Февраля 1909. Воскресенье. Мясопуст

Преосвященный Сергий в письме к обер-прокурору просил на дом себе в Кёото 4000 рублей. Но сегодня принесли смету на этот дом в 5500 ен. Ожидаю точных размеров места, где предполагается постройка дома; если установится там, то буду просить по смете.

Февраля 1909. Понедельник.

Праздник Сретения Господня

К Литургии приехал посол и потом был у меня; показал письмо к нему Генерал-губернатора Приамурской области Унтербергера, с пришпиленной вырезкой из газеты «Новое время», где госпожа Горячковская описыва­ет жалкое положение (якобы) русских мальчиков в здешней Семинарии. Унтербергер спрашивает Николая Андреевича, правда ли это? Ко мне не хочет писать потому-де, что, по заявлению Горячковской в статье, для меня тягостна всякая речь об этом предмете. Я пробежал вырезку; в ней такая же ложь о мальчиках, что была в газете «Россия», а потому я передал Николаю Андреевичу и просил его передать Унтербергеру, для успокоения его, номер «России» с напечатанным в нем моим опровер­жением выдумок Горячковской.

Получено письмо от Преосвященного Сергия из Нагасаки, первое по отправлении его в путешествие. Посетил уже 12 мест, где есть наши христиане. Церкви маленькие, плохие; увидел он малодеятельность и вялость катихизаторов и о. Петра Кавано, а также и малоспособность благочинного о. Симеона Мии; не скрывает этого; но и не унывает. Энергия его не ослабляется, а, напротив, крепнет. И он начинает являть себя хозяином дела; в своем маршруте и в способе путешествия не спра­шивается о. Кавано и Мии, а заставляет их слушаться его. Все это весьма приятно.

Февраля 1909. Вторник

Написал в Москву к Ее Императорскому Высочеству, Великой Княгине Елисавете Феодоровне, что на постройку храма в Оосака не достает, по смете, 6 тысяч рублей; нужны также из России иконостас, утварь, обла­чения, колокола. Просил помощи у нее. Написал также Преосвященно­му Трифону, Епископу Дмитровскому, которого, по словам Л. А. Тихо­мирова, уважает Великая Княгиня,— просил ходатайствовать у нее об исполнении моей просьбы; если же не будет успеха, то найти других благотворителей в Москве для помощи Миссии в сем деле, так как он, по свидетельству Л. А. Тихомирова, пользуется любовью и популярностью в аристократических кругах Москвы.

Оставил катихизаторскую службу Петр Кураока, катихизатор в Тоё- хаси. Этого жаль. И он сам, судя по письму, с большою печалию оставля­ет службу; но у него какие-то семейные неприятности.

Февраля 1909. Среда

Посланы письма в Москву Великой Княгине Елисавете Феодоровне, Преосвященному Трифону и Льву Александровичу Тихомирову, ныне редактору «Московских Ведомостей».

Посланы Преосвященному Сергию в Кагосима письма, накопившие­ся из России на его имя, газеты и чай.

Февраля 1909. Четверг

Послал в Америку ящик книг, в котором: по 7 экземпляров Напре­стольного Евангелия, Апостола, Следованной Псалтири, Ирмология, Обихода, Каноника и 134 Четвероевангелия, напечатанного здесь для военнопленных и 100 кратких молитвословов; богослужебные книги — по дозволению от обер-прокурора Святейшего Синода послать их для американских Церквей, прочее — по моему предложению Высокопре­освященному Платону, Архиепископу Американскому, прислать, если нужно там. Вчера получено было от Преосвященного Платона письмо, что все это там нужно и с благодарностию примется.

Из Красноярска от смотрителя Духовного училища иеромонаха Ме­фодия получено письмо, в котором изъясняется, что в Токио собирает­ся экскурсия учеников Духовного училища и Семинарии при 4-х настав­никах; всего в числе 12-15 человек, и просится здесь для них даровое помещение и стол. Отвечу, что стол для учеников может быть только японский, такой, каким продовольствуются наши семинаристы, учителя же могут обедать со мной; помещение найдется.

Февраля 1909. Пятница

Так как ныне от Японского Правительства даны Христианским об­щинам права юридического лица (хоонин), то здесь, в Церкви Канда, составилось общество, признанное Министерством юстиции правоспо­собным в качестве юридического лица владеть церковною собственностью, с правом употреблять ее на определенные и Правительством признан­ные церковные нужды, и уже на это общество записано недвижимое имущество Церкви Канда — небольшое здание, ценностию в 800 ен, как бы пожертвованное на церковные нужды прежними владельцами (на имя которых доселе было записано). Приходится и Миссии с своим большим имуществом прибегать к тому же способу. Это имущество со­ставляют земельные участки и здания Семинарии и Женского училища. В Семинарии земли 734 цубо 4 го 7 секи, и гаке (склон) 25 цубо 9 го. В Женском училище — 603 цубо 6 го 7 секи, и гаке 100 цубо 3 го 4 секи. Всего: 1338 цубо 1 го 4 секи, и склон 126 цубо 2 го 4 секи.

Земля эта значится на имя о. Павла Сато, хотя куплена на миссийские деньги, и арендована мною от него на долгий срок. Пока он жив, хлопот никаких нет, кроме уплаты Миссиею земельных городских налогов. То же и с зданиями Семинарии и Женского училища, стоимость которых не меньше 20 000 ен и за которые нужно только вносить домовой налог. Но о. Павел Сато в параличе и не сегодня-завтра помрет. Тогда землю и здания надо переводить на имя его сына, ныне чиновника, Иосия Сато. Во сколько же обойдется этот перевод?

