Устное народное творчество адыгов

Н БАЛКАРЦЕВ

§ 1. Нартский эпос и его историко-культурное зна­чение.

§ 2. Предания, легенды, сказки - важнейшие жан­ры устного народного творчества адыгов и бал­карцев.

§ 3. Институт «джэгуак1уэ».

 

§ 1. Нартский эпос и его историко-культурное зна­чение

В XIX в. началось широкомасштабное изучение исто­рии и культуры народов Северного Кавказа, в том числе адыгов и балкарцев. Именно тогда.начинается изучение устного народного творчества - богатейшего культурно­го наследия наших народов.

Первые адыгские и балкарские просветители развер­нули беспрецедентную и нелегкую работу по сбору об­разцов устного народного творчества. Неоценимую по­мощь им оказали представители передовой русской ин­теллигенции, которые бывали на Кавказе. Они не только оказывали теоретическую, литературную помощь гор­ской интеллигенции, но также содействовали обработке и опубликованию собранных материалов. Фактически все собранные материалы печатались в центральных и крае­ведческих русских изданиях. В таких периодических печатных органах, как «Русский вестник», «Библиотека для чтения» и в специально учрежденных кавказских изданиях - «Сборнике материалов для описания местно­стей и племен Кавказа», «Сборнике сведений о кавказ­ских горцах», «Терском сборнике», «Кавказском сбор­нике», газетах «Кавказ», «Терские ведомости», «Ставро­польские губернские ведомости» и др.

Печатались нартские сказания, легенды, сказки, пес­ни и другие жанры устного народного творчества горцев Северного Кавказа. Благодаря им русская и мировая об­щественность ознакомилась с неповторимой культурой горцев. Устное народное творчество адыгов и балкарцев занимает исключительно важное место в их духовной культуре. Оно являлось не одно столетие единственным и самым важным «инструментом» воспитания подра­стающего поколения в духе патриотизма и отваги. Че­рез героический нартский эпос, сказки, сказания, леген­ды, пословицы и поговорки прослеживаются основные этапы истории народа. В фольклоре адыгов и балкарцев отражены их видение окружающей природы, история их взаимоотношений с другими народами. В устном народ­ном творчестве перед нами предстают не только леген­дарные герои, но и реальные исторические личности, ко­торые играли важную роль в судьбе своего народа. Эти герои не одно столетие служили примером в воспита­нии подрастающего поколения. В фольклоре отображе­ны не только основные вехи истории народа, но и народ­ная мудрость, и его талант.

Одним из главных жанров устного народного твор­чества является героический нартский эпос. Его значе­ние в воспитании подрастающего поколения с течением времени только возрастает. Он - настоящий золотой фонд духовной культуры наших народов. Нартский эпос не только история героев, но и народная мудрость, школа мужества и трудолюбия.

Героический эпос всегда занимает среди фольклор­ных жанров особое место. Эпос больше, чем любой дру­гой жанр, связан с историческими судьбами народов, и в нем ярче, чем в любом другом жанре, выражается нацио­нальное самосознание народа. Основным содержанием героического эпоса всегда является борьба, притом борь­ба, имеющая не личное, а общественное и национальное значение. Героический нартский эпос является средото­чием и хранилищем мудрости народа, в нем отражен нравственный облик народа, понимание окружающего нас мира и мира самого человека, его духа во всем многооб­разии проявлений, В нартеком эпосе показывается, как «выковываются» дух и характер его героев. Поэтому нарт­ский эпос - это прежде всего кодекс героизма. В нем воспеваются человек, его добрые и героические дела. В нартеком эпосе мы находим традиции и обычаи, кото­рыми регулировались взаимоотношения людей. Можно сказать, в нартеком эпосе представлена во всем многооб­разии традиционная культура народа. В нем четко по­казано, как она модернизировалась е учетом изменений социально-экономических и политических условий жиз­ни народа, который, создавая свой героический эпос, воп­лотил свою жизнь, свой характер и духовный склад в монументальных эпических образах и этим внес свой неповторимый вклад в сокровищницу мировой культу­ры. Поэтому не случайно в своих вдохновенных стихах, посвященных тысячелетию эпоса «Давид Сасунский», армянский поэт А. Исаакян писал:

...В сказаньях этих величавых

Обрел бессмертие народ [101].

