Праздник Преображения Господня

В 7 часу отправился на квартиру катихизатора в Окаяма, Николая Исикава; нашел его и жену вставшими, но гостивший в него семинарист из Сеноо и другой гость спали. О богослужении в такой праздник и не думали. Мало-помалу собрались несколько извещенных христиан. Убеж­дал их, соединившись с христианами в Сеноо, между которыми есть богач Анания Фукусима, построить Церковь в Окаяма, которое есть центр в Циукоку. Примером пожертвований на это представил К. Ф. Ко­лесникову, рассказав им о построении Церкви в Мацуяма. О. Яков Мацу­да должен немедленно перебраться сюда из Хиросима, где ему делать нечего, и заниматься проповедью вместе с Исикава, которого я убеждал не проситься, как он думал было, из Окаяма. Катихизатор он порядоч­ный, и его здесь любят.

В 10 часов 10 минут выехал из Окаяма, во 2-м классе, и в 12 часов 36 минут прибыл в Цуяма, где заехал к Иоанну Фукасе, которого дом в не менее мили от станции. Катихизатора здесь не было еще — бывший Ф. Та- кеока взят для иерейства в Мацуяма, а новый не прибыл. В доме Фукйсе, кроме его и жены Ирины, семь христиан, служащих в его бумажной лавке; пришел еще христианин Такахаси с женой, крещенные когда-то в Токио, в Коодзимаци. Поговорили о церковных делах, и в половине третьего часа я выехал отсюда уже в тележке, подряженной за 9 ен 50 сен до Ионако, 25 ри, при двух возницах. К 6-ти часам прибыли в городок Кусе, где усталые дзинрики попросили остановиться на ночлег. Поужинал по-японски, с рисом вместо хлеба, ибо, не евши сегодня це­лый день (кроме чая), очень проголодался.

7/ 20 августа 1908. Четверг

Ночью до 2 с половиною часов и дольше внизу подо мною было чертово игрище: ночевали купцы, призвали «гейся» с дрянными «сями- сен»’ами, пили, пели, хохотали, возились со служанками и гейсями, которых смех и писк раздавался в диссонанс с безобразной музыкой. Усталость заставляла меня забываться, но спать как следует не было никакой возможности. В четыре часа собирались мы выехать, но едва к

5- ти сделали это. По прохладе ехать было хорошо. Пока рассвело, дзин- рикися успели устать. При небольшом подъеме я вышел, шел версты четыре, отчасти все в гору, и тут-то почувствовал, что устарел. Прежде бывало так легко идти в подобных случаях; шагаешь бывало и долго­долго чувствуешь одно удовольствие от ходьбы и расправленья ног после несносного сиденья в куруме, теперь на первой же версте почувствовал усталость, а на четвертой едва шел. Печальным прощающимся взором я обвел зеленеющую окрестность: скоро-скоро конец всему земному странствованию. Когда начинался почти беспрерывный и довольно за­метный подъем, так что двум дзин-кирися было бы весьма трудно та­щить тележку, в деревне принаняли лошадь и прицепили ее к тележке, а один дзинрики все-таки оставался в оглоблях и тащил тележку, уступая большую часть труда, разумеется, лошади, которую вел за повод ее хозя­ин; а другой дзинрики толкал тележку сзади, или делал вид, что толкал. Такой дороги было 50 чё, и за труд лошади взяли 60 сен. В 11 часов 45 минут прибыли в город Нео, где пообедали. В половине 6-го часа, наконец, достигли Ионако. Таким образом, 25 ри от Цуяма до Монако ехали сутки и 3 часа. Двое возниц, взявшихся везти из Цуяма, изменили своему обещанию на первых 10 ри и передали меня другим, которые скоро передали третьим, и так далее до 5 раз. Делалось это, впрочем, без всяких споров и неприятностей, ибо само собою понятно, что в такое жаркое время не могут долго выдержать этот лошадиный труд одни и те же люди. Из договоренной платы в Цуяма, 9 ен 50 сен, в Ионако при­шлось выдать только 2 ены. Конечно, прибавки на чай увеличили плату.

