Июля /1 августа 1892. Понедельник.

Ханда

Утром, с восьми часов, обедница; слово — объяснение молитвы Гос­подней, начиная со второго прошения, ибо первое — вчера объяснено, с прошением в «хлеб наш насущный» к соблюдению воскресных и празд­ничных дней, которых здесь не соблюдают,— Посещение христиан; все­го были в четырех домах (дом Такеуци, где живу, пятый): три в городе, четвертый — Луки Ямасита, чиновника, за городом; Давид Ниеми угос­тил обедом. Чтобы взглянуть на местность, завернули за город на не­большой холм, откуда отлично видно все по направлению к морю; за узкой полосой залива виднеется берег провинции Микава. Ханда — не­большой город, занятый больше всего производством уксуса; нигде нет таких больших производителей сего продукта, как здесь. Мы бегло осмот­рели один завод, кажется, самый большой в Японии; почти все количество винных выжимков (касу) получается из Оосака; из них дней в сорок выходит уксус; выжимки потом на удобрение полей; отсюда выходит в год 80000 больших бочонков уксуса, каждый средне ві '/2 ены; напро­тив сего завода другой, почти такой же большой,— Производится в сих местах также большое количество «сакё», а в последнее время начали варить и европейское пиво.

С трех часов начался симбокквай: христиане и христианки, собрав­шись в церковный дом, внизу, произносили речи; первая речь была — Давида Ниеми, наполовину адрес, что, мол, в Нару и так далее, наполо­вину речь, обращенная к христианам, что мы, мол, соль земли, а свойст­во соли — предохранять от гниения и придавать вкус, так мы должны делать это для нашей страны; речь — умная; дай Бог, чтобы сам он следо­вал ей; катихизатор говорил, что он совсем перестал усердствовать в Церкви, не как в Какенгава, где он много делал это, боится обнаружи­вать себя христианином, чтобы не потерять пациентов. Потом говорил Павел Цуцихира из Такетоё, и плохо; в заключение о. Матфей произнес о необходимости молитвы, и я — о христианской ревности. Кончилось угощением всех холодным обедом из суси. Во время его христиане и христианки окончательно решили начать и вести здесь месячные сим­бокквай на общих для сего учреждения основаниях; тут же избраны и говорящие для следующего раза. Между прочим, для сих собраний по­ставляется условием, чтобы следующее за кооги угощение не превышало 10 сен; в Накасу кёоквай, чтобы это действительно исполнялось, делают так: складываются для сих угощений, берут из складчины 10 сен и издер­живают, а прочее обещают на другое.

С восьми часов началась проповедь для язычников. Говорил сначала Матфей Мацунага, катихизатор, и говорил очень порядочно, только торопливо; неладно было еще, что свернул речь на пользу от религии для государства и остановился на сем более, чем следовало; вообще же говорить способен, сверх чаяния, ибо я когда-то думал о нем, что он к катихизаторству совсем не способен. Я сказал обычную начальную язычникам проповедь. Во время речи один нахал пытался перебить и поставить свои возражения; я остановил его и сказал, что после пропо­веди приму его вопросы. И предложил ему сделать свои возражения после проповеди, но человек оказался именно не больше, как нахалом; волнующимся, сердитым, кричащим голосом пытался говорить что-то против моей проповеди, обзывая меня гордецом (гооман); с трудом ловя смысл его возражений, я сделал тут же несколько дополнений к пропо­веди, обращаясь ко всем, и затем на дальнейшие его безалаберные при­дирки отказался что-либо отвечать; он провозгласил победный клич вместе с десятком бонз, сидевших рассеянными в числе слушателей, и, кажется, именно выставившими его намеренно. Полицейские были на­готове тут же, чтобы прекратить скандал, если бы он начался; один вышел и стал так близко, чтобы мгновенно достать крикуна, если бы то

нужно было; полицейский же потом ждал моего выхода из церковного дома и провожал до квартиры; знать, тот возражатель — заметная для полиции личность,— До входа на проповедь он что-то много кричал снаружи дома, мешая слушать речь Мацунага; полиция остановила его безобразничанье там; говорят,— бродячий энзецука, живущий вот по­добной работой.

После проповеди следует допускать только разумные и спокойные возражения, и на них давать объяснения. С подобными же, как выше, людьми совсем не вступать ни в какие словопрения: Апостолом запрещены пустые споры.