Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Следовые процессы в коре мозгаСодержание книги
Поиск на нашем сайте Что наше исследование высшей нервной деятельности идет по верному пути, что мы точно констатируем явления, ее составляющие, и что мы правильно анализируем ее механизм, — самым ярким образом доказывается тем, что мы теперь можем во многих случаях функционально воспроизводить с большой точностью хронические патологические ее состояния и вместе с тем потом, по желанию, восстанавливать норму. И. П. Павлов Кора головного мозга, осуществляя аналитико-синтетическую деятельность, закрепляет временную последовательность всех протекающих в ней процессов, сохраняя возможность воспроизводить их в дальнейшем, при соответствующих условиях. На этой именно основе и осуществляется, как известно, функция памяти — процессы запоминания и воспоминания всего происшедшего в прошлом, в их прямой последовательности и связи. Эта особенность коры головного мозга свидетельствует о том, что вся высшая нервная деятельность проникнута принципом историчности, представляющим основную характерную черту всей павловской рефлекторной теории. При этом, как отмечает К. М. Быков (1947а), «...фиксирование корой мозга последовательности событий имеет огромное значение для жизни организма, ибо позволяет при определенных обстоятельствах повторить имевшую место в прошлом цепь событий» (разрядка наша. —К". Я.). Путем словесного воздействия, примененного во внушенном сне, такого рода воспроизведение элементов прошлого опыта коры мозга оказывается вполне осуществимым. Всем знакомым с литературой по гипнозу и внушению известно, что хорошо гипнабильному взрослому человеку, находящемуся в состоянии внушенного сна, достаточно сделать внушение, состоящее всего лишь из 5 слов: «Сейчас Вам 6 лет, проснитесь!», чтобы он после пробуждения воспроизводил в мельчайших деталях все особенности, присущие внушенному ему возрасту. При этом изменения распространяются на все стороны высшей нервной деятельности, относящиеся как к кругу представлений, эмоций, отношению к окружающему, так и к интонациям его голоса, характеру речи, почерка, рисунков и других проявлений поведения. Вполне естественно, что при наблюдении такого рода явлений всегда возникает вопрос: что это за воспроизведение, действительное оно или же искусственное? — 148 — Доказательства возможности оживления прошлого опыта человека в различном возрасте и во всех подробностях мы видим в основных закономерностях физиологии высшей нервной деятельности. Как известно, согласно учению И. П. Павлова, кора мозга представляет мозаичную картину возбужденных и заторможенных участков, динамических структур, находящихся в большей или меньшей готовности к деятельности. В этих условиях всякое действующее на кору раздражение, связываясь со следами прежних раздражений, может оживить огромный комплекс цепных рефлексов, с которыми в прошлом оно было как-либо связано. Особую активность в этом отношении может получать именно словесный раздражитель, могущий вызывать к жизни самые разнообразные и сложные реакции. Хорошо известно и эмпирически доказано, одно слово нередко оживляет в памяти очень многое, воспринятое в отдаленном прошлом. На основании этих соображений и экспериментальных данных мы можем утверждать, что при внушении прошлого возраста может происходить действительное оживление прежних динамических структур, относящихся к соответствующему, более раннему периоду жизни. Это может происходить наиболее легко именно в условиях внушенного сна с остающимся незаторможенным одним ограниченным бодрствующим участком (зона раппорта). При этих условиях мы имеем возможность направить деятельность коры мозга, оживляя в ней нужные нам динамические структуры. Ряд исследований в этом направлении впервые был проведен нами (К. П. Платонов и Е. А. Приходивый) в 1930 г. В нашу задачу входило осветить лежащие в основе этих явлений физиологические механизмы с позиций учения И. П. Павлова. Несколько позднее аналогичные исследования, но с более глубоким физиологическим анализом были проведены А. О. Долиным (1933), а также Ф. П. Майоровым и М. М. Сусловой (1947, 1951, 1958). Как отмечает А. Г. Иванов-Смоленский (1952), путем внушения, возвращающего человека на определенные возрастные этапы пройденного им жизненного пути, изучается «запечатленный в мозговой коре индивидуальный опыт личности». Данные этих исследований