Более глубокая работа креста.

 

Когда мы отставляем физическое счастье и мирские удовольствия, то мы склонны заключать, что крест завершил свое совершенное действие в нас. Мы не понимаем, что в Божией работе уничтожения ветхого творения остается более глубокий крест, ожидающий нас. Бог желает, чтобы мы умерли для Его радости и жили по Его воле. Даже если мы чувствуем себя радостно о Боге и Его близости (в противовес радости от плотских и земных вещей), Бог все же предназначен нам не для наслаждения Его радостью, а для исполнения Его воли.

Крест должен продолжить работать до тех пор, пока не останется только Его воля. Если мы радуемся в благости, даруемой Богом, но отвергаем страдание, которое дарует Он же, то мы еще не пережили более глубокого обрезания крестом.

Велик контраст между волей Божией и радостью Божией. Первое присутствует всегда, потому что мы можем рассматривать Божий разум в Его провидении; но второе не всегда присутствует, так как она переживается только в определенное время и в определенных обстоятельствах. Когда христианин ищет радости Божией, он берет только ту часть Его цели, которая делает его счастливым; он не желает полной воли Божией.

Он избирает подчиняться воле Божией, когда Бог делает его счастливым; но если Он заставляет его страдать, то он восстает против Его воли. Но тот, кто принимает Его волю как свою жизнь, подчиняется вне зависимости от того, что Бог дает ему чувствовать. Он может различать духовное и в радости и в страдании.

На начальной стадии христианского опыта, Бог позволяет ему наслаждаться Его радостью; когда же он чего-то достиг в своем духовном хождении, Бог отнимает у него Его радость, потому что она не полезна для христиан. Бог признает факт того, что если верующий будет искать и наслаждаться этим видом благости слишком долго, то он не будет способен жить всяким словом, исходящим из уст Божиих; а вместо того он будет жить всяким словом, которое радует его. Так он пребывает в покое Божием, но не в Боге, Кто дает этот покой.

По этой причине Бог должен отнять это приятное чувство, чтобы Его дитя могло жить исключительно Им Самим. Мы знаем, что Господь в начале нашего духовного хождения успокаивал нас в течении времени, в которое мы страдали ради Него и это нормально. Он заставлял верующего чувствовать Его присутствие, видеть Его улыбающееся лицо, чувствовать Его любовь и испытывать Его заботу для того, чтобы сохранить его от отпадения. Когда верующий понимает разум Божий и следует ему, то Он обычно дает ему великое удовольствие. И хотя он заплатил некоторую цену для следования за Ним, но радость, которую он обладал намного превосходит потерянное, и потому он все же восторгается подчинением Его воле. Но Бог видит тут опасность: испытав покой в страдании и счастье, понимая Его разум, дитя Божие естественно смотрит на этот покой и радость в следующий раз, когда он страдает или подчиняется воле Божией или иначе, ожидает, что получит непосредственно помощь от Его покоя или радости. И потому он страдает или выполняет волю Божию не чисто ради Него, а ради того, чтобы быть награжденным утешением и счастьем. Без этих "костылей" он не способен идти дальше. Воля Божия становится ниже радости, которую Он дает в момент подчинения.

Бог знает, что Его дитя более крепко в страдании, когда оно спокойно и восторженно для следования Его воле и когда ему предоставлена радость. Но Бог теперь хочет научить тому, что мотивирует нас: он страдает исключительно ради Него или ради утешения, он внимает Божиему разуму просто ради внимания или чтобы отвергнуть некоторую радость этим вниманием. По этой причине, после того, как христианин сделал некоторый прогресс духовно, Бог начинает отнимать утешение и восторг, который Он дал ему на час страдания и подчинения. Теперь христианину придется страдать без поддержки покоя Божия, он страдает внешне, когда чувствует горечь внутри. Он выполняет волю Божию без малейшего стимулирования его интереса; и в самом деле все сухо и неинтересно. Но этим процессом Бог учит именно тогда, когда верующий страдает ради Него и подчиняется Его воле. Бог спрашивает его: "расположен ли ты продолжать без поддержки Моего покоя? Готов ли ты продолжать только ради Меня? Податлив ли ты к работе, которая ни мало не интересует тебя? Можешь ли ты делать это только для Моей цели? Будешь ли ты предпринимать для Меня что-то когда ты будешь угнетен, вял и сух? Можешь ли ты выполнять эту работу только потому, что она -Моя? Можешь ли ты радостно принять телесные страдания безо всякого ободрения? Можешь ли ты принять их, потому что он даны Мною?

