Апреля /12 мая 1893 Пятница.

Мориока. Ицинохе. Фукуока

Утром, с восьми часов, отправились посетить дома христиан Морио­ка, чтобы иметь более ясное понятие о Церкви. Посетили 23 дома, то есть всех христиан. Общее впечатление, что Церковь бедна. У некото­рых только свои дома, все другие — на квартирах; особенно бедных нет, богатых тоже; зажиточных — два-три дома. Самый бедный — Арахама, отец ученицы нашей Натальи,— живет в лачужке, даже без толстых матов, а на кое-каких циновках, с маленькою дочкой; промышляет деланием гребней; пил прежде, перестал под влиянием писем от свой дочки, отро­ковицы, из Миссийской школы.

К двенадцати часам кончили помещение домов; в один час братия и сестры числом шестьдесят проводили на станцию железной дороги, и мы отправились дальше, в Ицинохе, куда прибыли в пятом часу. Здесь навстречу, на станцию, собрались не только братия Ицинохе, но неко­торые и из Фукуока, как Моисей Симотомае с дочкой, Николай Кавадзи- ма. Зато братии в Ицинохе еще очень мало. Церковь здесь совсем новая; в прошлом году начал здесь проповедь катихизатор из Фукуока Тимон Хисикава. По метрике здесь христиан 13, в том числе одна женщина, из них 5 ныне в других местах; остальные и старик Мотомия, крещеный в Хакодате; всего 9 человек ныне налицо в Церкви. Новых слушателей 2; домов христианских 9, в каждом по одному. Женщины туго слушают отчасти по недостатку развития, отчасти еще под влиянием буддизма.

Для общей молитвы собираются по субботам и воскресеньям, чело­век 5-6. Катихизатор Тимон бывает ныне больше в Ицинохе, чем в Фукуока, ибо там больше плода. И он первый мне ответил на вопрос: «Как разделяет время между двумя местами».— «Да так, как вы указали на Соборе в Оосака в прошлом году,— больше быть там, где больше слуша­телей»; значит — не механически, а разумно служит.

Здешние христиане все родом здешние и домовладельцы — значит. Церковь хорошо начата. Инославных здесь нет, кроме двух католиков. Язычники относятся к христианству мирно, не гонят. Из христиан Иоанн Канеко дает от себя ежемесячно 1 ены на наем молитвенного помещения. Оно находится в доме христианина же. Жертвуют христиа­не в месяц на Церковные нужды до 1 ены; определенного взноса нет, а дает кто что хочет — это идет на содержание священника пищей, когда он здесь, между прочим.

В деревне Несори. 2 ри от Ицинохе, есть учитель, желающий креще­ния; он недавно еще слушал учение от о. Такая; ныне тоже слушает и хорошо уже знает учение; он пришел в Ицинохе, и завтра в Фукуока, куда он отправится с нами, ему будет преподано крещение.

Домов в Ицинохе 470; от Фукуока расстояние 2 ри.

Помолились с христианами, отслужив вечерню; сказано было и по­учение, наполовину направленное к язычникам, наполнившим дом. По­том я убеждал христиан производить религиозные собрания (кроме молитвенных) и на них читать духовные книги, предварительно пригото­вившись к сему, то есть человека два должны дома приготовить статью — один из Священной Истории, другой из Священного Писания, или Жи­тий Святых, и на собрании прочитать это толково, внятно и, если нуж­но, протолковать; для чего прежде и готовиться. Согласились; и оные собрания учреждены — двукратно в месяц, по воскресеньям; избраны и чтецы для первого собрания, и им указано, что приготовить. Церковных книг здесь в изобилии; недостающие же новые издания будут высланы.

Так как братия Ицинохе и Фукуока предварительно условились устро­ить мне ночлег в Фукуока, то мы, не посещая здесь христианских домов, чего и сами братия не просили, ибо-де по одному христианину в доме, прочие все язычники,— отправились тотчас же по окончании церковно­го разговора в Фукуока. Только это было с некоторым затруднением. Еще когда мы разговаривали, у дома слышался страшный крик среди собравшейся огромной толпы; оказалось, что наши дзинрикися перепи­лись и теперь ссорились между собою. Когда вышли садиться, между ними поднялась драка; Николаю Кавадзима спасибо, дал мне свою те­лежку с трезвым возницей, на ней я и отправился. А о. Борис приехал после верхом на лошади, прочие сопровождавшие пришли пешком.

