениями губ учителя. После шестимесячной трени- ровки орангутан произвольно и вне обучения выговари­вал слово «папа» и повторял это слово по желанию учите­ля. За это его весьма хвалили и щедро вознаграждали, и вскоре слово «папа» он принял за сигнал учителя, ассоци­ируя это слово с его личностью. Когда спрашивали, где «папа», орангутан указывал рукой на исследователя или хлопал его по плечу. Однажды обезьяну занесли в бас­сейн с водой, которой он очень боялся. Как только вода коснулась ног, орангутан впал в панику, обнял исследова­теля за шею и повторял: «Папа, папа, папа».

Более трудной задачей оказалось обучение обезьяны произносить слово «кап» (англ. сир — кружка). С помо­щью костяной лопаточки исследователь слегка нажимал на середину языка обезьяны, придавая ему положение, которым сопровождается произношение слога «ка». Од­новременно, когда орангутан делал более глубокий вдох, ему затыкали пальцами нос, чтобы заставить сделать вы­дох через рот. Если в соответствующий момент лопаточка вынималась быстро, то при выдыхании орангутан выго­варивал слог «ка». После нескольких тренировок, продол­жавшихся по 15 минут в день, орангутан сам отодвигал язык еще до наложения на него костяной лопаточки, но не выговаривал «ка», пока ему не клали руку на нос. Даль­нейший прогресс выразился в том, что животное само кла­ло на свой нос палец экспериментатора и произносило «ка». Затем оно стало выговаривать слог «ка», кладя на нос соб­ственный палец, и повторяло это по команде. Отсюда уже нетрудно было перейти к произношению слова «кап»; для этого требовалось замыкать пальцами губы после произ­ношения слога «ка». Произношением этого слова живот­ное овладело полностью. Однажды ночью, когда орангу­тан был болен, он приподнялся на гамаке и несколько раз повторил слово «кап». Исследователь понял это как при­знак жажды, что оказалось верным.

 

Тот же метод в применении к шимпанзе не дал ожи­даемых результатов; после 5 лет тренировки шимпанзе весьма несовершенно выговаривал слово «мима» и вовсе не умел произносить слово «кап». Это тем более порази­тельно, что гортань шимпанзе больше похожа на челове­ческую, чем гортань жакой-либо другой обезьяны. По Грюнбауму и Шеррингтону, раздражения определенных районов коры мозга у шимпанзе и орангутана вызывают движения гортани, но не сопровождаются никакими зву­ками. По-видимому, у обезьян отсутствует центр речи Брока.

Род шимпанзе (Рад) распространен в Экваториальной
Африке, где его представители встречаются в тропичес­
ких дождевых и горных лесах (до 3000 м над уровнем
мор л). Шимпанзе — крупные обезьяны с общей длиной
тела до 150 см, из которых на длину головы и туловища
приходится 75—95 см; масса тела 45—50 кг и даже 80 кг.
Головной мозг крупный (350—550 см²) (рис. 35). У шим­
панзе, в отличие от орангутанов, половой диморфизм ме­
нее выражен — по массе тела, например, самки составля­
ют 90% от самцов. Руки значительно длиннее ног. Кисти
с длинными пальцами, но первый палец мал. На стопах
первый палец крупный, между остальными пальцами
имеются кожные перепонки. Ушные раковины крупные,
похожи на человеческие, верхняя губа высокая, нос ма­
ленький. Кожа лица, а также тыльных поверхностей кис­
тей и стоп морщинистая. Шерсть черная, у обоих полов на
подбородке растут белые волосы. Кожа тела светлая, но
на лице у разных видов ее окраска варьирует. Средняя
температура тела 37,2°С. _ЙТ

Необходимо подчеркнуть огромную физическую силу шимпанзе. По данным Баумана, работавшего с динамо­метром, взрослая самка шимпанзе сильнее хорошо разви­того юноши в среднем в 3,6 раза, а взрослый самец — в 4,4 раза. Как сообщает Ворден, самец шимпанзе, веся­щий 54 кг, выжал на динамометре 330 кг. Разгневанная

самка выжала обеими руками 504 кг. Из сотни исследо­ванных студентов только один, обладающий атлетичес­ким сложением, сумел обеими руками выжать на дина­мометре 200 кг. Наряду с огромной физической силой шимпанзе обладает большой утонченностью и точностью движений. Он в состоянии поднять с пола швейную игол­ку, вскарабкаться на вершину высокого дерева, держа в руке рюмку или карманные часы.

