Тема V. Философия естественного права в XX веке

Различия аналитической и континентальной традиций в философии права XX в. ярко проявляются в интерпретации классических естест-венно-правовых представлений периода античности, средневековья и Нового времени. В континентальной философии понятие естественного права выполняет роль моральной и ценностной основы жизнедеятельно-сти человека, которая противопоставляется нормам действующей пози-тивной правовой системы, обеспеченным государственным принужде-нием. При этом естественное право выводится из божественного миро-порядка (неотомизм), саморазвития абсолютного духа и объективной идеи права (неогегельянство), априорных «нормативных идей», «иде-альных юридических форм» и «эйдетического права» (феноменология права), «природы вещей» как идеальной формы, относящейся к сфере «должного» (неокантианство), «живого существования», «пограничных ситуаций» и «экзистенции» человека (экзистенциализм), «процесса ис-

 

торического правопонимания», «живого исторического языка» (герме-невтика) и т. д.

Во второй половине XX в. одной из главных тенденций в анали-тической философии права является возникновение новых форм право-вого натурализма (теорий естественного права) как реакция на теорети-ческие и методологические установки юридического неопозитивизма Г. Харта и его последователей. Специфика взаимодействия натурализма и позитивизма обусловлена прежде всего различиями в теоретическом осмыслении общих условий «юридической действительности» право-вых норм. Понимание права как нормативного регулятора человеческо-го поведения неизбежно ставит вопрос и о разграничении права и мора-ли как стандартов поведения. В этом смысле для позитивизма характер-но признание в качестве условий «юридической действительности» оп-ределенных социальных фактов, а в натурализме – морального содер-жания правовых норм.

Однако натурализм представляет собой особый способ философ-ского мышления, имеющий длительную историю и направленный на обоснование моральной природы юридических установлений, источни-ком которых выступают идеалы и принципы естественного права. В античной философии естественное право рассматривается как прояв-ление законов природы (софисты, Платон, Аристотель), а в философии Нового времени – в качестве проявления законов разума и разумной природы человека (Г. Гроций, Т. Гоббс, Дж. Локк, Б. Спиноза). В на-стоящее время термином «концептуальный натурализм» обозначаются современные естественно-правовые теории в аналитической философии права, в которых права человека осмысливаются как имманентная и фундаментальная характеристика позитивной правовой системы.

Теоретики концептуального натурализма в своей критике неопо-зитивистских представлений о праве сохраняют следующие основные постулаты классических теорий естественного права:

(1) существуют объективно заданные моральные нормы и прин-ципы, лежащие в основе миропорядка и познаваемые человеческим ра-зумом;

(2) естественное право – юридическая форма определенных мо-ральных стандартов и нормативный миропорядок;

(3) индивид обладает совокупностью естественных и неотчуж-даемых прав, существование которых предшествует воздействию норм позитивного права;

(4) позитивное право должно соответствовать идеальным прин-ципам естественного права; отсюда построение натуралистской аргу-

ментации на основе принципа lex injusta non est lex («несправедливые законы не являются законами»).

Для натуралистов характерна критика неопозитивистской страте-гии разграничения права и морали, «сущего» и «должного». Как отмеча-ет Б. Бикс, концептуальные натуралисты рассматривают право как те-леологическое понятие и средство построения справедливого общества, то есть отрицают описательный и морально нейтральный подход неопо-зитивистов ³⁷. Целью большинства современных аналитических концеп-ций естественного права является поиск оптимального взаимодействия правовых норм с фундаментальными правовыми принципами (Р. Двор-кин), юридическими процедурами (Л. Фуллер) и «общим благом» поли-тического сообщества (Дж. Финнис).

«Материальное» и «процедурное» естественное право. Лон Л. Фуллер одним из первых представил критические аргументы против юридического позитивизма:

(1) право – не статичный объект исследования, а процесс, подле-жащий функциональному анализу;

(2) познание права невозможно вне морального контекста;

(3) представление о праве как совокупности властных предписа-ний неверно, ибо право обеспечивает сотрудничество между должност-ными лицами и гражданами.

