Политическое положение лезгистана в XII — XV вв.

Национальное развитие лезгиноязычных народов в это время происходило в исключительно экстремальных условиях. Гнет восточных поработителей, разорительные войны на территории Лезгистана не способствовали консолидации нации и затормозили начавшийся уже при арабах процесс экономического и культурного развития.

Албания (Лезгистан) в этот период оставалась страной, расчлененной на отдельные княжества — Ширван, Дербент, Лакз, союзы сельских общин в глубине гор и др. Национальной консолидации не способствовали и феодальные междоусобицы. Однако даже в тяжелейших условиях оккупации Лезгиста-на татаро-монголами лезгины сохраняли единство и взаимопонимание во многих областях жизнедеятельности. Этому способствовало и то, что Ширвану в это время удалось сохранить относительную самостоятельность от захватчиков, что давало ему возможность значительно влиять на другие лезгинские регионы в различных аспектах, хобенно в культурном.

При сельджуках Ширван и Лакз подверглись единичным набегам, поэтому практически были вне влияния захватчиков. Анализ исторических событий этого периода показывает, что сельджуки в основном осели в северо-западной части Ирана, называемой Атропатеной.

Следует указать и на то, что когда Ширван подвергался нападениям завоевателей, часть его культурных и политических сил входила убежище в горах Лезгистана. Один такой случай описывает А.Шепотьев: "Тюрки появились на Кавказе в середине средних веков (с эпохи сельджуков, 1048-1092 гг.), заняв низовья Куры и Аракса и Карабахские горы, оттеснив местные племена лезгинского происхождения в горные долины Дагестана…" [19].

Профессор А.Шихсаидов указывает на ряд фактов, позволяющих проследить единство лезгинского народа на обширных территориях Восточного Кавказа. В частности, он пишет: "Из сообщения курдского автора XII века Мас'уда сына Намдара видно, что Ширван в конце XI — начале XII века имел довольно большие мирные связи с некоторыми лезгинскими селениями, оказывая на них влияние и через них поддерживая связи мухцами" [20].

И далее: "В конце XI века Ширваншах обрашается к жителям некоторых областей Лакза с письмом:"… что касается того, что помянули вы относительно жителей Гуми-ка,… мы уже послали к ним посла и ответите им как можно хорошо, и мы предлагаем вам. чтобы вы взялись решительно за это дело … и чтобы отряд из них отправился в Куга, и чтобы они заключили с вами договор на верность и поклялись, чтобы тогда мы послали сына эмира Адуда в одеянии чести, по-яцков, почестей и редкостей, и чтобы мы вернули им залог их… Нет (у нас) ни жажды к хараджу их, ни надежды на помощь их… Пошлите к ним послов, обратитесь с ними весьма любезно, обещайте им от нас всякого рода выгод (удач), великой славы…" [20]. "Письмо это, — пишет А.Шихсаидов, — отразило один из моментов, когда в исламизации лакских районов Ширван играл активную роль и привлекал к этому делу принявшие ислам лезгинские селения" [9].

Необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство. Ширваншах обращается к лезгинам с письмом. Это говорит о том, что среди лезгин было много грамотных людей, и общались они между собой, по-видимому, используя арабскую графику. Изложенное также свидетельствует, что при татаро-монголах продолжается, даже ускоряется процесс исламизации Восточного Кавказа, а лезгины играют в этом деле активную роль. В XIII — XV вв. фактически в подавляющем большинстве населенных пунктов Лезгистана функционируют мечети. Одной из старинных мечетей Ширвана (части Лезгистана) оставалась мечеть, носящая название "Лезги мечеть" [5], построенная в 1162 году в Баку.

