И современный конституционализм

Специфика перехода от натурализма к реализму в трактовке философ-ско-правовой проблематики проявляется в концепции «конструктивной интерпретации» американского правоведа и философа Рональда Двор-кина, в которой представлена критика традиционных философских представлений о праве и справедливости, об аксиологических основани-ях конституционной модели общественного устройства. Кроме того, в публикациях Р. Дворкина представлены критические аргументы против политического утилитаризма, неопозитивизма в англо-американской юриспруденции и естественно-правовых концепций («натурализма») в философии права. Тем самым в его понимании конституционной док-трины преобладает идея активной роли судебной власти и «реалистиче-ская» интерпретация политико-правовой реальности ⁴⁴.

См.: Дворкин Р. Справедливость и права // Отеч. зап. 2003. № 2. С. 131–138.

Аргументация Р. Дворкина основывается на его собственной трактовке основных положений правового неопозитивизма Г. Харта:

(1) право – это совокупность норм, прямо или косвенно регули-рующих человеческое поведение путем запретов и дозволений;

(2) юридические обязанности перед государством возникают в случае подведения фактической ситуации под действие правовых норм, то есть любому праву соответствует обязанность, но права и обязанно-сти не существуют вне правовых норм;

(3) судейское усмотрение: если фактическая ситуация не урегули-рована предписаниями правовых норм, то судья действует по собствен-ному усмотрению, создавая более адекватные правовые нормы в судеб-ных прецедентах ⁴⁵.

Позиция Р. Дворкина направлена на опровержение указанных ут-верждений. Основание правовой системы составляют не нормы, а фун-даментальные правовые принципы и стратегии. Тем самым правовые стандарты поведения в обществе направлены на достижение определен-ных коллективных целей («стратегии») либо выражают моральные тре-бования равенства, справедливости, честности («принципы»). Кроме того, критериями разграничения «правовых принципов» и «правовых норм» являются:

(1) Юридические последствия: при наличии условий и сформули-рованных исключений норма автоматически определяет правовое реше-ние; однако принцип не содержит условий применения и исключений, не распространяется на конкретные случаи и лишь склоняет должност-ные лица к принятию законных решений.

(2) Значение: при коллизии правовых норм учитывается их юри-дическая сила, при коллизии принципов дается оценка их значимости и важности ⁴⁶.

Однако на практике часто наблюдается смешение принципов, стратегий и норм. Например, в первой поправке к Конституции США указано, что Конгресс не должен издавать законы против свободы веро-исповедания или законы, ограничивающие свободу слова. Если это принцип, то ограничения свободы слова могут быть предусмотрены в

Однако Р. Дворкин не учитывает, что помимо данных положений Г. Харт проводит различия между «первичными» и «вторичными» правилами, пра-вовым и неправовым принуждением, предлагая «правила признания» в каче-стве критерия действительности юридических норм. См: Dworkin R. Is law a system of rules? // Philosophy of Law / Ed. by R. Dworkin. Oxford, 1977. P. 38; см. также: Dworkin R. Judicial Discretion // Journal of Philosophy. 1963. Vol. 60. No. 21. P. 624–638. См.: Дворкин Р. О правах всерьез. М., 2004. С. 44–51.

правовых нормах с обоснованием коллективной цели (обеспечение безопасности, защита нравственности). Тем самым действие принципов может фактически нарушать правовые нормы и наоборот. Например, нормы о приобретении по давности (например, приобретение права соб-ственности на найденную вещь, исходя из давности владения) могут противоречить принципу недопустимости извлечения выгоды из собст-венных неправомерных действий. В интерпретации Р. Дворкина в слу-чае судебного спора судья оценивает значимость различных принципов, а затем на основе правовых норм принимает решение, обосновывая его ссылками на принципы. Таким образом, из анализа судебной практики следует, что судейская деятельность не является процедурой толкования и применения общих правовых норм к конкретным случаям, а представ-ляет собой «конструктивную интерпретацию» судьей конкурирующих правовых принципов, которые не имеют иерархии и позволяют разре-шить спор с учетом моральных принципов. Однако отдельные авторы справедливо указывают на то, что признание Г. Хартом судейского ус-мотрения позволяет учитывать и роль правовых принципов в судебных решениях.