Это практический крест, которым Господь открывает нам, живем ли мы для Него по вере, либо сами по себе по своим чувствам? Часто мы слышим как люди говорят:"Я живу для Христа". Что же это в действительности означает? Многие святые принимают, что если они трудятся для Господа или любят Его, то они живут для Него. Это далеко не так. Жить для Господа это жить для Его воли, для Его интереса и для Его Царства. Вот так жить -это не значит жить для себя и не малейшего запаса покоя для себя, собственной радости, собственной славы. Следовать за разумом Господним для покоя или радости строго запрещено. Отступить, прекратить или задержаться по причине того, что чувства угнетены, бессодержательны или подавлены просто недопустимо. Нам нужно знать, что только физические страдания сами по себе не могут быть расценены как перенесение их для Господа, потому что часто когда наши тела несут боль, наши сердца полны радостью. Если мы действительно страдаем для Него, то не только наши тела страдают для Него, но и сердца также чувствуют боль. И даже когда нет ни малейшей отрады, мы все равно продолжаем. Давайте поймем, что жить для Господа это значит не оставить ничего для себя, но предать все смерти. Тот, кто способен принять все с радостью от Господа, включая темноту, сухость и вялость и полностью отвергнуть себя есть тот, кто живет для Него. Если мы ходим по эмоциям, то мы можем исполнять Божие желание только тогда, когда имеем счастливое чувство.

Но если мы живем верою, то мы можем подчиняться Ему во всех отношениях. Как часто мы понимаем что-то как волю Божию, но не имеем и малейшего интереса к ней. Поэтому мы чувствовали сухость, когда пытались выполнить ее. Мы замечаем, что не угодили Господу и не испытываем ни Его благословения, ни подкрепления.

Скорее мы чувствуем, что угождаем и получаем благословения и подкрепление, когда идем долиной смертной тени и ощущаем сопротивление врага. И увы, не смотря на то бесчисленное количество верующих, которые не следуют сегодня воле Божией, есть те, которые более или менее следуют той ее части, которая интересует их.

Они подчиняются разуму Божиему только если он соответствует их эмоциям и желанию! Если мы не стремимся достигать верою, то мы убегаем в Фарсис (см.Иона 1:3, 4:2).

Нам нужно еще раз исследовать то, что есть жизнь веры. Она есть жизнь по вере в Бога в любых обстоятельствах: "если Он убьет меня", говорит Иов," и тогда я доверял бы Ему"(Иов.13:15 Дарби). Это вера.

Потому что я однажды уверовал, возлюбил и доверился Ему, то я буду верить, любить и доверять Ему всегда, даже когда Он бросит меня; и мое сердце и тело будут страдать. Современные дети Божии ожидают мирных чувств даже во времена физических страданий. Кто отважится отречься от утешения сердца ради веры в Бога?

Есть ли тот, кто примет Божию волю с радостью и постоянно будет предоставлять себя Ему даже когда он чувствует, что Бог ненавидит его и желает убить его? Это есть самая высокая жизнь. Разумеется, Бог никогда не будет с нами так обращаться. Но тем не менее, в хождении наиболее достигших христиан есть ощущение этого явного оставления Богом. Останемся ли мы непоколебимыми в вере в Бога, если мы так будем чувствовать себя? Посмотрите на то, что Джон Буньян, автор "Путешествия Пиллигрима" написал о человеке, которого люди искали повесить: "Если Бог не вмешается, то я прыгну в вечность со слепой верой...!" Это был герой веры! В час отчаяния можем ли мы сказать: "О, Боже, если ты оставишь меня, то и тогда я буду верить в Тебя"?

Эмоции начинают сомневаться, когда они чувствуют мрачность, в то время как вера возложена на Бога даже перед лицом смерти.

Как некоторые достигли такого уровня! Как наша плоть противится такому хождению в одном Боге!

Природное устранение от несения креста во многом воспрепятствовало их духовному прогрессу. Они вознамерились оставить себе немного удовольствия для собственного наслаждения. Потерять все для Господа, даже самоудовольствие, словно прохождение через смерть, это слишком тяжкий крест! Они могут быть полностью посвящены Богу, они могут терпеть несказанные боли за Него, они могут даже заплатить цену жизни для следования за волей Божией, но они не могут отставить этого пустякового чувства самоудовольствия.