говорят о том, что легче воспроизводятся возрастные состояния, пережитые исследуемым в недавние годы, и труднее— относящиеся к более отдаленному (1—2 года) периоду его жизни. При этом многие исследования свидетельствуют о воспроизведении целостных корковых динамических структур, относящихся к отдельным возрастам, со всеми их особенностями. Следует отметить, что внушение, делаемое обычно в форме утверждения: «Вам столько-то лет!», является методически неправильным, ибо таким путем легко может быть вызван отрыв корковой деятельности от действительности, что, как известно, с неизбежностью возникает в случаях внушения возраста, еще не пережитого (например, при внушении 20-летнему, что ему 40 лет). Поэтому при таких исследованиях мы предпочитаем называть не возраст, а конкретную дату, с которой |у исследуемого были связаны в прошлом те или иные переживания. Такой методический прием способствует направлению корковой деятельности исследуемого на путь воспроизведения прошлых динамических структур, препятствуя развитию условнорефлекторной деятельности по элементарному механизму подражания. Нет сомнения в том, что состояние внушенного сна, при котором создается достаточно глубокое функциональное расчленение коры мозга на участки сна и бодрствования действительно облегчает воспроизведение следов прошлого, направляемое соответствующими внушениями словом. К этому в основном и сводится, по мнению и — 149 — Ф. П. Майорова и М. М. Сусловой, нервный механизм так называемого перевоплощения в гипнозе. Проведенные нами и рядом авторов наблюдения над больными с внушением пережитых ими различных возрастных состояний помогли нам впервые (1925а) установить возможность репродуцирования прошлых патологических синдромов у одного из наших больных. Нужно отметить, что мы при этом исходили из предположения о динамической природе неврозов, как и самих истерических явлений. Переходим к нашим наблюдениям. 1. Больной Ш., 35 лет, страдал «командными» припадками, сопровождавшимися потерей сознания и стойким правосторонним гиперкинезом, возникшим и зафиксировавшимся после тяжелой контузии. Гиперкинез выражался в форме ритмических клонических судорожных подергиваний правых конечностей (верхней и нижней) при более ярко выраженных сокращениях мышц лица и правой руки, продолжавшихся в течение 4 лет. Больной оказался хорошо гипнабильным, и его в свое время удалось очень быстро избавить от этих патологических состояний. Несколькими месяцами позже, когда он был уже вполне здоров, мы проверили у него состояние компенсаторной способности коры мозга, а также степень стойкости, закрепившихся у него эффектов психотерапии. Путем соответствующего внушения во внушенном сне мы «перенесли» его в прошедшие годы. Внушение детского возраста реализовалось очень хорошо. «Переводя» его, таким образом, из года в год, мы дошли до периода его болезненного состояния. У него возникла картина прошлого патологического синдрома с ярко выраженным гиперкинезом, соответствующей мимикой, общим внешним обликом и всем поведением: перед нами был прежний больной. В дальнейшем, вызывая косвенным внушением такое репродуцированное патологическое состояние, мы убедились, что длительность его могла быть различной: от нескольких минут до нескольких часов. Нам всегда удавалось констатировать наличие всех прежних патологических симптомов, вплоть до одностороннего отсутствия всех видов поверхностной и глубокой чувствительности. Это происходило без какого-либо прямого внушения наличия этих симптомов. После снятия этого состояния (путем соответствующего обратного внушения во внушенном сне) весь этот синдром исчезал, не отражаясь на состоянии или самочувствии после выхода из гипноза. Позднее, при случайной встрече с Ш. через 9 лет после его выздоровления, нами было произведено еще одно такое повторное наблюдение. Приведя Ш. в гипнотическое состояние, мы внушили только: «С е-годня день вашего первого обращения к нам, просни-т е с ь!», и весь патологический синдром после пробуждения оказался налицо. Путем соответствующего словесного внушения обратного значения весь синдром был снова устранен (наблюдение автора). Следует подчеркнуть, что воспроизведение патологического симпто-мокомплекса во всех случаях осуществлялось не путем прямого внушения, а косвенным путем (например, называнием той даты, когда началось заболевание). После этого мы решили провести аналогичные наблюдения и над другим нашим больным, история болезни которого приводится ниже. У него в гипнозе наблюдалась сомнамбулическая стадия. Он быстро засыпал после однократной словесной инструкции: «Спать!» и во внушенном сне на внушения соответствующего содержания давал очень живые реакции. У него легко удавалось воспроизведение возраста в сторону — /56» — детства, а также реакции со стороны тышечного тонуса желудка на вну-~ шенные эмоции. 