Об одном отнюдь не теоретическом споре.

 

 

Сегодня снова и снова поднимается вопрос об управленцах, бюрократии как особом классе нашего общества. Один из последних примеров, попавших на глаза, — статья В. Макаренко «Слой или класс?» в 10-м номере журнала «Родина» за этот год. В чем вопрос?

 

Да, проблема управления, ее деформированное выражение в виде бюрократизации весьма болезненна, но и сложна. Мне кажется, что надо быть весьма осторожным в наших сегодняшних условиях, с ее определением как «класса». Все гораздо сложнее и серьезнее, чем это может показаться некоторым нашим сегодняшним теоретикам.

Приведу следующее рассуждение. Если любой действительно эксплуататорский класс, как показывает история, а В. Макаренко и ему подобные говорят о нашей бюрократии, управленцах именно как об эксплуататорском классе, можно «свалить», прогнать, взяв власть, изменив базисные отношения с учетом возможностей изменившихся производительных сил, то некоторые слои, группы в обществе «свалить» нельзя без разрушительных последствий для самого общества. В силу тех «вечных» функций, которые должны реализоваться в любом обществе при любых способах производства. При этом изменения, модификация способа производства ведет только к модификации, видоизменению этих функций и специализирующейся на них категории людей. А не к их исчезновению, как это происходит с «нормальным» эксплуататорским классом.

Здесь мы имеем дело не с обычным разделением труда, непосредственно связанным с той или иной исторически преходящей формой экономической, социальной жизни вообще, а с фундаментальным функциональным разделением видов деятельности в обществе.

Никто, например, не говорит о мужчинах и женщинах как о социальных классах, в то время как между ними имеется вполне определенное фундаментальное, в том числе социальное разделение деятельностей. Никто не говорит, как о социальном классе об интеллигенции, хотя она также выполняет в обществе вполне определенные функции, в том числе связанные с различными сторонами способа производства. Потому что функции этих категорий в обществе нужны всегда.

Вечны в обществе и функции управления, организации процессов в нем. При этом всегда была и будет в обществе категория лиц, специализирующихся на этих функциях профессионально. Сегодня нам, кстати, как это и подтверждает работа Верховного Совета СССР, съездов народных депутатов СССР, очень не хватает управленцев высокой квалификации. Вопрос в том, каковы конкретные условия и формы осуществления профессиональными управленцами своих функций?

В отдельные периоды, как например, во времена сталинщины, да во многом еще и сейчас, слой управленцев приобретает особое состояние, качество. По ряду признаков это сближает его с группами, пытающимися навязывать обществу свои особые цели. В том числе с эксплуататорскими классами, которым всегда присуща управленческая функция (в виде базовой распорядительной функции, связанной с их положением как собственников средств производства). Это фиксируется буржуазным официальным законодательством. Конечно, каждый эксплуататорский класс создает и свой аппарат управления. С устранением того или иного эксплуататорского класса как господствующего функция управления переходила к другому классу, в прошлом — тоже эксплуататорскому классу, который тоже создавал свой аппарат.

В результате Октябрьской революции в нашей стране положение господствующего класса официально новым, социалистическим законом было закреплено за пролетариатом. Позднее — за всеми трудящимися в целом. Естественно, это относится и к функциям управления. Сразу послу Октября стала формироваться и группа лиц, которая призвана была осуществлять «профессиональное управление» от имени и в интересах нового господствующего класса — рабочего: руководящая часть партии, коммунисты и сочувствующие, призванные на роли организаторов социалистического строительства, добровольно перешедшие на сторону революции. А также вынужденные зарабатывать себе на жизнь представители старого управленческого персонала, прежде всего низшего звена.

Уже в первые месяцы и годы после Октября дала себя знать особая разновидность бюрократизации институтов новой власти, прежде всего в силу низкого культурного развития основной массы людей, пришедших в сферу управления. Что и было отмечено В. И. Лениным в качестве едва ли не главной опасности для нового строя. Во время нэпа этот процесс несколько смягчился, хотя и зашел уже тогда достаточно далеко. Однако затем, после «великого перелома», по мере формирования режима личной власти Сталина произошло дальнейшее отчуждение, фактически — узурпация, управленческих функций от рабочего класса, не говоря уже о других классах и слоях. В руках сталинской верхушки произошло сосредоточение всех главных, а также многих неглавных распорядительных функций. Подобная практика сохранилась вплоть до настоящего времени.

Но принципиально важно отметить, что юридически узаконенной власти, в том числе экономической, если не считать весьма расплывчатой формулировки статьи 6-й Конституции 1977 года, управленцы как особая социальная группа, включая партийный аппарат, так и не получили. И не могли получить. Более того, этот на первый взгляд формальный момент отсутствия такого юридического узаконения имеет весьма существенное значение. Дело в том, что даже попытка продолжать отчуждение рабочего класса, всех трудящихся от реального управления под видом стыдливой формы «узаконения» роли аппарата привела к кризису, а вовсе не к революции «сверху». Тем более невероятно, чтобы аппарат и бюрократические элементы в нем могли открыто заявить о своей претензии на полное узаконение своих властных полномочий.

Я думаю, что наш аппарат, его бюрократизированное ядро до класса не доросли. Не «тянут» на класс. Но дело все в том, что реальная деформация общества, его управленческой подсистемы, наличие в них значительного числа коррумпированных элементов зачастую выглядят хуже, одиознее, чем классический вариант господства «нормального» эксплуататорского класса, имеющего основание в самой экономической жизни. Например, буржуазия в современных развитых капиталистических странах, сумевшая овладеть культурой управления в современном высоко сложном обществе.

В оценке аппарата как некоего «нового эксплуататорского класса» содержится, на мой взгляд, грубая теоретическая и особенно практическая ошибка. На деле она, правда, еще не приняла своего полного логического развертывания. Последнее означало бы тупиковую ситуацию неуправляемости, стихии, взрыва, бунта со всеми последствиями. Ну и как итог маячит диктатура кучки новых идеологов свержения «класса» бюрократии. Думаю, не надо закрывать глаза на возможное развитие событий и в сторону самоубийственной в прямом смысле слова активности масс, ошибочно ориентированных и вообще, и в частности по линии: «аппарат, бюрократия суть класс эксплуататоров».

Что касается выхода из сегодняшней ситуации, то здесь я не оригинален. Выход мне видится в том, что все сознательные представители рабочего класса, трудящихся, партия коммунистов, все приверженные новому историческому выбору общественные формирования будут консолидироваться на принципах перестройки, обновления социализма в духе гуманизма и последовательной демократии, реализация которых на деле приведет к качественным изменениям самой практики управления, всех его структур, устранению из них чуждых социализму элементов. В том, что наше общество будет последовательно превращаться в правовое социалистическое общество, преодолевая любые отклонения как вправо, так и «влево». В том, чтобы дело не дошло до очередных столкновений большого числа людей «стенка на стенку», к чему объективно ведет и муссирование идеи: «управленцы — новый эксплуататорский класс». В случае такого развития событий, что мы видим уже на примерах перестроечного времени, страдают прежде всего простые люди, а не горе-идеологи.

Отдаю себе отчет, что кто-то из «левых» может обвинить меня: дескать, я один из «бюрократов-партократов», хотя и невысокого ранга, потому и говорю в духе увещевания. Но лучше уж этот, на мой взгляд, несправедливый политический ярлык, чем позиция человека, который сознательно или несознательно провоцирует чрезвычайно опасное и потенциально губительное по своим последствиям развитие процессов в обществе.

 «Тюменская правда»

17 января 1990 г.

*******