К роду шимпанзе относятся 2 вида — обыкновенный шимпанзе (P. troglodytes) и карликовый шимпанзе, или бонобо (P. paniscus). Первый вид подразделяется на 3 под­вида.

Шимпанзе «чего» (P.t. troglodytes) из Центральной Африки (бассейны рек Нигер и Конго) отличается веснуш­чатым лицом на белом фоне, которое с возрастом стано­вится грязноватым, с более крупными пятнами. У швейн-фуртовского шимпанзе (P.t. schweinmrthii) из Централь­ной и Восточной Африки (бассейны рек Луаба и Убанга) в районах озер Виктория и Танганьика лицо светлое, с воз­растом переходящее в темно-грязноватое; шерсть более длинная. Обыкновенный шимпанзе (P.t. verus) из Запад-ной"Африки (Сьерра-Леоне, Гвинея на восток к реке Ни­гер) имеет черную пигментацию лица, которая по форме напоминает бабочкообразную маску (надбровья и нижняя часть лица более светлые).

Эти подвиды часто принимают за самостоятельные виды, а открытый лишь недавно бонобо некоторые авто­ры предлагали выделить в отдельный род. Бонобо, или шимпанзе-пигмей (P. paniscus), имеет несколько инфан­тильный вид; он значительно меньше обыкновенных шим­панзе, стройный, кожа лица черная, по бокам лба волосы более длинные. Обитают бонобо на небольшой террито­рии между реками Конго и Луабала.

Следует отметить значительные индивидуальные раз­личия шимпанзе. С уверенностью можно сказать, что это относится и к другим видам обезьян, однако шимпанзе

ъ. 14'

наиболее изучен. Все ученые, наблюдавшие шимпанзе, единодушно отмечают невозможность найти среди них двух особей с одинаковыми чертами. Внешний вид, тем­перамент, интеллект и способности — все это у шимпанзе не в меньшей степени изменчиво, чем у человека. Поэто­му неизвестен тот максимум возможностей, на который способны обезьяны.

Рис. 35. Череп шимпанзе 142

Шимпанзе ведут полуназемный образ жизни, на зем­ле они проводят около 30% дневных часов. Здесь они обычно передвигаются на четвереньках, опираясь на всю подошву и на тыльные поверхности средних фаланг со­гнутых пальцев кистей; в такой позе они могут быстро бегать, изредка ходят на двух ногах. По деревьям они пе­редвигаются бъктро по способу брахиации, подвешиваясь на руках, мышцы которых обладают большой подъемной силой. Но в передвижении но ветвям часто используются руки и ноги одновременно. Шимпанзе обладает хвататель­ной кистью, а их большой палец, несмотря на малые раз­меры, может противопоставляться остальным. Во время локомоцни на деревьях кисть служит «схватывающим крю­ком». Кисть шимпанзе способна к активным манипуля­циям, включающим груминг, строительство гнезда, «ис­пользование орудий»; сюда же следует отнести и «рисова­ние» в неволе.

Держатся шимпанзе группами, численность которых нестабильна. Каждая группа включает от 2 до 25 особей, иногда встречаются смешанные группы до 40—45 особей. Октав группы также нестабилен. Группа может состоять из пары — самец и самка, попадаются только самцовые группы, группы — мать с детенышами разных поколений, смешанные группы. Видны также одиночные самцы.