2. Больной Р., 37 лет, 20/ХИ 1929 г. явился на прием к врачу в состоянии повышенной раздражительности, причем по ничтожному поводу был аффективен, груб и агрессивен, требуя немедленного приема. Ходил, опираясь на палку; походка мозжечково-атактического типа. В первые дни пребывания в стационаре настроение подавленное, угрюм, молчалив, на окружающих не обращает внимания, ходит с потупленным блуждающим взором, с постоянным скрежетом зубов и подергиванием мышц правой половины лица, шеи и надплечья. С другими больными в контакт не входит. Малейший стук или шум вызывает у него вздрагивание, общее раздражение, плач, переходящий в рыдание. Предъявляет жалобы на тяжелое состояние внутренней тревоги и тоски. Исследованию недоступен, при легком прикосновении к нему появляется общее дрожание. На вопросы не отвечает или отвечает грубо, прося «отстать» от него, так как «и так тяжело». Произвести соматическое исследование не представлялось возможным, попытки исследовать рефлексы и болевую чувствительность вызывали ряд общих двигательных защитных реакций с выражением испуга на лице и со слезами на глазах. Если же удавалось сделать удар молоточком по коленной связке или нанести укол, то появлялась разлитая защитная двигательная реакция, плач, гипергидроз на лице и шее, учащение пульса. При попытке собрать анамнез и познакомиться с прошлым слова «крушение», «поезд» и т. п. вызывали слезы, судорожные подергивания лицевых мышц. Настроен враждебно против врачей и вообще против медицины, не помогавшей ему выздороветь. В течение первых 3—4 дней отмечен плохой сон (1—2 часа в течение ночи) и зрительные галлюцинации, воспроизводившие перенесенные им в прошлом психические травмы. Наблюдались короткие приступы дезориентированности: он пытался затянуть шею полотенцем, ему казалось, что находится в тюрьме, проявлялось настойчивое желание уйти из стационара. Иногда, теряя контакт с окружающим, видел перед собой зимние пейзажи и стремился идти туда. Однако при попытке подняться с места, чтобы идти, тотчас же приходил в себя. Когда наступал период относительного спокойствия, больной мог отвечать на некоторые вопросы. Тогда от него удавалось получить отрывочные сведения, он обнаруживал правильную ориентировку во времени и месте. Жаловался на тяжесть состояния, тоску и приступы влечения к самоубийству и просил прятать от него полотенце, пояс и т. п. Считал себя больным, выражал желание выздороветь, но отмечал, что вот уже несколько лет ему «все хуже и хуже» (рис. 58). Принимая во внимание истерический характер всего синдрома, мы решили прибегнуть к гипносуггестивному успокоению нервно-психической сферы. Попытка усыпить словесным внушением удалась: через несколько минут больной заснул. Был сделан ряд внушений успокоительного характера и был дан 15-минутный внушенный сон-отдых. Этот сеанс резко изменил состояние больного к лучшему, и вопрос о переводе его в психиатрическую больницу отпал. По мере улучшения его состояния удалось, наконец, собрать сведения о прошлом. В 1918 г. он был арестован петлюровцами и в 1919 т. был под угрозой расстрела, после чего возникла повышенная раздражительность. В 1922 г. в течение одного месяца перенес смерть жены и двоих детей. В 1923 г. было крушение поезда на станции, где он с 1922 г. занимал должность помощника начальника станции; усилилась нервозность. В 1924 г. был очевидцем железнодорожного крушения. В 1925 г. развилось ясно выраженное неврастеническое состояние. Лечился B^Ze- — 151 — вастопольском институте физических методов лечения, после чего здоровье восстановилось полностью. В 1926 г. после новой психической травмы снова возникла раздражительность, наклонность к плачу. Получил курс гидротерапии, давший небольшое улучшение. В июне 1927 г. перенес ушиб головы с потерей сознания. Развилась раздражительность, недоверие к подчиненным. В июле того же года во время разговора по телефону в электросети произошел разряд молнии, что привело к усилению невротического состояния. Снова лечился в