Концепция «процедурного» естественного права Л. Фуллера представляет собой попытку построения естественно-правовой теории на основе юридического формализма и обоснования ценностной нагру-женности правовых норм. Однако объектом исследования в его концеп-ции является не правовая норма, а правоотношение как совокупность юридических процессов и процедур по реализации норм права. Сфера правоотношений достаточно широка и включает в себя отношения, воз-никающие из обычаев, договоров, судебных, административных и управленческих решений и регулируемые нормами статутного права (законодательства). В этом смысле юридическая сила правовой нормы зависит не столько от легитимности законодателя и соблюдения проце-дур законотворчества, сколько от внутреннего содержания нормы.

Нормы права имеют целевой и инструментальный характер, кото-рый проявляется в процессе их применения. Данное положение Л. Фул-лера базируется на его философско-методологических представлениях. Л. Фуллер полагает, что любая интерпретация событий предполагает выявление в результатах наблюдения единства целевого, фактического

См.: Bix B. Natural Law Theory: The Modern Tradition // Handbook of Jurispru­dence and Legal Philosophy. Oxford, 2000. P. 21.

 

и ценностного содержания. Нет необходимости разделять сферы фактов и ценностей, поскольку понимание события всегда включает в себя оценку с позиции ценностей: «‘факт’ события может быть понят только при способности оценить происшедшее» ³⁸. Отсюда следует, что право может и должно быть понято из самого себя с точки зрения целей и средств правового регулирования отношений в обществе. В этом случае норма права должна содержать определенную цель («должное») и опре-делять средства ее достижения. Таким образом, право представляет со-бой целевую деятельность, направленную на подчинение людей руково-дству и контролю с помощью общих правовых норм. Например, целью конституционного права является закрепление основных организацион-ных принципов построения системы государственной власти на опреде-ленной территории. Л. Фуллер полагает, что именно в конституционном праве воплощены глобальные цели и ценности правовой системы, ссы-лаясь на положения американской конституционной доктрины о прин-ципах демократии и «господства права», должных правовых процеду-рах, разделении властей и т. д. Фиксация целей и средств, а также со-блюдение правовых процедур способствует признанию нормы право-вой. В данном случае нормы законодательства должны соответствовать следующим процедурным правилам: общий характер предписаний пра-вовой нормы, официальное опубликование, отсутствие обратной силы, ясность, непротиворечивость, стабильность, возможность исполнения, целесообразность применения правовой нормы. Соблюдение данных правил создает режим «процедурной законности», в рамках которого процедурные правила налагают ограничения на осуществление полити-ческих целей государством, в том числе на основе закона. В частности, правило об официальном опубликовании законов предполагает, что за-кон становится обязательным не только для граждан, но и для государ-ственных органов. Фактически в данном пункте представлена критика различных концепций юридического позитивизма, в которых обосновы-вается «тезис разделения» права и морали.

Л. Фуллер полагает, что категории «цель» и «средство» характе-ризуют взаимодействие процессов управляемости и приспособляемости в обществе. Тем самым целевой и инструментальный характер правовых норм способствует реализации моделей «должного» развития правовых отношений в фактических социальных отношениях, то есть в правовой сфере нет существенных различий между «сущим» и «должным». «Лю-бая форма социального порядка содержит свою собственную внутрен-

³⁸ Fuller L. L. Human Purpose and Natural Law // The Journal of Philosophy. 1956. Vol. 53. No. 22. P. 699.

нюю моральность» ³⁹. В этом смысле на основе процедурного подхода Л. Фуллер обосновывает взаимосвязь форм морали (естественного пра-ва) и «процедурной законности». Прежде всего он проводит различие между «моралью обязанности» и «моралью стремления». Мораль обя-занности предполагает наличие минимальных требований, необходимых для обеспечения социального порядка, за несоблюдение которых субъ-ект подлежит наказанию. Мораль стремления характеризует меняющие-ся общественные идеалы о хорошей и успешной жизни, о полной реали-зации человеческих сил. В этом смысле внутренняя моральность права в большей степени мораль стремления, но не менее важным условием является осуществление принципа законности, который отождествляет-ся Л. Фуллером с эффективностью действия законов и легитимностью власти. В данном случае легитимность – это моральное право на осуще-ствление власти, а эффективность – результат действия легитимного государственного принуждения. С точки зрения процедурного подхода Л. Фуллера именно режим процедурной законности позволяет превра-тить моральные ценности в правовые принципы и правила, а соответст-вие деятельности правовых институтов принципу законности гаранти-рует в определенной степени реализацию «внутренней моральности» права ⁴⁰. То есть нарушая правовые принципы и нормы, государство неизбежно утрачивает легитимность.