В стадных взаимоотношениях шимпанзе между ин­дивидами особой иерархии не отмечается. Д. Гудолл, изу­чавшая их жизнь в природных условиях, указывает наред-кне ссоры и агрессивность, подчеркивает терпимость меж­ду взрослыми самцами и подростками. Между взрослы­ми особями распространено взаимное ухаживание, обыс­кивание. Общаясь друг с другом, шимпанзе издают свы­ше 30 различных звуков, большую роль также играют жесты рук и позы тела. Особое место занимает выраже­ние лица. У антропоидов, в большей степени у шимпан­зе, хорошо развита мимическая мускулатура лица, а от­сюда и разнообразие мимики. Н.Н. Ладыгина-Коте, дол­гие годы посвятившая изучению шимпанзе в условиях неволи, описывает изменение их лица при «возбуждении», «испуге»', «плаче», «смехе» и т.д. Интересно, что при «нла-. че» они плотно закрывают глаза и издают громкий крик, но, в отличие от человека, слезы на глазах не выступают. Получая лакомство, шимпанзе изображает подобие улыб­ки — уголки глаз сощуриваются, глаза блестят, углы губ оттягиваются кверху. Д. Гудолл описывает у шимпанзе знаки приветствия и смирения.

Спят шимпанзе в гнездах, лежа на боку с согнутыми коленями, а иногда на спине с вытянутыми или прижаты­ми к животу ногами. Гнезда строят, подобно орангута­нам, в средней части дерева. Для дневного отдыха гнездо строят на земле или на деревьях. В неволе гнезда устраи­вают из тряпок и бумаги.

Шимпанзе питаются преимущественно растительной пищей, включающей£очные плоды, листья, орехи, моло-

дые побеги, семена, кору деревьев, не пренебрегают тер­митами и муравьями. Наблюдали, как шимпанзе опуска­ла палочку в муравьинукгкучу и слизывала набежавших на нее муравьев. Д. Гудолл рассказывает, как в Танганьи­ке шимпанзе убивают и поедают маленьких обезьян. По ее же сообщениям, шимпанзе делают чашки для питья, сворачивая листья в конус.

Стадная жизнь шимпанзе состоит в поисках пищи и в различных взаимоотношениях. Детеныши и подростки 3—8 лет много времени проводят в играх, с возрастом игры постепенно сменяются ритуальным обыскиванием у взрослых.

„ Шимпанзе размножаются круглый год. Беременность длится 225 дней. Как правило, рождается один детеныш почти голый, беспомощный. Много месяцев он тесно свя­зан с матерью. Самка пользуется губами, зубами н паль­цами для очищения кожи детеныша, но никогда не обли­зывает его. В более позднем возрасте во время игры ини­циатива вначале принадлежит матери, но постепенно пе­реходит к малышу. Прежде всего наблюдается почесыва­ние и деликатное покусывание детеныша, на что тот отве­чает мимикой удовольствия. Подтаскивание матерью де­теныша к себе и отталкивание его от себя вызывает с его стороны активную реакцию сопротивления. Мать трени­рует детеныша разными способами. В ранний период тре­нировка основана на вытягивании тела. Мать ложится на спину и медленно поднимает малыша вверх, взяв его но­гами за руки. Примерно до 5 месяца жизни детеныш по­стоянно находится при матери, прицепляясь у нее под животом. В более позднем возрасте малыш взбирается на спину матери и ездит на ней верхом, но при испуге не­медленно прячется под ее живот. Игры и тренировки по­степенно совершенствуют у малыша локомоторную функ­цию. Мать активно помогает детенышу ползать, верти­кально стоять, взбираться на различные предметы, ходить и бегать. Одни маверн дают своему детенышу большую

свободу движений, другие постоянно держат его при себе. Как только малыш научится стоять, самка часто ставит его возле предметов, за которые он может ухватиться ру­ками. Хождение — вначале на четвереньках, а затем на двух ногах — на первых порах совершается всегда с помо­щью матери. Мать либо ведет малыша за руку, вынуждая его ступать на трех конечностях, либо усаживает его на землю, а затем голосом или жестами зовет его к себе. На звуки детеныша мать реагирует немедленно. Половой зре­лости самки достигают в 6—10 лет, самцы — в 7—8 лет. Потенциальная продолжительность жизни шимпанзе 60 лет.