О том, как переплелись в это время история и судьбы Ширвана, Лакза, Дербента и горных селений, говорится и в сочинении Мухаммада Хиналугского (XV в.), представителя лезгиноязычных народов. Сочинение Хиналугского, — пишет проф. А.Шихсаидов, — без названия приведено во II томе АКАК [22]. В конце сочинения Хиналугский оставил интересную запись о том, как оно создавалось: "Перенес все это из древнего родословного дерева, верного, которое находилось в руках Касим-бека, сына Махмуд-бека, сына Афросим-бека… в крепости Ахир Докузпара… Я, нижайший, уповающий на милость бога всевышнего Мухаммад Хиналугский, — да простит меня господь — в году 861 пророческого перехода (1456 г. ст р.х.), запись эта сделана в присутствии свидетелей (до 220), среди которых были "почтенные люди" из селений Куруш, Маза, Чикчик, Кураг, Рутул" [9].

"Большое место в сочинении уделено, — пишет проф. А.Шихсаидов, — деятельности некоего Султана-Кершаспа, правителя Ширвана. Это он дал убежище эмиру Эльфа, сыну уцмия кайтагского султану Мухаммад-хану. Сын же его, Мухаммад-бек по приказанию Султана-Кершаспа отправился управлять одной крепостью в округе Докузпара" [9]. Султан-Кершасп, деятельность которого столь тесно связана с лезгинскими селениями, — это шейх Ибрагим I ибн Мухаммад Дербенди, основоположник четвертой, дербентской, династии ширваншахов, правивших в 1382-1417 г.г." [21].

"Таким образом, — пишет проф. А.Ших-саидоов, — сочинение Мухаммада Хиналугского проливает свет на сторону деятельности Ибрагима I Дербенди — на политические связи с дагестанскими правителями, на взаимоотношения с лезгинскими селениями. В сочинении Мухаммада Хина-лугского ясно показано, что лезгинские селения и общества в районе долины реки Самур в конце XIV и в начале XV в. находились в политической зависимости от Ширвана и последний оказывал большое влияние на экономическое и культурное развитие Лезгистана в целом. При этом на обширных территориях правители "царств" и областей имели друг с другом родственные связи. Так, например, по сообщению Мухаммада Хиналугского, в Ахтах поселился внук его Хасан-бек; в Хнове — внук его Мухамуд-бек; в крепости Ахир — сын его Эльчав Ахмед-бек и т.д. Следующее поколение обосновывается в Курахе, Кюре, Табасаране" [22].

Сведения о политических связях лезгинских селений Лакза и Ширвана находят подтверждение в эпиграфических материалах, согласно которым зависимость Ахтов, например, имела место при Ширваншахе Халилуллахе1 (1417-1462 г.г.) [23].

Значительные политические связи ряда лезгинских районов Лакза с Ширваном были не только при шейхе Ибрагиме I Дербенди (1382-1417 г.г.) и Халилуллахе I (1417-1462 г.г.), но также при Фаррухе-Иассаре (1462-1500 г.г.), когда Ширван достиг наибольшего расцвета и могущества.

Рис. 5.4. Сел. Ахты Ахтынского района. Владелец крепости ширваншах Халилулах.

Как было показано выше, во время наступления завоевателей с юга часто цари и эмиры страны и областей Лезгистана свои семьи, особенно детей со свитой (обслуживающим персоналом), отправляли в горы. Если завоеватели достигали и горных долин, то отпрыски царских и эмирских семей скрывались в горах вдали от крупных населенных пунктов. Иногда на таких стоянках создавались новые населенные пункты. И.Гусейнс считает, что селение Хкем нынешнего Ахтынского района основано таким образох [24].

И.Гусейнов отмечает, что название селения Хкем произошло от слова "хаким". Кроме того, он указывает на ряд других фактов, которые позволяют согласиться с его утверждением. В частности, И.Гусейнов отмечает, что в селе существует только два тухума къабанар и къачхарар, один из которых произошел от шахской (эмирской) линии, а второй — от обслуживающего персонала. Кстати, в старину эти два тухума практич. ски не роднились между собой и село четко делилось и территориально: одна часть селения составляла один тухум, другая — другое тухум.