Это сказано исключительно справедливо. Примеча­тельно, что народ всегда верил в историческую реаль­ность образов и событий эпоса и всегда четко различал сказание и сказку. Все народы, у которых имеется геро­ический эпос, отчетливо различают эти два жанра и обо­значают их разными наименованиями. Однако следует отметить, что эпические сюжеты бывают зачастую весь­ма близки к сказочным (примером может служить рас­пространенный сюжет об Одиссее и циклопе) и «облаче­ны» в такой же фантастический наряд. Но народ всегда ставил эпос над сказками, относился к нему с особой серьезностью. Это происходило именно потому, что в эпосе, в его образах и картинах, народ действительно видел сквозь фантастическую оболочку отзвуки своего реаль­ного прошлого, свою дополненную жизнь. Вот почему народный эпос по своему характеру глубоко национа­лен. И все эпические памятники, в том числе нартские, невозможно оторвать от той национальной почвы, кото­рая их породила. Сказку можно, обычно безболезненно, «пересаживать» из одной национальной среды в другую, меняя лишь некоторые детали или даже ничего не ме­няя. С эпосом такое перемещение проделать невозможно.

Следует здесь отметить, что героический нартский эпос на Кавказе распространен у адыгов (черкесов), аб­хазцев, карачаевцев, балкарцев, осетин и отчасти у сванов, ингушей, чеченцев, дагестанцев. Даже беглое знакомство с нартскими сказаниями разных народов Кавказа убеж­дает, что при всей близости, эти сказания у каждого на­рода сохраняют черты глубокого своеобразия и самобыт­ности. Но несомненно то, что нартский эпос имеет одно первоначальное ядро со своим единым пространством и народом-создателем. А затем этот эпос был воспринят другими соседними народами, и по нарастающей он уда­лялся от первоначального ядра, видоизменяясь, заполня­ясь национальными чертами и особенностями народов,

его воспринимавших. Поэтому общность и близость на­циональных вариантов нартского эпоса могут быть объяс­нены не одной причиной, а несколькими. В этом плане можно согласиться с В. И. Абаевым, который объясняет это несколькими причинами.

Во-первых, если данные народы находятся в генети­ческом родстве между собой, то общее может быть унас­ледовано от тех времен, когда эти народы жили еще вме­сте и составляли один народ. Так, общие черты, связыва­ющие абхазский эпос с адыгским, объясняются единством их происхождения и некоего единого пространства, ко­торое они занимали во времена становления нартского эпоса. Именно пространство, на котором жили предки абхазо-адыгов в древности, является местом его форми­рования. Об этом красноречиво свидетельствуют много­численные названия мест, рек, гор и других топоними­ческих названий, которые встречаются в нартских ска­заниях.

Что касается других народов Кавказа, которые не яв­ляются родственными абхазо-адыгам ни по какому при­знаку, более того, некоторые из них - пришлые народы и сформировались как народность гораздо позднее, чем абхазо-адыги (например, осетины и тюркские народы), то надо полагать, что они восприняли эпос у абхазо-ады­гов. Поэтому, во-вторых, тут приходится считаться еще с одним важнейшим фактором - субстратом. Будучи по языку не абхазо-адыгскими, некоторые кавказские на­роды, например, осетины, карачаевцы, балкарцы и т. д., формировались на кавказском субстрате, и очень многое в их языке и в фольклоре существует из этого кавказ­ского субстрата, сближающего их, В частности, с адыго­абхазской, грузинской группой кавказских народов. На­пример, в нартских сказаниях и других эпических пес-' нях осетин фигурирует бог охоты Афсати («псэт»: от адыгского «псэ» - душа, «тын» - отдать), иранской же мифологии чужд этот образ. Зато все без исключения западно-кавказские народы: кабардинцы, черкесы, аба­зины, сваны, мегрелы - хорошо знают это божество, при­чем у сванов оно носит даже близкое к осетинскому наименование: Апсат. Совершенно очевидно, что образ Афсати проник в осетинский эцос из кавказского суб­страта. Субстрат - это второй, наряду с генетическим единством, момент, который надо учитывать при объяс­нении общих элементов в фольклоре народов Кавказа.

В-третьих, причина, в силу которой мы находим час­то поразительную близость в мифологии, фольклорных мотивах и сюжетах самых различных народов, это типо­логическое единство, связанное со спецификой фолькло­ра, как форма общественного сознания. Одинаковые ус­ловия материального и общественного существования с необходимостью порождают одинаковые формы их фан­тастического отражения в сознании людей. Таких типо­логических совпадений было и есть множество у наро­дов Кавказа, которые живут уже не одно столетие в оди­наковых условиях [102].

Наконец, в-четвертых, причина появления сходных элементов в фольклоре разных народов — это заимствова­ние одним народом у другого многих элементов мате­риальной и духовной культуры в результате длительно­го соседства и поддержания тесных экономических и культурных контактов. Так что, в итоге можно с уверен­ностью сказать, что создателем героического нартского эпоса теперь уже многих народов Кавказа является абха­зо-адыгский этнос. Все остальные суждения относительно того, что его создателями являются якобы другие народы, несостоятельны. Подтверждение тому и абхазо-адыгские корни имен основных героев нартского эпоса.