Вопрос о существовании юридических обязанностей вне норм рассматривается как проблема обоснования моральных прав граждан по отношению к государству. В либеральной конституционной доктрине возможны две позиции: политический скептицизм (граждане обладают только юридическими правами, предусмотренными Конституцией) и «разделение компетенции» (признание моральных прав у граждан отно-сится к ведению парламента, принимающего законы, а не судов). Р. Дворкин придерживается морального обоснования, отмечая, что «конституционная теория предполагает определенное решение сложных вопросов институционального устройства, а также вопросов философии политики и морали» ⁴⁷. В этом смысле граждане обладают двумя видами моральных прав: (1) правом на равное обращение, то есть на равное рас-пределение возможностей, ресурсов и обязанностей; (2) правом на об-ращение как с равным (равная забота и уважение). И эти права имеют объективный статус, не связанный со спецификой национальных право-вых систем. Помимо критики правового неопозитивизма, Р. Дворкин неоднозначно оценивает и идею естественных прав, показывая пара-доксальность ситуации, когда наличие таких прав не связано с юриди-ческим признанием и процедурой доказывания.

Аргументы против неопозитивистской концепции судейского ус-мотрения также опираются на идею фундаментальных правовых прин-

ципов. У Г. Харта правовые нормы содержат «открытую материю» и частично неопределенны, что расширяет возможности судей решать по собственному усмотрению. Тем самым судья выходит за пределы пред-писаний законодательства. Чем же он руководствуется?

Р. Дворкин предлагает модель «юридического Геракла» – судьи-философа, который принимает безошибочные и правильные решения. «Геракл» руководствуется правовой традицией, в которой воплощены фундаментальные ценности, а господствующая «политическая теория» позволяет ему осуществить «принципиальную интерпретацию» законов (принять единственно верное решение на основе правовых принципов). Тем самым у Р. Дворкина стирается грань между философией и полити-ко-правовой идеологией. Если Г. Харт считает, что процесс применения правил должен быть политически нейтральным, то Р. Дворкин фактиче-ски признает идеологическую обусловленность любого правового ре-шения. «Конструктивная интерпретация» законов возможна лишь на основе политически легитимной правовой традиции, в данном случае «американского неолиберализма» с активной ролью Верховного суда США в толковании Конституции и в реальной политике. Таким обра-зом, в концепции Р. Дворкина возрождается реалистический подход к проблеме правопонимания. Естественные (моральные) права на основе норм Конституции становятся юридическими правами, а их реальное обеспечение осуществляется судебной системой.

ТЕМА VII. ПРАВОВОЙ РЕАЛИЗМ

В интеллектуальной традиции США наиболее значимыми считаются два достижения – философия прагматизма (Ч. Пирс, У. Джемс, Дж. Дьюи) и правовой реализм. К истокам реалистического направления в философии права относятся не только отдельные философские кон-цепции прагматизма (инструментализм Джона Дьюи), но и концепции американской социологии, в которых основной задачей становится эм-пирическое исследование процессов правового регулирования социаль-ных отношений и функционирования политико-правовых институтов. Правовой реализм выражает последовательную критическую позицию в отношении юридического формализма, абстрактных теоретических кон-струкций, логики и дедуктивного мышления в праве. В развитии амери-канского правового реализма в XX в. выделяется три основных этапа: (1) классический правовой реализм; (2) критический правовой реализм; (3) «натуралистический» правовой реализм.

 

См.: Дворкин Р. О правах всерьез. М., 2004. С. 167.

Классический правовой реализм. Реалистическое движение в аме-риканском правоведении предпринимает попытку преобразовать мето-дологию изучения права и государства, указывая на необходимость ана-лиза связей социологических, психологических и экономических факто-ров с юридически значимыми действиями. Основная функция реалисти-ческой философии и теории права – предсказание возможных действий органов, осуществляющих применение права.