Дорогой ночью в десятом часу, когда я помаленьку то шел, то сидел в тележке, вдруг среди деревьев издали мелькнули полосы света; я долго не мог понять, что это; между тем зрелище делалось красивее и краси­вее; выехали, наконец, на чистое место, и тут зрелище открылось во всей красе: горела гора огромнейшими полосами огня,— то выжигали сухую траву и кустарник под посев кая, которым кроют кровли. Нельзя было не залюбоваться редким и чрезвычайно красивым видом.

В Фукуока прибыл в десять часов, и пока собирались другие, занялся с Моисеем Симотомае рассмотрением метрики. По ней здесь крещеных 56; из них ныне в других местах 28, умерли 9, охладели 5; остальные 14 — налицо, в пяти домах; есть еще один христианин из Хацинохе. Вот и вся здешняя Церковь, начатая давно, еще покойником о. Сакай, когда он был только катихизатором. Не было свободного катихизатора для поме­щения здесь, оттого и не развилась сия Церковь.

Уже в половине одиннадцатого часа ночи прибыли о. Борис и дру­гие; поздно было совершать богослужение, да и христиан почти никого не было. И потому отправились на ночлег в дом Симотомае Моисея/ Здесь жена его угостила обильнейшим ужином, а потом показывала шелковые материи — тканье своей дочки, семнадцатилетней Юлии — мастерица на диво, такие узоры на материях, что и ума не приложить, как они выходят. Хочет Моисей выдать сию Юлию за служащего Цер­кви, ибо за язычника-де опасно; брак языческий ненадежный. Я сказал, что может поместить ее в нашей женской школе, где научится отлично вере, пению церковному и узнает церковные обычаи; вероятно, не заси­дится,— из себя красивая и, видимо, умная,— выдадим замуж за катихи­затора.

Постель приготовили из таких роскошных шелковых материалов, что я диву дался, редко где можно встретить такую роскошь; Моисей пояснил, что это роскошь — результат совсем не похвального, а тягостно­го обычая — снаряжать невесту замуж возможно роскошно; у состоятельных мало-мальски непременно требуется снабдить молодых роскошными шелковыми спальными принадлежностями, которые употребленные раз, хранятся потом всю жизнь и употребляются только в особенных случаях, как для почетных гостей и тому подобных. Сии спальные вещи — владение Николая Кавадзима, племянника Моисея, который свою подобную рос­кошь давно спустил.

Мая 1893. Суббота.

Фукуока. Саннохе. Хацинохе

Утром о. Борис в церковном доме совершил крещение вышеозначен­ного учителя. С половины девятого часа началась обедница; бедное го­лосами, но довольно правильное пение; чтение же великолепное: кати- хизатор Хисикава читает так громко ясно и внятно, что был бы лучшим чтецом в Соборе, если бы не был нужен, как катихизатор. К обеднице пришел, между прочим, Петр Сайто из селения, за 1 ри, с женой и семью человеками детей — мал мала меньше, да еще, говорит, недавно взял в дом восьмилетнюю девочку, круглую сироту, которой негде было голову приклонить; живет же единственно тем, что приготовляет дерево для делания спичек, то есть едва-едва неустанным трудом перебивается; так- то бедняки сострадательны к другим беднякам! Бог дает им сокровище душевного милосердия, которое одно окажется ценным на Страшном Суде! Да еще жена его, когда двое ребят сосунов осаждают обе ее титьки и немилосердно тянут из них, как блаженно улыбается и как здорова, краснощека, выкормивши семерых толстых ребят! Одного я предлагал Петру приготовить для Семинарии.

Посетить дома братьев не успели, ибо когда кончилась служба с по­учением, направленным преимущественно к утешению в бедности Сай­то с семьей, тем более, что он с ней составляли половину наличной Церкви,— пора было спешить на станцию железной дороги.