Многие лелеют сиюминутный покой; их духовная жизнь покоится на этом крошечном приступе чувств. Если бы они дерзнули пожертвовать себя Божией раскаленной печи, не проявив жалости и любви к себе, то они бы сделали большие успехи в духовном пути. Но слишком многие Божие люди остаются раболепными по отношению к своим природным жизням, доверяя лишь тому, что видят и чувствуют для сохранности и безопасности: они не имеют ни храбрости, ни веры жить невидимым, нечувственным и неизведанным. Они уже втянуты в круг, очерченный вокруг себя; их радость или скорбь висит на маленьком волоске достижений здесь в земном или маленькой потере там; ничего возвышенного они не принимают. Потому они ограничены своим мелочным "я".

Если бы христиане признали, что Бог желает того, что бы они жили верою, то они часто бы не роптали против Бога и не зачинали бы этих мыслей досады. Как быстро его природная жизнь будет отсечена, если он сможет принять Богом данное сухое ощущение и будет почитать все, дарованное Богом за наилучшее. Разве не из-за его невежества и нерасположенности такие переживания самым сильным образом воздействовали на его душу, способствуя хождению по духу. Как прискорбно то, что в этой жизни многие не преследуют ничего больше, кроме этого чувства радости. Духовные же приняты Богом в реальную духовную жизнь. Как благочестив их труд! Когда они исследуют прошлые переживания, то они признают как совершен Божий распорядок: по причине тех переживаний, они отвергли свою душевную жизнь. Сегодня есть один сильный призыв для верующих: полностью вручить себя Богу и проигнорировать своим чувством.

Разумеется, это не может нисколько означать, что теперь мы станем безрадостными личностями.

"Радость во Святом Духе" есть великое благословение Царства Божия (Рим.14:17). Более того, плод Святого Духа есть радость (Гал.5:22). Если это так, то как мы сможем совместить эти два явных противоречия? Просто посмотрите, что хотя мы теряем радость в чувствах, теперь радость исходит из чистой веры и не может быть разрушена. Радость этого вида намного глубже эмоциональной. Становясь духовными, мы отвергаем старое творение в самоудовольствии и, следовательно вдобавок и прежний поиск блаженства; но радость и мир духа, появившаяся от веры, пребывает вовеки.

 

По духу.

 

В хождении по духу христианин должен отвергнуть блеск его эмоциональной жизни. Он должен ходить верою и откинуть костыли прекрасных ощущений, на которые обычно опирается плоть. Когда он ходит по духу, то он не боится, если он не получает помощи от чувств, не боится он и если чувства противостоят ему. Но если его вера слаба и он не следует за духом, то он вынужден иметь поддержку в видимом, чувственном и прикасаемом. Эмоции заменяют интуицию в водительстве, когда водительство в духе ослабевает. Когда он живет чувствами, то придет ко многим ощущений удовольствия, то вскоре он прибегнет к мирской силе, потому что все в мире зиждется на чувствах. Эмоциональный христианин часто применяет свое и ищет человеческой помощи. Следование водительству духа требует веры, и она обычно противоположна чувствам. Без веры в действительности никто не сможет продвигаться вперед. Душевный человек прекращает служить Богу в момент, когда есть угнетенное ощущение; с другой стороны тот, кто живет верою не перестает служить до тех пор, пока не станет радостным: он просто идет вперед с молением Бога увеличить силу его духа, чтобы он мог превзойти всякое депрессивное чувство, которое может придти.

 

Жизнь воли.

 

Жизнь веры можно назвать жизнью воли, так как вера доминирует над чувствами для избрания через волю подчинения Божиему разуму. И хотя христианину не нравится чувствовать свое подчинение Богу, но он хочет подчиняться Ему. Мы знаем два различных типа христиан: одни зависят от эмоций, другие полагаются на обновленную волю. Верующий, который доверяет чувствам, может подчиняться Богу только в случае, когда он получает стимул от своих чувств, то есть возбуждающее чувство. Тот же, кто зависит от воли, определяется в том, что будет служить Богу во всяких обстоятельствах и чувствах. Он будет отражать свое настоящее мнение в случае, если его чувство активизируется лишь внешним стимулом. С Божией точки зрения не происходит ничего особенного в исполнении воли Его, исходя из чувства удовольствия: поступать так, значит просто быть убежденным радостью Божией, а не сердечным желанием выполнять Его волю. По-настоящему можно считать за ценное то, что он решает выполнять волю Божию и без ощущения и мизера радости или стимуляции каким-то прекрасным чувством, потому что такой труд проистекал бы из честного сердца и выражал бы свое уважение Богу и неуважение к себе. Различие между душевным и духовным христианами лежит точно здесь: душевный всегда рассматривает прежде себя и только потом подчиняется Богу, когда он находит свое желание удовлетворенным; духовный же имеет волю, полностью взаимодействующую с Богом и потому он принимает Его снабжение без волнения, даже если он не имеет внешней помощи и стимула.