Основателем правового реализма в классической интерпретации является судья Верховного суда США Оливер Уэнделл Холмс (1841– 1935) ⁴⁸. Он скептически оценивает правовую традицию США с момента создания Конституции, критикует идеи естественного права, правовую доктрину английского правоведа Уильяма Блэкстоуна (XVIII в.), юри-дический позитивизм и понятие «суверена» Дж. Остина. Отвергая пред-ставление о праве как идеальной сущности, в которой воплощены пра-вовые ценности и принципы, познаваемые логическими рассуждениями и абстрактными аргументами, Холмс считает, что только фактические действия суда составляют право как оно есть («сущее» в праве). По его словам, «жизнь права не подчинена логике, а соответствует опыту». Это значит, что первым требованием к юридической теории становится со-ответствие эмпирическим данным, то есть право прежде всего должно соответствовать реальным потребностям общества.

Второе требование к юридической теории – разграничение права и морали. Порядок в обществе основан на том, что человек – смертное существо, поэтому нужно избегать моральных оценок в спорах о праве. Однако О. Холмс считает право внешним выражением моральной жизни людей, утверждая, что «мир управляется сегодня скорее Иммануилом Кантом, нежели Наполеоном Бонапартом».

Деятельность О. Холмса в качестве судьи Верховного суда США имела практические следствия. До 1937 г. в практике Верховного суда США множество законов, в том числе законы «Нового курса» Ф. Руз-вельта, были признаны неконституционными в связи с превышением полномочий президентом США. О. Холмс скептически оценивал «Но-вый курс», но полагал, что признание недействительными законов, с которыми не соглашается судья, не является функцией судебной власти. Он выступал против активного противодействия Верховного суда госу-дарственному вмешательству в экономику в рамках реформ «Нового курса», обосновывая доктрину судебного самоограничения, которая стала общепризнанной в практике Верховного суда США после 1937 г.

Holmes O. W. The Common Law: Lectures. 1881 (рус. пер. см.: Российское право в Интернете. 2003. № 2, 3. 2004. № 4 [ www.rli.consultant.ru ].

Роско Паунд (1870–1964) синтезирует теоретические положения социологии и инструментального подхода к праву при создании «со-циологической юриспруденции». Деятельность юристов и законодате-лей должна оцениваться по степени соответствия поставленным целям, а не с позиции идеальных форм действующего права. Право – это «со-циальная инженерия», социальное взаимодействие правовых норм и практики.

Р. Паунд полагал, что в сферу права следует включать режим ус-тановления отношений и человеческой активности (правовой порядок), правовые предписания (нормативный материал) и процесс отправления правосудия (деятельность суда и административных органов). В его конструкции правовой сферы возможно «правосудие без права» – пра-восудие без предусмотренных правовых норм, поскольку право высту-пает одним из элементов социальной среды, более приспособленным к жизни. Поэтому любая деятельность государственных органов в его концепции является фактически правовой.

Но право как средство достижения социального порядка имеет специфическую цель – примирение и гармонизация противоположных интересов в обществе. Р. Паунд предлагает построить «табель интере-сов». Интерес может быть разным, но в любом цивилизованном общест-ве, согласно Р. Паунду, любой человек вправе полагать, что: (1) никто другой не совершит против него преднамеренной агрессии; (2) сущест-вует право пользования продуктами своего труда; (3) действует принцип добросовестного исполнения обязательств; (4) недопустимы поступки, связанные с повышенным риском для окружающих; (5) тот, кто может нанести вред, должен проявлять должную осторожность.

Основной проблемой правоведения является то, что «право долж-но быть стабильным и в то же время оно не может стоять на месте». Ес-ли право – форма социального контроля, то должно ли оно воздейство-вать на врожденные свойства человека (хитрость, ловкость)? Р. Паунд отвечает, что нет, так как эти свойства отражаются в юридически зна-чимых действиях, в договорах и сделках. Он противопоставляет свободу и равенство: «Люди желают быть равными во всех отношениях. Но они же желают быть и свободными».