Рнс. 36. Череп гориллы **■ 145

Род горилл (Gorilla), как и шимпанзе, обитает в Аф­рике. Это самые крупные антропоиды. Длина тела самцов, достигает 180 см, масйа тела 250 кг и более. Например, у самца береговой гориллы из Берлинского зоопарка длина тела была 2 м, а масса — 262,5 кг. Самки значительно меньше и легче самцов. Туловище горилл массивное с большим животом; плечи широкие; голова крупная, у взрослых самцов коническая (благодаря наличию сагит­тального гребня на черепе) (рис. 36). Глаза широко рас­ставлены и посажены глубоко под надбровьями; нос ши-

рокий, ноздри окружены валиками; верхняя губа, в отли­чие от шимпанзе, короткая; уши маленькие и прижаты к голове; лицо голое, черного цвета. Руки гориллы длин­ные, с широкими кистями, большой палец короткий, но может противопоставлятьея остальным. Кисть использу­ется и для строительства гнезд. Ноги короткие, стопа с длинной пяткой, большой палец отставлен в сторону, остальные пальцы соединены перепонкой почти вплоть до ногтевых фаланг. Шерсть короткая, густая, черного цвета, у взрослых самцов на спине бывает серебристая полоса, есть небольшая бородка.

Род горилл включает один вид — G. gorilla с под­видами: западная береговая горилла, или горилла низ­менностей (G.g. gonna), обитающая в Камеруне, Габоне, Рио-Муни, почти до Конго, и восточная горная горилла (G.g. beringei) из горных областей к северу и востоку от озера Киви. В последнее время выделяется еще один под­вид — восточная низменная горилла (G.g. manyema) из низменных районов реки Конго (река Луалаба) и к северу вдоль озера Танганьика. У горных горилл шерсть длин­нее и гуще, чем у береговых, особенно на руках, взрослые самцы имеют серую полосу на спине; лицо уже и длин­нее, руки короче.

Береговая горилла обитает в густых влажных тропи­
ческих лесах. Горная горилла живет в горных лесах с уме­
ренным климатом. Они живут набольшими стадами (5—
30 особей), размер которых варьирует в разных районах.
Состав группы сравнительно стабильный: главенствующий
самец с серебристой полосой на спине, один или несколь­
ко самцов более молодых с черной спиной, несколько са?
мок, детеныши и подростки. Но все же численность групп
постоянно меняется: рождаются новые детеныши, к груп­
пе могут присоединиться какая-нибудь посторонняя сам­
ка с детенышем или отдельные особи, нередко из группы
уходят взрослые самцы. Такой состав стада и у западных
береговых горилл. ■

Исследования Дж. Шаллераопровергли предрассуд­ки о воинственности и свирепости горилл по отношению к человеку. Многие часы ученый находился по соседству с гориллами и даже спал в 10—15 м от них, но никогда не подвергался нападению. Они вели себя вполне дружелюб­но. В своих стадах гориллы также удивительно миролю­бивы и по отношению друг к другу проявляют редкую тер­пимость. Сереорястоспннный главенствующий самец у горилл ведет себя как вожак и покровитель, а не как дес­пот. Багу павианов, например, вожак стада одновремен­но и глава гарема, то у горилл вожак группы не является владыкой гарема. Он не ревнив, и половые отношения у горилл отличаются мягкостью и носят добровольный ха­рактер, на самку самцы не нападают.

Иерархические отношения и право на господствую­щее положение в стаде горилл проявляются в очередно­сти следования по тропам или при занятии сухих уголков во время дождя. Когда вожак отправляется на новое мес­то кормежки, стадо выстраивается вслед за ним цепоч­кой. Члены семейства уделяют большое внимание вожа­ку. Он часто находится в стороне от группы. Самки не боятся его, усаживаются с ним рядом и даже опираются на него. До соседству располагаются и второстепенные самцы. Детеныши играют с ним рядом. Иногда вожак лас­кает маленького детеныша.

Способ передвижения горилл по земле и на деревьях такой же, как и у шимпанзе. Связи между членами груп­пы осуществляются различными позами, мимикой и го­лосом. Шаллер насчитал более 20 различных звуков голо­са у горилл. Жизнь горилл слагается из еды, сна, отдыха и прогулок. Шаллер отмечает разнообразие характеров и темпераментов вожаков групп. От этого зависит настрое­ние всей группы и взаимоотношения ее с наблюдателем. В некоторых группах вожаки бывают пугливые и их нельзя подолгу наблюдать, а другие позволяют наблюдать за со­бой круглые сутки.