Чем хвалиться нам, если мы подчиняемся Богу только просто когда мы ощущаем радость в наших телах? Чем хвастаться, если мы наслаждаемся радостью Господней когда страдаем? Драгоценно это в глазах Божиих, если мы определяем подчиняться Его разуму и страдать для Него даже когда покой, любовь, присутствие и радость Господа отсутствуют.

Великое число верующих не сознают факт того, что ходить по духу это ходить волею, соединенной с Богом. (Воля, которая так не соединена- недостоверна и противоречива; требуется же воля, полностью уступившая Божией в том, чтобы всегда будет выбирать то, что желает дух). В ранней стадии своего христианского хождения они слышали как другие святые испытывали неизреченное блаженство во время своего подчинения или страдания. Они горячо восхищались такой жизнью и они также предоставили себя Господу в надежде на обладание самой высокой жизнью. И правда, следуя этому посвящению, временами они испытывали снова Господню близость, что побуждало их заключать, что их надежда сбывается. Но очень скоро эти прекрасные переживания становились историей прошлого.

Это потому, что они не осведомлены, что выражение истинной духовной жизни проистекает не из чувств, а из воли, проходящей через многие бесконечные страдания; потому что они веруют, что теряют свою духовную жизнь, когда не чувствуют радости. Таковым в момент слабого чувства надо установить, что либо их прежнее сердце посвящения изменилось, либо они все еще укрываются от того, чтобы желать воли Божией.

Расположены ли они еще продолжать страдать для Него? Есть ли изменения в их готовности делать все и быть везде для Бога? Если эти вещи изменились, то их жизнь в духе несомненно в упадке.

Как спад не есть должное потери радости, а ослаблению его воли в подчинении Богу, так и его прогресс существует не потому, что он обладает многими ощущениями наслаждения, каковые он имел прежде, а по причине глубокого единения его воли с Божией. Это то, что делает его более податливым к следованию за волей Божией, более согласным с Его желаниями. Краеугольный камень нашей внутренней духовной жизни в том, как сильно человеческая воля соединена с Божией; хорошее или плохое ощущение, счастье или горечь не являются и малейшим индикатором. Если чья-то воля, не важно при этом как сухо он себя может чувствовать, будет верна Богу до смерти, то его духовный путь будет самый благородный. Духовность измеряется волей, потому что она раскрывает наши незамаскированное состояние. Когда наши выборы и решения предоставляются Богу, мы можем спокойно сказать, что мы предоставлены Богу и больше не действуем суверенно. Личность стоит в оппозиции духовной жизни. С умалением личности растет жизнь; если же личность останется сильной, то жизнь будет страдать. Потому мы можем судить о духовности по воле. Чувство, напротив, определенно изменчивы. И даже если мы имеем самые славные чувствования, то мы все же полны самими собою, самоудовлетворены и угождаем себе.

Пусть не обманываются те, кто после искреннего стремления за духовным ростом начнут думать, что чувство-это их жизненный принцип, потому что оно всегда будет соблазнять их помнить это трепетное ощущение. Только удостоверяйтесь, что воля полностью предоставлена Богу. Радость или нерадость не должна браться в рассмотрение. Бог желает, чтобы мы жили по вере. Если бы Он желал, чтобы мы жили по вере и были удовлетворены Его волей, отвергнув утешение и экстатическое наслаждение для продолжения нашего движения, то побудило бы это нас жить так? Нам нужно наслаждаться тем, что подчиняемся разуму Божиему, не получив радости. Лишь только одной воли Божией будет достаточно для того, чтобы сделать нас радостными.

 

Обязанность человека.