течение месяца в Институте физических методов лечения. Улучшение небольшое. В 1828 г. часто страдал бессонницей, понизился интерес к работе, к которой до сих пор всегда относился ревностно. Развилось угнетенное состояние, приступы тоски. В августе снова лечился в санатории при Институте физических методов лечения имени И. М. Сеченова. Находился в состоянии депрессии, постоянно плакал, держался уединенно, все его раздражало. Возвратился к работе в том же состоянии. Здоровье ухудшалось: кроме нарушения сна, стали появляться галлюцинации — похороны жены и детей, зимние пейзажи, крушения. Состояние ухудшалось, стали примешиваться параноидные элементы. В августе 1929 г. перенес ранение головы, в бессознательном состоянии доставлен в больницу. 27/VIII возник судорожный припадок с потерей сознания, 13/IX — такой же припадок во время работы, после чего не работает. Участились галлюцинации, появилось дрожание рук и всего тела, неустойчивость, ходить может только с палкой, постоянно ощущает колебания почвы под ногами. Тревожное состояние, мысли о самоубийстве, повышенная потливость, частые позывы на мочеиспускание. Потерял способность владеть собой, раздражителен до агрессивности. Переведен на инвалидность. Раздражительность поддерживалась сознанием безрезультатности медицинской помощи. В дальнейшем было проведено 6 сеансов психотерапии. С каждым днем здоровье восстанавливалось и через месяц, 20/1 1930 г., был выписан на работу. На рис. 58 приведена схема развития его заболевания (наблюдение автора). У данного больного был тяжелый, прогрессивно развивавшийся невроз истерического типа с полиморфным психотическим и невротическим синдромом. Через год, 20/11 1931 г., когда Р. случайно приехал по делам службы, нас заинтересовал вопрос о возможности воспроизведения у него следов прошлого патологического состояния. Учитывая наши прежние Наблюдения, относящиеся к репродуцированию прошлых возрастных состояний, а также наши прежние исследования, касающиеся больного Ш., мы вправе были ожидать успеха и в данном случае. Приведя его в состояние внушенного сна, ему внушили: «Сегодня у. нас 20 декабря 1929 г. (дата его поступления в стационар), проснитесь!». При этом в разговоре мы сознательно совершенно не касались его прошлой патологической симптоматики. Р. проснулся, и, действительно, мы увидели перед собой прежнего больного: выражение лица тревожно-угнетенное, со страхом озирается по сторонам, на вопросы отвечает неохотно, раздражен. Попытки исследовать чувствительность и рефлексы вызывали знакомую защитную двигательную реакцию, скрежет зубов и те же мышечные подергивания лица (рис. 59). Пульс участился, на лице выступил пот, на глазах показались слезы. После прекращения попыток исследовать его успокоился. На предложение встать и идти в палату стал оглядываться по сторонам, ища палку, без которой он тогда не мог ходить. При попытке расспросить его о причинах заболевания и при напоминании о поездах и крушениях сначала отвечал раздраженно и вастопольском институте физических методов лечения, после чего здоровье восстановилось полностью. В 1926 г. после новой психической травмы снова возникла раздражительность, наклонность к плачу. Получил курс гидротерапии, давший небольшое улучшение. В июне 1927 г. перенес ушиб головы с потерей сознания. Развилась раздражительндсть, недоверие к подчиненным. В июле того же года во время разговора по телефону в электросети произошел разряд молнии, что привело к усилению невротического состояния. Снова лечился в течение месяца в Институте физических методов лечения. Улучшение небольшое. В 1828 г. часто страдал бессонницей, понизился интерес к работе, к которой до сих пор всегда относился ревностно. Развилось угнетенное состояние, приступы тоски. В августе снова лечился в санатории при Институте физических методов лечения имени И. М. Сеченова. Находился в состоянии депрессии, постоянно плакал, держался уединенно, все его раздражало. Возвратился к работе в том же состоянии. Здоровье ухудшалось: kdomp — 152 — бессвязно, потом стал все более и более раздражаться и, наконец, разрыдался. Словесной инструкцией: «Спать!» был быстро усыплен, после чего ему было сделано внушение обратного характера: «Сейчас 20 февраля 1931 г., проснитесь!» Проснулся с хорошим самочувствием, содержания сеанса не помнит. Чтобы иметь уверенность в отсутствии намеренной имитации, мы предложили ему в бодрственном состоянии