* 147

Гориллы, как и другие крупные антропоиды, на ночь строят себе гнезда, которые никогда не используют на сле­дующую ночь. Иногда вожаки (реже другие члены груп­пы) устраивают гнездо под деревом на земле. Восточные гориллы в низменных дождевых лесах реже спят на зем­ле, чем западные. Дневные гнезда встречаются чаще у восточных горилл, чем у западных. Гориллы не отлича­ются чистоплотностью и ночью загрязняют свои гнезда. Спят они в разных позах. Просыпаются довольно поздно, после восхода солнца. День начинается с неторопливых поисков пищи. В рацион горилл входит 29 видов растений (в том числе дикий сельдерей, подмаренник, крапива, по­беги бамбука, синие плоды пигеума, кора некоторых де­ревьев). В неволе едят и мясную пищу.

Покинув ночные гнезда, гориллы разбредаются на кор­межку. Каждая из них, сидя на месте, тянется за едой руками во все стороны вокруг себя, затем встает и перехо­дит на другое место. Едят они молча. Детеныши держат­ся около матерей, наблюдая за их кормлением. На еду уходит часа два. После завтрака насытившиеся гориллы лежат вокруг самца с серебристой спиной: Изредка устра­ивают гнезда для полуденного отдыха. Иногда приводят себя в порядок — чешутся и чистятся, причем самки дела­ют это чаще, чем самцы, а подростки чаще, чем самки. Маленьких детенышей чистит ма|ь, перебирая у них во­лосок за волоском. Мать нежно заботится о детенышах и никогда не шлепает их в наказание. Самки не обыскивают друг друга, не чистят также самца-вожака. Полуденный отдых у молодняка проходит в играх и обследовании ок-t j рестностей. Потребность в играх утрачивается у гори ляг годам к шести. Когда детеныши не заняты играми, они* сидят рядом с матерью. Изредка из-за пустяков бывают ссоры, чаще всего между самками, а вожак невозмутимо слушает их вой. Самки воют и хрипло лают. Иногда они визжат и кусаются.

Полуденный отдых занимает 2—3 часа, после чего группа гуськом перебирается на новое место, причем это шествие возглавляет вожак, а самец с черной спиной за­мыкает его. По прибытии на новое место кормежки стадо разбредается, и субординация нарушается. Бродят горил­лы по большой территории, преодолевая разные природ­ные препятствия. Эти сильные крупные животные не зна­ют страха. Лишь в редких случаях, когда положение им кажется опасным, вожак начинает трясти ветку, ударять кулаками в грудь и громко вскрикивать. К 17—18 часам группа начинает собираться вокруг вожака и постепенно готовится ко сну. Ночлег они устраивают там, где их зас­тает ночь. Первым, как правило, начинает строить гнездо вожак, а за ним следуют все члены семейства.

Гориллы размножаются круглый год. После 251— 289 дней беременности рождается один голый, беспомощ­ный детеныш, который до 3 лет держится при матери, но иногда перестает сосать в возрасте одного года. Полага­ют, что в природных условиях гориллы могут жить 30— 35 лет. В настоящее время численность горной гориллы составляет 15 тыс. особей.

Семейство люди (Hominidae)

Гоминиды — самое высокоорганизованное семейство человекообразных обе§ьян. Включает современного че­ловека, его предшественников — палеантропов и архан-тропов, а также, по мнению большинства ученых, — авст-ралопитековых. Некоторые ученые ограничивают семей­ство гоминид лишь собственно людьми, начиная с архан-тропов. Сторонники расширенной трактовки семейства включают в него ^подсемейства: австралопитековые и соб­ственно люди (Homininae) с одним родом человек (Homo) и тремя видами — человек умелый (Н. habilis), человек прямоходящий (Н. erectus) и человек разумный (Н. sapiens). По мнению многих авторов, Н. sapiens разделяется на