 

Пока христианин управляется чувствами, он неизменно будет пренебрегать своими обязанностями по отношению к другим. Это потому что он себя делает центром и потому следовательно отвергает заботу о нуждах других. Для христианина выполнение своих обязанностей требует веры и воли. Ответственность игнорирует чувства. Наша обязанность по отношению к людям установлена и наша ответственность в обыденной жизни определенна. Они не могут изменяться в соответствии с изменением эмоций. Обязанность должна быть выполняема в соответствии с принципом.

Когда христианин знает истину просто в своем чувстве, невозможно выполнять свою обязанность. Он охвачен радостью от следования за Господом так, что это становится единственным, что он преследует. Его великое искушение в том, чтобы не хотеть ничего делать, но быть целиком и полностью с Господом и греться в радости. Ему не нравится работа, в которой он прежде был задействован, потому что она не приносит никаких других перспектив, чем множество осуждений и неприятностей. Когда он сталкивается лицом к лицу с Богом, то он чувствует побуждение к святости и победе, но когда его "втягивают" в исполнение его ежедневных задач, то он находит себя как будто разбитым и оскверненным как и прежде. Он желает избежать своих обязанностей. Он надеется, что затянув больше время с Господом, он сможет дольше оставаться святым и победоносным. Он рассматривает эти вещи как земные и не стоящие внимания такой чистой и триумфальной личности как он. И так как он заботится о том, как найти больше времени и места для общения с Господом и глубоко ненавидит те дела, которые являются его обязанностями, то он естественно отвергает нужды других, окружающих его людей.

Родители и служители, которые мыслят подобным образом, соответственно не проявляют хорошей заботы о своих детях, ни служат верно своим начальникам, потому что осуждают такие дела как мирские и не стоящие ничего. Они думают, что должны искать чего-то более духовного. По причине такого несбалансированного подхода они терпят неудачу в вере и продолжают искать самоподдержки. Потому ему нуждно особое место и в особое время для общения с Господом. Он еще не соединен полностью с Богом. Он не научился еще видеть Господа во всем и соответственно взаимодействовать с Ним. Он не знает как быть соединенным с Господом в ежедневных деталях жития. Его опыт Бога все еще в чувствах и потому он любит поставлять кущи на горе и пребывать постоянно с Господом и ненавидит сходить вниз на равнину, попадая на бесовский путь.

Самый высокий путь христианина никогда не противоречит его обязанностям. Читая послания к римлянам, колоссянам и ефесянам, нам ясно видно, как совершенно христиане должны исполнять свои обязанности как люди. Его высокая жизнь, чтобы проявиться, не нуждается в необходимости какого-то часа или ситуации; она может ярко выражаться в любое время и любом месте. Для Господа нет различия между домашней работой и проповедованием или молитвой. Жизнь Христова может выражаться всеми видами деятельности. В следствии эмоциональной жизни мы становимся неудовлетворенными нашим настоящим положением и несклонными выполнять свои обязанности с точки зрения своего положения. У нас это вызывает отвращение, потому что мы не находим в этих работах удовольствия, которое ищем. Но наша жизнь-это не удовольствие; почему же опять мы смотрим на него? Путь чувств приказывает нам пренебрегать нашими обязанностями; путь веры же призывает нас не уклоняться от своих обязанностей ни по отношению к друзьям, ни по отношению к врагам. Если мы соединены с Богом во всякой мелочи жизни, то мы узнаем что есть наши задачи и как нам должным образом выполнять их.

 

В работе Божией.

 

Отвергнуть жизнь эмоций и жить полностью верой есть одно из основных требований для служения Богу. Эмоциональный верующий бесполезен в руке Божией. Тот, кто ходит чувствами знает как получать удовольствие, но не знает как трудиться для Бога. Пока он живет для себя, а не для Бога, он еще не достиг статуса труженика. Жизнь для Господа есть предпосылка труда для Него.

Христианин должен понять жизнь веры прежде, чем он может стать полезным инструментом в руке Божией и действительно выполнять Его работу. Иначе цель его жизни это удовольствие. Он трудится для чувств и для того, чтобы быстрей закончить трудиться. Его сердце наполняется до краев любовью к самому себе. Если он будет помещен Господом на поле труда, наполненным физическими или эмоциональными страданиями, он начинает жалеть себя и в конце концов сдается. Но каково и дело Господа Иисуса на кресте, то точно такой же будет работа христианина. Какое удовольствие в этой работе? Если только христиане не предадут полностью смерти свои эмоции и свои сердца самолюбия, то Бог с трудом найдет настоящих работников Себе.