произвольно представить нам патологические симптомы, бывшие у него в соответствующие дни. Он этого сделать не мог, не мог также по нашей просьбе воспроизвести скрежет зубов. Рис. 59. Больной Р. а — адоров; б — реакция на попытку сделать укол булавкой после сделанного во внушенном сне словесного внушения: «Сегодня 20 декабря 1929 г.. проснитесь!». Далее нас интересовало состояние Р. в 1928 г., в бытность его в стационаре при Институте физических методов лечения имени И. М. Сеченова, где он находился в тревожно-угнетенном состоянии депрессии. Больной был усыплен, после чего мы сделали следующее словесное внушение: «Сейчас 1928 г., вы в Сеченовском институте, проснитесь!». Он проснулся, и вся его поза и выражение лица отражали его угнетенное состояние: грустно-задумчивое, страдальческое выражение лица, неподвижная поза. Стал ломать руки, тяжело вздыхать, по лицу текли слезы. На вопрос: «Что с вами, почему такая грусть?» ответил: «Ох, тяжело» и разрыдался (рис. 60, а и б). Случайно присутствовавший на одном из сеансов гипноза врач Б. из Института имени Сеченова, наблюдавший Р. в 1928 г., подтвердил сходство состояния больного. Изменения в поведении Р. наступили также после словесной инструкции: «Сейчас 1927 г., проснитесь!» (в этом году у больного постоянно проявлялось подозрительное отношение к сотрудникам и подчиненным и недоверие к ним). Манера разговаривать и мимические реакции отражали это «параноидное» состояние (рис. 60, в). Аналогичные наблюдения были сделаны и в декабре 1933 г. Картины этих состояний можно было воспроизводить повторно. Они демонстрировались нами на конференциях врачей Украинского психоневрологического института и Центральной поликлиники Наркомздрава. Нужно сказать, что эти репродукции, как и в предыдущем случае, нисколько не отразились на состоянии здоровья Р. и не помешали выпол-. нению им напряженной работы. Рецидивов заболевания не было, несмот-' Слово как лечебный фактор 153 — uLoAnri ни расиледиьанию прИЧИН Кру- шения поезда). Итак, эффект оживления во внушенном сне следов пережитого в прошлом патологического состояния, наблюдавшийся нами у 2 больных, показал реальную возможность произвольного воспроизведения и устранения сложной патологической симптоматики. Однако был ли в этих случаях, действительно, факт реального воспроизведения пережитого ранее патологического невротического состояния? И. П. Павлов писал: «...Сколько есть разнообразных случаев болезненного нервного состояния людей, когда у них нормальная деятельность поддерживается более или менее только до тех пор, пока их не коснутся компоненты, хотя бы и очень незначительные, даже в виде словесных намеков, тех сильных и сложных раздражителей, которые первоначально обусловили нервное заболевание»1. В наших случаях эти очень незначительные намеки касались лишь «дат» поступления в стационар. Доказательством того, что в данном случае, действительно, могло быть репродуцирование имевшегося в прошлом патологического состояния, могут служить сопутствовавшие этому состоянию вегетативные реакции. Добавим к сказанному, что еще в 1924 г. нами совместно с нашим ассистентом П. П. Истоминым (пропедевтическая нервная клиника Харьковского медицинского института) была показана возможность воспроизведения симптоматики эпилептических припадков лишь путем внушения во внушенном сне возникновения ауры (что делалось с диагностической целью). Приводим пример. 3. Больной М., 30 лет, обратился в клинику нервных болезней с жалобами на припадки, сопровождавшиеся потерей сознания, судорогами, прикусами языка и последующим сном. Припадки начались с 5-летнего возраста после сильного испуга и побоев, нанесенных камнями по голове. Припадки бывают регулярно 2 раза в месяц. От военной службы освобожден. Больной оказался хорошо пипнабильным. В лаборатории клиники в присутствии жены больного путем внушения во внушенном сне с диагностической целью был вызван описанный выше припадок. Для этого достаточно было сделать словесное внушение о наличии ауры (головокружение). Тотчас же после этого развился припадок, начавшийся с крика, побледнения, а затем цианоза лица, тонических и клинических судорог, отсутствия зрачковой реакции на свет. Припадок прекращен путем соответствующего внушения. По словам жены больного, картина припадка была весьма сходной с его обычными припадками (наблюдение автора), 0 возможности возникновения эпилептических припадков по механизму условного рефлекса говорят также наблюдения В. М. Бехтерева (1922): «...Иногда даже появление самих приступов наступает, — говорит он, — подобно сочетательному рефлексу». М. П. Никитин (1934) упоминает об одном оперном артисте, у которого эпилептические припадки возникали по механизму временной связи (исполнение в условиях сильного эмоционального возбуждения определенной оперной арии). В свете учения И. П. Павлова эти факты получают надлежащее объяснение. Проведенные А. О. Долиным (1938, 1948) эксперименталь- 1 И. П. Павлов. Лекции о работе больших полушарий головного мозга. 1927, стр. 351. — 154 —