Один из специалистов по вартскому эпосу, доктор филологических наук А. Гутов пишет, что, признавая ве­роятность целого ряда заимствований у народов некав­казского происхождения, можно считать правомерным мнение о местной природе основного ядра нартских ска­заний. Это мнение является определяющим для авторов сборника «Сказание о нартах - эпос народов Кавказа», вы­пущенного Институтом мировой культуры им. А. М. Горь­кого АН СССР на основе материалов Рс и союзной науч­ной конференции, посвященной проблемам изучения нарт­ского эпоса, и, следовательно, отражает взгляды большин­ства ведущих ученых-нартологов. Однако следует отме­тить, что существует и принципиально иная точка зре­ния по этому вопросу. Например, В. И. Абаев и француз­ский ученый Ж. Дюмезиль в своих работах пытаются проводить мнение о скифо-аланском происхождении ядра Нартиады. А такие, не менее авторитетные ученые из Абхазии, как Инал-Ипа, Ш. X. Салакая, А. А. Аншба, и из Адыгеи - А. М. Гадагатль, придерживаются мнения, что основные сказания эпоса о нартах зародились в сре­де абхазо-адыгов. При этом следует отметить, что точка зрения первых трех ученых совпадает с мнением таких крупных кавказоведов, как Е. И. Крупнов и Е. М. Меле- тинский, а А. М. Гадагатль отстаивает «адыгоцентрист­скую» теорию зарождения нартского эпоса

Исследователь Н. Р. Иваноков на примере сопостав­ления имен основных героев нартского эпоса, на наш взгляд, убедительно доказывает, что ядром его является именно адыгский этнос. Правда, он иногда полемизиру­ет с крупнейшим и авторитетным специалистом нарт­ского эпоса А. М. Гадагатлем. В частности, он пишет, что нартский эпос существует только на Северном Кавказе. Размах же эпоса от народа, считающего себя единствен­ным его создателем (осетины), делает в определенной степени сомнительным подобное утверждение: у наро­дов, живущих рядом с осетинами (ингуши, чеченцы, на­роды Дагестана, Грузии) эпос представлен заметно не­значительнее во всех отношениях, чем у находящихся на почтительном расстоянии западных адыгов. Уместно здесь вспомнить проницательное замечание благородно­го и не менее прагматичного П. К. Услара: «По мере удаления от центрального Кавказа на восток нартский эпос предается забвению, а сами герои превращаются в великанов». Заслуживает внимания и то, что в местах прежнего пребывания осетин нет следов нартского эпо­са. Н§т его ни у одного из тюркских народов, кроме бал­карцев и карачаевцев, т. е* которые живут в непосред­ственном соседстве с адыгами [103].

Становление и развитие нартского эпоса охватывает не одно столетие. Его формирование началось на самой ранней стадии развития человечества ~ первобытнооб­щинного строя и продолжилось вплоть до феодализма. Каждая историческая эпоха накладывала определенный отпечаток на нартские сказания. Из их содержаний чет­ко видно, при каких социальных условиях происходит то или иное событие, которое описывается в сказаниях нартов.

До возникновения нартского эпоса существовали оп­ределенные формы художественного мышления. Об этом свидетельствуют дошедшие до наших дней древнейшие стихи и песни, которые слагались в честь языческих божеств и покровителей, а также различные трудовые песни.

Фольклор является как бы «преднартов ским» жан­ром культуры. Древний фольклор адыгов, как и у дру­гих народов, стоявших на ступени патриархально-родо­вых отношений, выступает не самостоятельно, а в своем синкретическом единстве, когда разные его элементы - песни, пляски и музыка — составляли единое целое. Ри­туальные и художественные формы народных зрелищ, календарных трудовых празднеств и религиозных цере­моний у всех адыгов одинаковы. В адыгском (черкес­ском) фольклоре сохранилось много обрядовых и кален­дарных песен, хохов, напевов символико-магического зна­чения и стимуляционных речитативов. Особое место в фольклоре занимают древнейшие песни и хохи, посвя­щенные различным родам трудовой деятельности лю­дей. Трудовые песни, хохи и музыкальные произведе­ния адыгов исполняются во время «мэлегъажьэ» (выгон отары), «вак1уэ дэк1» (начало пахоты) и т. д. Песни, хохи и речитативы в ту пору не имели еще самостоятельного художественно-эстетического содержания, главное их назначение состояло в ритуальном оформлении тру­довых торжеств, в магическом воздействии на людей. Синкретическая первобытная идеология порождала и син­кретическое единство песни и хоха, танца и музыки. Идеология эта выражалась не только и не столько в религиозных представлениях, сколько в первобытно-ма­териалистическом понимании древним человеком явле­ний природы, когда первоначальный материализм вы­ступал в виде мифотворчества, когда искусство и поэзия служили единой цели общества - коллективному нача­лу труда. Этот «дух коллективизма» отчетливо выражен во многих древнеадыгских песнях и хохах. В «Охотни­чьей песне», например, говорится:

О, охотник, ты — охотник дальнозоркий,

Что приметит твой глаз - не уйдет,

Чья серая собака хвост по земле волочит,

Что добыли ~ всем нам поровну еда,

Что в норах остается - всем нам поровну добыча,

Что в жнивье скрывается - всем нам поровну дичь.

Б адыгском фольклоре много различного рода риту­альных и культурных церемониалов, посвященных раз­личным божествам — покровителям животного и расти­тельного мира. Кроме этого, много обрядов, связанных с рождением и смертью, свадьбой, излечением больного, освящением урочищ и т. д.

Многие языческие боги имеют свои гимны. В них воспевается их сила. Вот имена некоторых из этих бо­гов: Мазитха (бог лесов и охоты), Амыш (покровитель скотоводства), Тхаголедж (бог плодородия), Тлепш (бог кузнечного дела) и т. д. В гимнах им присутствуют эле­менты художественной типизации образа. Языческие боги-покровители с течением времени, по мере развития художественного мышления людей, становились покро­вителями отдельных разновидностей трудовой деятель­ности. В народной поэзии они обретали некоторые чер­ты художественной конкретности и нередко становились персонажами героического нартского эпоса. В частно­сти, такой трансформации подвергались образы таких языческих богов-покровителей, как Мазитха, Тлепш, Амыш и Тхаголедж.

На примере языческого бога Тлепша - покровителя огня и кузнечного дела, можно наглядно проследить эво­люцию его образа в становлении одним из главных пер­сонажей адыгского (черкесского) нартского эпоса. Бели в языческих гимнах Тлепш выступает как «огневой бог»1, позже этот «огневой бог», имевший весьма нечеткое вы­ражение в культовой поэзии адыгов, приобретает кон­кретные черты «покровителя работников по металличе­ским изделиям и крестьян», которых он снабжает «плу­гом и мотыгой»2.

Вот в сказании «Тлепш и старуха Уорсар» пишется:

В кузницу Тлепш удалился.

Молотом сплющил железо,

Выгнул хвостом петушиным,

Что - изнутри зазубрил,

Ручку приладил из чурки,

Вышел с подарком, и нарты Сжали богатое просо Первым на свете серпом.[104].

В нартском эпосе Тлепш сохраняет все атрибуты покровителя кузнечного ремесла и вместе с тем являет­ся первым кузнецом нартского эпоса. В эпосе Тлепш выступает в конкретных жизненных обстоятельствах как совершенно конкретный человек-образ со всеми челове­ческими страстями; он превращается из бога в земного человека. Иначе говоря, в эпосе Тлепш - уже художе­ственный образ. Поэтому в фольклоре адыгов (черкесов) героический эпос «Нарты» занимает центральное место. По признанию многих авторитетных специалистов, «Нар­ты» являются одним из самых древних эпосов мира. Один из крупных кавказоведов XX в. В. И. Крупнов ут­верждает, что основные циклы нартского эпоса зароди­лись «именно в начальную эпоху железа»[105], еще до скиф­ского вторжения и появления ираноязычных племен на Северном Кавказе, на местном племенном субстрате, прежде всего предков абхазо-адыгов.

Действительно, многие нартские сказания указыва­ют на это обстоятельство. И это еще раз доказывает, что именно на территории расселения предков абхазо-ады­гов возник нартский эпос, а затем его восприняли те племена, которые появились здесь позже, в непосредствен­ном G ними соседстве. В нартском эпосе центральное место занимает один из его главных героев - Сосруко. На примере этого героя, того, как он родился, какие под­виги совершал и как был убит, можно определить время формирования нартского эпоса. Он рожден от камня и закален Тлепшем, после чего становится «железным че­ловеком». Все это говорит в пользу того, что нартский эпос действительно формировался в период перехода от камня к металлу. Однако это вовсе не значит, что в нарт­ском эпосе не отразились и более поздние обществен­ные формации. На примере таких нартских героев, как Шауей и Куйцук, мы видим наличие имущественного неравенства у нартов, хотя сказания о них зародились наряду со сказаниями о других героях.