Следует указать и на такой факт: имя Хаким является старинным в селе, передается из поколения в поколение.

На этническую и культурную общность села Хкем с Албанией (Ширваном) указывает и то, что до разорения горного села путем насильственного переселения его жителей в 60-е годы советского периода в различны; места по Дагестану в нем аккуратно выпел нялись многие языческие обряды, связанные с огнепоклонством.

В детстве я был участником "Яран Сувар процессии вызова дождя в сухое лето ("Пе-шепай") и в ритуале приостановления дожяг в дождливое лето. Участвовал также и в ритуале разноса подарков девушкам в "Яран Сувар" от молодых парней, причем опускали подарки через дымоходы. В доме женщины гадали, от кого подарки, и "прикидывали" женихов своей дочери. Девушка обычно знала, от кого подарки, но скрывала от родителей…

Эти и другие события, связанные со старинными народными обычаями, вызываю яркие, светлые воспоминания. Когда теперь читаю "Историю лезгин" Ризвановых, особенно "Приложения" к ней, создается впечатление, что все они были записаны со слег моей бабушки.

Подтверждением мысли И.Гусейнова о происхождении села Хкем может служить и ритуал проведения свадьбы.

Поскольку на новом месте в горах "переселенцы" не имели никаких развлечений, они пытались как-то приукрасить свою жизнь организацией увеселительных мероприятий.

Следует сказать, что Хкем является старинным селом. Об этом говорят обширные могильные холмы, расположенные в нескольких местах недалеко от села. К сожалению, никаких археологических раскопок, ик и во многих местах Лезгистана, в селе Хкем не проводилось.

В селе жил дружный и трудолюбивый народ. Я знал его при колхозном строе. Во время войны село объединяло 60-70 хозяйств. В колхозе было около 5-6 тыс. овец, 200 дойных коров, табун лошадей, а позже организовали и птичью ферму. Выращивали превосходную пшеницу, которая славилась по всему району.

Хотя в селе был сельсовет, но делами фактически управляли 5 — 6 аксакалов.

Их коллективное решение было законом для всех. Если возникали какие-нибудь женские проблемы, то они решались уважаемыми всеми женщинами пожилого возраста. Большое почитание имели старшие.

Мечети в селе не застал, там размещался колхозный склад. В селе было несколько неофициальных" мулл, которые совершали религиозные дела.

В сельсовете и в руководстве колхоза работали инициативные и добросовестные люди. Колхозом руководил Ферзали-халу, зобрейший и честнейший человек. Хотя он был малограмотным, но дела в колхозе вел очень квалифицированно и с большим знанием дела. Если бы не он, то во время войны чанам пришлось бы очень туго. В те суровые годы в селе не было не только голода-оших, но жители во главе с председателем колхоза активно помогали фронту.

Партийной организацией села в это время: руководил мой отец — Абдурагимов Аслан, директор школы. Естественно, отец активно помогал Ферзали-халу.

Помню, приходили из района люди, агитировавшие переселиться на чеченские земли. Упорно настаивали, проводили даже собрание жителей, но отказ был твердый: "Нам такого добра не надо, на чужую землю не пойдем". Бытовые условия в селе были иные, поэтому соблазняли таким "добром". Не поддались, решили в самом селе создать условия, благо, в селе были инициативные и деловые люди. Об этом говорит такой факт. Сразу после войны построили электростанцию, электрическую мельницу, работала и электромолотилка. Село и фермы были электрифицированы. Я видел с каким титаническим трудом сельчане подняли в горы по серпантину и бездорожью на санях бычьей тягой жернова электрической мельницы толщиной 40 см и диаметром 200 см.