v 149

2подвида— неандерталец (H.s. neanderthalensis) и со­временный человек (H.s. sapiens). Некоторые исследова­тели к роду Homo относят питекантропа, неандертальца и современного человека как отдельные виды. По господ­ствующему представлению о происхождении гоминид — они ветвь высших приматов, которая после отделения ее от общего с понгидами ствола привела к возникновению Н. sapiens. Одной из ключевых проблем происхождения семейства является вопрос о времени дивергенции от об­щего исходного предка гоминидной и понгидной ветвей эволюции. По биохимическим данным (исследование ДНК, белков и т.д.) эти 2 ветви разделились не менее 4— 5 млн лет тому назад. Однако данные палеонтологии (ко­стные остатки ископаемых высших приматов) свидетель­ствуют в пользу гораздо более раннего расхождения гоми-нндипонгид(15—20 млн лет тому назад, в эпоху среднего или даже нижнего миоцена) от исходной предковой груп­пы —дриопитеков, костные остатки которых обнаружены в Африке, где, по-видимому, произошли решающие со­бытия в эволюции гоминид, а также в Азии и Европе.

Глава 6. ИСКОПАЕМЫЕ ПРИМАТЫ

Древнейшие примитивные приматы возникли, оче­видно, ещев конце мелового периода. В эту эпоху горооб­разовательные процессы, сопровождающиеся общим под­нятием суши, привели к сокращению площади и обмеле­нию морей в северном полушарии. В южном полушарии, наоборот, сокращалась площадь сущи вследствие разру­шения остатков Годваны.

Предками приматов, как и других плацентарных мле­копитающих были, по-видимому, древнейшие из плацен­тарных насекомоядных — эндотерии, остатки одного из представителей которых были найдены в верхнеюрских и нижнемеловых отложениях в горах Лаоса, Северо-Восточ­ном Китае. Эндотерии, как и другие насекомоядные, сфор­мировались, вероятно, в одной из частей Гондваны, ско­рее всего, в лемурийской ее части, ныне занятой Индийс­ким океаном. Возникшие в конце палеозоя примитивные млекопитающие — предки насекомоядных — могли с ус­пехом выжить в условиях господства пресмыкающихся среди животных и голосеменных среди растений, только используя менее всего употреблявшиеся пресмыкающи­мися источники питания в виде насекомых. Отсюда и ран­няя крайняя специализация некоторых древнейших мле­копитающих.

Так как до распростргийенияпокрьпххеменных расте­ний ландшафт южных материков Гондваны представлял собой чередование открытых пространств и разреженных лесов, большинство древних насекомоядных были назем­ные животные. ЛшШШШшще мезозоя, когда возникли огромные массивы лесов покрытосемянных, часть насе­комоядных, не успевшая специализироваться в поисках и погоне за насекомыми, постепенно стала приспосабливать­ся к древесному образу жизни. В связи с новым образом жизни на кустарниках и деревьях тело этих насекомояд­ных должно было претерпеть значительные изменения. В поисках пищи, в погоне за насекомыми им приходилось передвигаться не только по стволам и толстым веткам деревьев, но и по более тонким ветвям, перескакивать с ветки на ветку, с дерева на дерево, лазать по лианам и воздушным растениям (эпифитам). Поэтому прежде все­го изменилось строение конечностей этих насекомоядньн.

Некоторые насекомоядные приспособились к передви­
жению прыжками; Это повлекло за собой развитие зад­
них конечностей, которые постепенно удлинились и ста­
ли более мощными, чем передние, и у них должны были
развиваться цепляющие функции. Когти на пальцах зад­
них ног, поскольку они не были втягивающимися, как у
кошачьих, становились менее полезными: постепенно уко­
рачиваясь и уплощаясь, они превратились в ногти. На паль­
цах передних конечностей у таких насекомоядных сохра­
нились когти, способствуя фиксации за ту ветку, на кото­
рую совершается прыжок. Подобного рода специализация
конечностей отмечается, например, у примитивного при­
мата анагале гобийского (Anagale gobiensis) из олигоцевд-
вых отложений Монголии: его считают родственников
тупайи..