При всем разнообразии содержания нартского эпоса одно из его центральных мест занимает тема беззавет­ной любви к Родине, бесстрашие и отвага героев в ее защите. Вместе с тем в эпосе достаточно полно пред­ставлены и такие жизненно необходимые темы, как тру­долюбие, уважительное отношение к женщине, забота о

младшем поколении и его воспитание, т. е. те проблемы, которым особое внимание уделяет адыгэ хабзэ, и кото­рые являются основным его содержанием.

Нарты повторяли часто: «Для чего вечная жизнь, когда она бесславна? Лучше смерть и вечная славам. Именно в этом духе воспитывались молодые люди в Стране Нар- тов.

Шли на Хасе Нартов речи О геройской сече грозной,

О путях непроходимых,

О конях неутомимых,

О набегах знаменитых,

О джигитах непоборных,

О могучих, смелых людях,

Что за подвиг величавый Песню славы заслужили J.

Так на примере грозных и неустрашимых витязей воспитывалось подрастающее поколение нартов. В ыарт- ском эпосе не только человек-воин ~ защитник Родины воспевается в песнях и прославляется в хохах, но и чело­век-труженик. Они одинаково почетны в Стране Нартов. Поэтому в «Нартах» в полном объеме представлена ма­териальная основа жизни. В частности, во многих ыарт- ских сказаниях присутствует железо, его культ. Очень широко представлены орудия труда из железа. В этом плане наглядным примером являются сказания о Тлей­те, где неустанно работает с железом и орудиями труда и железным оружием. Это и не случайно, ибо, как мы знаем, древние предки абхазо-адыгов являются пионера­ми в получении железа из руды.

Особенно часто упоминается во многих нартских ска­заниях конь. Он ~ неразлучный Друг любого нартского героя. Он для нарта больше, чем конь. Это животное в нартеком эпосе выступает таким же всесильным, как сам герой. Конь, имеющий неимоверные силы и воз­можности, в эпосе выступает как человек, как говорящая сверхъестественная сила. Конь — это аристократ среди всех животных, наделенный в эпосе человеческим язы­ком и разговаривает с человеком. Конь, пока не испы­тает своего хозяина на верность в дружбе, его отвагу, не доверится ему. Он не подпускает к себе слабых и трусов.

Вот как описывается конь, которого Сосруко впервые оседлал, чтобы доказать, что стал настоящим джигитом для совершения великих дел на благо нартов: «Вели ты, Сосруко, сможешь сесть на этого коня,- говорит ему мать Сатаней,- он будет твоим». После этих слов Сосруко од­ним прыжком вскочил на хребет коня, как ухватился за гриву, как вскрикнул: «Эй, джигиты, берегитесь!»- и по­скакал по ущелью. Но не успела мать взглянуть вслед своему сыну, как взвился конь, подобно звезде, и, подобно звезде, скрылся за облаками. Там, в поднебесье, конь ре­шил сбросить с себя седока, чтобы тот упал на землю и разбился. Что только ни выделывал конь! И на дыбы вставал в воздухе, и вниз головой бросался в бездну, и снова взмывал ввысь, и скакал вверх ногами, а Сосруко все держался за его гриву, не падал. А конь то в океан бросался, чтобы сбросить его, то скакал по крутым обры­вам, то по темным ущельям, то пролетал сквозь горные кольца. В конце концов понял, что ему не сбросить с себя Сосруко, и тут он заговорил человеческим языком: «Клянусь Амышем, богом животных, буду я твоим вер­ным конем, если ты станешь настоящим нартомЬ[106]. Жизнь нарта была немыслима без вёрного коня. Поч­ти ни один нарт не совершал ни одного подвига без не­го. Позже эта привязанность к этому «великому тво­рению природы» была передана потомкам нартов. Мно­гие авторитетные ученые, в том числе Е. П. Крупнов и Е. П. Алексеева, считают, что выращивание знаменитой кабардинской породы лошадей началось в глубокой древ­ности в эпоху бронзы - в VIII-VII вв. до н. а. Таким образом, адыги на протяжении многих веков в тяжелей­ших условиях неустанно работали над созданием своего вечного спутника жизни - коняг. У адыгов была целая система воспитания и содержания коня. Сам факт, что они вывели знаменитую кабардинскую породу лошадей, которая считается сейчас одной из самых выносливых на дальних дистанциях среди всех пород лошадей пла­неты, является красноречивым доказательством большой любви адыгского этноса к лошади. По свидетельству многих зарубежных авторов, которые бывали в Черкесии, черкес не только никогда не расстается со своим оружи­ем и конем, но ни на что его не променяет. Таким обра­зом, лошадь для адыга - это часть его культуры, это его национальное достояние. Его отношение к этому благо­родному животному так же строго и почтительно, как к самому человеку. Черкес скорее всего сам будет голо­дать, нежели оставит коня без корма.