Изменения условий общественной жизни ведут к тому, что пра-вопорядок должен постоянно пересматриваться и изменяться вплоть до изменения правовых принципов. Однако тезис Р. Паунда о «правосудии без права» фактически оправдывает принятие судебных решений интуи-тивно, без опоры на правовые нормы. Реалисты, таким образом, допус-кают отказ и от прецедента, и от закона как «застывших» форм права, неадекватных социальной действительности. Различие Р. Паундом

 

«права в книгах» и «права в действии» ведет к неблагоприятным по-следствиям, например, в международном частном праве, где реалисты настаивают, что до решения суда не существует никаких субъективных прав и правомочий (в том числе на основе норм иностранных законов и международного права).

Джером Франк встает, по-видимому, в позицию радикального реализма в вопросе о нормативном статусе юридически значимых пра-вил. Он считает право неопределенным по содержанию, поскольку тво-рец права – это судья, который по собственному усмотрению устанав-ливает факты («из личных причуд» и желаний). Этим обусловлен инте-рес Дж. Франка к способам обнаружения фактов, имеющих значение для принятия судебного решения, оценке предположений, психологии свидетелей, к деятельности судов первой инстанции и практикующих юристов. Он поддерживает скептицизм в отношении существования юридических правил и их роли в принятии судебных решений.

В концепции Карла Ллевеллина сфера поиска факторов, влияю-щих на вынесение судебного решения, расширяется. Он отстаивает те-зис, что право – это результат деятельности не только судей, но и долж-ностных лиц и различных государственных органов.

Критический правовой реализм. Позиция крайнего реализма в ко-нечном итоге приводит к выводу о том, что адекватное понимание пра-вовой действительности возможно лишь при использовании методов социальных наук. В 60-е гг. XX в., ознаменованные жесткой критикой позитивистских и естественно-правовых представлений о праве, возни-кает целый ряд теорий, основанных на идеях «критического правового реализма», в том числе следующие:

(1) Экономический анализ права (Ричард Познер). Этим автором используются основные постулаты экономической науки. Максимиза-ция прибыли и накопление богатства – это не только экономические, но и этические цели человеческой деятельности, что зафиксировано в ис-точниках «общего права». Иными словами, эффективность правового регулирования напрямую зависит от экономической эффективности су-дебных решений. Р. Познер ссылается на материалы судебной практики. Если Верховный суд США в своих решениях признает принцип свобо-ды договора абсолютным, значит, он исходит из экономической эффек-тивности соблюдения данного принципа в условиях рыночной экономи-ки. В «экономике права» наблюдается определенный возврат к форма-лизму в виде логических рассуждений и использования математических методов при анализе права.

(2) Теория общественного выбора (Патрик Джеймс Бьюкенен). Общественный выбор – это коллективные последствия индивидуально-

го выбора и решений. В условиях многообразия предпочтений людей с позиции экономической рациональности демократический принцип аб-солютного большинства часто не может удовлетворить интересы всех граждан.

(3) Критические правовые исследования Роберта Унгера – это же-сткая критика либеральной юриспруденции. Либерализм с его идеями прав человека, нейтральности и процедурной справедливости – это идеологическое прикрытие решений власти и неравенства в обществе. Однако критикуется и марксизм, поскольку право содержит множество противоречий и не может определяться экономическими отношениями. Судьи формально следуют юридическим процедурам и субъективно полагают, что их решения соответствуют закону, чего на самом деле может и не быть. Единственный выход – создание модели «неуправляе-мой демократии» с радикальной критикой существующего обществен-ного строя и Конституции США.

(4) Критика расизма. Появляются также специфические исследо-вания, в которых обсуждаются вопросы различий между человеческими расами («мы видим разный мир») и проблемы расовой дискриминации в правовом аспекте.