Специфика естественно-правовой концепции Л. Фуллера состоит в том, что естественное право становится внутренним элементом пози-тивной правовой системе, оно характеризует разумность в правовом порядке и внешне проявляется в правовых принципах и процедурах.

Однако очевидны и недостатки этой концепции. Реализация принципа законности может свидетельствовать лишь об эффективности законодательства и не иметь никакого отношения к морали. Кроме того, Л. Фуллер смешивает политическую эффективность и эффективность права как регулятора социальных отношений. Ведь государство может эффективно добиваться поставленных целей с нарушением и правовых норм и моральных стандартов (нацистская Германия). В этом смысле процедурный подход абстрагируется от содержательных характеристик естественного права как ключевой категории в правовом натурализме. Этот недостаток попытается устранить Джон Финнис.

³⁹ Fuller L. L. Human Purpose and Natural Law // The Journal of Philosophy. 1956.
Vol. 53. No. 22. P. 704).

⁴⁰ См.: Nicholson P. P. The Internal Morality of Law: Fuller and His Crit­
ics // Ethics. 1974. Vol. 84. No. 4. P. 309.

«Материальное естественное право». Дж. Финнис строит свою концепцию на иных методологических основаниях. Раскрывая содержа-ние понятия «естественное право», он формулирует принципы практи-ческой рациональности, которые позволяют более четко сформулиро-вать цели и средства правового регулирования, а также обосновать идею «общего блага» в политическом сообществе. Естественное право пред-ставляет собой «совокупность основных практических принципов, ко-торые определяют основные формы человеческого процветания в каче-стве благ, полученных и реализованных» ⁴¹. Тем самым естественно-правовая теория определяет перечень основных благ и направляет лю-дей к более эффективному удовлетворению потребностей в основных благах. Практические принципы в данном случае информируют о воз-можностях участия в обеспечении основных благ, а практическая ра-циональность позволяет определить, какие действия являются действи-тельным участием в обеспечении одного или более основных благ. От-сюда следует, что общие моральные стандарты формулируются исходя из понимания природы практической рациональности и сущности ос-новных благ. Однако Дж. Финнис допускает различие мнений по поводу морального обоснования человеческих действий, поскольку признает «сферу гибкости» в способах получения основных благ, допускает неяс-ность моральных рассуждений и связанные с этим разногласия в вопро-сах о сложных моральных проблемах. Тем не менее он настаивает на универсальной трактовке перечня основных благ и требований практи-ческой рациональности.

Существует семь основных благ, в получении которых заинтере-сован каждый член общества: жизнь, знание, игра, эстетический опыт, социальность (дружба, общение), практическая рациональность и рели-гия. Дж. Финнис ссылается на самоочевидность перечня основных благ, которые могут быть реализованы всеми людьми. Общее благо при этом складывается из «целостного ансамбля материальных и иных условий», включает в себя и сохранение определенных общественных институтов (например, института брака), моральную среду, необходимые для про-цветания людей. В этом смысле Дж. Финнис дает инструментальную трактовку общего блага как средства обеспечения людей конкретными «основными благами». В то же время ни одно из семи основных благ не может быть аналитически сведено к другим благам и не может служить средством получения других основных благ. Перечень основных благ не зависит от моральной оценки этих благ.

