Захаров, В. Н. Система жанров Достоевского: Типология и поэтика / В. Н. Захаров. – Л., 1985.

В языке Достоевского нет слова «жанр» в современном значении. «Жанр» был для него искусствоведческим термином, и в «Дневнике писателя» 1871 г. Достоевский дал его глубокую интерпретацию: «Что такое в сущности жанр? Жанр есть искусство изображения современной, текущей действительности, которую перечувствовал художник сам лично и видел собственными глазами, в противоположность исторической, например, действительности, которую нельзя видеть собственными глазами и которая изображается не в текущем, а уже в законченном виде».

Отсутствие слова «жанр» отнюдь не значит, что в его художественном мышлении нет этой категории. Жанр был для Достоевского не абстрактным, а конкретным понятием: романом, повестью, поэмой, рассказом.

Для нас повесть — жанр. Для Достоевского это одно из многих значений слова, давших некогда название жанру. Так, «повестями» в нежанровом значении могли быть названы романы, поэмы, рассказы, произведения других жанров — художественных и нехудожественных, чужих и своих (например, роман «Бедные люди» в публицистике 60 — 70-х годов), и это было выражением исконного значения слова в русском языке.

Рассказ у Достоевского мог быть речевым жанром (устным сообщением) и универсальным типом повествования, преобладающим в самых разных жанрах, мог стать самостоятельным художественным жанром, но мог входить в состав романов, повестей и других произведений — и как жанр, и как тип повествования.

В отличие от слов «рассказ» и «повесть», нежанровые значения которых дали жанровые дефиниции, слова «поэма» и «роман» вошли в русский язык прежде всего как названия определенных жанров. Но и у них есть свои нежанровые значения, возникшие как следствие их употребления в переносных значениях.

Так, «роман» у Достоевского — не только жанр, но и любовные отношения героев, иногда — жизнь их «сердца», сложные психологические отношения.

Исходное значение слова «поэма» у Достоевского — жанр эпического произведения, причем не только в стихах, но и в прозе: вслед за Гоголем он часто называл «поэмами» прозаические произведения — свои и чужие, но кроме того, придавал этому слову и индивидуальные, уже не жанровые значения.

Рассказ, повесть, роман — традиционные эпические жанры. Они были у Достоевского основными и окончательными жанровыми определениями произведений даже в том случае, если писатель придавал им черты хроники, исповеди, записок или называл иные повести и романы «поэмами».

В данном случае необходимо различать такие понятия, как жанр и жанровая форма. Эта принятая в нашем литературоведении дифференциация понятий существовала и в тезаурусе Достоевского (напомню часто встречающиеся в его подготовительных текстах выражения «форма повести», «форма романа»). Жанровое содержание произведений XVIII — XIX вв. нередко выражалось в нетрадиционных жанровых формах, которые возникли в результате взаимодействия художественных и нехудожественных жанров: появились романы в форме переписки, путешествия, исповеди, дневника, записок, мемуаров.

Судя уже по заглавиям, наиболее распространенной жанровой формой произведений Достоевского стали «записки». «Записки» в исходном значении слова — нехудожественный жанр, концепция которого верно раскрыта В. А. Викторовичем: «Жанр записок, получивший распространение в России уже в XVIII в., своим рождением был обязан человеку, осознавшему себя участником истории. Сами по себе записки — оформившийся факт такого сознания». «Записки» у Достоевского являются не художественным жанром, а жанровой формой его рассказов, повестей, романов. «Авторами» «записок» Д. становятся «неизвестные», «одна женщина», «неудавшийся литератор», «молодой человек», «юноша». Повествование оставалось художественным и имело отчетливые признаки художественных жанров: рассказа, повести, романа. Правда, это особая художественность, которая выражает «беспорядок» современной жизни, допускает в сюжет случайное, хаотическое, «немотивированное».

Соотношение жанра и жанровой формы произведения в художественном мышлении Достоевского достаточно определенно раскрывается в самом процессе «озаглавливания» романов: журнальный подзаголовок «Униженных и оскорбленных» («Из записок неудавшегося литератора. Роман») в отдельном издании изменился — «Роман в четырех частях с эпилогом», журнальный подзаголовок «Подростка» «Записки юноши» заменен на «Роман», весьма четко подчинительная связь прослеживается в подзаголовке «Игрока» — «Роман. (Из записок молодого человека)».