В селе стали появляться приемники, строили большие социальные планы. Однако вскоре все это было порушено, начались переселенческие процессы. Наше село не хотело переселяться. Тогда совершилось "тихое насилие". Основной тягловой силой были лошади и ослы. На них наложили такой налог, что держать их стало совершенно невыгодно. Лошадей продали, а ослов пустили на волю. А что было делать? Покупать их никто не хотел. Ослы стали травить посевы. Тогда высокие чины района по указке из Махачкалы нашли "хороший" выход: пришли с автоматами и уничтожили их. Что же оставалось делать людям высоко в горах без тягловой силы? И разбежались кто-куда…

Свадьба в селе была большим событием. Фактически все в селе прекрасно знали друг друга. Поэтому образование новой семьи не представляло больших проблем. Молодые присматривали друг друга на свадьбах, коллективных мероприятиях, в поле и в самом селе, поскольку молодежь устраивала себе ким (место для сбора и обмена информацией) в тех местах, откуда просматривались дороги, по которым женщины ходили за водой с кувшинами. Хождение за водой было желанным занятием девушек. Они с удовольствием занимались этим делом, поскольку у источника можно встретить подружку, поделиться новостями, да и показать себя, свои новые наряды.

После того, как молодые люди "изберут" друг друга, где-то они умудрялись "негласно" встретиться и поделиться своими чувствами. Парень старался получить согласие девушки, чтобы прислать сватов. Это было очень важно, поскольку сваты не пойдут к родителям девушки, пока они достоверно не будут знать о намерениях молодых и решении родителей. Считалось позорным, если пойдут на сватовство и не получат согласия родителей девушки.

Понятия калыма в селе не существовало, однако родители жениха обязаны были помочь в организации свадьбы в доме невесты. Для этого в дом невесты посылали барашка, масло, рис и другие продукты, необходимые для организации свадьбы.

Родители девушки задолго готовили приданое для девушек — это практически все, что необходимо было молодым для организации самостоятельной семьи.

Свадьба начиналась с того, что рано утром музыканты поднимались на крышу дома жениха (благо — крыши плоские) и играли "сегьерар" — специальные музыкальные народные произведения удивительной красоты и мелодичности. Продолжалось это мероприятие часа два. После чего все в селе знали, что в таком-то доме началась свадьба, и все настраивались на свадебный лад.

С 12 часов дня начинался сбор почетных гостей — человек 10-15, наиболее близких для этой семьи, присутствие которых на свадьбе от начала до конца обязательно. Все гости из других сел также считались почетными. Для приглашения почетных гостей существовал особый ритуал. Музыканты с близкими родственниками, молодежью села ходили к дому почетного гостя, играя и останавливаясь для танцев. Обычно остановки делались на различных кимах, где собираются старики для обмена информацией и коротать время.

Когда процессия подходит к дому почетного гостя, перед домом танцуют, и приглашаемый выносит свой подарок молодоженам, показывая всем. Подарком обычно был либо отрез добротного материала для платья или костюма, либо нарядный большой женский платок. Часто дарили и то, и другое. Это зависело от состоятельности семьи. Подарки привязывали к длинной палке и, как флаг, несли к дому жениха. Когда почетный гость приходил к дому жениха, его угощали шашлыком и шербетом — ароматным и сладким напитком, приготовленным по специальной технологии. Так собирали всех почетных гостей села.

Гости из других сел останавливались невдалеке от села на видном месте, показывая, что они пришли. Тогда практически все село с музыкой шло встречать почетного гостя. Таким образом, первый день посвящался сбору почетных гостей. Они занимали на свадьбе особое положение. Любые их желания, естественно, исполнимые, должны быть выполнены. Для этого к ним прикрепляли 2 — 3 человека из родственников жениха, которые "опекали" почетных гостей, обслуживали их и исполняли их желания.

Вечером в день почетных гостей проходил "той", где, собравшись всем селом, танцуют до 11 — 12 часов ночи. Танцы в основном парные — мужчина и женщина, но иногда были и коллективные — танцевала преимущественно молодежь, желая показать себя и свое искусство.