До Саннохе полчаса с небольшим пути, прибыли туда в двенадцатом часу; к приятному изумлению, встречены были Никитой Сато и Стефа­ном Эсасика, которые были охладевшими несколько лет; оказывается, что христианство не угасло в них, а хранилось под пеплом житейских забот и дел, и у Эсасика еще, кажется, наклонности к выпитию, ибо и ныне от него очень разит вином; встретил также катихизатор Моисей Симотомае и некоторые другие. По прибытии в церковный дом, очень выгодно помещающийся среди города на главной улице, пока соберутся христиане, занялись рассмотрением метрики. По ней крещеных здесь 89; из них умерли 28, в других местах 29, охладели 14; остальные 18 налицо. К сей Церкви принадлежат также находящиеся в селениях: Такко — 5, Аинай — 6 (семья Стефана Эсасика; 2 ри), Киндаици — 1 христианский дом; крещеных инде здесь 2. Итого 32 христианина могут считаться в сей Церкви. Новых слушателей 5.

На богослужение собираются: в субботу 4-5 человек, в воскресенье 2-3. Никаких собраний христианских нет. Определенных пожертвований на Церковь нет; но доставляют христиане свечи, ладан. Инославия в городе нет, но протестанты из Хацинохе производят здесь два раза в месяц проповедь; иногда бывает и иностранный проповедник; слушателей совсем мало собирается. Язычники индифферентны здесь — не гонят, но и не слушают; в сущности, готовы к принятию христианства; язычест­во бросило, и стоят праздно на торжище, ожидая, чтобы кто-либо нанял их; мы же до сих пор не собрались с средствами сделать это.

Саннохе — около 1000 домов; недалеко Такко — 300 домов. Следует поместить и после Собора отдельного катихизатора для сих двух мест только. Воспрянувшие ныне от охлаждения: бывшие катихизаторы Сте­фан Эсасика и Кодадзима (ныне приемыш в очень богатом здесь доме Циба) и из Причетнической школы Никита Сато обещаются всячески помогать катихизатору. Стефан Эсасика служил до последнего времени волостным старшиной в окрестности и уважаем здесь,— это тем более будет способствовать проповеди.

К богослужению собралось человек 10 и язычников, местных учителей. Отслужили обедницу, причем пел один катихизатор Моисей Симотомае, даже жену свою не постарался научить, несмотря на то, что тут же стоит органчик, занятый им из Фукуока от тамошнего богача Николая Кавад- зима; есть и другие здесь, способные петь, особенно Никита Сато, специаль­но когда-то изучавший церковное пение. В поучении я старался более убедить язычников выйти из толпы и сени смертной на Свет Божий. Домов христианских здесь не успели посетить, да и не нужно было: человек пять христиан было налицо; к прочим в дом и показываться излишне — все по одному в доме среди язычников, в загоне и полуохлажде­нии; иконы спрятаны, так и катихизатор отрапортовал.