В концепции Дж. Финниса подчеркивается различие между онто-логическим и гносеологическим аспектами естественно-правовой тео-рии. Онтологический аспект состоит лишь в указании на самоочевид-ность и сущность основных благ, а практическая рациональность при применении к основным благам формулирует и обобщает моральные правила. В этом смысле практическая рациональность выступает и од-ним из основных благ, и средством получения других благ, что проти-воречит исходным положениям концепции Дж. Финниса. Тем не менее практическая рациональность включает в себя следующие методологи-ческие требования: формулировка рационального плана жизни (с сохра-нением ценности всех основных благ); недопустимость переоценки тех или иных основных благ; «золотое правило» нравственности; беспри-страстность; неравнодушное отношение к другим людям; участие в обеспечении общего блага через эффективность собственных действий по реализации основных благ; недопустимость поддержки действий, направленных против одного или более основных благ; признание об-щего блага и участие в его обеспечении для себя и для других; осознан-ность действий. Указанные методологические правила рациональности образуют моральные стандарты поведения. В концепции Дж. Финниса проявляется и влияние этики И. Канта. В частности, обосновывая спо-собы рациональных действий, Дж. Финнис полагает, что любой осоз-нанный выбор должен соотноситься с волей всех людей. В этом смысле справедливое действие – это действие, которое не ограничивает отно-шение другого к основным благам ⁴².

Другой аспект его теории – критика постулатов классических тео-рий естественного права, в которых дается оценка позитивных законов в соответствии с принципом lex injusta non est lex. Несправедливый закон, по мнению Дж. Финниса, всегда является юридически действительным и действующим, если введен в действие с соблюдением формальных процедур, но не может дать морального обоснования государственному принуждению, а значит, не обладает полностью обязательной силой. В этом смысле несправедливый закон в процессе правоприменения не реализует социальные цели, связанные с обеспечением общего блага в обществе.

Таким образом, естественно-правовой подход Дж. Финниса ос-тавляет неизменными отдельные положения правового позитивизма и, в некоторой степени, тезис разделения права и морали. В его концепции юридическое объяснение является скорее техническим, чем моральным

 

Finnis J. Natural Law and Natural Rights. Oxford, 1980. P. 23.

См.: Finnis J. Natural Law and Legal Reasoning // Natural Law Theory. Contem­porary Essays. Oxford, 1994. P. 137.

способом обоснования суждений. Поэтому источником юридического вывода остаются нормы законов (статутные правила общего права). А требования практической рациональности образуют основу «естест-венно-правового метода» как способа дедуктивного выведения естест-венно-правовых (моральных) норм из «прото-моральных» принципов естественного права ⁴³. То есть естественно-правовой метод Дж. Фин-ниса относится в большей степени к сфере моральной философии, а тра-диционные позитивистские методы – к сфере философии права. В этом смысле остаются нерешенными проблема соотношения правовых и мо-ральных предписаний, а также вопрос о роли права и правовых институ-тов в регулировании деятельности по реализации общего блага.

В 1980-е гг. концептуальный натурализм подвергается критике не только в неопозитивизме, но и в правовом реализме из-за необоснован-ности и отсутствия эмпирического подтверждения множества исходных положений. В это время наблюдается постепенный переход от натура-лизма к реализму в интерпретации ключевых философско-правовых проблем. Особенностями такого перехода являются инструментальная трактовка права как средства социального контроля и достижения соци-ально значимых целей, апелляция к судебной практике как источнику эмпирического подтверждения формулируемых утверждений, анализ процедур интерпретации правовых норм и процесса принятия судебных решений.

«Теория справедливости». Совершенно иную стратегию избрал американский политический философ Джон Ролз, труды которого, пре-жде всего книги «Теория справедливости», «Политический либерализм» и «Право народов», оказали и продолжают оказывать важное влияние на дискуссии последних лет, возродив уже почти забытую теорию общест-венного договора и связанные с ней проблемы, вроде проблемы граж-данского неповиновения.

Ролза нередко называют современным Кантом. Действительно, этих двух философов объединяет этический ригоризм, опора на разум, в том числе коллективный, и нелюбовь к утилитаризму. Кроме того, Ролз возродил казалось бы оставленную в современной философии права концепцию «категорического императива». Правда, новый категориче-ский императив отличается от кантовского «поступайте так, как если бы принцип, которым вы руководствуетесь, имел силу универсального за-кона».

По мысли Ролза, универсальны два принципа справедливости: «Первый принцип: каждый человек должен иметь равные права в отно-

Finnis J. Natural Law and Natural Rights. Oxford, 1980. P. 103.

шении наиболее обширной схемы равных основных свобод, совмести-мых с подобными схемами свобод для других. Второй принцип: соци-альные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы:

(а) от них можно было бы разумно ожидать преимуществ для всех, и

(б) доступ к положениям (positions) и должностям был бы открыт всем»
(Дж. Ролз. Теория справедливости. Новосибирск, 1995, гл. II, § 11).