Для Достоевского количественные критерии определения жанра не имели принципиального значения: если роман и оказывался (не всегда, впрочем) больше, чем повесть или рассказ, то объем его текста был результатом иных причин (о них пойдет речь далее). В целом же по объему текста роман мог быть меньше рассказа и повести, рассказ больше повести и романа. У Достоевского было несколько принципов жанрообразования. Один из них — тип повествования, который нередко приобретал жанровое значение. Достоевский выделял два основных типа повествования: рассказ и повесть. Рассказ — тематически завершенная разговорная речь, содержащая сообщение о чем-либо. Достоевский не выделял, но в нашей науке начиная с 20-х годов выделяют такую разновидность рассказа, как сказ, который понимается как чужая устная речь. Такова концепция сказа, разработанная Б. М. Эйхенбаумом, В. В. Виноградовым, М. М. Бахтиным и другими исследователями, — концепция, ставшая общепринятой.

В отличие от рассказа (и сказа, придававшего сообщению яркую выразительность «чужого слова»), повесть предъявляла к изложению определенные требования: оно должно быть «систематическим», «факт за фактом», в том порядке, как все произошло. Рассказ и сказ тяготели к устной речи, повесть — к письменной, что было следствием давней литературной традиции.

Сказ, рассказ, повесть как типы повествования могли определять соответствующие им жанры (рассказ и повесть). Совпадение типа повествования и жанра произведения было характерной чертой поэтики Достоевского в 40-е годы; оно было обязательно во всех повестях («Двойник», «Хозяйка», «Слабое сердце»), во многих рассказах (основной тип повествования в «Господине Прохарчине», «Ползункове», «Отставном» и «Честном воре» — сказ, в «Маленьком герое» — рассказ). В других рассказах и повестях 40 — 60-х годов такой жанровой заданности типа повествования уже нет: это рассказы «Елка и свадьба», «Чужая жена», «Ревнивый муж» (1848), «Скверный анекдот» (1862), «Вечный муж» (1869), повести «Дядюшкин сон» (1859), «Записки из подполья» (1864), «Крокодил» (1865).

Роман был сложным синтезом художественного и нехудожественного разноречия.

Жанр раскрывается не только в тематическом определении «сущности» содержания, но и в его «объеме» — у каждого жанра свои возможности художественного освоения действительности. «Объем содержания» не следует понимать как единицу количественного измерения текста произведения, это его качественная характеристика — степень проникновения в действительность, степень аналитического углубления в предмет художественного исследования. Объем содержания эпических произведений возникает за счет системы образов, жанровой концепции события, сюжетно-композиционной структуры произведения. Роман стремится к универсальному воплощению действительности в искусстве, повесть и рассказ сосредоточиваются на избранных аспектах бытия человека. У Достоевского была своя жанровая концепция события: в рассказе — «случай» (или «происшествие»), в повести — «приключение», в романе — «связь приключений» (или событие). В сюжетно-композиционной структуре произведения на объем содержания влияют соотношение фабулы и сюжета, наличие или отсутствие композиционного параллелизма самостоятельных. сюжетных линий, тип их завершения.

Жанр у Достоевского не только определял сущность и объем содержания, но нередко давал и его оценку. Так, среди рассказов Достоевского выделяется «Вечный муж», который по объему текста равен роману «Игрок», больше повестей «Хозяйка», «Слабое сердце», «Дядюшкин сон», «Записки из подполья», романа. «Бедные люди». Если судить о произведении по типу повествования, то так вполне могли быть написаны повесть и роман. Кстати, в переписке, во время работы, Достоевский называл «Вечный муж» то «романом», то «повестью»; в заглавии всех прижизненных изданий стоит «рассказ», т.к. в произведении нет «романической истории».

Рассказ, повесть, роман — основные типы произведений в жанровой системе Достоевского. Но есть у него произведения, жанр которых трудно определить в традиционных жанровых дефинициях. Это понимал сам писатель, избегая определение «жанра» «Записок из Мертвого дома», «Зимних заметок о летних впечатлениях», «Дневника писателя». И действительно, в этих произведениях ставились и решались нетрадиционные художественные задачи: открывалась новая, не освоенная эпическими жанрами сфера действительности (подробное изображение каторги в «Записках из Мертвого дома»), ставилась глобальная, но «нежанровая» в эпической прозе проблема (Россия и Европа в «Зимних заметках о летних впечатлениях»), устанавливалось такое задание, исполнение которого оказалось невозможным в других жанрах (изучение действительности в «подробностях текущего» — личного и общественного). Это новые формы художественного освоения действительности. В системе жанров Достоевского они выделены как группа оригинальных по жанру произведений.

