Статус и функции философии в средневековой европейской культуре

Своеобразие и особенности философии европейского средневековья непосредственно вытекали из той роли, которую играло религиозное мировоззрение в духовной жизни общества из того места, которое занимала церковь среди социально-политических институтов средневекового общества. Уже с III в. н. э. начинается и все более углубляется социальный, экономический и политический кризис Великой Римской империи, объединявшей все цивилизованные народы Западной Европы и побережья Средиземного моря.

Рабство, как экономическая основа всех достижений тогдашней Европейской цивилизации, являлось одновременно и тем ферментом, который разрушал эту цивилизацию. С одной стороны, рабство превращало свободное население метрополии и провинций огромной Римской империи в люмпенизированную массу, оторванную от реальной производительной деятельности, рабски покорную перед деспотизмом императоров, требующей только двух вещей — хлеба и зрелищ. С другой стороны, дешевый рабский труд обрекал на стагнацию развитие производительных сил общества и, прежде всего, развитие средств производства, орудий труда, техники, поскольку мускулы раба делали ненужным их развитие.

Кроме того, приток все большего количества дешевых рабов требовал постоянных войн на границах империи, покорения и превращения в рабов так называемых варваров, а это в свою очередь требовало чрезмерных финансовых усилий. Выкачивание все больших средств из провинций приводило к дезинтеграции хозяйственного механизма Римской империи, к стремлению провинций обособиться, к борьбе за центральную власть, которую начинают вести друг с другом римские военачальники — проконсулы этих провинций. Все это приводило к развалу Великую империю, к ее агонии как единого целого, пока варварские походы не прекратили ее.

Когда под напором варваров пали последние остатки государственности Римской империи, именно руководители христианских общин явились организаторами и строителями новой жизни в полуразрушенных городах. Все это было очевидно и формировало уважительное отношение к духовенству и церкви, желая видеть их своим союзником. Становление основ социальной жизни на завоеванных варварами территориях бывшей Западной Римской империи проходило через слияние германских и романских социальных порядков, и важнейшую роль в этом процессе создания Европейской феодальной общности выполняла христианская церковь.

В свою очередь вожди германских племен, превращающиеся в феодальных властителей, понимают, что без поддержки церкви они не смогут осуществлять контроль ни над завоеванным населением римских провинций, ни над своими соплеменниками и активно ищут этой поддержки у церковных иерархов и прежде всего у папы Римского, который уже с V в. фактически становится главой церкви на территориях Западной Римской империи. Активно поддерживал церковь Карл Великий, которому за небольшой промежуток времени удалось объединить под своей властью почти все территории бывшей Западной Римской империи. Папа и епископы пользуются поддержкой и покровительством Карла Великого и его потомков — императоров Священной Римской империи. Церковь накапливает огромные земельные богатства и денежные средства.

В период классического развития феодализма в Европе в Х—ХIII вв. в связи с резким ослаблением централизованной власти императора и королей, с процессом феодальной раздробленности церковь в лице папы Римского претендует на роль не только духовного наставника, но и политического арбитра между крупными феодалами и императором. В это время церковь достигает зенита своего не только духовного, но и политического могущества, заставляя покоряться себе самых влиятельных феодальных властителей.

Кроме того, церковь, располагая полной поддержкой со стороны светских властей, а в ХI—ХIII вв. являясь своеобразным политическим руководством Западной Европы, беспощадно карала любые проявления свободомыслия и даже сомнения по отношению к официально принятым догматам католицизма. Вследствие этого философская мысль могла развиваться только в рамках, жестко очерченных для нее церковно-религиозной догматикой. Самые смелые умы средневековья не могли открыто выступать против католической апологетики. Философия была обречена на участь служанки теологии.