Итак — опять поспешили на железную дорогу, чтобы следовать даль­ше, в Хацинохе. откуда и навстречу прибыли, между прочим, Павел Минамото, прежний катихизатор, ныне председатель губернского вы­борного собрания (Кенквай гиин-чёо) в Аомори. В четыре с половиною часа отправились и минут через сорок вышли на станции в 2 ри от Хацинохе; на тележках прибыли в Хацинохе, в церковный дом. Большая толпа христиан встретила, и мы, переодевшись, приступили к богослу­жению. Церковный дом здесь построен отдельным двухэтажным здани­ем на участке в 40 цубо, принадлежащем язычнику, которому платится аренды 4 ены. Построен усердием когда-то бывшего здесь катихизато- ром Саввы Ямазаки на деньги, собранные им отчасти от местных хрис­тиан, отчасти от христиан других Церквей. Дом — большой; внизу поме­щение для катихизатора, наверху Церковь, но такая низкая, что, будучи здесь одиннадцать лет тому назад, я все время стоял в ней согнувшись. Ныне христиане собрали денег 15 ен и подняли на это часть потолка над алтариком и несколько вне; так что мне места было вволю стоять прямо. Эта построечная работа была только окончена, и потому христиане попросили о. Бориса прежде всего освятить обновление; так как святая вода есть, то о. Борис в течение краткого молебствия, при пении «Спаси, Господи», окропил святой водой обновленные места и всю Цер­ковь; после сего началась всенощная, которую тянули несносно долго, так что утомили страшно; под конец я уже не выдержал и стал говорить, чтобы пели живей. Хорошо длинное богослужение с хорошим пением; когда же душу из тебя тянут постоянным фалыпивеньем и какофонией, то нет сил сосредоточиться на молитве,— пение не помогает, а неприят­но развлекает и мешает. И таково собственно пение — по всем почти нашим Церквам. И здесь пели не собственно дурно — напротив, сравни­тельно с некоторыми другими, очень сносно, два мальца особенно от­личными альтами фальшивили, но это бы на краткую молитву, не боль­ше обедницы или вечерни; стоять же два часа под такое пение и после утомительного дня — не нам чета, молитвенников нужно! Своего рода тоже искушение, да и сильное,— После службы я уже совсем почувство­вал себя усталым, и как не напрягался, не мог сказать приличного поуче­ния, проговорил минут пятнадцать вяло, полузасохшим языком и встал, чтобы преподать благословение по одиночке всем бывшим в Церкви,— человек 40. После того, так как следовало рассматривать метрику, попро­сил чаю и, освежившись им несколько, приступил с братиею к метрике.

По ней крещеных здесь 138, из них ныне в других местах 30, умерли 29, охладели 9, в протестантство ушли 6; остаются налицо 64, с одним кре­щеным в другой Церкви всего 65. Новых слушателей 8. К богослужению по воскресеньям собираются человек 10, в субботу меньше; в воскресе­нье бывает больше женщин, чем мужчин. Женское и мужское собрания были здесь заведены катихизатором Елисеем Кадо. Женское велось ре­гулярно, когда здесь жила Мария Минамото, дочь Павла, кончившая курс в Миссийской женской школе, ныне замужем за академистом Анд­реем Минамото (Кавасаки). Тогда Мария на собраниях, ежемесячных, на которые собиралось обыкновенно женщин 10, рассказывала из Свя­щенной Истории, или объясняла молитвы и подобное; говорил также поучение катихизатор. Приходящие на сии собрания христианки имели обычаем жертвовать по 2 сен, все, начиная с пятнадцатилетнего возрас­та и выше; так накопилось ныне 7 ен, на которые хотят христианки выписать из России гробный покров (только я им сказал, что нужно прикопить 13 ен). Когда Мария вышла замуж в прошлом году и уехала в Токио с мужем — собрания прекратились, хотя их думают возобновить и продолжать. Мужское симбокквай, по заведении, произведено было 2-3 раза и затем кануло в воду.

Ныне еще дети — христиане, возвращаясь из школы, заходят к кати­хизатору Петру Такахаси учиться молитвам; это бывает каждый день; приходят 4-5, бывают и языческие дети.

Жертвуют христиане в месяц 1 ену 70-80 сен; бывают и экстренные пожертвования, особенно по праздникам, на праздничные расходы. Расходуют в год ен 40, в том числе на плату ренты за землю под церков­ным домом, на приезд священника (ены 3).

Ныне задумывают христиане сложиться на покупку участка земли, что под церковным домом; только хозяин — язычник, видя нужду хрис­тиан, дорого просит: по 3 ены за цубо (40 цубо).

Построен был дом с циновками и всем, за 150 ей, причем дерево было куплено старое.

По окончании церковного разговора меня проводили на ночлег да­леко в дом бывшего катихизатора Якова Кубо (ныне служащего волост­ным старшиной недалеко в селении). Отец Якова еще в язычестве; ради моего прибытия он думает завтра принять крещение; но, кажется, ста­рик легкомысленно смотрит на Таинство; не стал я его удерживать;

учение, кажется, знает; пусть себе с Богом крестится,— кто знает Тайну отношения человека к Богу; быть может, он достойнее многих других, с нами в том числе. Завтра утром о. Борис преподает крещение пяти взрос­лым и детям.