Поэтика рассказа

Жанр рассказа представлен в творчестве Достоевского такими произведениями, как «Господин Прохарчин», «Ползунков», «Чужая жена и муж под кроватью», «Елка и свадьба», «Честный вор», «Маленький герой», «Скверный анекдот», «Вечный муж». Их восемь, но если принять во внимание, что Достоевский дважды объединял два рассказа в один, — их десять по первоначальному счету. И все же это лишь вершина того «айсберга», который составляет жанр рассказа в творчестве писателя. Рассказ у Достоевского был не только самостоятельным художественным жанром, но и входил в жанровую структуру повестей и романов, «Записок из Мертвого дома» и «Дневника писателя». Их около сотни. Среди них есть и такие, которые выделены в произведениях: рассказы «Бобок», «Кроткая», «Сон смешного человека», «Мальчик у Христа на елке», «Столетняя», «Мужик Марей», «Анекдот из детской жизни» в «Дневнике писателя», рассказ матери Оли и рассказ Макара Долгорукого о купце Скотобойникове в «Подростке», рассказ «Акулькин муж» в «Записках из Мертвого дома», но подавляющее большинство — это рассказы, существующие лишь в жанровой структуре конкретных произведений.

Первый рассказ Достоевского — «Господин Прохарчин». По-видимому, это было спонтанным открытием жанра, неожиданным для автора, писавшего повесть. У истоков замысла этого рассказа стоит «Повесть об уничтоженных канцеляриях», которую Достоевский обещал отдать для задуманного Белинским, но неосуществленного альманаха «Левиафан». Во время работы над «Господином Прохарчиным» Достоевский называл его только «повестью», тем не менее окончательное жанровое определение произведения — рассказ.

В поэтике рассказов Достоевского существенны две категории — характер и случай. Они взаимообусловлены: в «случайных» обстоятельствах раскрывался характер героя. Случай разоблачил давнее скопидомство и тайное «вольнодумство» «нищего богача», выявил непримиримое противоречие интересов «маленького человека» и самодержавно-бюрократического государства, функции которого обессмыслились в глазах «мудреца» Прохарчина («Господин Прохарчин»). «Добровольный шут» и «комический мученик» Ползунков, рассказывая о нешуточных последствиях своей первоапрельской шутки — забавляясь своим шутовским остроумием, объясняет столпившимся вокруг него слушателям, почему он не женился («Ползунков»).

Достоевский придал жанру рассказа небывалую до него философскую глубину, психологическую выразительность, серьезное идеологическое значение. Своим открытием Достоевский доказал, что в «ограниченном объеме» рассказ способен решать и те задачи, которые раньше считались уделом «высоких» жанров: поэмы, трагедии, повести, романа. В новую проблематику жанра вошли «мировые», «вечные вопросы»: об истине, о совести, о нравственном выборе, о смысле жизни, о «перемене» человека и человечества — их судьбе в мировой истории.

Поэтика повести

У Достоевского шесть повестей, причем одна из них, «Крокодил», неоконченная. Каждая из повестей имела разное значение в творчестве писателя, лишь две — исключительное: именно в «Двойнике» в 40-е годы и в «Записках из подполья» в 60-е годы состоялись важные художественные открытия, во многом предопределившие развитие Достоевского как писателя. Заметно выделяются эти повести и социально-философской и психологической проблематикой, вызванной появлением в русской литературе нового героя — человека «из подполья». Повесть, в свою очередь, была не только «самостоятельным» жанром, но и входила в жанровую структуру его романов: такими повестями в романах были воспоминания Вареньки Доброселовой в «Бедных людях», история Ефимова в «Неточке Незвановой», «История одной семейки» и «Сведения биографические» из «Жития старца Зосимы» в «Братьях Карамазовых».