В нартеком эпосе воспеваются не только храбрость и любовь героев к своей родине, не только пропагандирует­ся трудолюбие, в нем нашло достойное место и воспита­ние в человеке чувства прекрасного. Страна Нартов гор­дилась не только своими храбрыми воинами и умелыми хлебопашцами и пастухами, но она так же была богата искусными плясунами, певцами и музыкантами. На нарт­ских сходах - хасах - устраивались не только соревнова­ния по джигитовке, стрельбе из лука, метанию камня, борьбе, но и пляске, пению, красноречию и смекалке. Этим самым нарты уделяли огромное внимание не только физической подготовке, но и нравственному, интеллек­туальному воспитанию.

В этом плане ярким примером из нартского эпоса являются образы молодых его героев: Ашамез и Мале- чипх. В сказаниях о них, да не только о них, но и многих других героев нартского эпоса, мы часто видим, как про­являют нарты остроумие, смекалку, воспевают физиче­скую красоту:

Лик ее - солнцу подобен,

Стан ее с тополем сходен.

Славится кожею нежной,

Умной, прилежной слывет \

Такими словами описывается в сказании «Песнь об Ахумиде и Ашамезе» физическая красота и ум Ахуми- ды. Это лишний раз подтверждает, что нарты придавали важное значение этим качествам.

В другом месте этого же сказания мы читаем:

Взял Ашамез справедливый Жизни источник - свирель,

Тихо запел свой счастливый,

Свой задушевный напев.

Он на свирели играет,

И оживает земля,

Долы, поля расцветают,

Вновь улыбаются лица,

Веселы звери и птицы,

Снова струится рекаг.

Ашамез наделен высоким чувством прекрасного. Его свирель божественно воздействует на окружающий нар­тов мир. Настолько умело Ашамез играет на ней, что вокруг все оживает. Даже природа не может оставаться безразличной к задушевному напеву и игре на свирели. Это говорит о том, что нарты не только храбро защищали свой родной очаг, были умелыми наездниками, но могли также задушевно Петь и играть на музыкальных инст­рументах, исполнять зажигательные танцы, то есть обла­дали и высокой внутренней культурой.

При внимательном изучении нартского эпоса, его сказаний можно обнаружить почти все элементы адыгэ хабзэ, все стороны которого в деталях представлены в нем. Это касается и семейно-брачных отношений, сва­дебных обрядов, принципов гостеприимства и воспита­ния детей и т. д. Даже такая деталь адыгэ хабзэ отраже­на в нартском эпосе: по обычаю, спустя несколько дней после рождения разнополых детей, делали зарубку в при­сутствии родственников и друзей и обручали младенцев с обязательным условием их женитьбы по достижении ими совершеннолетия, устраивалось торжественное уго­щение. Так, в сказании «Как Малечипх и Пануко пляса­ли удж мы читаем:

У мена на колыбели Сделали давно зарубку.

Нарт Пануко, ты другую Выбирай себе голубку!1

Как видим, нартский эпос является замечательным памятником устно-поэтического творчества (фольклора) адыгов. До возникновения письменности устно-поэти­ческое творчество для адыгов было единственной воз­можностью выразить свое отношение к явлениям и со­бытиям действительности. Нартские сказания у адыгов сохранились в поэтической (певческой) и прозаической (повествовательной) формах. Сюжеты эпоса адыгов груп­пируются в циклы. Исторически нартские сказания от­разили процесс перехода от матриархата к патриархату, зарождение военной демократии и переход к классово­му обществу, они имеют элементы и феодальных отно­шений. В нартском эпосе всегда происходит борьба между злом и добром, где всегда добро побеждает. В ска­заниях тема родины, ее защиты от внешних врагов пред­ставлена широко. Нартекие герои - витязи — это преж­де всего защитники родной земли от ненавистных чин- тов и великанов. Герои защищают не только свою роди­ну, они добывают своим соотечественникам огонь, осво­бождают из плена Насренжаке - нартского тхамаду. Кроме этого, они возвращают своим соотечественникам семена проса - главной сельскохозяйственной культуры нартов, которая являлась основой их экономики. В эпосе воспевается не только герой-витязь, его подвиги, в нем широко показано, какое место занимает в жизни нартов женщина. Главный герой - женщина Сатаней — высту­пает как мать всех нартов. К ней обращаются мужчины за советом. Кроме нее, воспеваются другие женщины: Даханаго, Адиюх, Малечипх, которые отличаются своей красотой и обаянием. Они пользуются всеобщим уваже­нием. Они не только умны и красивы, но и добры. Это все говорит о большом авторитете женщин,' бытовавшем в Стране Нартов.