Сегодня Господу нужны люди, которые стали бы Его последователями и сопровождали Его до конца.

Слишком много святых работают для Господа пока задача для них благоприятна, подогревает их интерес и не подвергает опасности их чувства; но как скоро они отступают, когда соприкасаются с крестом, который требует их смерти и не дает им помощи, как кроме положится на Господа верой. Мы знаем, что когда работа истинно выполнена Богом она не может быть безрезультатной. Предположим, кому-то поручено было Господом трудиться в течении восьми или десяти лет безрезультатно. Может ли он продолжать трудится верно только потому, что Бог сказал ему делать так? Много ли святых, которые трудятся только потому, что Господь заповедал им поступать так? Или сколько же надо работать чтобы принести плод? Так как Божия работа вечна по своей природе, Он требует от людей с верою трудится для Него. Для человеческих существ, которые живут во времени, трудно постигнуть и понять дело Божие потому что оно насыщено понятиями вечности. Как могут те, кто живет чувствами присоединится к работе Божией, если ничто в ней не удовлетворяет их чувство? Если смерть через крест не разделит проникновенно душу верующего так, что он ничего не оставит для себя, то он не сможет следовать Господу в работе, разве что в ограниченном масштабе. Обойдя это, он не сможет идти. Бог просит Своих людей, которые полностью сокрушены и кто будет следовать за Ним даже до смерти, трудится для Него.

 

В битве с врагом.

 

Те, кто живут в чувствах являются бесполезными в духовной войне, потому что сражаться с врагом в молитве это по-истине самоотверженная работа. Какие неисчислимые страдания! Ничего для удовлетворения самого себя здесь не может быть обнаружено; это истощение себя для Тела Христова и Царства Божия. Какими невыносимыми может быть это противостояние и борьба в духе! Какое удовольствие для духа быть нагруженным неописуемым бременем ради Господа? Где интерес атаковать врага каждой унцией силы, которую он может собрать? Это молитвенная война. Но за кого молится верующий. Определенно не за себя, но за дело Божие. Такая молитва есть война, которая обделена интересом, с которым кто-то встречается в ординарной молитве. Разве есть в ней нечто для успокоения, когда он должен стенать в своей душе, чтобы строить и разрушать? В духовной войне нет ничего, чтобы обрадовало плоть, кроме того пути, который кто-то придумал в своем воображении.

Эмоциональный христианин просто побеждается в конфликте с сатаной. Когда он молится для того, чтобы атаковать врага, последний своим злым духом атакует его эмоции. Он заставит христианина почувствовать, что такое состязание болезненно и такая молитва безжизненна. Так как он становится страдающим, вялым, темным и сухим, то он сразу перестает сражаться. Эмоциональный христианин бессилен воевать с сатаной, потому что как только его чувство попадает под атаку сатаны, он убегает с поля боя. Если чьи-то эмоции не перенесли еще смерти, то он может обеспечить сатане возможность бить его во всякий час.

Всякий раз, когда он встает противиться врагу, то он терпит поражение от сатанинского прикосновения к его эмоциям. Может ли кто-то ожидать победы над сатаной, если он прежде не победит свою жизнь чувств?

Потому духовная война требует позиции полной смерти по отношению к чувствам и абсолютного доверия Богу. Только лишь личность с такой позицией может вынести и не искать помощников и человеческого одобрения в борьбе с врагом. Только этот калибр христиан может продвигаться вперед под любыми видами мучительных чувств. Он не заботится ни о своей жизни, ни о своей смерти, но только о водительстве Божием.

Он не предается ни собственным интересам, желаниям и намерениям. Он уже предоставил себя смерти и потому живет исключительно для Бога. Он не винит Его, ни не понимает Его превратно, потому что он рассматривает все Его пути как исполненные любовью. Это тот класс людей, которые могут встать в пролом. И хотя он может показаться оставленным Богом и забытым людьми, но он- на поле боя. Он -молитвенный воин.

Он победил сатану.

 

Покой.

