Лечебное значение внушенного сна-отдыха

В качестве широко применяющегося нами вспомогательного тера­певтического приема всегда служил длительный внушенный сон-отдых. Обычно он был заключительным ' приемом после каждого сеанса психотерапии и, как правило, способствовал восстановлению сниженного тонуса корковых клеток и закреплению полученного терапевтического эффекта.

Необходимо отметить, что уже кратковременное пребывание боль­ного в состоянии внушенного сна нередко оказывает на его нервную систему положительное действие. Об этом говорят весьма многочислен­ные наблюдения ряда авторов, а также наши и наших сотрудников. В ряде случаев даже состояние неглубокого внушенного сна само по себе, без каких-либо специальных внушений, приводит к определенному терапевтическому эффекту. Так, некоторые наши больные после про­буждения от первого же внушенного сна нередко заявляют об исчезно­вении у них имевшихся до того болевых явлений или неприятных ощу­щений, хотя внушений такого рода им не делалось.

Длительный внушенный сон по самой своей природе является дли­тельным восстановительным сонным торможением. Все это делает его терапевтически ценным приемом воздействия на корковую динамику при всех функциональных нарушениях высшей нервной деятельности. Нужно отметить, что стремление заменить длительный медикаментоз­ный сон внушенным сном, длительность которого может быть доведена до многих часов и даже суток, находит в этом полное оправдание, тем более, что применение для длительного лечебного сна всякого рода фар­макологических снотворных имеет многие отрицательные стороны. Кро­ме того, при внушенном сне можно регулировать глубину его, а также делать необходимые терапевтические внушения.

Преимущество внушенного сна перед сном фармакологическим в свое время было экспериментально доказано ближайшей сотрудницей И. П. Павлова М. К- Петровой (1945, см. примечание 6, стр. 474). Срав­нивая эффективность медикаментозного сна и сна условнорефлекторного у собак-невротиков с кожными экземами и язвами, М. К- Петрова утвер­ждает, что гипнотическое торможение, переходящее в обычный глубокий сон, оказывается наиболее эффективным в отношении быстроты и про­должительности терапевтического воздействия. В частности, она отмети­ла повышение устойчивости организма собак после длительного услов­норефлекторного сна к различным воздействиям, ослабляющим нервную систему. Вместе с тем быстрота исчезновения имевшихся трофических кожных расстройств находилась, по ее словам, «в прямой зависимости от глубины гипнотического сонного торможения».

Все это подтверждается нашими наблюдениями и свидетельствует о необходимости углубления пролонгированного внушенного сна боль­ных соответствующими словесными внушениями.

Длительное пребывание в состоянии внушенного сна особенно по­казано при длительном воздействии факторов, сильно истощающих нервную систему, например при сверхсильных переживаниях, тяжелой хирургической операции, трудных затяжных родах, тяжелом соматиче­ском заболевании, общей усталости, повышенной нервной возбудимо­сти и т. д. Словом, сон нужен тогда, когда необходимо поднять тонус коры мозга, урегулировать состояние корковых процессов, усилить про­цессы ассимиляции, поднять анаболизм. Хирурги могут широко исполь­зовать состояние длительного внушенного сна в пред- и послеоперацион­ном периоде, поручая это делать специально обученному среднему меди­цинскому персоналу.

Есть основания считать, что применение длительного внушенного сна может иметь важное практическое значение в профилактике гиперто­нической болезни, при лечении язвенной болезни, при ранних стадиях туберкулеза и вообще во всех случаях, когда требуется в короткие сро­ки обеспечить максимальное восстановление сил. Что же касается невротических заболеваний, то при них длительный внушенный сон яв­ляется важнейшим терапевтическим приемом, применяемым непосред­ственно вслед за устранением словесным внушением основных патогене­тических факторов данного заболевания.