В творчестве Достоевского представлены две разновидности повести. Одна из них развивала концепцию «петербургских повестей» Пушкина и Гоголя — подобный цикл «петербургских повестей» появился и в творчестве Достоевского 40 — 60-х годов («Двойник», «Хозяйка», «Слабое сердце», «Записки из подполья», «Крокодил»). Вторая обязана своим появлением концепции жанра, сложившейся в русской литературе 20 — 30-х годов, согласно которой повесть — «тот же роман, но меньший в объеме», «роман в миниатюре», «глава, вырванная из романа», «эпизод романа». Эта концепция жанра представлена повестью «Дядюшкин сон».

Общность жанрового содержания повестей Достоевского «Двойник», «Хозяйка», «Слабое сердце», «Записки из подполья», «Крокодил» во многом определяется идеологическим значением петербургской темы, следованием социально-философской проблематике повестей Пушкина и Гоголя, а это в первую очередь постановка проблемы личности и социальных отношений в своеобразной идеологической перспективе петербургского периода русской истории.

«Петербургским повестям» Достоевского был присущ даже свой тип композиции, отличный от композиции его рассказов и романов. В этих повестях Достоевского всегда есть герой, чей «интерес» к событию определяет развитие фабулы произведения: таковы Голядкин в «Двойнике», Ордынов в «Хозяйке», Аркадий Иванович Нефедевич в «Слабом сердце», парадоксалист в «Записках из подполья», Семен Семенович Стрижов в «Крокодиле». Но в сюжете повестей у каждого такого героя есть свой «двойник», который выявляет «внутреннюю тему» произведения: у господина Голядкина — это его настоящий двойник, Яков Петрович Голядкин-младший, у Ордынова — Катерина, у Аркадия Ивановича Нефедевича — Вася Шумков, у парадоксалиста — Лиза, у Семена Семеновича Стрижова — «проглоченный» крокодилом Иван Матвеевич. На это обращают внимание уже заглавия ряда «петербургских повестей» Достоевского: «Двойник», «Хозяйка», «Слабое сердце», «Крокодил».

Повесть Достоевского испытала на себе воздействие других жанров (романа, поэмы, водевиля). «Романизация» и «драматизация» повести очевидна в «Дядюшкином сне» (воздействие «романа» и «водевиля»). Одновременно и пародийна («авантюрный роман»), и патетична («поэма») жанровая форма повести «Двойник». Но в целом у повести в системе жанров Достоевского была иная роль. Она оказалась тем жанром, который не столько подвергался воздействию других жанров, сколько сам активно влиял на их эволюцию. Так, в цикле «петербургских повестей» были совершены важные социально-психологические открытия, которые были усвоены и в романах, и в рассказах («двойничество», «слабое сердце», «подполье»). «Петербургскими» по месту действия были многие романы и рассказы Достоевского, но социально-философское обоснование «петербургской» проблематики было дано именно в его повестях, развивавших традиции «петербургских повестей» Пушкина и Гоголя. Идеологичность «петербургских повестей» Достоевского, воспринятая поздним романом, вызвала наряду с Другими факторами эволюцию не только романа, но и жанровой системы Достоевского в целом.

Поэтика романа

Роман как жанр не был неизменным в поэтике Достоевского. Два цикла романов, выделенных к тому же по хронологическому принципу, характеризуют эволюцию этого жанра у Достоевского: первый — от «Бедных людей» до «Игрока» (1845 — 1866), второй — от «Преступления и наказания» до «Братьев Карамазовых» (1866 — 1880). Каждый цикл начинался художественными открытиями — романами «Бедные люди» и «Преступление и наказание», но поздний роман Достоевского как бы «затмил» двадцатилетний период его литературной деятельности.

В традиционную жанровую форму эпистолярного романа Достоевский ввел новое жанровое содержание. Таким эпистолярный роман (и добавим, русский роман вообще) до «Бедных людей» еще не был: безгранично расширилась социальная сфера романной действительности, выразительно проведена мысль о духовном величии «бедных людей».

Роман был художественным открытием Достоевского. Стараниями Белинского он стал еще и литературным манифестом «натуральной школы». Таким роман предстал в его рецензии на «Петербургский сборник»; по словам Достоевского, записанным в то «горячее» литературное время, Белинский видел в «Бедных людях» «доказательство перед публикою и оправдание мнений своих»

В романах первого цикла Достоевский как бы «пробовал» различные концепции романа, признанные в мировой литературе: сентиментальная и романтическая концепция этого жанра узнается в «Бедных людях» и «Белых ночах», роман воспитания — в «Неточке Незвановой», нравоописательный «семейный» роман — в «Селе Степанчикове и его обитателях», социальный роман-фельетон — в «Униженных и оскорбленных», роман страстей — в «Игроке». Но это внешний «слой» романов Достоевского, их традиционная жанровая форма. Достоевский переосмысливал различные концепции романа, сложившиеся в разных литературных направлениях, давал их реалистические версии, вкладывал в них «оригинальную сущность».

