Октября / 6 ноября 1891. Пятница.

Фукуока

Тогда выехал из Фукуока; в Оосака заехал к о. Оно, но он не мог решить, можно ли взять Алексея Савабе из Кёото для посылки в Куруме; вместе с ним отправились в Кёото; на станции железной дороги встре­тили ожидавшего Савабе; от него тотчас же узнали, что ему нельзя оставить Кёото; поэтому, не останавливаясь там, тотчас же я взял билет до Оогаки и распрощался с о. Оно и Алексеем Савабе, оставив Куруме Провидению Божию, за неимением, что сделать более.

Поздно вечером прибыл в почти разрушенный конеца город Оогаки; без особенного труда, однако, нашел катихизатора Мефодия Цуция — в шалаше; и ночью страшно было смотреть на следу землетрясения; а на завтра утром — просто ни с чем нельзя сравнить чувство какого-то тупо­го ужаса и печали; к землетрясению здесь присоединился еще пожар, сметший почти все и развалины несчастного города.

Днем же, пока доехал до Нагоя, среди беспрерывных развалин и поникшего от горя и копавшегося в сору и пыли люда, голова разболе­лась от ужасных ощущений; еще, кажется, ни за какие блага не захотел бы вновь проехать этим ужасным местом.

В Нагоя старался помирить христиан с о. Матфеем Кангета; виноват во всей разладице больше всех катихизатор Петр Сибаяма, самолюби­вый, немогущий выносить замечаний священника; неправ и о. Матфей, слишком резкий и сердитый в выговорах. Не сладить ему с этою Церко­вью; по-видимому, помирились, но, как после оказалось, ненадолго.

В тот же вечер выехал из Нагоя и назавтра был в Токио, кончив на этот раз поездку по Церквам.

Миссионерские заметки
при посещении Церквей

Поездка по Церквам в Циукоку, Сикоку
и в средине острова Ниппона

Епископ Николай 11 /23 октября 1891 года

1892-й год

Апреля /12 мая 1892. Четверг.

В Окаяма пишется

Выехал из Токио в шесть часов утра. Заехал в Тоносава, чтобы по­смотреть, какие колокола дать для Сейндайского храма.— Сказал плот­нику Василию, приезжавшему со мной, что дам самый большой, только не совсем, а одолжу; и если Сейндайская Церковь будет процветать, то не отберу, а опустится — возьму колокол обратно; пойдет туда и следую­щий за большим колокол. В Окаяма приехал '/із мая, в пятницу, во втором часу.

Мая 1892. Пятница

О. Никита Мори и катихизатор Яков Фудзий найдены в благополучии; но Церковь не в цветущем состоянии: мала; по метрике крещеных 87; из

них налицо около 60 здесь и в ближних селениях, одиннадцать померло, прочие ушли в язычество и инославия или до того охладели, что нельзя считать христианами. Есть и усердные; особенно Сергей Сусака — моло­дой чиновник; он и [?], и чуть не единственный певец, и большой хлопо­тун. До вечера говорили про церковные дела. В восемь часов вечера о. Никита отслужил вечерню; я сказал — о христианском усердии. Дети все знают «Отче наш»; других молитв не знают; дал, впрочем всем по иконке.

Мая 1892. Суббота.

Окаяма

Утром обедница и панихида; христиан с детьми собралось человек пятнадцать. После службы объяснил обычай употреблять кутью. Служба продолжалась от половины восьмого до девяти; и пели совсем недурно: Яков Фудзии — катихизатор — и две женщины; так что сюда нужен толь­ко органчик для спевок, а учителя пения из Токио не нужно, все равно больше одноголосия ничему не может научить; органчик японской ра­боты, ен в 18, наверное, скоро приобретут: женщины на своих симбок- кваях собрали уже семь ен; я вчера дал пять ен, мужчины постараются об остальном; обещались, хоть не с видимой охотою.

В десятом часу отправились посещать христиан, были в четырнадца­ти домах, в том числе и у катихизатора; есть еще одиночных верующих несколько, рассеянных в городе, у тех не были, ибо-де мужья или госпо­да не принимают. Лучшие из христиан: слепец Петр Дазай (с женой и двумя малолетними детьми) и Иоанн Сато с женой Марией, дочерью покойницы Анны Морита; все бывшие христианами еще десять лет тому назад, когда я был здесь. Сато, тогда больной нервами и сумасшествием, теперь совсем здоров и преусердно читает и прислуживает в Церкви; он наследник очень богатого купеческого дома, но по болезни уступивший права наследства младшему брату, который, как богач, разумеется, не верует и не думает слушать учение; впрочем, и о делах своих мало забо­тится, а вдается в политику — «к дзиую-то» принадлежит, по поводу че­го, вероятно, богатство течет у него мимо рук, и он быстро клонится к упадку. Иоанн же Сато имеет дом, часть которого отдает жильцам, добы­вая чрез то ен восемь в месяц, на которые и проживает с женой. Есть мысль у христиан — и он сам желает того, чтобы дом его с землей под ним отчужден был в пользу Церкви; но для этого Церковь должна иметь ен тысячу; тогда бы Иоанн купил себе маленький домик для жилья, а нынешняя его усадьба, кстати сказать, и весьма хорошее место занимаю­щая в городе, послужила бы сначала для приспособления к устройству в ней молитвенного дома, со временем же к постройке Церкви; и священ­нику с семьей там было бы где жить. Но, по неименью денег, это ныне неосуществимо; и других способов для придания более благолепного вида сей Церкви я не вижу; вчера поднял было речь, что христиане должны думать о постройке здесь Церкви, потому что это место для всего Циукоку — «Хокквай»; другие Церкви тоже должны помочь при­лично установиться здесь своему священнику; но сегодня вижу, что речь об этом пустая — не могут ничего сделать — слишком мало христиан; и все беднота больше. Староста Сергей Сусака (чиновник, младший брат жены катихизатора Фудзии) показывал «приходскую» тетрадь: в месяц иной раз не больше двадцати сен — всего сбор с христиан; еще нужно удивляться, как они сколачиваются на уплату 80 сен за квартиру катихи­затора и 50 сен — приплаты к4 '/2 енам, идущим из Миссии на дом для священника.— Были, между прочим, сегодня у Марии Танака, старухи, жены покойного седобородого Луки Танака, из Кодзима, который в Токио в 1884 году с другими участвовал в смуте Церквей; умер он в Токио в запрошлом году, оставив семью в бедности, а был когда-то богат, но разорил его прожектёр Петр Ока, бывший женатым на его дочери; теперь Ока совсем промотался и болтается где-то около Сайкёо, а жену прогнал, развелся; ныне она учится повивальному искусству; ребенок же живет здесь у старухи Марии; сын старика Луки отправился в Америку изучать медицину, но последние три года об нем ни слуху, ни духу; дочь свою, лет шестнадцати, Марью, отдал в школу католиков здесь, и та теперь католичка; так беспутный старик Лука растранжирил и имущество, и семейство свое, пустившись в Токио и там еще отчуждав- шись от Церкви; жил бы себе, как десять лет тому назад я застал его в Кодзима — почтенным, уважаемым, многосемейным и богатым — тогда и седая длинная борода очень шла к нему; ныне старуха Марья с дочерью католичкой и внучкой живет в бедности, и Бог весть, чем пробивается.