Мая 1893. Воскресенье.

Хацинохе

Преподал крещение четырем; пятая опоздала, завтра утром будет крещена; это — сестра катихизатора Петра Бан; притащилась больная издалека, из Симота-мура, чтобы креститься; нельзя не пожалеть ее, хотя и неудобно для нас — завтра утро терять для путешествия.

С десяти часов началась обедница, за которой запасными Святыми Дарами приобщены новокрещеные, потом панихида, проповедь. Было за службой всего 22 больших и 14 детей. Разом случилось-де несколько помех: два дня назад был большой пожар, около 400 домов сгорело,— многие из христиан хлопочут еще по поводу сего, или утомлены на пожаре и отдыхают; прошлую ночь убит вором один богач-закладчик, имевший, говорят, 300 тысяч капиталу, он дядя жены Сираи (бывшего катихизатора), человек шесть там в доме теперь по разным хлопотам; наконец, чрез город проезжает ныне какой-то большой военный чинов­ник, направляющийся на Курильские острова набирать и заводить там полк казаков, его угощают в городе,— опять несколько христиан заняты.

После службы испытал детей в знании молитв; почти все знают,— даны крестики в благословение.

Пообедавши в церковном доме, отправились посетить христиан; бы­ли в 12 домах, в прочих — христиане в отлучке по вышеозначенным хлопотам, и потому мы не были. Беднота — и здешние христиане; за исключением Андрея Икава (бывшего катихизатора), живущего зажи­точно, и еще двух-трех домов не бедных,— все прочие бедны, иные очень.

И так вот в каждой Церкви: почти всегда приходится ходить по закоулкам и трущобам, отыскивая братьев. «Трущобная Церковь!» — так и вертится в уме и на языке. А что будешь делать? Богатые и довольные мира сего еще не хотят вкусить небесной пищи, их вкус слишком пресы­щен сладостями мира сего; когда органы земного вкушения падут в землю и станут гнить в недрах ее, почувствуют они другого рода голод, но уже неутолим будет он. Жаль их, бедных, хотя они ныне в свою очередь, быть может, жалеют нас, видя, как мы побираемся по трущобам.

Пишу я сие в шестом часу пополудни, в доме Якова Кубо, но какой же это ад раздирающих ухо звуков! Огромная толпа ребят бегает вокруг дома, гоняясь друг за друго.м, с неистовыми криками и хохотом; с кухни, за стеной, слышится неумолкаемая трескотня женщин, под ухом прене­сносно воркует голубь в клетке, а в другое ухо кричит какая-то птица, еще громче его и самым резким голосом. Впрочем, все можно терпеть, коли нельзя переменить, и терпеть хладнокровно и не морщась, как я ныне вот сие делаю.

С семи часов вечера назначена была вечерня; ни единого человека не пришло к этому времени. К половине девятого собралось небольшое число, и о. Борис отслужил вечерню, а за нею я говорил о необходимости заведения здесь мужского и женского собрания — «коогиквай» и как вести его; большая половина милых братьев и сестер дремала страшно; молодое же поколение, растянувшись в разных позах, поднимало такой храп, что нелегко было говорить. Впрочем, сейчас же согласились учре­дить «коогиквай», избрали время, назначили «коогися» на первое собра­ние,— у женщин в первое воскресенье, у мужчин в третье — каждого месяца; темы указаны из Священной Истории Ветхого Завета, из Жи­тий Святых и из Евангелия Притчи, как более занимательное и легкое для запоминания.

Мая 1893. Понедельник.

Хацинохе. Санбонги

Утром о. Борис крестил еще двоих в Хацинохе и младенцу, крещеному больным, преподал Таинство Миропомазания. Потом Андрей и Никанор Икава, лучшие люди здесь в Церкви, больше всех заботящиеся о ней, особенно последний, стали просить облачений и священной утвари для здешней Церкви, чтобы священник, приходя, мог совершать литургию. Сказано, что просьба резонная и будет удовлетворена, но не иначе, как если священник попросит о том, ибо вещи непосредственно его касают­ся, и поручится, что вещи будут храниться в целости и прилично; так пусть говорят о том со священником; впрочем, всего лучше до Собора подождать, так как имеется в виду слишком большой по пространству приход отца Бориса разделить на два: быть может, здесь будет другой священник.

