Августа /10 сентября 1909. Пятница

Третьего дня прислали приглашение из Американской Методист­ской Церкви в Аояма на похороны М-me Harris, жены методистского епископа Harris’a, моего доброго знакомого. Отправился сегодня к на­значенному часу, 2 Р. М., в Аояма Гакуин. Молельня была полна японцев, между которыми был граф Оокума, и иностранцев. Под тихие звуки чтения глав из Апостольских посланий идущим впереди гроб тихо вне­сен был и поставлен впереди сидений, среди множества венков, так как Mrs. Harris лет 30 жила в Японии и трудилась для нее — почему много приобрела друзей и почитателей. Потом началось отпевание и продол­жалось 2 с половиной часа, и такую скуку и сонливость нагнало, что я едва вытерпел, чтоб не бежать. Американские миссионеры и японские Rev-’ды, начиная с бишопа Хонда, чередуясь, читали, говорили и пели, и все это относилось к умершей только когда ее хвалили, все же прочее — на любой посторонний митинг или концерт годится, только тоже для усыпления. Молельня — без малейшего христианского символа, церков­нослужители без всякого знака своей должности. Bishop Honda — в про­стом обыденном костюме, даже с веером в руке, выступил говорить свою речь. Но нужно отдать ему справедливость, что речь его была лучшею из всех; американские миссионеры говорят куда хуже его; осо­бенно Rev. Chappell утомил своим водянистым address’oM.

Августа /11 сентября 1909. Суббота.

Усекновение главы Святого Иоанна Предтечи

С 6-ти часов Литургия, за которой были все учащиеся, но пели на клиросе ученицы.

О. Петр Сибаяма принес ко мне на сохранение 990 ен, полученных им от барона Гото,— 390 ен дорожных для Марии Сибаяма, 600 ен — на б месяцев ее прожития в Петербурге. Последнюю сумму она повезет отсюда векселем на один из банков в Петербурге.

Мария пробудет здесь еще с месяц, в продолжение которого ей следу­ет несколько научиться по-русски. И просил о. Петр Сибаяма поучить ее о. Петра Булгакова, посольского священника; живя и питаясь здесь в Женской школе, она ходила бы к нему ежедневно на уроки. Но что же о. Петр? Говорил мне сегодня после всенощной:

— У меня нет времени учить ее; у жены тоже нет; я, впрочем, согла­сился бы, но не может ли отец ее положить мне плату за уроки? Я не для денег, а для принципа; не может ли он дать мне хоть 10 ен?

— Как же он может, получая в месяц 25 ен на себя и всю семью? Если же у вас нет времени, то, значит, надо попросить кого-нибудь другого. (И такое гаденькое лицо было у о. Петра, когда он свой принцип — на обух [?] — стараясь провести!)

Еще просьба принять ученика в Семинарию: Харбинский Генераль­ный консул ходатайствует за оного. Отбою нет. Совсем надоели. Тотчас же послал отказ с указанием, что здешняя Семинария имеет специальное назначение — готовит служителей для Японской Церкви, и что большое количество русских учеников в ней может мешать исполнению этого назначения.

Августа /12 сентября 1909. Воскресенье

За Литургией Мария Сибаяма приобщилась Св. Тайн. Из Церкви были у меня между прочими Евгений Феодорович Лебедев и жена его, Александра Алексеевна, только что прибывшие из Нагасаки. Лебедев был там консулом, а теперь заменил его Николай Александрович Распо­пов; Лебедев же назначен исправляющим должность Генерального кон­сула в Йокохаме, за отъездом в отпуск Гроссе. И говорил Лебедев, что в Нагасаки общая могила и памятник вполне готовы к освящению. Еще говорил, что исчез в тамошней Церкви драгоценный образ-складень, пожертвованный туда Великим Князем Михаилом Александровичем, в бытность его в Нагасаки. Где он? Кем похищен или где хранится? Следо­вало бы спросить у князя Гагарина, бывшего нагасакским консулом пред самой войной,— кому он поручил его на хранение?

Вечером, несмотря на дождь, был у Мендриных, чтобы попросить Марию Игнатьевну поучить Марию Сибаяма по-русски. И она охотно согласилась.