Дома христиан здесь рассеяны на далекое расстояние один от другого; катихизатор живет совсем вне города — думал, там найдутся слушатели между сизоку — нет никого; нужно ему поселиться в более людном месте. Из одного дома, за городом, у обедневшего сизоку, ныне промышляющего платно плотничеством, просит о. Никита взять одну девчонку на воспи­тание в Женскую школу; но школа почти полна; не знаю, взять ли.

Вечером, с половины седьмого часа была всенощная, продолжавшая­ся час; ирмосов здесь еще не поют, не знают, как петь. С восьми часов объявлена была проповедь для язычников; но так как много слушателей в доме помещаться не могут, то широкого объявления не было, а выве­шен лист у ворот, и чрез христиан сказано их знакомым. Зато же и слушателей собралось человек семь-восемь; прежде катихизатор Фудзии плел «о свете Христовом», причем бесконечно размазывая невозмож­нейшую физику о глазах; малосодержателен и многоглаголив; на подо­биях неистощим. Я говорил обычную начальную проповедь язычникам, хотя во время проповеди и последние язычники ушли, оставив христиан дослушивать то, что им давно известно. Проповедь тем не менее продол­жалась почти два часа.

Мая 1892. Воскресенье.

Окаяма — Сеноо

Часов в восемь утром, когда собрались дети, стал экзаменовать их по Священной Истории; некоторые оказались довольно хорошо знающи­ми историю Иосифа, сына Иакова. В девять часов началась обедня. Проповедь была о плодах Воскресения Христова. В два часа началось женское собрание в Церкви; мужчины допущены были слушать; женщин собралось пятнадцать, говорили семь, некоторые хорошо.— При про­щаньи с Церковью, когда хотел расплатиться за стол, оказалось, что питала Церковь на нарочно собранные для того деньги; в вознагражде­ние за это я дал еще пять ен на орган для спевок, дал также о. Никите на конфеты детям две ены, катихизатору одну ену; все приняли очень охот­но. В пять часов выехали мы с о. Никитой в Сеноо. В деревне Дайфуку, у Давида Сато, все христиане ждали, и отсюда пошли пешком до Сеноо. Пред церковным домом здесь — цветочная арка из азалий. Была вечер­ня; проповедь на слова «Мир вам»; разговор о Церкви; девочкам певчим дал по иконе, ибо молитвы поют на память; мальчики оказались незнаю­щими молитв. Положили с следующего воскресенья открыть женское собрание, которого еще нет здесь; наиболее разумная из христианок здесь — мать семинариста Якова Сато, приносимая в Церковь на спине сына Павла Урада, учителя, ибо ноги в параличе. Церковный дом здесь и с землей под ней — пожертвован Церкви Ананием Фукусима. У него же приготовлено было и помещение мне, во всех отношениях роскошное, только с мучительной кроватью.

Мая 1892. Понедельник.

Сеноо

Утром с семи часов обедница и панихида. Потом посещение христиан; посещено пятнадцать домов; были и на кладбище, где похоронен Павел Накакоодзи. Видели тканье циновок; посетили двух богатых язычников, подающих надежду сделаться христианами. Вечером с восьми часов проповедь для язычников; собралось человек триста; сначала шумно, потом хорошо слушали. О. Никита говорил проповедь об исполнении пророчеств в Христе, совсем непонятную для язычников. Я — обычную первоначальную для язычников.— Из этой местности катихизатор Ни­колай Такай; но у него дома все язычники, и потому не были там; отсюда же Дионисий Кубота; его отец и мать еще несчастнее — земледельцы, не богатые, но и не бедные. Селение Сеноо — весьма зажиточное; земля превосходно возделана, процветает, кроме того, производство цветных и всяких других циновок, производство сои из бобов, тут же культивируе­мых в изобилии; наш богач Ананий Фукусима именно — один из сих производителей. Поражает необыкновенное обилие детей в селении. Народ хороших нравов.

Мая 1892. Вторник.