ных дают основание предполагать возможность вызывания путем словесного внушения во внушенном сне не только истерических синдромов, но и более сложных патологических состояний, каким является эпилептический припадок у человека. В области дерматологии явления репродуцирования путем внушения имевшихся в прошлом кожных заболеваний описаны А. И. Картамыше-вым (1942). Таким путем ему удавалось как приостановить появление дерматоза, так и вызвать подобный дерматоз со всеми сопутствующими явлениями (несколько меньшей силы) в заранее назначенный послегип нотический момент. Рис. 60. Больной Р. в вызванных во внушенном сне состояниях. а и б — картина депрессии после словесного внушения: «Сейчас 1928 г., вы в Сеченовском инст] туте, проснитесь!»; в — после словесного внушения: «Сейчас 1927 г., проснитесь!». На лице выр; жено подозрительное отношение. Здесь следует отметить интересные наблюдения П. К. Булатова П. И. Буля (1935,6), показавшие возможность воспроизведения пр? падка бронхиальной астмы, используя внушение. Кроме того, П. И. Бул (1959) вызывал днем у 16-летнего юноши путем внушения в гипноз ночной спонтанный автоматизм (лунатизм). С этой целью им было еде лано внушение: «Воспроизведите все события вашего последнего прист} па». Усыпленный поднялся с постели, с закрытыми глазами прошел п комнате, взял с полки с книгами одну из книг, положил ее на стул окол своей постели и снова лег. По словам присутствовавшего при этом отц юноши, была в точности воспроизведена картина бывшего ночного npi ступа. При этом ни о спонтанном, ни о воспроизведенном им в гипног приступе юноша ничего не помнил. М. Л. Линецкий (лаборатория ЦПНБ) воспроизводил с помощь словесного внушения малярийные синдромы. А. Б. Горбацевич (195Е посредством внушения в гипнотическом сне воспроизводил у больнь: эпилепсией судорожные припадки с соответствующими сдвигами элек рической активности коры мозга, отвечающими этому состоянию. Во всех приведенных случаях раздражителями служили словеснь внушения соответствующего смысла, которыми оживлялись следовь процессы, сохранившиеся в высших отделах центральной нервной сист мы от пережитого в прошлом патологического состояния. 10* — 155 — ря на то, что позднее Р. пережил наводнение, крушение дрезины и падение с ушибом головы (во время поездки по расследованию причин крушения поезда). Итак, эффект оживления во внушенном сне следов пережитого в прошлом патологического состояния, наблюдавшийся нами у 2 больных, показал реальную возможность произвольного воспроизведения и устранения сложной патологической симптоматики. Однако был ли в этих случаях, действительно, факт реального воспроизведения пережитого ранее патологического невротического состояния? И. П. Павлов писал: «...Сколько есть разнообразных случаев болезненного нервного состояния людей, когда у них нормальная деятельность поддерживается более или менее только до тех пор, пока их не коснутся компоненты, хотя бы и очень незначительные, даже в виде словесных намеков, тех сильных и сложных раздражителей, которые первоначально обусловили нервное заболевание» '. В наших случаях эти очень незначительные намеки касались лишь «дат» поступления в стационар. Доказательством того, что в данном случае, действительно, могло быть репродуцирование имевшегося в прошлом патологического состояния, могут служить сопутствовавшие этому состоянию вегетативные реакции. Добавим к сказанному, что еще в 1924 г. нами совместно с нашим ассистентом П. П. Истоминым (пропедевтическая нервная клиника Харьковского медицинского института) была показана возможность воспроизведения симптоматики эпилептических припадков лишь путем внушения во внушенном сне возникновения ауры (что делалось с диагностической целью). Приводим пример. 3. Больной М., 30 лет, обратился в клинику нервных болезней с жалобами на.