Всего земли, вместе с гаке: 1464 цубо 3 го 8 секи. Одно цубо по самой дешевой городской расценке здесь, на Суругадае, стоит 55 ен (ибо не по дешевой здесь же у нашего соседа Ивасаки, при переводе с имени умер­шего отца на его сына земля оценена в 85 ен за цубо). Значит, земля наша стоит 80 540 ен. При переводе надо платить пошлины Правительству 45 ен с тысячи. Итого, Миссии пришлось бы прямо заплатить прави­тельству больше 3600 ен в случае смерти о. Павла при переводе нашего участка земли на имя его сына. За перевод здания тоже пришлось бы заплатить. В случае смерти Иосия Сато, вновь пришлось бы платить, и так далее.

Как для избежания этих безграничных плат, так и для того, чтоб придать церковному имуществу твердое и определенное положение, я решил сделать его имуществом узаконненного церковного общества как юридического лица, а это значит — принести его обществу, как пожер­твование на церковное дело. Но пожертвование это могло состояться тоже не иначе, как от имени коренного, хоть и номинального владельца, о. Павла Сато. И вот о. Павел Сато жертвует (или дарит) землю и здания Семинарии и Женского училища Церковному обществу. Во сколько же обходится этот процесс пожертвования? Правительство и тут не обиде­ло себя: жертвователь должен внести пошлину — если он член общества, которому жертвует, 30 ен с тысячи, если не член, то 35 ен с тысячи. Итак, по вышеозначенной расценке 55 ен за цубо, всего с 80 540 ен сто­имости нашей земли, следовало бы заплатить пошлины 2416 ен 30 сен. Но тут пришла на помощь любезность чиновников. Хорошо им объяс­нил дело наш главный хлопотун, христианин Иов Яханги. Земля и зда­ния — все куплено и устроено на пожертвования благотворителей, да еще иностранных, и все на дело благотворения, не для какой-нибудь коммерческой выгоды; и сколько уже приходилось платить больших пошлин за покупки и номинальные переводы, а тут и опять еще такой расход! и так далее. Ну и сделали сокращение наших уплат, насколько могли. Во-первых, землю оценили по 38 ен за цубо, а за «гаке» совсем ничего не положили; и вышло, по расчету 30 ен с тысячи, с нас 1525 ен 32 сен, но взяли ровно 1500 ен; таким образом, нам 916 ен уступлено Директором Департамента земельных и домовых окладов по любезнос­ти. Во-вторых, пошлина за пожертвование зданий совсем не взята, а следовало уплатить 600 ен, если здания оценить в 20 000 ен. И тут помог­ла изобретательность чиновников. Говорят они:

— Подайте заявление, что все здания срыты; тогда за них и не нужно платить никакой пошлины. А потом заявите, что здания вновь вами построены. Конечно, это обман, и христианская религия этого не дозво­ляет. Но вы подумайте, сколько благотворения вы можете сделать на те деньги, которые вам пришлось бы уплатить пошлиною.

Предложение было слишком соблазнительно, и мои представители, толковавшие с чиновниками, прямо согласились на него.

Нужно сказать, что до войны такого участливого отношения к Мис­сии людей, чуждых ей, совсем не было; не было бы и теперь, если бы война не очистила атмосферу вокруг Миссии, и ее подозревали бы, как прежде, в связи с политикой: в том, что она готовит завоевание Японии Россией и прочее.

ИовЯхаги, Петр Исикава, редактор, и М. Кавамура, иподиакон, при­ходили ко мне передать все подробности ведения этого дела и денежные расписки. Всего израсходовано 1565 ен, расход неожиданный и тяже­лый для Миссии, но неизбежный. В этой сумме 50 ен на подарок любез­ному Директору Пошлинного Департамента; деньгами он не возьмет, а будет дан ему билет в 50 ен на покупку в магазине Мицуи любого, что он захочет на эту сумму. Оказал также любезность начальник этой части города (Кучёо); его согласием надо было заручиться на то, что здания Миссии — срыты (на бумаге), а потом будут восстановлены — тем же способом; и он вполне согласился; обещался также, насколько возможно, уменьшить городской налог со зданий Семинарии и Женской школы. В благодарность за это посоветовали позвать его на обед ко мне в сле­дующее воскресенье, что и будет сделано.

7 / 20 февраля 1909. Суббота

От Преосвященного Сергия письмо из Нагасаки с прекрасным опи­санием его путешествия по Церквам Киусиу. Обозрел еще только часть прихода о. Петра Кавано. В Нагасаки весьма радушно приняли его рус­ские христиане. Настроение духа Преосвященного Сергия превосход­ное, чему я очень рад.

О. Петр Кано вернулся из Уцуномия и дал отчет об отношении та­мошних христиан к катихизатору Стефану Тадзима. Часть христиан его любит и просит восстановить его в звании катихизатора; священник Тит Комацу также просит об этом. Потому написал я, что он восстанав­ливается, и послал содержание ему за 1 и 2 месяцы, по 12 ен. Болен он к тому же и очень беден; жаль его стало.

Жена ректора Семинарии, Елена Лукинична Сенума приходила в слезах жаловаться на члена Айайся, Павла Ямада, писателя в наши жур­налы: оклеветал ее и мужа в журнальной светской статье.

— Муж мой — точно святой — не обращает на это внимания; но очень обидно...

Дрянной характер у этого Ямада. Сколько клеветнических писаний его — на Сенума, на содержательницу Сиротского приюта и прочих про­щалось ему, и все продолжает клеветать и изливать злобу на тех, кто не нравится ему. Как видно, возмутила его зависть, что Елену Сенума похва­лили в светских журналах за перевод и напечатание части сочинений Чехова, и плетет теперь на нее и мужа всякую возмутительную небылицу.