"Той был великолепным зрелищем, поскольку в селе любили танцевать и имели великолепных танцоров. Каждый старался приготовить оригинальный танец, постоянно совершенствовал свой "коронный" танец, вводя в него все новые оригинальные элементы. В селе было около 20 человек, которые "состязались" между собой в танцевальном искусстве. Поэтому некоторые оригинальные танцы получали названия их исполнителей: Шибей, Ахмад-халу и т.д. Эти танцы практически трудно было повторить другому — настолько они были оригинальны в исполнении и характеризовали танцора. Весь народ с интересом, активно участвовал в таких мероприятиях, поскольку разыгрывались в естественных условиях танцевальные спектакли. Естественно, каждый танец сопровождался специальной музыкой. Музыканты, зная, кто будет танцевать, играли "его" музыку.

На второй день перед домом жениха на открытой площадке звучала музыка и молодежь танцевала до обеда. К этому времени выяснялось, что 2 — 3 человека из почетных гостей "обиделись" и ушли со свадьбы. Обычно они уходили из села и устраивались со своими друзьями недалеко от села. От них отправлялся к тамаде свадьбы "посол", который сообщал тамаде, кто и почему обиделся, поэтому "ушел" со свадьбы и находится там-то. При этом "обиженный" почетный гость выставляет условия, способные сгладить "обиду". Перечень этих требований, изложенных письменно (иногда и устно), передавался тамаде и родителям жениха. В доме жениха требования почетного гостя должны были точно исполнить. Одно из них — это заказ два хъунча — два подноса со сладостями: один для почетного гостя, другой для молодежи. Остальные требования зависели от фантазии "обиженного". Он мог потребовать, например, чтобы отец жениха превратился в медведя, а мать — в "пешепай". "алапехъ". Кто-нибудь из ближайших родственников, одевшись соответственным образом (по указанию почетного гостя), должен был приехать к нему на ослике, сидя задом наперед и т.д. После всех приготовлений участники свадьбы, особенно молодежь, с музыкой шли к месту, где остановился почетный гость. По дороге "медведь" ("ала-пехъ") "искупаются" в родничке, запачкают себя. По приходу на место они старались -поймать "обиженного" и "приласкать" его … Подносы со сладостями (къунча) обязательно должны быть показаны "почетному гостю", чтобы он удостоверился, что его "пожелания" исполнены. А молодежь по дороге старается растащить все, что имеется на подносах. Чтобы в сохранности доставить • къунча", их охраняют специальные охранники с особыми полномочиями. Они могут дать тумаков "вору", если тот попадется под руку, а последний не имеет права обижаться в этом случае…

Когда процессия доходит до "обиженного" гостя, тот осматривает, все ли исполнено, а затем со "своего" подноса угощает присутствующих. Сладости с другого подноса доставались молодежи и детям. После "примирения" сторон почетный гость танцует и все возвращаются в дом жениха. На каждой свадьбе бывало 2 — 3 таких "обиженных" гостя. Пока не соберут всех почетных гостей, нельзя было идти за невестой.

Перед тем, как идти за невестой, устраивали джигитовку со стрельбой холостыми патронами. Победитель получал приз.

Джигиты являлись вестниками и о том, что идут за невестой, а когда возвращались с невестой, они опять соревновались между собой и победитель получал подарок.

За невестой от дома жениха ходили всем селом, играя и танцуя. Причем женщины пели специальные свадебные, шутливые и любовные песни, например, "Перизада? — гьай позел яр".

