Июля / 5 августа 1892. Пятница.

Уцуми

В шесть часов с четвертью утра выехали из Накасу, то есть прежде пешком пошли, курума же подоспели после, опоздавши. В половине восьмого уже были в Уцуми, 1 ^J/2 ри от Накасу, и стали служить обедни- цу; за нею — проповедь о мире с Богом, людьми и собою, данном Иису­сом Христом; панихида; испытание детей, очень удачное — все знают начальные утренние молитвы; даже самые маленькие заслужили по крестику; сказано затем поучение об Ангелах-Хранителях детей и о не­обходимости воспитывать детей для неба. Исследовано состояние Цер­кви. Обычного месячного симбокквай — ни женского, ни мужского — здесь не оказалось, а собираются только христианки, человек 10, по средам, вечером, когда бывает катихизатор в Уцуми, и он им объясняет догматическое учение по Православному Исповеданию и Догматике. Сказано христианкам о необходимости заведения симбокквай со свои­ми хорошо готовимыми кооги, о том, что примеры для сего учреждения есть в Слове Божием; рассказано, как вести эти собрания; предложено утвердить заведение их, и избрать для следующего начального раза — коогися и кандзи.

По метрике здесь оказывается крещеных 117; но из них 47 ныне в других местах, то есть больше всего в Накасу, ибо прежде все оттуда крестились здесь и в метрику записаны здесь, а не в Накасу, где тогда метрики не было; 14 умерло, из них некоторые утонули при кораблекру­шении; охладели 7; остается хороших христиан здесь 49. Сицудзи 3; в Церковь к богослужению приходят в среднем 15; после каждой службы здесь тоже отмечается, кто был в Церкви,— Новых слушателей учения ныне нет.

Почти все христиане здесь одной фамилии — Хиби. Благочестивый из них — Яков, когда-то пожертвовавший чрез о. Сасагава на Миссию 100 ен, самый большой дар, полученный Миссиею от японца, но ныне очень обедневший. Андрей Хиби, в доме которого помещается ныне Церковь, холоден к вере, да и не здесь живет, а в Канагава; здесь только жена его Елена; один же из Хиби, Иоанн, сын которого, Акила, утонул, вероятно, обидевшись за то на Господа-Бога, отрекся от христианства и икону прислал Андрею.

Отсюда родом, между прочим, Моисей Кавамура, ныне служащий ризничим в Миссии. Мать и брат его, еще язычники, ныне живут в Нагоя, где брат торгует вином.

После полудня христиане объявили, что учреждают отныне месяч­ные симбокквай и избрали для начальных собраний по три коогися и по кандзи — мужчины для себя, женщины для себя. Всех мужчин здесь, участвующих в симбокквай, 13, женщин 17.

Три сицудзи приходили просить и для них (как в Накасу) переменить катихизатора Павла Кавагуци на другого. Обещан один общий катихиза­тор для Уцуми и Накасу, кто-либо другой, не Кавагуци.

Досадно видеть, как наши отцы пастыри, а за ними и катихизаторы беспечны: многих из так называемых охладевших христиан (рейтан) и в глаза не видели, тогда как их-то и нужно видеть и убеждать; нужно поставить это на вид священникам и катихизаторам на Соборе и требо­вать, чтобы этого вперед не было.

С двух с половиной часов посетили дома христиан, всего 9; наполо­вину — бедные. Уцуми прежде имело много судов и добывало много де­нег перевозкой товаров из разных мест в Оосаки, Нагоя, Едо и так далее, ныне пароходы и суда европейской конструкции убили промышлен­ность Уцуми,— оно и обеднело; эта обеднелость видна на всем городе; дома отличные, но ветшают, народ одет бедно,— внутри домов загля­нуть—грязные старые маты. Самый богатый, кажется, ныне Андрея Хиби, но принужден жить вдали от дома и работать на другого; следую­щий за ним — Иосиф Хиби, сын плотника; отец старик и мать — язычни­ки еще; дом потому избежал обеднения, что был в стороне от судового дела; а Яков Хиби, лучший из здешних христиан, совсем беден — в гряз­ном домишке живет с огромной семьей — мал мала меньше; нужно будет помочь ему воспитать детей в миссийских школах, если согласится от­дать их на церковную службу.

Есть слепец — Алексей Хиби, с женой и двумя малютками, очень бла­гочестивый,— Бог, храни его!

Есть старик Арсений, бывший владелец трех больших судов, ныне обедневший, у которого сын всегда больной зимой, ничего не могущий ныне делать, хотя отлично образован, был учителем аглицкого языка, и дочь, глухонемая девица 22-х лет, с виду умная и здоровенная; будучи маленькой, лишилась слуха и забыла язык; все трое и четвертая мать — весьма благочестивые,— помоги им Бог до конца донести свои кресты!

Помещен я здесь в доме Андрея Хиби, в чистых комнатах, выходя­щих в садик. Но здесь не так прохладно, как в Накасу, где дом Ооива прямо смотрит на море и оттуда заимствует прохладу.

После вечерни в шесть с половиною часов сказано поучение христиа­нам, объяснена молитва Господня. С восьми часов началась проповедь для язычников здесь же, в доме Андрея Хиби; слушателей собралось больше, чем дом мог вмещать; должно быть, сотни две; к сожалению, дом закрытый со всех сторон,— дуновения ветерка никакого, оттого жара была до головной боли; по сей причине, вероятно, половина слу­шателей разошлась до окончания проповеди. Кавагуци говорил на сей раз несколько лучше вчерашнего; вследствие моего замечания ему воз­держиваться от нелепого крика и странных телодвижений во время проповеди; но содержание проповеди оставалось тем же пустым, отчас­ти состояло из неудачных экскурсий в области науки. Я сказал обычную начальную язычникам.