Так, по наблюдениям А. П. Прусенко, проведенным в 1926 г. в диспансере Украинского психоневрологического института, применение длительного внушенного сна оказывало благотворное влияние на подрост­ков, страдавших повышенной возбудимостью нервной системы (группо­вой метод применения длительного внушенного сна). По данным наших сотрудников 3. А. Копиль-Левиной и И. Т. Цветкова, длительный вну­шенный сон возвращал силы роженице (при затяжных родах), и роды заканчивались без наложения шипцов, тогда как до того была необхо­димость в их применении.

И. Т. Цветковым был получен весьма значительный положительный терапевтический эффект длительного внушения сна-отдыха также при токсикозах беременности.

Положительные результаты психотерапии, проводившейся во время длительного внушенного сна, отмечены М. И. Кашпур ' при органиче­ских заболеваниях центральной и периферической нервной системы, со-

¹ М. И. Кашпур. Доклад на научной конференции Центральной психоневроло­гической больницы Министерства путей сообщения, посвященной 300-летию воссоеди­нения Украины с Россией (май 1954 г.).

>

провождавшихся функциональными нарушениями и психогенными на­слоениями. Наблюдение над 400 больными, прошедшими курс этого-лечения, показало, что этим методом, применяемым не только индивиду­ально, но и групповым способом, могли быть устранены реактивно по­вышенная возбудимость нервной системы, реактивная бессонница, боле­вые явления (преимущественно их следовые реакции), астенические состояния, осложняющие картину органического заболевания и ухуд­шающие самочувствие больного. Иначе говоря, таким путем можно спо­собствовать скорейшему улучшений состояния больного. Во всех этих случаях терапия сном и психотерапия проводились после безуспеш­ного медикаментозного лечения и физиотерапии. Хорошие резуль­таты наблюдал И. В. Стрельчук (1951а), применяя пролонгирован­ный внушенный сон при лечении алкоголиков.

Еще более важным вспомогательным терапевтическим приемом может служить приведение больного, находящегося во внушенном сне, в физиологическое состояние «глубокого отдыха». Обычно такое состояние, создаваемое специальным внушением, применяется в опреде­ленных случаях как заключительный прием после каждого сеанса пси­хотерапии и может служит для усиления и закрепления полученного терапевтического эффекта.

Следует подчеркнуть, что, как мы это уже отмечали выше (стр. 79), состояние «глубокого отдыха» качественно отлично от обычного состоя­ния внушенного сна, а также сна медикаментозного. В состоянии внушен­ного «глубокого отдыха», по-видимому, происходит максимальная активизация восстановительной деятельности коры мозга. В свое время такой «глубокий отдых» чисто эмпирически при­менялся многими старыми гипнологами, особенно, как уже упомина­лось, стокгольмским врачом Веттеострандом, хотя физиологические ме­ханизмы, лежащие в основе этого состояния, до работ школы И. П. Пав­лова оставались нераскрытыми. Для иллюстрации эффективности со­стояния глубокого отдыха, создаваемого путем соответствующего внуше­ния во внушенном сне, приводим следующее наблюдение-Больная 66 лет после перенесенной гриппозной пневмонии была чрезвычайно ослаблена, истощена и адинамична. Испытывает отвраще­ние к пище, страдает упорной бессонницей. Поддерживается камфарой. Положение признано угрожающим.

Были применены сеансы внушенного глубокого сна-отдыха. Первый такой сеанс получасовой длительности возвратил больной на несколько часов достаточную физическую бодрость и влечение к пище. Повторные сеансы длительностью по 8 часов, проведенные в последующие дни, окончательно восстановили аппетит и ночной сон. Физическое состояние больной улучшилось, и через неделю она свободно двигалась, чувствуя себя достаточно бодрой.

Причины неудач психотерапии

До сих пор нами намеренно приводились главным образом приме­ры успешного применения психотерапии. Это было сделано с целью показать, что именно она может дать, как и когда следует ее применять, чтобы добиться успеха. Однако бывают случаи, когда те или иные при­емы психотерапии остаются безрезультатными или же недостаточно эффективными.

Каковы причины неудачного применения психотерапии?

