Бялый, Г. А. В. Г. Короленко / Г. А. Бялый. – Л., 1983.

Передовые современники высоко ценили в деятельности и творчестве Короленко сочетание яркого художественного таланта и боевого гражданского темперамента. Тонкий, изящный лирик, он умел в то же время быть мужественным борцом. Мягкий и сердечный по натуре, он становился суров и непреклонен, когда брался за оружие публициста.

2

Уже в студенческие годы Короленко увидел «гниль, разложение и ложь» русского самодержавного строя. Однако те формы борьбы с этим строем, которые наметились у его революционных современников в середине 70-х годов, во многом не удовлетворяли его, вызывали в нем серьезные сомнения и внутренний разлад.

Он стремился к сближению с народом во что бы то ни стало, даже в тех случаях, когда народ не разделял революционных стремлений интеллигенции. По собственному признанию Короленко, он сочувственно воспринимал в то время туманную полумистическую теорию Златовратского, теорию «народной мудрости». Народничество этого типа требовало от интеллигента полного отказа от своей личности, полного растворения в народной массе и по существу пассивного примирения даже с чертами отсталости и покорности в крестьянской среде.

Кризис 1882 года развязал Короленко руки для активной борьбы против самодержавно-полицейского режима.

Ожидая от «народной мудрости» чуда внезапного обновления жизни, Короленко одно время подавлял в себе свои писательские склонности. Теперь же мечты о литературной борьбе вспыхнули с новой силой, о чем рассказано в «Истории моего современника» в главе «На Яммалахском утесе», которую Короленко очень ценил.

«Эта глава, сделавшая меня писателем. После этого я написал „Сон Макара“», — сказал Короленко в одном из поздних своих писем, указывая тем самым на большое значение этого произведения в своем идейном развитии.

3.

Основное в образе Макара — это «надежда», которую не сумели убить в нем ни одуряющий труд, ни страшные морозы, ни то одичание, к которому привела его жизнь. Лейтмотив «надежды» Короленко проводит через всё движение сюжета и придает ему особую силу в финальной сцене суда. Здесь с полной очевидностью раскрывается и внутреннее содержание этого мотива. «Надежда» обозначает кончающееся терпение, возникающее у Макара сознание чьей-то чужой вины за его жалкую жизнь, начинающийся протест.

Короленко всегда стремился не говорить «формулами» то, что можно сказать образами. Когда это ему не удавалось, его мучила «художественная совесть».

4.

В рассказе «Соколинец» (1885) он рисует целую эпопею отчаянной бродяжьей борьбы за волю. Это рассказ о невероятных трудностях, почти сверхчеловеческой хитрости, изворотливости и упорстве сибирских бродяг в их стремлении пожить человеческой жизнью, подышать вольным воздухом тайги. Самые яркие романтические черты бродяжьей вольницы — неукротимое свободолюбие, своеобразное чувство чести и лютая бродяжья тоска — воплощены здесь в образе старого бродяги Бурана. В жизни бродяги много лишений и страданий, но рассказ о ней запечатлевается не этими сторонами, а «поэзией вольной волюшки», «призывом раздолья и простора, моря, тайги и степи»

Рисуя отщепенцев общества, Короленко прекрасно понимает практическую бесплодность их стремлений и стихийного протеста. Ему дороги не результаты их борьбы, а самые стремления и свободолюбивые порывы, враждебность «порядочному» обществу. Он не воспринимает своих новых героев как социальную силу и не ставит, рисуя их, вопроса о путях общественного преобразования. Эти пути не ясны для него. Отказавшись от «рациональных схем» обновления общества, он ищет разбросанные зерна свободолюбия, непокорства, борьбы, которые когда-нибудь дадут свои всходы.

6.

Пересмотр старых «рациональных схем», стремление к более сложному пониманию жизни вызывают у Короленко усиленный интерес к человеческой психике, к самым тонким и скрытым ее сторонам; возникает также интерес и к общим философско-биологическим концепциям жизни.

Эти новые тенденции нашли свое выражение в «Слепом музыканте» (1886), не случайно этот рассказ в первой редакции имел подзаголовок «Психологический этюд».

Основной вопрос, который Короленко поставил в «Слепом музыканте», — это вопрос о том, может ли человек тосковать по неизведанному и недостижимому или же его стремления ограничиваются узкими пределами его личного опыта. Короленко утверждает в «Слепом музыканте» не только возможность, но и неизбежность стремления к свету, к полноте человеческой личности.