Внимательный анализ нартских сказаний позволяет сделать вывод, что нарты живут в основном по законам, похожим на неписаный свод законов адыгов — адыгэ хабзэ. Кроме этого, следует отметить (это видно из нарт­ских сказаний), что древние нарты поддерживали ши­рокие и многолетние контакты со многими другими на­родами. Ареал действия нартского эпоса охватывает ог­ромное пространство. Это прежде всего территория расселения предков абхазо-адыгов или родственных пле­мен, в том числе хаттов и касков - ближайших родствен­ников синдо-меотских племен. Поэтому не случайно мы наблюдаем параллели между нартским эпосом и мифо­логией Малой Азии Ш—II тысячелетий до н. э. Напри­мер, рождение героя от камня и гибель его от колеса имеет место в нартеком эпосе и фольклоре Малой Азии — родине хаттов. Столь же древние по своим истокам змее- борческие мотивы эпоса и некоторые сюжеты, связан­ные с богом-кузнецом Тлепшем 1. Ценность и уникаль­ность нартского эпоса заключается еще и в том, что не одно столетие этот памятник духовной культуры адыгов, одно из главных творений народного творчества, служил инструментом воспитания чувства доброты, непримири­мости к несправедливости, хранителем народной мудро­сти. Нартский эпос не только история народа и народно­го творчества, он также хранитель этикета адыгов, их культуры в целом.

За всю многовековую историю мировой цивилизации народы имели контакты друг с другом не только в пе­риод опустошительных войн, но когда они в конечном итоге заканчивали эти военные столкновения, то уста­навливали между собой мирные - экономические, поли­тические и культурные - отношения. Происходило вза­имовлияние, взаимопроникновение их образов жизни и культур. Следы этого воздействия одной культуры на другую мы находим и в материальной сфере, и в духов­ной жизни, и в художественном мышлении народов.

Ярким примером в этом плане является взаимовли­яние греческой и древнеадыгской культур. Об этом мы можем судить более полно, если сравним адыгский нарт­ский эпос с древнегреческой мифологией, которые явля­ются основой духовной культуры этих народов. Так, мно­го параллелей можно провести между нартским эпосом и греческой мифологией. Сравним образы Прометея из греческой мифологии и Насренжаке из нартского эпоса. Прометей - могучий титан вопреки воле Зевса похитил с Олимпа огонь и дал его людям; он дал им знания, научил земледелию, ремеслам, постройке кораблей, чте­нию и письму; этим Прометей сделал жизнь людей сча­стливее и цоколебал власть Зевса и его помощников — олимпийских богов.

Следует при этом иметь в виду, что в самой же гре­ческой мифологии местом, куда был прикован Прометей, являются Кавказские горы. Это тоже не случайно. Мы читаем о Прометее: «Далеко за скалами виднеются снеж­ные вершины Кавказских гор... Сюда-то, на край земли, привели слуги Зевса скованного Титана Прометея, чтобы приковать его несокрушимыми цепями к вершине ска­лы»[107].

А в нартском сказании «Как Батараз освободил На- срена, прикованного к вершине горы», написано, что бо­гоподобный Пако забрал огонь у нартов и, обращаясь к Насренжаке, говорит:

Понесешь сегодня кару, непокорный,- На вершине горной закую тебя,

На горе высокой будешь одиноко Жить до самой смерти пленником моим.

Он железной цепью обвязал Насрена,

К Ошхамахо крепко приковал его *.

И Прометей, и Насренжаке не только были прикова­ны к скале, но их обоих одинаково мучил орел. В леген­де о Прометее мы читаем также: «Каждый день громад­ный орел прилетает, шумя могучими крыльями, на ска­лу. Он садится на грудь Прометея и терзает ее острыми, как сталь, когтями [108]. А в нартеком эпосе мы читаем:

Выл орел у Пако, хищник кровожадный,

Он его, злорадный, выпустил теперь.

Налетает хищник на тхамаду нартов,

Разрывает клювом грудь богатыря,

Пьет он кровь из сердца гордого Насрена,

Печень его клювом яростно клюет *.