«Натуралистический» правовой реализм. Признание ведущей ро-ли судебных и административных органов в формировании правового пространства в правовом реализме ставит под сомнение значимость правовых норм и нормативных предписаний. Эта позиция доведена до логического конца в концепции «натурализации юриспруденции» аме-риканского правоведа и философа Брайана Лейтера.

Натурализация правоведения в реалистической интерпретации предполагает постановку и специфическое решение трех основных про-блем: (1) нормативного статуса правил; (2) объекта правового познания; (3) функции юридической теории ⁴⁹.

Проблема нормативного статуса правил связана с изменениями в области эмпирических оснований правоведения. Под влиянием правово-го позитивизма (И. Бентам, Дж. Остин) к концу XIX в. эмпирическим статусом в отраслевых юридических науках обладают лишь нормы по-зитивного права и юридическая практика. Из неопозитивистской трак-товки социальных отношений следует, что юридические правила не только предусматривают объективные основания поведения (действие, бездействие), но и содержат обоснование необходимости соблюдения правил. При этом субъективные предпочтения («внутренний аспект»

Leiter B. American Legal Realism // Public Law and Legal Theory Research Pa­pers. 2002. Vol. 042. P. 14.

 

правил у Г. Харта) влияют на характер юридической ответственности. Б. Лейтер указывает на противоречивость позиции неопозитивистов, которые фактически признают, что содержание любого юридически значимого правила вытекает из реальной практики его применения должностными лицами в процессе принятия решений.

Сохраняют ли правовые правила нормативный статус? Реалисты не отвергают руководящей и направляющей роли правил при принятии решения, когда судья согласен с законом. Если же содержание правовой нормы требует истолкования и оценки, то правовая теория не может предусмотреть основания для такого согласия в судейском сообществе, а значит, отсутствует и обязательство соблюдать противоречивый закон. Тезис реалистов приобретает более радикальную форму: любое власт-ное предписание может стать правовым на основании решения судьи, в том числе вне предписаний законодательства. Следовательно, теория судебного решения должна быть описанием причинных связей между фактическими ситуациями и реальными судебными решениями без апелляции к нормативно-правовым основаниям. По мнению Б. Лейтера, натурализация юриспруденции как раз и предполагает признание того, что правовые основания (правила) не предопределяют решение спора и не дают стратегии обоснования юридических выводов. Нормативный статус сохраняется только в отношении понятия права, которое факти-чески используется в судебной практике.

Однако аргументация реалистов и Б. Лейтера против «формализ-ма» в праве неверна. Функция юридических правил состоит в определе-нии правового статуса судей (наделение властными полномочиями кон-кретных социальных субъектов), ограничений судейской деятельности (регламентация судебных процедур, делопроизводства, способов дока-зывания и оценки доказательств) и в обеспечении единообразия норма-тивных предписаний (законы менее изменчивы в отличие от прецеден-тов, поскольку толкование противоречивых законов фиксируется в обя-зательных для судей «правовых позициях» Верховного суда). Субъек-тивность оценки доказательств не имеет существенного значения ввиду наличия множества инстанций и возможностей устранения «судебных ошибок». Таким образом, тезис реалистов о неопределенности права эмпирически не подтверждается.

Отказ от нормативного статуса правил актуализирует проблему объекта правового познания, поскольку для реалистов «разговоры о правилах являются мифом, скрывающим истину, что право состоит из

решений судов и их предсказаний» ⁵⁰. Источником права и объектом научного познания в правовом реализме становятся лишь различные формы судебных решений (прецеденты, правовые позиции, акты толко-вания, разъяснения в правовой доктрине). Тем самым границы правовой реальности существенно расширяются, и в предмет натурализованной юриспруденции попадают вопросы психологии судей (Дж. Франк), мак-роэкономического расчета в судебных решениях (Р. Познер) и социаль-ного статуса судейского сообщества (Р. Паунд, К. Ллевеллин). Однако признание социальной обусловленности и вненормативного характера правовых явлений фактически способствует оформлению идеологиче-ских позиций реалистов, связанных с влиянием решений Верховного суда США на социально-экономическую политику американских прези-дентов в XX в. Характерным примером является их аргументация о не-обходимости соблюдения «норм коммерческой культуры», предусмот-ренных ст. 2 Универсального торгового кодекса США.