припадки, сопровождавшиеся потерей сознания, судорогами, прикусами языка и последующим сном. Припадки начались с 5-летнего возраста после сильного испуга и побоев, нанесенных камнями по голове. Припадки бывают регулярно 2 раза в месяц. От военной службы освобожден. Больной оказался хорошо пипнабильным. В лаборатории клиники в присутствии жены больного путем внушения во внушенном сне с диагностической целью был вызван описанный выше припадок. Для этого достаточно было сделать словесное внушение о наличии ауры (головокружение). Тотчас же после этого развился припадок, начавшийся с крика, побледнения, а затем цианоза лица, тонических и клинических судорог, отсутствия зрачковой реакции на свет. Припадок прекращен путем соответствующего внушения. По словам жены больного, картина припадка была весьма сходной с его обычными припадками (наблюдение автора), О возможности возникновения эпилептических припадков по механизму условного рефлекса говорят также наблюдения В. М. Бехтерева (1922): «...Иногда даже появление самих приступов наступает, — говорит он, — подобно сочетательному рефлексу». М. П. Никитин (1934) упоминает об одном оперном артисте, у которого эпилептические припадки возникали по механизму временной связи (исполнение в условиях сильного эмоционального возбуждения определенной оперной арии). В свете учения И. П. Павлова эти факты получают надлежащее объяснение. Проведенные А. О. Долиным (1938, 1948) эксперименталь- 1 И. П. Павлов. Лекции о работе больших полушарий головного мозга. 1927, стр. 351. ___ 1КЛ ___ ные исследования условнорефлекторной камфарной эпилепсии у животных дают основание предполагать возможность вызывания путем словесного внушения во внушенном сне не только истерических синдромов, но и более сложных патологических состояний, каким является эпилептический припадок у человека. В области дерматологии явления репродуцирования путем внушения имевшихся в прошлом кожных заболеваний описаны А. И. Картамыше-вым (1942). Таким путем ему удавалось как приостановить появление дерматоза, так и вызвать подобный дерматоз со всеми сопутствующими явлениями (несколько меньшей силы) в заранее назначенный послегип-нотический момент. Рис. 60. Больной Р. в вызванных во внушенном сне состояниях. а и б — картина депрессии после словесного внушения: «Сейчас 1928 г., вы в Сеченовском институте, проснитесь!»; в — после словесного внушения: «Сейчас 1927 г., проснитесь!». На лице выражено подозрительное отношение. Здесь следует отметить интересные наблюдения П. К. Булатова и П. И. Буля (1935,6), показавшие возможность воспроизведения припадка бронхиальной астмы, используя внушение. Кроме того, П. И. Буль ('1959) вызывал днем у 16-летнего юноши путем внушения в гипнозе ночной спонтанный автоматизм (лунатизм). С этой целью им было сделано внушение: «Воспроизведите все события вашего последнего приступа». Усыпленный поднялся с постели, с закрытыми глазами прошел по комнате, взял с полки с книгами одну из книг, положил ее на стул около своей постели и снова лег. По словам присутствовавшего при этом отца юноши, была в точности воспроизведена картина бывшего ночного приступа. При этом ни о спонтанном, ни о воспроизведенном им в гипнозе приступе юноша ничего не помнил. М. Л. Линецкий (лаборатория ЦПНБ) воспроизводил с помощью словесного внушения малярийные синдромы. А. Б. Горбацевич (1955) посредством внушения в гипнотическом сне воспроизводил у больных эпилепсией судорожные припадки с соответствующими сдвигами электрической активности коры мозга, отвечающими этому состоянию. Во всех приведенных случаях раздражителями служили словесные внушения соответствующего смысла, которыми оживлялись следовые процессы, сохранившиеся в высших отделах центральной нервной системы от пережитого в прошлом патологического состояния. Таким образом, приведенные нами данные позволяют утверждать, что в основе рассматриваемых явлений лежит действительное, реальное репродуцирование процессов и состояний, имевших место в прошлом в высших отделах головного мозга исследуемых. Этим подтверждалась правильность представлений школы И. П. Павлова о том, что следы пережитого в известной мере являются несмываемыми. Отсюда следует, что метод гипоанализа (оживление в памяти больного, находящегося в состоянии внушенного сна, травмировавших в прошлом его психику факторов), применяющийся психотерапевтами с диагностической и