Than he had appeared this morning.

 

 

1 The home of Jack Woltz looked like an implausible movie set (выглядел подобно

невероятной, фантастической съемочной площадке, подобно каким-то

невероятным декорациям; implausible [ım'plo:zıbl] – невероятный, невозможный;

plausible [‘plo:zıb∂l] – благовидный; правдоподобный). There was a plantation-type

mansion (особняк), huge grounds girdled (огромные участки, опоясанные) by a rich

black-dirt (с посыпанной черной землей; dirt – грязь; рыхлая земля) bridle path

(конной дорожкой; bridle [braıdl] – уздечка), stables and pasture for a herd of horses

(и пастбище для табуна коней; pasture [‘pα:st∫∂]). The hedges (живые изгороди),

 

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

flower beds (клумбы) and grasses were as carefully (столь же тщательно) manicured

as a movie star's nails (ногти).

2 Woltz greeted Hagen on a glass-panel air-conditioned porch (на застекленном

крыльце с кондиционером). The producer was informally dressed (по-домашнему) in

blue silk shirt open at the neck, mustard-colored slacks (в широких брюках горчичного

цвета; mustard [‘mΛst∂d] – горчица), soft leather sandals (из мягкой кожи). Framed in

all this color and rich fabric (в обрамлении всех этих красок и яркой, насыщенной

цветом ткани; fabric [‘fжbrık] – ткань, материал) his seamed, tough face (жесткое,

грубое [tΛf]) was startling (смотрелось странно, поражало; to startle – испугать,

поразить, заставить вздрогнуть). He handed Hagen an outsized martini glass

(огромный стакан) and took one for himself from the prepared tray (с подготовленного

подноса). He seemed more friendly than he had been earlier in the day. He put his arm

over Hagen's shoulder and said, "We have a little time before dinner, let's go look at my

horses." As they walked toward the stables he said, "I checked you out, Tom; you

should have told me your boss is Corleone (должны бы были /сразу/ сказать мне). I

thought you were just some third-rate hustler (третьеразрядный мошенник; hustler –

предприимчивый человек; мошенник) Johnny was running in to bluff me (прислал

запугать меня, взять меня на пушку, блефовать со мной). And I don't bluff. Not that I

want to make enemies (не то чтобы я хотел делать врагов), I never believed in that

(мне это никогда не нравилось: «я никогда в это не верил»). But let's just enjoy

ourselves now (давайте сейчас просто развлечемся, приятно проведем время). We

can talk business after dinner."

3 Surprisingly Woltz proved to be a truly considerate host (оказался поистине

радушным хозяином; considerate [k∂n'sıd∂rıt] – внимательный к другим, деликатный,

тактичный). He explained his new methods, innovations (нововведения) that he hoped

would make his stable the most successful in America (самыми преуспевающими

/конюшнями/). The stables were all fire-proofed (огнеупорные; proof –

подтверждение, доказательство; непроницаемость), sanitized to the highest degree

(оборудованные согласно санитарным требованиям в высочайшей степени), and

guarded by a special security detail of private detectives (специальной группой,

специальным расчетом ['di:teıl]). Finally Woltz led him to a stall which had a huge

bronze plaque (дощечку, пластинку, знак [plα:k]) attached to its outside wall

(приделанной к его внешней стене; to attach [∂‘tжt∫] – прикреплять). On the plaque

was the name "Khartoum."

 

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

4 The horse inside the stall was, even to Hagen's inexperienced eyes (даже для его

неопытных глаз), a beautiful animal. Khartoum's skin was jet black (черная, как смоль;

jet – гагат, черный янтарь) except for a diamond-shaped white patch on his huge

forehead. The great brown eyes glinted like golden apples, the black skin over the taut

body (на туго натянутом, упругом теле) was silk. Woltz said with childish pride (с

ребяческой гордостью), "The greatest racehorse in the world (величайшая беговая

лошадь в мире). I bought him in England last year for six hundred grand (за шестьсот

тысяч; grand – штука /баксов/ – сленг). I bet (готов поспорить, бьюсь об заклад)

even the Russian Czars never paid that much for a single horse (такую сумму за

одного-единственного коня). But I'm not going to race him, I'm going to put him to stud.

I'm going to build the greatest racing stable this country has ever known (когда-либо

знала)." He stroked the horse's mane (погладил гриву) and called out softly,

"Khartoum, Khartoum." There was real love in his voice and the animal responded.

Woltz said to Hagen, "I'm a good horseman (наездник), you know, and the first time I

ever rode (когда я сел на лошадь; to ride – ездить верхом) I was fifty years old." He

laughed. "Maybe one of my grandmothers in Russia got raped by a Cossack (была

изнасилована казаком) and I got his blood." He tickled Khartoum's belly (пощекотал

живот, брюхо) and said with sincere admiration (с искренним восхищением; sincere

[sın'sı∂]), "Look at that cock on him (какой у него член). I should have such a cock (мне

бы такой)."