В десять часов утра отправились из Хацинохе дальше, в Санбонги, 10 ри от Хацинохи. Весь день был сильнейший ветер, засыпавший глаза пылью; проезжали мало обработанною местностью, дающей только пастбище для конских табунов, разводимых здесь, да множество жаво­ронков (когда ветер по временам несколько стихал, дрожа в воздухе, заливали окрестности своею милою песнью; я тогда сходил с тележки и отставал, чтобы дребезжание колес не мешало насладиться пением хва­лителей Божией Славы.

В три часа пополудни прибыли в Санбонги, встреченные, по обы­чаю, по пути группами братии.

Санбонги — селение домов в 300, вытянувшееся одною прямою ли- ниею улицы,— селение новое, всего тридцать лет тому назад основанное,

и потому старожилов здесь нет, тем не менее, наши христиане почти все из коренных жителей и домовладельцы — значит, христианство здесь становится прочно, и именно православное; католики здесь прежде имели проповедника, но сняли пост, или лучше — снял сам проповед­ник, обратившись в мясника, которым и состоит ныне для здешнего селения; кроме него, здесь есть один или два католика; протестантов совсем нет. Наша Церковь совсем еще юная, началась всего года три тому назад. По метрике в ней крещеных 24, из которых 2 ныне в других местах, остальные 22 налицо здесь, в 10 домах.

В субботу приходит на службу 10-12 человек, в воскресенье 5-6; ныне к крещению приготовлены 3, которые и будут крещены завтра; вновь еще слушателей 3.

Есть здесь: 1) «кенкиуквай»: ежемесячно в первую среду христиане собираются, и трое из них, заранее назначенные, толкуют приготовлен­ные места из Священного Писания или Православного Исповедания; делают это только мужчины, собираются человек 7-8; 2) «Симбокквай»: в третью среду каждого месяца собираются и говорят кто хочет в преде­лах христианского научения, а также в интересах Церкви, например, как поднять Церковь, отчего она не так быстро расширяется, как бы хотелось, и подобное. На эти собрания христиане приносят пожертво­вания по 3 сен, из которых 1^/2 сен употребляется на чай и кваси тут же на собрании, 1 ¹/2 сен, или кто сколько даст больше — хранятся,— так уже накопилось капитала 2 ены 60 сен; на накопляемое таким образом имеется в виду купить со временем недвижимое церковное имение.

Определенных пожертвований на текущие церковные нужды нет, а покрываются они 80 сенами, что идут от Миссии (идет ежемесячно 2 ены на квартиру, за которую платится только 1 ена 20 сен) и катехиза­тором из его собственного содержания, в данном случае, скудного-пре- скудного, ибо у Ивата трое детей и мать с женой, а содержание его 10 ен в месяц, и потому я, услышав сие, тут же не мог воздержаться от выгово­ра христианам, что они должны сами покрывать свои церковные нужды и иметь более любви и сострадания к своему проповеднику; чтобы сгла­дить это, проповедник пустился расхваливать готовность христиан на пожертвования, указывая на справленные ими стол и аналой и одежду на них — все, конечно, грошовое.

Узнавши церковные обстоятельства и вместе напившись чаю, что несколько убавило усталости, мы приступили в четыре часа к богослужению. Вечерню пропели человек 6-7, очень порядочно; катихизатор Ивата научил петь, читает он отлично, но по старой книжке читал и на «Госпо­ди воззвах» совсем не то, что следует; почему я, остановив его, тут же велел отыскать печатный Часослов и Октоих и указал, что читать. Странное дело: девять лет тому назад разосланы по всем Церквам (а в новые рассылаются при заведении их) отлично напечатанные Часослов, Октоих и Псалтырь, с киноварью, где прямо нужно указать порядок чтения, и до сих пор почти они нигде не вошли в употребление, а читают по рукописным тетрадкам, первоначально употреблявшимся, или по старым литографиям, с плохим переводом; значит, катихизато- ров еще в школе надо учить употреблению богослужебных книг,— иметь это в виду и исполнить лучше, чем делались до сих пор.