Придя к невесте, перед домом ее танцуют ближайшие родственники жениха и невесты, показывая тем самым, что они дружны и будут жить в согласии. После нескольких танцев под специальную музыку начинался показ приданого невесты. Специальная женщина или родственница невесты, став на высокий постамент, показывала всем придана. Обычно это продолжалось около часа, после чего игралась музыка для вывода невесты. При выводе невесты кто-нибудь из двоюродных братьев или сестер загораживал двери, требуя выкуп, называя желаемое. Если вещи, которую просят, нет, платят соответствующую сумму денег. После этого невесту выводят из дома и сажают на красиво украшенного коня, и процессия направляется с музыкой к дому жениха. По селу в 2 — 3 местах им загораживают дорогу, требуя свадебных подарков. По дороге женщины продолжают петь песни, а в определенных местах в селе процессия останавливалась и начинались танцы.

У дома жениха хозяином положения становится тот, кто держит уздечку коня на всем пути, и его "требования" должны были быть удовлетворены. Когда невеста слезает в коня, ее осыпают сладостями — символ того, что жизнь будет счастливой и сладкой.

Невесту сопровождают две женщины — "янгияр", обслуживая ее до прихода жениха. Вечером начинается "той", который продолжается до тех пор, пока не прибудут представители жениха и невесты. Их появление означает, что с молодыми все обстоит хорошо и девушка непорочна. Представители девушки и жениха должны были "показать" это совместным танцем. Вскоре после их танца (жениха представляет мужчина, а невесту — женщина) "той" кончается.

На следующий день свадьба продолжается у ближайшего родственника жениха — обычно у дяди. Там — "резиденция" жениха, где он веселится со своими друзьями весь день.

Следует сказать и о том, что с приводом невесты в дом, жених становится уязвимым. С этого момента его или его одежду можно "украсть", чтобы получить выкуп. Поэтому жениха "охраняют". В таком состоянии он находится весь следующий день. В его "резиденцию" у дяди обычно приглашают почетных гостей и ближайших родственников жениха. Они целый день веселятся, танцуют, а хозяин дома их полностью обслуживает.

Естественно, что 2 — 3 человека, особенно из друзей жениха, умудряются "украсть" жениха или что-нибудь из его вещей. Тогда "вор" уходит в другое место и требует выкуп. "Вор" по своему усмотрению может "наказать" хозяина дома и охранников жениха, организуя с их помощью увеселительное мероприятие. "Вор" заставляет их петь, танцевать, показывать свои возможности, чтобы повеселить публику.

Если "вора" охранники жениха поймают, то его тоже могут наказать, как им заблагорассудится. Основное условие "наказания" — развеселить публику, показать оригинальные номера.

Жених не может идти вечером второго дня к невесте, если кто-нибудь из "воров" остался неудовлетворенным. После разрешения всех проблем жених уходит к молодой жене, а друзья продолжают веселиться на "тое".

Вечером четвертого дня в доме жениха собираются все почетные гости, ближайшие родственники и друзья жениха, и опять устраивается веселье и угощенье. В это вечер они получают подарки и сладости от невесты, давая в свою очередь невесте деньги, кто сколько сможет. Деньги идут только на нужды молодой семьи.

Фактически этим завершается свадьба. Однако невеста не может и не имеет права ходить к своим родителям, пока последние не пригласят своего зятя к себе. Это обычно происходит в течение месяца. Родители девушки приглашают зятя, его родителей и ближайших родственников и устраивают небольшую вечеринку с музыкой и танцами. Зять несет подарки своим новым родствен никам, а те в свою очередь, одаривают молодых. После этого новая семья становится полноправным членом села.

Приведенные примеры с большой достоверностью доказывают, что на обширных территориях Ширвана, Дербентского эмирата и Лакза жил единый народ, представители которого, в том числе и политические деятел которых находились в родственных связях. Поэтому эти регионы оказывали друг на друга культурное влияние, а в экстремальных случаях — необходимую военную помощь, что подтверждается и исследованиями проф. Магомедова, который пишет "…Народы Дербентского княжества, Лакза чувствовали свою близость к ширванскому населению и чутко прислушивались к событиям в Ширване, оказывая помощь друг другу" [9].