В реалистической теории судебных решений не определяется ие-рархия источников права (законы, подзаконные акты, акты правоприме-нения) и невозможно установить, является ли судебное решение оши-бочным (фактически нет решений, противоречащих действующему за-кону). Б. Лейтер полагает, что его проект «натурализации юриспруден-ции» должен быть локализован в теории судебных решений. Это позво-ляет сохранить нормативность правил в иных сферах правовой реально-сти и противоречит первоначальным методологическим установкам правового реализма.

Третья проблема касается функций юридической теории, которая в реалистической интерпретации направлена на предсказание реального поведения судей. В зависимости от соответствия действующему праву (прецедентам) решение истинно или ложно. Предсказание в правовой теории предполагает определение того, что является правом и служит основой принятия решения в конкретной ситуации, и возможного реше-ния спора. В этом смысле и не соответствующее прецеденту решение может считаться правовым, если позволяет предсказывать, что судьи будут в дальнейшем разрешать споры подобным образом. Таким обра-зом, для реалистов правовые утверждения эквивалентны предсказаниям решений судов в пределах их компетенции.

В данном случае неадекватное представление об объекте право-вого познания способствует признанию правовыми и незаконных реше-ний (в том числе решений за пределами компетенции суда). Кроме того,

⁵⁰ Green M. S. Legal Realism as Theory of Law // William and Mary Law Review 2005. Vol. 46 [ www.questia.com ].

реалисты игнорируют «правило Дэвида Юма» о недопустимости выве-дения «должного» из «сущего». Если право – совокупность судебных решений, то оно подлежит постоянному изменению и воспроизведению в новых решениях судов, что не позволяет осуществить предсказание. В правовой сфере имеют значение различные виды юридических пред-положений: «презумпции» позволяют предсказывать отдельные вариан-ты поведения (например, презумпция невиновности, презумпция добро-совестности контрагента в договоре), а «фикции» – моделировать воз-можные ситуации (организационно-правовые формы «юридических лиц»).

Несмотря на широкую известность реалистической аргументации в теории права и «натуралистического» проекта Б. Лейтера, его реаль-ное применение фактически лишает юридическую науку предметной специфики и возможностей формирования эффективных методологиче-ских средств познания правовой реальности. Однако сохраняет значение социологический подход к анализу правоотношений, правовых институ-тов и социальных факторов, влияющих на функционирование правовой системы.

Правовой реализм в европейских странах. Реалистические фило-софско-правовые концепции европейских мыслителей опираются на иные методологические основания. Феномен права рассматривается в качестве одной из важнейших сфер общественной жизни, в которой во-площаются реальные потребности и моральные представления граждан.

Реалистические воззрения в немецкой философии права и юрис-пруденции сохраняют определенные черты немецкой философской тра-диции. Наиболее значительной в данном аспекте является концепция «свободного права» Евгения Эрлиха.

Право представляет собой множество социальных явлений, не все из которых оказываются в поле зрения суда. Общество – совокупность различного рода союзов и объединений, в том числе семьи, торговых товариществ, общин, государств и т. д. Союз – исходное начало права. Поэтому все общественные отношения в концепции Е. Эрлиха являются правовыми отношениями, воплощаясь в различных источниках права. Однако помимо правовых норм и правоотношений в обществе сущест-вует мораль, оказывающая влияние на правовую сферу. Иными словами, правовое регулирование не всегда предполагает использование принуж-дения. Право возникает внутри союзов, воплощено в юридических фак-тах, которые и должен выявить судья.