Развитие концепции социального романа в «Униженных и оскорбленных» не было простым повторением идейно-эстетических установок первого романа Достоевского. В новом романе писатель обратился к популярной в середине XIX в. разновидности социального романа — к «роману-фельетону», названному так по месту публикации — фельетонным полосам газет

Достоевский не столько осваивал опыт английского и французского «фельетонного романа», сколько свой романический опыт выражал в новой жанровой форме «романа-фельетона»

В синтетичной форме «фельетонного романа» Достоевский достиг искусного сочетания «записок» Ивана Петровича, «повести» Нелли, сюжетом которой становится дознание Иваном Петровичем семейной тайны князя Валковского, и «романа» Наташи (ее отношений с Алешей и Иваном Петровичем; ее судьбы после ухода из родительского дома и увлечения Алеши Катей). Сложности жанровой структуры соответствуют сюжет и композиция романа. Рассказ начинается «неизвестно почему, из середины», — «простодушно» объявляет повествователь. Далее все возвращается к «началу»: прежде всего дана «автобиография» Ивана Петровича и предыстория «романа» Наташи, лишь после этого восстановлена хронологическая последовательность событий. Еще один намеренный «сбой» в течении времени происходит в четвертой части, в одной из глав которой излагаются события за две недели, затем происходит возвращение к «прежнему порядку» рассказа. Искусно параллельное ведение историй «Смитов» и Ихменевых в романе, многозначительны их композиционные сопоставления. Столь сложной романной структуры Достоевский еще не создавал. «Униженные и оскорбленные» находятся в преддверии новой формы «грандиозного» романа, начало которому положило «Преступление и наказание».

Из всех жанров Достоевского наиболее активно изучался поздний роман. Это признание историко-литературного значения «нового» романа Достоевского в мировой литературе. «Большой», «грандиозный» — эти эпитеты подчеркивают лишь внешние различия двух этапов эволюции его романа. Есть и иные, более существенные типологические определения позднего романа Достоевского: роман-трагедия (Вяч. Иванов), полифонический (М. М. Бахтин), идеологический (Б. М. Энгельгардт). Каждая из этих концепций позднего романа Достоевского имеет своих сторонников: многими исследователями приняты его определения как «полифонического» и «идеологического»; предложенная Вяч. Ивановым концепция «романа-трагедии» Достоевского развита в работах Г. И. Чулкова, Ф. И. Евнина, В. Я. Кирпотина и др.29 Другие определения — «роман-драма» (П. М. Бицилли), «социально-философский роман» (В. И. Этов), «социологически-экспериментальный философский роман» (Р. Н. Поддубная), «интеллектуально-психологический роман» (Д.Кирай), «роман-прозрение» (А. Ковач); популярны такие определения романа Достоевского, как психологический, социально-психологический, философский. Эта множественность типологических определений позднего романа Достоевского уже сама по себе указывает на недостаточность каждого из них.

Новый роман Достоевского оказался синтетическим жанром, способным поглотить любые художественные и нехудожественные жанры. Жанровая «энциклопедичность» нового романа доведена Достоевским до универсализма. Новый роман оказался неограниченным по своим художественным возможностям, сфера романа — безграничной, сам роман — грандиозным по объему содержания. И Достоевский демонстрировал это каждым своим новым романом, не повторявшим другой. Характерно, что подобное развитие жанра подчас сознавалось самим Достоевским как кризис романа.

Выбор героев заметно отличается в ранних и поздних романах: на смену «ординарному» пришел «оригинальный» герой.

«Оригинальность» поздних героев Достоевского заключена прежде всего в их идеологичности.

В двадцатые годы эту особенность концепции героя романов Достоевского осознал Б. М. Энгельгардт, выделивший идею у Достоевского как «новую доминанту для художественной реконструкции характера». «Человек идеи» стал главным героем его романов. Б. М. Энгельгардт пошел дальше этого утверждения в своих рассуждениях о значении идеи в романах Достоевского: идея приобрела у исследователя даже отвлеченное значение — стала самостоятельным «объектом» изображения, а романы Достоевского названы «романами об идее».