В Ионако, остановившись в гостинице около вокзала, я тотчас же взял тележку и поехал в церковный дом. Скоро нашел его, но он был пуст и затворен. Соседи сказали, что живший в нем (катихизатор Николай) Такаги недавно уехал, но что о доме можно узнать у доктора Такасима, в ближайшем переулке. Без труда отыскали дом Такасима, в котором на­шли его жену с двумя малыми детьми,— сам Такасима был в городе на практике. Жена очень обрадовалась; на мое желание осмотреть церков­ный дом, послала сначала девочку отворить и вымести его, потом пове­ла меня туда. Дом довольно большой и очень приличный, с одним не­удобством: добраться до него и войти можно по тесному переулку и дальше по задворкам. Катихизатор Н. Такаги с семейством выбыл отсю­да 4 числа сего месяца; нового катихизатора Петра Фудзивара ждут с каждым днем. Поблагодарив жену доктора, я спросил, когда можно ви­деть ее мужа?

— Не раньше 10-го часа; он скоро вернется от больных, но должен наготовить и разослать лекарства им, потом поужинать,— ответила она.

— Прошу его после этого непременно посетить меня, чтоб расска­зать о состоянии здешней Церкви.

Просьбу эту я лично передал доктору, с которым столкнулся уезжая, тогда как он вернулся от своих больных.

Возвратившись в гостиницу, я поужинал; лишь только кончил это, как вошел здешний христианин Илья Таката, аптекарь, извещенный женою Такасима; скоро за ним явился Павел Исио, бывший чтецом здесь еще в то время, когда я 14 лет тому назад посетил Ионако; потом пришла молодая христианка, Екатерина Сиката, занимающаяся здесь на табачной фабрике, а попозже и доктор Лука Такасима. Вечер шел в оживленных разговорах о том, как оживить здесь Церковь. Божия бла­годать здесь явлена; свидетельствует о том существование Церкви, кото­рой не было бы, если бы сила Божия не хранила огонек веры в сердцах здешних христиан; видеть это радостно. Но Церковь не возрастает; восемь домов христианских было здесь 14 лет тому назад, когда я был здесь; десять домов только ныне; где же движение вперед, возрастание? Его почти совсем нет; видеть это печально. Итак, что делать? Убеждал я возобновить церковные собрания, искать слушателей для катихизато­ра, самим говорить о вере — это и их веру будет оживлять и возращать — и так далее. Поздно разошлись от меня христиане. Еще позднее явилась новая посетительница, Августа Фурукава, лет десять тому назад кончив­шая курс в миссийской Женской школе в Токио, ныне жена подрядчика по железнодорожным работам, имеющая уже трех дочек,— явилась очень обрадованная, с кузовом персиков; щебетала долго и обещалась прово­дить меня в Сакаи, несмотря на мое отговариванье.

Августа 1908. Пятница

Несмотря на мое уговариванье вчера не беспокоиться проводить меня, христиане все рано утром собрались ко мне и в 6 часов проводили на станцию к поезду в порт Сакаи, а Августа Фурукава настояла на том, чтобы проводить меня до Сакаи, да еще и билет не дала мне купить для себя, а купила сама, на свои деньги, для себя и меня; в Сакаи она привела меня в отличную гостиницу Ициямадзи, где всегда останавливается сама и ее муж, и выразила намерение, несмотря на мои протесты, оставаться со мною весь день, чтобы проводить на пароход, вечером отправляющий­ся в Сайто на острове Оки. Когда я потом, вернувшись из города, стал переменять носки, она, увидевши, что свежие носки, которые я соби­рался надеть, на пятках дырявые, завладела ими, чтобы заштопать; на­прасно я возражал, что это не нужно, что у меня в Токио есть новые, она настояла на своем.

— Я всегда мужу и детям сама шью и починяю все платья, отчего же мне не починить ваши носки? — Потребовала иголку и нитки и приня­лась работать, да так починила, что хоть на выставку. Когда пришло время обедать, угостила меня отличным обедом, а к чаю купила коробку бисквитов. В два часа отходил поезд из Сакаи; насилу я убедил ее возвра­титься в Монако, к детям, оставленным на попечение тетки, и к мужу, который должен был вернуться в этот вечер; только представлением, что мне надо писать письма, да тем, что пароход имел сняться вечером, а завтра утром, была, наконец, она убеждена отправиться с этим поез­дом, а не ожидать последнего вечернего. Но это не все. Когда я, уезжая, хотел расплатиться в гостинице, хозяин объявил мне, что за меня все заплачено и что госпожа Фурукава запретила им взять с меня хоть бы копейку. В первый раз встречаю такое глубоко любящее и благодарное за воспитание сердце!