По мысли Короленко, в сознании человека должны найти место реальные общественные противоречия — между богатством и нищетой, между обеспеченной жизнью меньшинства и страданиями народной массы.

7.

Появление романтических элементов в реалистическом искусстве Короленко 80-х годов не было случайностью. Короленко много думал в то время над соотношением реализма и романтики. В своей борьбе с реакционными течениями эпохи он опирался на «возможную реальность», на оптимистическую гипотезу. Реальная жизнь в данный момент не открывала перед ним желаемых перспектив; поэтому, считал он, художник не может ограничиться только верностью изображения, он должен вносить в свою картину мира надежды, мечты и предчувствия. Натуралисты говорили о «беспощадной правде» своих писаний, Короленко же считал натурализм направлением пессимистическим, бездейственным и антигероическим. В дневнике и письмах 80-х годов он часто говорит о «крайностях» реализма, имея в виду прежде всего новейший французский реализм в духе Золя. Его смущает именно антигероический характер этого реализма. «...реализм Золя..., — пишет он, — отрицает самую возможность героизма в человечестве и малое отожествляет с низким»

Но и старый романтизм с его культом героической сильной личности также представляется Короленко направлением односторонним, так как «романтизм лишает этого героизма массу и всю его сумму, все результаты приписывает исключительно своему возлюбленному герою».

9

В начале 90-х годов в общественной жизни страны произошли значительные изменения. Усилилось брожение и недовольство в крестьянстве, росло рабочее движение, которое будило всю страну, оживилась деятельность демократической интеллигенции. Россия была накануне нового всенародного подъема. Изменившаяся общественная атмосфера отразилась и в творчестве Короленко, прежде всего в его знаменитом рассказе о ветлужском перевозчике Тюлине — «Река играет» (1892). Безалаберный и «стихийный» Тюлин был воспринят автором как символ пробуждения дремлющих сил народа.

После «Сна Макара» «Река играет» — новая ступень в работе Короленко над народными образами. То, что в «Сне Макара» было мечтой, фантазией, чудом, здесь превращается в реальность не только возможную, но уже вполне ощутимую и близкую

12

С конца 90-х годов у Короленко особенно обострился интерес к истории, в частности к великим революционным движениям русского крестьянства в прошлом; в его очерках и рассказах этого времени («Божий городок», «Художник Алымов») появляются тени Разина, Булавина, Пугачева. Истории Пугачева Короленко собирался посвятить специальную повесть, которая так и осталась незаконченной. Давно минувшие события перекликаются у Короленко с современностью, проводятся параллели между «добрыми молодцами» разинских и пугачевских времен и революционными деятелями 60—70-х годов. Борьба революционной русской интеллигенции, ее попытки поднять крестьянство на демократический переворот — эта тема заняла особое место в исторических размышлениях писателя. Шестидесятые и семидесятые годы — это была для него уже не современность, а история, но еще история живая, непосредственно подводившая к текущим событиям. В то же самое время это была история его личной жизни и мысли, это была для него «история моего современника».

Замысел этого произведения зародился у Короленко давно, но он окончательно созрел в бурном 1905 году. Массовое народное движение против самодержавия невольно наталкивало на параллели с предшествующим периодом борьбы против абсолютизма, когда эта борьба опиралась еще на более узкую социальную базу.

«История моего современника» писалась на протяжении 16 лет (1905—1921). Между первым ее томом (1906) и тремя последующими легли годы войны и двух революций.

Основная тема первого тома — это страшная сила традиции, заставляющая рядовых людей пассивно подчиняться сложившемуся строю жизни. Средний человек, выросший в условиях дореформенного строя, даже кристально чистый и морально безупречный, как отец писателя, обладал «устойчивым равновесием совести».

«История моего современника» — заключительный этап того пути, который был начат «Сном Макара». Реальность того, что ранее казалось мечтой и чудом, была подтверждена ходом истории в пределах жизни одного поколения. Задуманная Короленко широкая летопись идейного и политического движения России от 60-х годов до начала нового века не осуществилась: писатель умер, не закончив своего труда. Зато завершена была другая задача: в свете победившей революции писатель проверил собственный путь, обобщил старые мысли, темы и образы и подвел итог своей художественной и общественной деятельности.