Процедура принятия и функционирования универсальных принци-пов у Ролза и Канта существенно отличается, однако неизменным ос-тается уверенность в том, что они могут быть найдены и реализованы на основе рационального суждения. И хотя Кант в духе эпохи просве-щения еще верил в возможности разума, полагая, что каждый человек, поняв истинность принципа, уже не сможет поступить иначе, а про-шедший через вторую мировую войну и другие потрясения XX столе-тия Ролз понимал, что разумного решения еще не достаточно для того, чтобы принцип воплотился в жизнь, он неустанно развивал свою кон-цепцию коллективного разума (the public reason), отстаивал идею уни-версальности ценностей либеральной демократии и верил, что право может быть справедливым лишь в том случае, если оно морально, а государство – только если оно подчинено такого рода праву. Нельзя быть одновременно нравственным человеком и законопослушным гражданином несправедливого государства.

Размышляя над идеалом справедливого социального устройства Ролз возвращается к модели времен эпохи просвещения – «обществен-ному договору». В отличие от Гоббса или Руссо (и во многом в согла-сии с Локком) Ролз не стремится построить генетическую модель воз-никновения социальных институтов из «естественного состояния». Для него «первоначальное положение» – это не событие, случившее в древности, а чисто гипотетический мысленный эксперимент, который может быть проведен в любом месте и в любое время. Ролз считает, что любая группа безупречно разумных людей, собравшаяся в одном месте и принявшая несколько простых правил ведения дискуссии, в результате обязательно придет к тем выводам относительно справед-ливого социального устройства, которые он формулирует в качестве двух принципов справедливости. Каждый предпочтет жить в обществе, которое защищает своих членов, при этом минимально ущемляя их личную свободу.

Для того чтобы оказаться в «естественном положении», участни-кам дискуссии надлежит отгородиться от внешнего мира воображае-мым «занавесом неведения», который удалил бы из их поля зрения различные частные вопросы, элиминировал существующие социаль-ные, расовые, религиозные, интеллектуальные, половые и иные разли-

чия. Для того чтобы на решение не повлияли личные предпочтения участников дискуссии, за «занавесом неведения» должны, например, оказаться сведения об обычаях, бытующих в том или ином обществе, они ничего не должны знать о своей семье и друзьях, росте, весе, поло-вой принадлежности, здоровье, богатстве и социальном положении. Они должны лишь ориентироваться на свой здравый смысл, чувство справедливости и общие представления о добре и зле. Тогда они не-пременно, как считает Ролз, сформулируют два принципа справедли-вости, ведь никто не пожелает, чтобы его свобода и возможности са-мореализации как личности приносились в жертву во имя каких-либо отвлеченных «высших ценностей» Ограничения свободы возможны лишь во имя коллективного выживания и на благо тех, кто по каким-то причинам оказался в самом невыгодном положении по естественным или социальным причинам. В ситуации отсутствия информации о лич-ных преимуществах, таких как красота, сила, богатство, выгодное ме-сто жительства и т. д., любой разумный человек с безупречным чувст-вом справедливости выберет указанные универсальные принципы хотя бы потому, что никто не застрахован от того, что его «рождению» в мире будут сопутствовать различные неблагоприятные обстоятельства, вроде болезней, бедности и низкого социального происхождения. Та-кой человек не найдет разумных аргументов против фундаментального положения о том, что справедливое общество обязано компенсировать неблагоприятную первоначальную ситуацию одних за счет случайных преимуществ других.

Итак, каждая человеческая личность обладает безусловной ценно-стью, и интересы общества в целом не могут превалировать над инте-ресами отдельной личности. Вопреки базовому постулату утилитариз-ма, увеличение коллективного «блага» не может достигаться за счет ограничения свободы отдельных людей. Люди согласны добровольно ограничить свою свободу лишь для того, чтобы помочь обездоленным, насколько это возможно компенсируя их неблагоприятное исходное положение. Так, по мысли Ролза, реализуется модель универсальной «справедливости как честности»: установив честные правила, люди честно по ним играют.