Когда, по моем прибытии сюда, в гостинице узнали, что я еду на остров Оки посетить могилы русских, то хозяин гостиницы сказал мне:

— Да и здесь, в Сакаи, есть две могилы русских.

— Это совсем неожиданно для меня. Где эти могилы? Пойдемте прежде всего в городское Правление спросить, не известны ли там имена погребенных?

Но имена, по первому отзыву, оказались неизвестными. Хозяин повел меня на кладбище, не общее городское кладбище, а такое, где хоронили заразных больных. Пришли и никак не могли найти эти две могилы. Так как это маленькое кладбище примыкает к огороду фермы, то хозяин вызвал бывшую дома хозяйку фермы, и она уже указала нам:

— Вот здесь похоронен один и подряд с ним — другой; направо тот, что был в одежде, а налево голый — большие такие!

Место, совсем заросшее травой и цветами; никакой могильной насы­пи; и если бы не указание очевидицы погребения, никак нельзя было бы найти могилы. Сотворивши молитву и давши несколько денег на поста­новку столбов с надписями на могилах, я отправился обратно в гостиницы, и, к радости своей, здесь услышал, что приходили из Правления сказать, что нашли имена погребенных. Там мне показали запись в книге, в которой значилось, что погребены утонувшие с русского судна «Камчатка» «Яков Михайлович Пиёнка и неизвестный», «мейдзи 33 года, 7 месяца 7 числа». Имя судна и одного погребенного взято из записной книжки, найденной в платье утонувшего; книжка была мелко исписана. На мой вопрос, «где она?» чиновник ответил, что отослана в губернское правле­ние в Тоттори. Кроме того, чиновник и хозяин гостиницы говорили, что по этому побережью, вверх и вниз, есть и другие могилы русских, трупы которых выбрасываемы были на берег или вынимаемы рыбаками из волн морских, и что о них можно подробно узнать в губернских правлениях провинций Тоттори и Симане. Но я не имел времени делать это исследование, а дождавшись отправления пароходика на Оки, в 5-м часу утра перебрался на него и оставил порт Сакаи.

Августа 1908. Суббота

В половине 2-го часа пополудни высадился в Сайго, главном городе острова Оки (с 1200 домами населения). Хозяин гостиницы Токутая повел меня сначала в «Тоочёо» (главное правление всего острова), где я надеялся узнать подробности о наших погребенных здесь. Но здесь ни­чего не могли сообщить; отсюда — в «Якуба» (городское правление); чиновник сказал, что имен погребенных никак нельзя узнать; трупы были нагие, только с крестами на шее; или же одно платье ловили, которое и отослано в Кенчё провинции Симане (город Мацуе). Чинов­ник предложил провести меня на кладбище, за город. Погребены наши бедные моряки, как видно, плечо к плечу — все 13 могил занимают такое маленькое пространство, что его обнести оградкой в 3,5 кен длины и 1,5 кен ширины. Погребены они, как говорил чиновник, завернутые в холст; каждому поставлен столб с надписью, что погребен русский; но некоторые столбы уже покривились и близки к падению; в них, впро­чем, не имеется надобности, так как посредине кладбища недавно по­ставлен каменный памятник — прекрасно вытесанный монолит, фунта четыре высоты, на каменном подножии. На нем глубоко вырезаны крест и надпись, что погребены русские моряки, погибшие в войну Японии с Россией. Памятник поставлен военным обществом города Сайго, глав­ным в котором ротмистр Фукуяма Сигеми; надпись начертана главным начальником острова Оки — Хигаси Бунске, как сам он мне потом гово­рил. Сотворивши умственную молитву об упокоении наших дорогих соотечественников, я оставил кладбище и вернулся в гостиницу. В прав­лении и от приходивших ко мне чиновников я собрал еще сведения, что на этом острове в других местах и на ближайших небольших островках имеются еще 10 могил, в которых погребены 33 наших воина. На во­прос, «в каком состоянии эти могилы?» сведений сообщить мне не мог­ли, но говорили, что памятников, подобных виденному мною здесь, в Сайго, там нигде нет — некому поставить их. Чиновники изъявляли же­лание, весьма резонное, чтоб могилы наши здесь, в Сайго, были обнесе­ны оградою. На вопрос мой, «сколько бы она стоила?» — отвечали, что деревянная не больше 20 ен, а железная ен 120. Я обещал сказать об этом нашему послу в Токио, а также обещал ходатайствовать, чтобы послан был наш морской агент разыскивать и посетить все могилы наших моря­ков, и так далее. Так как больше мне нечего было делать в Сайго, то я положил завтра утром отправиться в обратный путь.