У других древних насекомоядных специализация в прыжках помимо соответствующего изменения задних ко­нечностей в целом вызвала также и удлинение пяточного

отдела стопы, так что их задние конечности стали пред­ставлять собой двойной рычаг, позволявший им, несмот­ря на небольшие размеры тела, совершать огромные прыжки. В этом случае для фиксации за ту ветвь, на кото­рую зверек прыгал, одних когтей оказалось недостаточно, и передние конечности должны были развить способность к захвату ветвей. Это привело к удлинению пальцев перед­ней конечности и усилению возможности раздельного манипулирования ими. Необходимость лазания по дере­вьям привела и к возникновению способности большого пальца кисти противопоставляться остальным, что позво­лило охватить тонкие ветки. Так сформировались пред­ставители подотряда долгопятовых, или терзиоидов.

Способность держать тело в вертикальном положе­нии развивалась у предков приматов также под воздей­ствием их образа жизни: чем большее значение приобре­тало лазанье по стволам и лианам, тем чаще тело прини­мало вертикальное положение, а это вело к укреплению позвоночного столба, перестройке мышц спины, измене­нию функций передних и задних конечностей. Очевидно, предки долгопятовых чаще, чем предки тупаий, пользо­вались таким способом лазанья, поэтому у них развива­лись вертикальная постановка тела и хватательная спо­собность передних конечностей. Отчасти следствием это­го было и то, что длина морды укорачивалась, а череп становился более округлым, чем у типичных четвероно­гих животных.

Перескакивание с ветки на ветку и с дерева на дерево вело также к изменению органов зрения. Необходимость • точной ориентировки и оценки расстояния при передви­жении привела к возникновению стереоскопичности: зри­тельные оси обоих глаз должны были получить большее хождение, что могло быть достигнуто перемещением глаз 5 вперед, на лицевую сторону черепа. Такого изменения не Й>ыло у предковых форм приматов, нет и у современных

V

тупаий, на осуществилось в ходе эволюции у долгопято­вых. Правда, долгопятовые отличаются огромными раз­мерами глаз, но эта их особенность возникла вследствие ночного образа жизнн. В соответствии с прогрессом орга­нов зрения, к которым перешла особо важная роль в пере­движении и ориентировке в обстановке, обоняние у при­матов по сравнению с наземными животными несколько ослабилось.

Третья группа древнейших приматов, выделившая­ся, по-видимому, одновременно с долгопятовыми, при­способилась преимущественно к лазанью. Поэтому перед­ние и задние конечности у них специализировались как хватательные. Кисти и стопы их должны были действо­вать подобно клещам, зажимая ветви или лианы между большим и остальными пальцами. В этом случае не ис­ключалось также передвижение прыжками, хотя такой способ передвижения играл второстепенную роль. При лазании вертикальное положение телабылоне менее обыч­ным, чем горизонтальное или наклонное, и у потомков третьей группы примитивных приматов с течением вре­мени начали накапливаться черты, все более и более при­ближавшиеся к обезьяньим. Кроме того, хватательные способности конечностей привели к образованию специ­альных приемников осязательных раздражений в виде выпуклых осязательных подушечек, покрытых капилляр­ными линиями и узорами. У обезьян и человека подоб­ными узорами сплошь покрыта кожа ладоней и подошва ступней. Особая сложность и разнообразие движений в сочетании с сильной подвижностью свойственны большин­ству древесных млекопитающих, привели к значительно­му развитию моторных участков мозга. Переход лазаю­щих древнейших приматов, питавшихся насекомыми, к употреблению растительной пищи обогащал их организм более разнообразными веществами. Это тоже стимулиро­вало усложнение и рост объема мозга, который и у низ­ших приматов развит довольно сильно.

Эта третья группа животных, переходных от насеко­моядных к приматам, и дала в начале палеогена ветвь полуобезьян, или лемуров. Именно эти низшие приматы стали употреблять в пищу помимо насекомых ягоды, пло­ды и другие съедобные части растений. Изменение пищи и увеличение ее разнообразия вызвали прежде всего пре­образование челюстей и зубов. Часть зубов оказалась лиш­ней и исчезла, другие претерпели изменение формы и структуры, становились способными перетирать любую пищу. Так, если у древних насекомоядных было 44 зуба — столько же, сколько установлено у анагале гобийского, то у ископаемых долгопятовых их количество сокращается до 40—28 (у современных долгопятов — 34), а у лемуров до40—32.