После богослужения и проповеди пошли посетить дома христиан; были в б, в прочие не пригласили, ибо там родители христиан еще не любят христианства. Бедных нет ни одного в этой Церкви, хотя и бога­тых тоже не видал: живут зажиточно,— довольно и этого; и в трущобы на этот раз не заходили, кроме одного бондаря в проулке, все на большой улице (впрочем, единственной улице селения).

В семь часов пообедав в гостинице, где нам приготовлена была оста­новка, в восемь отправились в церковный дом, чтобы сказать проповедь язычникам; по недостаточности времени для оповещения, собралось их, кажется, не более 10, по крайней мере, таких, которые были с начала до конца проповеди. Началась в конце девятого часа, продолжалась до двадцати минут одиннадцатого. После чего было совещание с братиями о заведении здесь по воскресеньям ежемесячно «коогиквай». Взрослых здесь мужчин 12, женщин 4 (да завтра будут крещены двое); двух «кооги­квай» — отдельных для мужчин и женщин учредить еще нельзя — рано, а общее — отлично может вестись, если христиане захотят, тем более, что здесь христиане больше всего — народ молодой, живой и достаточно развитый. Рассказано, как вести «коогиквай», представлены примеры из других Церквей. Очень охотно согласились завести, и тут же избрали для первого собрания «коогися» и «кандзи», определено было и что приготовить им для говорения. Так как в эту Церковь еще не выслано от Миссии духовных книг, то составлен был список книг, которые нужно выслать, и тут же написано в Миссию — выслать. Во время наших сове­щаний пошел дождь, под который мы и вернулись в гостиницу для ночлега в двенадцать часов ночию.

Мая 1893. Вторник.

Санбонги. Аомори

Одного Санбонги слишком мало для одного катихизатора по не­достатку у нас сих последних. Его необходимо соединить с Гонохе, 700 домов, в четырех ри от Санбонги (по пути из Хацинохе), или с Сицинохе, 400 домов, в двух ри 20 чё от Санбонги, между сим местом и Аомори.

О. Борис совершил крещение троих утром в Санбонги, после чего в девять часов мы поспешили отправиться на конной телеге в Нохедзи, докуда от Санбонги 7 ри, чтобы оттуда по железной дороге, в два часа,

поспеть отправиться в Аомори. Когда на полдороге кучер стал кормить лошадей, по пошел вперед пешком, чтобы, идя, слушать жаворонков, и наслушался вдоволь: идешь среди неумолкающего концерта этих неви­димых воздушных певцов; справа и слева дороги то и дело запевают новые и новые, и так беспрерывно, сколько ни иди. В Нохедзи, в вагоне второго класса, куда мы с о. Борисом поместились, подходит господин, отлично одетый, и, видимо, освоившийся со своим европейским костю­мом, и рекомендуется — «Григорий Миямото»; оказывается — бывший катихизатор, заленившийся и бросивший катихизаторство много лет тому назад, служивший потом окружным начальником на острове Эзо, где недавно приобрел в собственное владение, около Кусиро, огромный участок земли, оставивший службу и ныне разводящий на своей земле скот и извлекающий другие выгоды из нее; зато христианство, по-види­мому, совсем забыл; на мой вопрос о сем красноречиво промолчал, и я не счел нужным продолжать расспрос, а просто повел с ним разговор, как с знакомым; семейство свое не крестил, а воспитывает в язычестве.