Идея в изображении Достоевского «диалогична», процессуальна, изменчива. Таким «живым событием» предстают идеи Раскольникова, Мышкина, Подростка, братьев Карамазовых, философский эксперимент Ставрогина. Их идеи — это «идеи времени», и они составляют внутреннюю сущность содержания поздних романов Достоевского, являются их конструктивным принципом.

Идея Раскольникова сложна, многосоставна, противоречива, дисгармонична. Главное в идее Раскольникова — его теория, его «новое слово». В отличие от сложной и дисгармоничной идеи «новое слово» Раскольникова по-своему просто и логично. Вот как Раскольников излагает свою теорию: «Я просто-запросто намекнул, что „необыкновенный" человек имеет право... то есть не официальное право, а сам имеет право разрешить своей совести перешагнуть... через иные препятствия, и единственно в том только случае, если исполнение его идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества) того потребует». Правда, Раскольников хотел сделать вид, что его теория не нова: «Это тысячу раз было напечатано и прочитано», но Разумихин уже постиг, в чем «новое слово» Раскольникова: «Ты, конечно, прав, говоря, что это не ново и похоже на все, что мы тысячу раз читали и слышали; но что действительно оригинально во всем этом, — и действительно принадлежит одному тебе, к моему ужасу, — это то, что все-таки кровь по совести разрешаешь, и, извини меня, с таким фанатизмом даже...».

Теория Раскольникова — теория преступления «по совести -», «крови по совести». Это, действительно, попытка сказать «новое слово» в философии. Перед недоучившимся студентом Раскольниковым и Ф. Ницше зауряден. Желание немецкого философа освободить преступника от «мук совести», оправдать преступление «сильной» личностью и характером «сверхчеловека» выглядит в свете теории Раскольникова не «оригинальным» — об этом «тысячу раз» писали и говорили.

Достоевский выделил теорию в идее Раскольникова — в этом, в частности, функция курсива в романе: выделенные слова объясняют читателю сущность теории Раскольникова, ее смысл.

Во всех поздних романах не только идея главного героя, но и идеи других героев становятся предметом художественного изображения — при всем этом доминирует идея главного героя. В «Идиоте», например, возникает своеобразный идеологический параллелизм Мышкина и Лебедева, Ипполита Терентьева, Евгения Павловича Радомского, но «идея» Мышкина остается главной.

Оригинальна жанровая форма всех поздних романов Достоевского. Ни один из романов не повторял другой. Каждый роман создавался с «оглядкой» на разные жанровые традиции, решал свои художественные задачи, открывал своих романических «героев времени». Активным фактором, определяющим своеобразие жанровой формы романов Достоевского, стал образ повествователя. Лишь два из одиннадцати романов написаны Достоевским от автора: «Преступление и наказание» и «Идиот».

В «Бесах» авторское слово принадлежит безликому, но не безличному господину Г-ву, хроникеру и очевидцу трагических событий, в «Подростке» — Аркадию Долгорукому, автору «записок юноши» и герою романа, который из всех повествователей выделяется к тому же ярким характером; в «Братьях Карамазовых» — условному повествователю, который духовно близок автору, но все же отграничен от него жанровой ролью — быть автором «жизнеописания».

Создание оригинального образа повествователя наряду с поисками романического «героя времени» стало одним из существенных признаков позднего романа Достоевского.

Синтетична жанровая форма каждого романа Достоевского. Она не только допускает, но и предполагает смешение любых художественных и нехудожественных жанров, всех литературных родов. Так, в жанровую структуру «Преступления и наказания» входят детальные «физиологические» описания Петербурга и искусно поставленные драматические сцены, исповедь Мармеладова и обширный цикл рассказов Свидригайлова, «протокол» допроса и философские споры, тексты евангелия и мещанских песен, письмо матери и записка Лужина и т. д. Психологическому «уголовному роману» придано глубокое социально-философское значение.