Пламенный призыв Ролза нашел отклик в сердцах людей: навер-ное, ни один философ современности не получил такой известности за пределами профессионального сообщества; его мнение цитируется в решениях судов, а новость о его кончине появилась на первой полосе ведущих газет Америки и Европы. В то же время его подробно разра-ботанная и детально аргументированная теория стала исходной точной для многих современных дискуссий в философии права. Например,

известный американский философ Роберт Нозик попытался защитить доктрину прав человека от критики Ролза. Сохраняя классическую ли-беральную идею о том, что из фундаментальных прав человека исход-ным является право на собственность, приобретенную не в ущерб дру-гим членам социума, он попытался показать, что «социалистическая» идея Ролза о том, что общество при определенных обстоятельствах имеет безусловное право перераспределять блага в пользу нуждаю-щихся, покушается на фундаментальные человеческие права и выгля-дит не лучше вооруженного грабителя.

В своей последней книге, «Право народов», уже будучи тяжело больным человеком, Ролз сделал следующий и, возможно, самый ра-дикальный шаг в своей теории: он попытался найти принципы, кото-рыми могли бы руководствоваться как либеральные, так и нелибераль-ные общества в своих отношениях друг с другом. Для этого он разли-чает базовые права человека и права членов либеральной конституци-онной демократии и обращается к самому трудному политическому вопросу современности: вопросу о том, при каких обстоятельствах ли-беральное общество может вступить в войну с «обществом неправа» (outlaw society) с тем, чтобы помочь людям, которым выпало жить в нелиберальных обществах, обремененных неблагоприятными полити-ческими, социальными и экономическими условиями. Это своеобраз-ное политическое завещание, вышедшее в 1999 г., содержит положения и рекомендации, в настоящее время выглядящие пророчески.

Ролз говорит, что он сознательно предпочитает рассуждать о праве «народов», а не «государств» или «наций», поскольку считает права народов как сообществ индивидов чем-то отличным от прав «наций» и тем более «государств». В книге рассматривается вопрос о том, как содержание права народов может быть разработано на основании ли-беральной идеи справедливости, более общей, но подобной той идее, которую он называет справедливость как честность. Основная задача Ролза остается неизменной: он стремится утвердить приоритет прав каждого отдельного человека над гипотетическими общими благами; однако некоторые положения книги вызвали недоумение как критиков, так и сторонников его теории. Достаточно предсказуемыми являются осуждение военных действий цивилизованных стран, которые приво-дят к жертвам среди мирного населения. Безусловно негативно Ролз оценивает бомбардировку японских городов во время второй мировой войны – что не удивительно, так как он сам это видел. Узнаваем порт-рет идеального мудрого государственного политика (не обязательно либерального демократа), который смотрит в будущее и не подвластен влияниям текущего момента. Однако в некоторых вопросах Ролз вста-

 

ет на новые позиции. Интересна его разработка проблемы экономиче-ской помощи. Казалось бы, в соответствии со вторым принципом спра-ведливости суровые естественные условия и недостаток природных ресурсов одних народов должны компенсироваться за счет тех наро-дов, которые в меньшей степени обделены природой. Однако теперь Ролз настаивает на том, что такая помощь может быть оказана лишь в одном случае: если без этой помощи то или иное государство вынуж-дено будет чрезмерно ограничить права своих граждан ввиду сложной экономической или природной ситуации. И эта помощь должна пре-кратиться сразу же после того, как политическая ситуация нормализо-валась а общество вернулось к тому состоянию, которое он называет «обустроенным». Примечательно, что эта идея Ролза перекликается с аналогичным положением, высказанным одним из его непримиримых критиков, Р. Нозиком. Каждый (отдельный человек, семья или целый народ) должен жить по средствам и не рассчитывать на дополнитель-ные блага, созданные трудом других. По убеждению Ролза, нацио-нальное богатство определяется не материальным благосостоянием, а человеческим капиталом и политической культурой страны. Их необ-ходимо увеличивать и сохранять, в то время как накопление матери-альных благ на некотором этапе должно неизбежно прекратиться, а задача экономического роста – смениться задачами рационального ис-пользования природных ресурсов и культурного развития.

ТЕМА VI.

ФИЛОСОФИЯ ПРАВА Р. ДВОРКИНА