Августа 1908. Воскресенье

На том же пароходике «Окимару», на котором сюда пришел, сегодня в 4-ре часа утра отправился обратно. Но на этот раз плавание не было так счастливо, как прежнее. Целый день рубил дождь, не выпускавший из каюты, общей всем и до того тесной, что в ней ни встать, ни сесть; кроме того, дул сильный ветер, все больше и больше крепчавший; невы­носившие качки здесь же показывали это на деле; а однажды так качнуло суденышко, что большая чугунная жаровня, стоявшая среди каюты, перевернулась верх дном и засыпала пеплом всю каюту. Пароход во многие места должен был заходить, и потому целый день до вечера было неприятное плавание. В 6-м часу вечера пришли в Сакаи, где я тотчас же отправился в гостиницу Ициямадзи, чтобы узнать, когда отходит пароход в Маидзуру, чтобы сесть на него. Оказалось, что чрез полчаса снимает­ся, так что я, не выходя из тележки, велел везти себя в контору, чтоб взять билет. Хозяин гостиницы вместе с тем сказал мне, что уехал в Ионако катихизатор Петр Фудзивара, с женою и детьми, утром приехав­ший оттуда и целый день ждавший меня, чтоб повидаться,— так не побу­ду ли я в Ионако, чтоб увидеть его? Но я ответил, что письмом снесусь с ним из Токио, теперь же должен спешить в Токио, и сел на пароход «Ханкакумару», совсем другого сорта, чем прежний,— большой, с отлич­ными каютами и всеми удобствами, до полуевропейского стола.

Августа 1908. Понедельник

Ночлег на «Ханкакумару», несмотря на его великолепие, был довольно плохой, по тесноте койки и вони от свежей покраски. В 6 с половиною часов утра прибыли в Маидзуру. В 9 часов по железной дороге во 2-м классе отправился и в 3 часа был в Оосака. Так как здесь до 7-ми часов надо было ждать поезда в Токио, то я отправился в наш церковный стан. Здесь теперь Преосвященный Сергий, остановившийся на пути из Ма- цуяма, чтобы принять приветствия от христиан и познакомиться с ни­ми; но я не застал его дома — в городе посещает христиан. Осмотрел в последний раз здания, которые скоро надо сломать, чтобы строить Цер­ковь. Много дерева до того хорошего, что весьма жаль продавать, хотя уже и решено было это; нужно будет воспользоваться им для постройки домов у Церкви, как мы воспользовались старыми зданиями для по­стройки домов в Кёото. Поговорив с христианами, найденными в цер­ковном доме, и угостившись чаем, к 7-ми часам я отправился на железную дорогу.

Августа 1908. Вторник

В 10-м часу утра прибыл к себе домой, на Сурутадай, и нашел здесь все в порядке. Тотчас же отправил Давида, секретаря, в банк, чтобы взять денег на отправление завтра содержания на 9 и 10 месяцы ближайшим катихизаторам; для дальних были оставлены мною деньги Давиду, и он их разослал.

Августа 1908. Среда

В письме к Ксении Феодоровне Колесниковой подробно описал освящение храма в Мацуяма.

Августа 1908. Четверг

Преосвященный Сергий из Кёото попросил денег 50 ен — недостало у него; послал; в письме же советовал не торопиться приездом сюда, а по дороге побыть в других Церквах: Нагоя, Тоёхаси, Оказаки, Сидзуока, Одавара.

Всенощная с литией; молящихся, к сожалению, было весьма мало.

Августа. 1908. Пятница.