терапевтической целью, имеет под собой вполне реальное основание. Таким образом, весь патологический симптомокомплекс, имевший место в прошлом, может быть воспроизведен вновь после клинического выздоровления. Это говорит о том, что после выздоровления нервная система продолжает сохранять в заторможенном виде, в виде следов, динамический стереотип перенесенного в прошлом корково-подкоркового патологического состояния. Поэтому в определенных случаях мы используем этот прием оживления таких следовых процессов с диагностической целью, в качестве одного из способов уточнения особенностей возникшего у больного патологического состояния и выяснения некоторых сопутствующих ему или связанных с ним патогенетических моментов. Это может быть иллюстрировано следующим примером. В 1924 г. в пропедевтическую клинику нервных болезней Харьковского медицинского института обратился Б., 17 лет, с жалобой на^ возникшее у него с 5-летнего возраста заикание. Однако ни он сам, ни его мать не знали, на какой почве это заболевание развилось. Погрузив больного в состояние внушенного сна, мы внушили, что ему сейчас 5 лет. После этого, продолжая находиться в таком состоянии, он легко вспомнил и подробно описал случай испуга, происшедший с ним в этом возрасте: во время иллюминации в их саду загорелся бумажный фонарик, что было связано для него с сильным эмоциональным переживанием, послужившим непосредственной причиной развившейся у него задержки речи (наблюдение автора). Следует остановиться на наблюдении М. М. Сусловой (1952). Когда 40-летней больной, находившейся во внушенном сне, было внушено, что ей сейчас 30 лет, она стала предъявлять жалобы на тошноту и сильную головную боль, причем заявила, что «что-то ее сильно ударило», но что «во всем этом она ничего не понимает». При опросе ее после пробуждения было выяснено, что в 30-летнем возрасте поезд, в котором она находилась, будучи на фронте (1941), попал под бомбежку. Она была контужена и потеряла сознание. Когда пришла в себя, чувствовала головную боль и сильную тошноту. Таким образом, и на этом примере мы видим, что воспроизведение пережитой в прошлом ситуации может приводить к оживлению следовых реакций, отвечающих событиям, пережитым в прошлом. Наиболее ярким для данной больной оказался момент ее контузии, перенесенной в Этот период ее жизни. Подобные примеры говорят о большой диагностической значимости такого исследовательского приема. В заключение приведем также одно давнее наблюдение, сделанное в свое время Штауфенбергом (Stauffenberg, 1912). У истерической больной после выздоровления от полиартрита и тяжелого эндокардита с септической температурой возник рецидив в виде возникавших каждый вечер приступов резкой тахикардии с проливным потом, потрясающим ознобом и температурой до 40—41°. Приступы повторялись ежедневно в одно и то же время и продолжались 5—10 минут. Во время приступа кровь стерильна, лимфоцитоз до 50%, чего нет до и после приступа, когда состояние вполне нормальное. Абсолютная правильность наступления приступов, нормальная температура вне приступа и замеченная однажды во время приступа псевдотетания с симптомом Хвостека привели автора к попытке применения гипнотического внушения. Таким путем удалось не только купировать эти приступы, но и вызывать внушением подобный приступ со всеми сопутствующими ему явлениями, но несколько меньшей силы в другое время (в назначенный постгипнотический момент). Возникает вопрос о степени безвредности репродуцирования у бывших больных их прошлых патологических состояний. Как показали наши наблюдения, повторение подобных исследований, сделанное как в течение первого года после выздоровления, так и в дальнейшем (первый больной), не отражалось на состоянии его здоровья. Это не мешало ему занимать в течение 10 лет ответственные посты (после полной инвалидности в течение 4 лет). То же следует сказать и о нашем бывшем больном Р. Без ущерба для его здоровья на протяжении 11 лет несколько раз воспроизводилось его прошлое патологическое состояние. Вместе с тем все это свидетельствовало о высокой компенсаторной способности нервной системы обеих больных. Следует отметить, что второй из этих больных 10 лет спустя (1937), перенес новую тяжелую многолетнюю психотравматизацию, что, однако, не в
|
||
Последнее изменение этой страницы: 2016-12-10; просмотров: 362; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.128.171.243 (0.018 с.) |