Реалистические концепции во Франции опираются на основные положения социологии Э. Дюркгейма и философии позитивизма О. Конта. Предметом социологии, согласно Э. Дюркгейму, является

изучение «социальных фактов» (юридических, моральных и др.), при-чем основной социальный факт – солидарность. В этом смысле объек-тивны только коллективные представления.

Французские правоведы и философы (Ж. Дави, А. Леви-Брюль, Ж. Гурвич) также полагали, что право выражает ценности общественно-го мнения, то есть то, что общество хотело бы в нем видеть. В представ-лениях и верованиях коллективного сознания «должное» и «сущее» едины. И потому судебная практика более объективна, нежели правовые нормы, поскольку в ней отражен коллективный опыт людей. Судья, по мнению реалистов, в большей степени руководствуется «общим мнени-ем», а не законом. А. Леви-Брюль указывает на то, что существует мно-жество легальных предписаний вне государственной власти, то есть го-сударство и право не связаны друг с другом. Характерна и идея Ж. Гур-вича о революции против юридического верховенства государства «внутри и вовне». Поэтому критерием правомерности человеческого поведения становится социальная солидарность, выраженная прежде всего в разделении труда и его правовом оформлении.

Специфические взгляды присущи и одному из основателей «со-лидаризма», французскому правоведу Леону Дюги, который считал ре-альным только наблюдаемые явления (сознания индивидов). В этом смысле объективное право формируется спонтанно в социальных груп-пах и представляет собой совокупность социальных норм, осознанных большинством.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Аналитическая философия права остается доминирующим направлени-ем в современной философии права, несмотря на обоснованную критику ряда ее основополагающих концепций. Обсуждение аргументации оп-понентов, апелляция к юридическим конструкциям и судебной практи-ке, дискуссии о соотношении права и морали, обоснование специфиче-ской природы естественного права как права, существующего за преде-лами позитивных правовых систем, составляют основные черты анали-тической философско-правовой традиции.

В настоящее время продуктивно работает целый ряд философов и теоретиков права. Критический анализ концепции «материального» ес-тественного права Дж. Финниса осуществляется в рамках «католиче-ских исследований» профессоров Рассела Хиттингера и Джозефа Котер-ски. Р. Хиттингер указывает на противоречия концепции Дж. Финниса, связанные с трактовкой понятия «самоочевидности». Каждый человек должен иметь определенный социальный опыт, прежде чем доброде-тель, моральные принципы и перечень основных благ станут для него очевидными. Дж. Котерски показывает, что отсутствие у Финниса яс-ных представлений о человеке делает его концепцию исторически не-обоснованной. Анализ содержания и критики неопозитивистской теории Г. Харта в настоящее время представлен работами Нила Маккормика (университет Эдинбурга, Шотландия) и Джозефа Рэза (Колумбийский университет). Ситуация в отечественной философии права примерно соответствует ситуации в философии вообще – она пожинает плоды векового застоя. Отсюда характерное для многих работ последних лет «механическое» применение западных философско-правовых концеп-ций к российской действительности.

Для лучшего понимания контекста современной философии права нам следовало бы также обратиться к работам таких современных фило-софов, правоведов и социологов, как Мишель Фуко, Пьер Бурдье, Фрид-рих фон Хайек, Карл-Отто Апель, Юрген Хабермас, Поль Рикер, Элвин Тоффлер и др. Однако в рамках небольшого курса невозможно охватить всего. Мы надеемся, что полученные знания стимулируют интерес чита-теля к философии права и помогут в дальнейшем изучении этой интри-гующей области юриспруденции.

СПИСОК РЕКОМЕНДУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Учебные издания

Бержель Ж.-Л. Общая теория права. М., 2000.

Моисеев С. В. Философия права: Курс лекций. Новосибирск, 2003.

Ллойд Д. Идея права. М., 2002.

Шершеневич Г. Ф. История философии права. СПб., 2001 (репр. изд.:

СПб., 1907). The Philosophy of Law / Ed. by R. M. Dworkin. Oxford, 1997.