Такую же параллель можно провести и между мно­гими другими героями нартского эпоса и греческой ми­фологии: во многом сходны образы нартского Тлепша и греческого бога Гефеста - покровителей кузнечного дела и металлургии. Оба они выступают богами-кузнецами. Во многом они оба имеют одинаковое мастерство, облада­ют одинаковой силой. А что касается главных героев, Сосруко и греческого Ахилла, то мы и здесь находим много общего, в частности, у обоих одинаково уязвимое место (незакаленная часть тела) - ноги, от чего оба по­гибли. Вот что читаем в нартеком сказании о смерти Сосруко: «И когда жан-шерх («жан»- острое, «шерх»- колесо, т. е. «стальное колесо»- К. У.) подлетело к Со­сруко, он ударил колесо своими бедрами — и колесо отре­зало ему обе ноги»[109]. Дело в том, что, когда Сосруко ро­дился, Тлепш закалял его, а бедра, за которые он держал своими клещами тело ребенка, остались незакаленнымй и уязвимыми. Об Ахилле мы тоже читаем: «Покрыв­шись темным облаком, никому не зримый, направил он (Аполлон.- К. У.) стрелу Париса, и поразила она Ахилла в пяту, куда только и можно было поразить великого героя»[110]. Дело в том, что Фетида погружала младенца Ахил­ла в подземную реку царства Аида - Стикс, причем дер­жала его за пятку, от этого тело стало твердым, как желе­зо, но пятки вода Стикса не коснулась, и она осталась уязвимой (отсюда знаменитое выражение «Ахиллесова пята»- К. У.). Б целом, если рассмотреть более внима­тельно обычаи и традиции древних нартов и греков, то мы находим много общего. Это касается и методов вос­питания детей, и взаимоотношений членов семьи, и мно­гих других моментов жизни. Например, возьмем один из таких «узких» вопросов жизни, имеющий, однако важ­ное значение во взаимоотношениях между супругами, как их появление на людях.

й у адыгов, и у древних греков женатый мужчина не появлялся на людях со своей женой. Не видели они ее и днем. Словом, законы легендарного спартанского зако­нодателя Ликурга, которые детально регламентировали быт и личную жизнь людей, и адыгэ хабзэ, который тоже не менее детально регламентировал и регламентирует во многом и в настоящее время жизнь адыгов, во многом сходны. Более детальное сходство мы обнаруживаем меж­ду законами Ликурга и уэркъ хабзэ (дворянского этике­та) адыгов. Адыгский исследователь Атек Намиток в сво­ем труде «Происхождение черкесов» отметил идентич­ность многих других спартанских и черкесских обычаев: воспитание детей у чужих людей (аталычество), ноше­ние одежды красного цвета во время военных походов, право всех граждан наказывать чужих детей, если они совершили какие-нибудь проступки и т. д. Этот же ав­тор отмечает, какую примечательную роль играли и у черкесов, и у греков качели. Дело в том, что качели у этих народов имели магичееки-культовое содержание. Больных людей черкесы весной помещали в качели, и качание сопровождалось пением и заклинаниями, обра­щенными к божеству этой болезни. У древних греков тоже был институт наподобие адыгского наездничества. Например, в Древней Спарте существовал т. н. корпус «всадников», своего рода корпорация сверстников среди молодежи в возрасте 20 лет. Служба в корпусе была школой воспитания молодых людей. Они, как и адыг­ские наездники, устраивали набеги на соседние земли *.

подобных корпусах адыгекоЙ молодежи писал ита­льянец Ксаверио Главани (начало XVIII в.) в своей рабо­те «Описание Черкесии»[111]. В целом у адыгов сохрани­лось много воспоминаний о древних греках, которых они называли «алыдж», нашедших отражение в преданиях, именах, топонимических названиях. Много раз упо­минается слово «алыдж» и в нартеком эпосе. Слово «алыдж»~ от греческого «эллин».

У адыгов верховный бог («Тхьэшхуэ») жил на верши­не Эльбруса («1уащхьэмахуа»), У греков боги также жили на вершине Олимпа. У тех и у других горы играли свя­щенную роль, и не только все вокруг горы окутано таин­ственностью, но на ней решаются все вопросы жизни соотечественников. На ней проводят состязания в силе, ловкости, красноречии и т. д. На горе решаются споры витязей, проводят дуэли. «Хьэрамэ 1уащхьэ дызэхуип1а- лъэщ» (На горе Харама встретимся, выясним отноше­ния. - К. У.), - говорили при споре витязи.

Как в греческой мифологии, так и в нартеком эпосе конь занимает особое место. Как мы говорили выше, конь в эпосе одарен умственными и нравственными качества­ми. Так, например, конь Сосруко по кличке Тхожей («Тхъуэжьей»), подобно коню Ахиллеса из «Илиады», дает советы богатырю.

Падение Трои тоже непосредственно связано с обра­зом кон