 

После того, как верующий пережил хождение по вере, он может согласиться, что оно есть настоящая духовная жизнь. И тот, кто восшел на эту позицию, вступил в жизнь покоя. Огонь креста пожрал каждую его жадную цель. Он в конце концов усвоил урок: теперь он знает, что только Бог драгоценен. Все другое, даже если это желаемо естественно, несовместимо с самой высокой жизнью Бога. Теперь он радуется, бросая все. Если Господу нужно что-то удалить, он позволяет руке Божией совершить это. Воздыхания, скорбь, горечь, которые произрастали из его прежнего человека, сегодня полностью исчезли. Он понимает, что самая высокая жизнь та, которая ведется для Бога и покорна Его воле. И хотя он потерял все прежнее, он удовлетворен исполнением Божией цели. И хотя ему не оставлено ничего для наслаждения, он сокрушен перед провидением Божиим. Пока он угождает Богу, его ни мало не заботит то, что с ним случается. Он имеет совершенный покой: ничто внешнее не может больше стимулировать его.

Теперь дитя Божие живет волей, которая соединена с Господом. Его желание наполняется духовной силой и способно контролировать его эмоции. Он ходит постоянно, твердо, спокойно. Его прежнее дорога падений и восхождений исчезла. Но нам не должно придти к заключению, что затем он никогда больше снова не станет управляться своими эмоциями, потому что прежде, чем мы войдем в само небо такое безгрешное совершенство невозможно. И тем не менее, в сравнении с его прежним положением настоящее в самом деле может быть описано как покой, стабильный и стоящий твердо. Он не страдает больше от нескончаемых смущений, с которыми он сталкивался ранее, хотя порой он может быть смущен действием своих эмоций. Вот почему внимательная молитва продолжает оставаться незаменимой. Поэтому давайте добавим: не поймите неправильно, что сказанное означает, что с тех пор не осталось возможности ни радоваться, ни горевать. Пока наш орган эмоций не уничтожен (такого никогда не будет), наши чувства будут существовать. Мы все еще будем чувствовать боль, омрачение, сухость и страдание. Однако эти страдания могут проникать в нашего внешнего человека, оставляют нашего внутреннего незатронутым. Вследствие чистого разделения духа и души, внешне наша душа может быть возмущена и следовательно страдать, но внутренне наш дух остается спокойным и тихим будто ничего не случилось.

Взойдя на эту высоту, верующий отметит, что то, что он прежде имел, потеряно ради Господа, но сегодня обретено. Он достиг Бога и потому все, принадлежащее Богу принадлежит также ему. То, что Господь раньше удалил, теперь он имеет вновь в Нем. Смысл, по которому Господь в начале провел его через множество страданий находится в том, что его душевная жизнь привязывалась за всем, искала и просила слишком многого для себя, желая даже то, что находилось вне воли Божией. Такое независимое действие должно было быть обрезано Богом. Теперь же потеряв то, что есть его природная жизнь, христианин находится в положении наслаждения блаженством Божиим внутри. До этого он не был способен правильно соотносится с Божией радостью. После этого он благодарно принимает то, что даровано ему, потому что его нетерпение сохранить что-то для себя уже сошло на "нет"; он уже не умоляет неумеренно о том, чтобы ему что-то было дано.

Такое дитя Божие достигло чистой земли. Где есть здесь примесь нечистоты? Библия рассматривает нечистоту как нечто оскверненное. Пока кто-то достигнет этой беспримесной земли он не может иметь чистое хождение. Он живет для Бога и живет для себя; он любит Бога, но любит и себя: его стремление- к Богу, но одновременно он стремится к собственной славе, самоудовольствию, самоуспокоению. Такая жизнь порочна.

Он ходит верою, но ходит и по чувствам, он следует за духом, но также следует и за душою. Он не оставил в самом деле наибольшей части самому себе, но тем не менее той наименьшей, которую он оставил достаточно, чтобы сделать его нечистым. Только то, что беспримесно- чисто; всякая инородная примесь делает порочным.

Когда верующий пережил практическую обработку крестом, то он окончательно входит в чистую жизнь. Все есть Бог и все в Боге и Бог во всем. Для себя -ничего. Даже малейшее желание удовлетворения самого себя -распято. Самолюбие приговорено к смерти. Истинная цель существования становится единственной: исполнять волю Божию, пока Ему можно угождать, не важно сколько много; покоряться Ему становится единственным предметом в жизни; не важно при этом, что он чувствует; важно подчинение Богу.

Это- чистое хождение. И хотя Бог дает ему мир, покой и блаженство, он не наслаждается ими ради своего желания. Все он с этого времени рассматривает с Божией точки зрения. Его душевная жизнь завершилась и Господь даровал ему чистую и спокойную, истинную и духовную жизнь. Пока Бог разрушает его, Бог же и созидает его. То, что душевно было разрушено; то, что духовно было утверждено.