В Аомори мы въезжали торжественно, сам начальник местного вы­борного собрания (кенкзай гиин чёо) Павел Минамото, тоже бывший катихизатором, встретил нас у вагона и понес мой чемодан; пред стан­цией собралось столько христиан, что я думал: «Когда ж им конец бу­дет», когда стали подходить под благословение. Стали размещаться по тележкам, меня посадили первого, и долго держали на месте, а сами усаживались в длинную вереницу; «Еще телегу!» — раздается громкий голос; проходит несколько минут размещения,— «Еще три телеги!» — раздается еще громче; наконец мы на пути: шествие открывает катихи­затор Симеон Мацубара, важно сидящий в своем черном сюртуке и тростью в руке указывающий направление, за ним меня тащат двое, разойдясь на возможно далекое расстояние друг от друга по длине верев­ки, дальше о. Бориса тоже двое и так дальше,— необозримая вереница тележек (оказалось после, было пятнадцать); медленно-медленно подви­гаемся мы, и забираем, кажется, по пути возможно большее число улиц; я внутренне досадую на медленность, но в то же время думаю: «Что ж это о. Борис говорил, что Церковь в Аомори состоит всего из 4-5 домов, и совсем ничтожная по количеству наличного состава христиан, или хо­тел сделать мне неожиданный сюрприз приятного впечатления»? Нако­нец доехали, снимаемся, поднимаемся на второй этаж дома, где молит­венная комната, начинаем вечерню; осматриваюсь я и, к удивлению, нахожу Церковь почти совсем пустою: несколько женщин да детей, два- три мужчины, то есть все то только, что ехало торжественно по улице, разместившись по одной девчонке на тележку, да и тут убыль: видел при встрече какую-то бороду,— ее в Церкви не видно, оказалось, лишь на­ученный христианству. «Для чего это вы комедию ломали с торжественной процессией?» — Спрашиваю потом,— «Нельзя иначе,— наивно отвечают,—

тут город показной; и католики, например, когда встречают своего Епи­скопа, тоже все выходят навстречу».

После службы сказал я и поучение, но взрослые то и дело выходят и совещаются о чем-то, дети неразумно глазеют,— скоро прекратил.

По метрике оказалось крещенных здесь 48; из них в других местах 21, умерли 4, в католичество ушло одно семейство из 5 душ, остальные 18, семейство Павла Минамото из Хацинохе, 5 человек, и 1 из Хиросаки, всего 24 человека ныне налицо, из них взрослых 7 мужчин, 3 женщины, остальные — дети; христианских домов 6.

На службу по субботам и воскресеньям собирается человек 10. Завтра будут крещены 2; новых затем слушателей — 5.

Производимо было здесь «ринкооквай» — собирались толковать Осиено кагами или Священное Писание; с Пасхи прекратилось. Опре­деленных пожертвований бывает до 1 ены в месяц; ныне накопилось 4 ен, которые положены па проценты на имя чиновника Стефана Токи. Экстренные пожертвования производятся в праздники; в нынешнем году оных было больше 9 ен — к Рождеству и Пасхе, на фонари, угоще­ние и тому подобное.

Дороговизна здесь очевидная: за дрянную катихизаторскую кварти­ру в неказистой улице платится 4 ены в.месяц. Так как здесь внешность, по-видимому, играет большую роль, и так как христиане стали просить, то обещался я дать на наем квартиры в более приличной улице до 6 ен в месяц, имея в виду, что будем выше нормы, давать частным образом, не в пример другим, иначе и все потребуют большого расхода на квартиры.

Пока не стемнело, поехали посетить христиан. Оказалось, однако, что бедного ни одного нет: все домовладельцы, за исключением одного портного, который тоже не беден. Особенно хороший дом только что построенный у Иоанна Оосава, о. Тита, ныне находящегося в Причет­нической школе; семья у него немалая — 7 человек детей, в том числе бывшая в Миссийской женской школе Мария, пятнадцати лет, ныне совсем выздоровевшая; служит Иоанн сыщиком полиции (Тантей), и человек, видимо, очень хороший; рад был очень посещению, прерадуш­но угощал, а дочурка Марья за рукав вела под благословение отца, мать, сестер,— видимо, заправляла порядком, как знающая, в хонквай, мол, была.

В восемь часов была проповедь для язычников; собралось человек 15, а к концу осталось человек 6; оповещения некогда было сделать, оттого так мало. После проповеди, когда остались одни христиане, я убеждал завести для воспитания себя в христианстве приумножением знания вероучения, «коогиквай»; завели, назначили время, выбрали коогися и прочее.

Ночлег приготовил у себя Павел Минамото, с женой Варварой очень радушно принимающие.