Неповторимое своеобразие жанровых форм поздних романов Достоевского возникает еще и как следствие стилистического единства разных жанрообразующих факторов произведения: «уголовного» и «философского» романа в «Преступлении и наказании», «трагедии» Настасьи Филипповны и «романа» князя Мышкина в «Идиоте», «хроники» происшествий, «трагедии» Ставрогина и «памфлета» о «бесах» в романе «Бесы», «записок» Аркадия и «романа» Версилова в «Подростке», «жизнеописания» Алеши и его братьев, «жития» старца Зосимы, «уголовного» романа об убийстве Федора Павловича, предварительном следствии и судебной ошибке, «философского» романа о духовных исканиях братьев Карамазовых.

Таковы наиболее существенные аспекты романной поэтики Достоевского. В целом для романов Достоевского свойственна ярко выраженная сюжетно-композиционная «полифония», «энциклопедичность» жанровой структуры, неповторимое своеобразие жанровых форм. Идеологичность — качественное отличие «нового» романа Достоевского от «старого».

Роман Достоевского был синтезом самых разнообразных художественных и нехудожественных жанров — «полем» их самого активного взаимодействия. Это со всей очевидностью проявилось в традиционных аспектах жанрового содержания, в многозначности жанровых форм, в энциклопедичности жанровой структуры его романов, особенно поздних. Эволюция романной поэтики Достоевского была развитием не только давних традиций этого жанра в мировой литературе, но и художественных открытий русского реалистического романа 20 — 60-х годов XIX в.

Оригинальные жанры

«Фельетон» был ключевым жанром художественной публицистики Достоевского. Это именно тот жанр, который Достоевский «ощущал». «Фельетонами» он называл художественные очерки и статьи.

«фельетон» (в том значении, которое придавалось этому слову в XIX в.) был одной из постоянных «величин» взаимодействия различных жанров, создавших оригинальные жанры «Записок из Мертвого дома», «Зимних заметок о летних впечатлениях», «Дневника писателя».

Жанровую природу «Записок из Мертвого дома» определяет взаимодействие повести и «художественного очерка», но жанр этого произведения позволяет включать в его состав другие жанры: рассказы Сироткина, Лучки, Баклушина, калмыка Александра, Шапкина, Шишкова, рассказы самого повествователя о плац-майоре, отцеубийце из дворян, Аким Акимыче, старике-раскольнике, Газине, Нурре и Алее, Петрове, Исае, Сушилове, А-ве, Ломовых, Куликове, о поляках и других, но уже безымянных арестантах; острожную легенду о луковке и байку Скуратова о генерале; арестантские рассказы об экзекуторах-садистах поручиках Жеребятникове и Смекалове; народные и арестантские песни, пословицы, поговорки; «театральную» рецензию и уведомление издателя об отцеубийце; «предисловный рассказ» о Горянчикове и многочисленные рассуждения автора на разные темы (о преступлении и. наказании, о свободе, о ненависти к дворянам, о телесных наказаниях, о палачах и т. п. — о «Мертвом доме»).

Записки из Мертвого дома» Достоевского — произведение, в котором совмещены признаки и цикла, и «мемуаров»: по «обзорной» композиции — это цикл, по «сущности» содержания, типу фабулы и сюжета — это повесть, в результате — небывалый до того жанр. «Зимние заметки о летних впечатлениях» нельзя отнести к «путешествиям», столь распространенным в русской литературе того- времени. Из всех «путешествий» ближе всего «Зимним заметкам» Достоевского «Письма из Франции и Италии» Герцена. Но если Герцен ироничен по отношению к жанровой традиции «путешествий», то Достоевский откровенно пародирует ее. Произведение Герцена — цикл из четырнадцати «писем»: четырех фельетонов в «парижской» части (I — IV письма), путевых очерков, постепенно переходящих в дневник, — в «итальянской» части цикла (V — VIII письма), политического трактата о революции 1848 г. (IX — XIV письма). У Достоевского нет описания путешествия — вместо него фельетон о «путешествии», сатирический по отношению к буржуазной Европе, патетический по отношению к будущему России. В отличие от «писем» Герцена, «Зимние заметки о летних впечатлениях» Достоевского — произведение с сюжетно-композиционной структурой «сочинения», а не цикла. «Оригинальный» жанр «Зимних заметок о летних впечатлениях» возникал на основе взаимодействия «фельетона» и «поэмы», «Дневника писателя» — «фельетона» и «романа». «Дневник писателя» Достоевского — уникальное явление не только в поэтике Достоевского, но и в поэтике русского реализма, в мировой литературе.