Отсутствие эффективности прежде всего может быть обусловлено ошибкой в диагностике заболевания или недостаточно проду-

— 262 —

манной врачом и поверхностно проведенной им психотерапией (напри­мер, без вскрытия психогенеза или же при ошибочно понятом патогене­тическом значении того или иного фактора, при недостаточно углублен­ном анализе природы заболевания и т. д.). Причина может заключаться в неумелом, нечутком подходе врача к больному, когда не удалось установить необходимого контакта с больным и обеспечить полное дове­рие с его стороны. Неудача может быть обусловлена наличием какого-либо не учитываемого врачом обстоятельства в жизни больного, напри­мер неблагоприятной ситуации в его семье или в трудовой деятельно­сти. Причина неудачи психотерапии может лежать в патологической инертности корковых процессов больного. В этом отношении весьма по­казательно отсутствие стойкого успеха психотерапии у лиц, принадле­жащих к крайне слабому типу нервной системы и требующих примене­ния наряду с психотерапией укрепляющей физио-фармакотерапии. Большим препятствием успеху психотерапии может быть негипнабиль-ность больного, если гипносуггестивная психотерапия была ему прямо показана. Наконец, причина может заключаться в скрытой заинтересо­ванности больного продолжать болеть (например, при нежелании боль­ного избавиться от алкоголизма) или же казаться больным.

Неблагоприятным фактором может также быть ошибка в тера­пии, связанная, например, с упорным применением врачом какого-либо одного приема психотерапии, в частности гипносуггестивного, и игнорирование им других приемов, например разъяснительной психоте­рапии в бодрственном состоянии, косвенной психотерапии, тренировоч­ных приемов (упражнения в самостоятельном хождении по улицам боль­ного, страдающего агорафобией) и т. п. Наконец, большую роль играет отсутствие внешних условий, обеспечивающих успех проводимой им психотерапии.

Конечно, мы допускаем возможность отсутствия у начинающего врача достаточного опыта в проведении психотерапии, в частности гип-носуггестивной. Но этот опыт не столь сложен, требуется лишь овладе­ние методикой словесного усыпления и проведения лечебных внушений. Необходима достаточная иутуг^ть к пгтум^ции"^р'¹>. а также знание прие -могГ усыплен ия и. внушения. Все это должно достаточно хорошо практй-чески усваиваться молодым врачом еще в медицинском институте. Имеет также важное значение умение врача владеть своим словом.

Чтобы показать, как тонко в отдельных случаях врач должен под­ходить к пониманию причин, лежащих в основе невротического заболе­вания, приведем следующее наблюдение. ■

Больная Ф., 36 лет, домашняя хозяйка, обратилась в диспансер Украинского психоневрологического института летом 1947 г. с жалоба­ми на боли в голове и сердце, «выпирание глаз», бессонницу, потерю ин­тереса к жизни, приступы страха, сопровождающиеся сумеречным со­стоянием сознания и неправильным поведением. Во время таких при­ступов она тревожна, беспокойна, плачет. Ей кажется, что случилось несчастье. Ей делается страшно от того, что пропала ее дочь (в то вре­мя как дочь пошла в школу), и она начинает искать ее, заглядывая под кровати, в шкафы, за двери. Или же ей начинает казаться, что она ли­шилась своей семьи, и она начинает рыдать, оплакивая свое воображае­мое одиночество. В такие минуты на обращенную к ней речь не реаги­рует и успокоить ее не удается. Но, оставленная в покое, часа через пол­тора приходит в себя и успокаивается.

Такие состояния стали возникать около года назад. Перед этим она перенесла ангину и маточное кровотечение. По поводу своих жалоб по­стоянно обращается к врачам, лечится.

В неврологическом стационаре, где она находилась, был поставлен диагноз постинфекционного диэнцефаль'ного синдрома и проводилась противоинфекционная и дегидратационная терапия, но безрезультатно. Это лишь ухудшило ее состояние, усилило тревогу за здоровье и повы­сило наклонность к самовнушениям. Под влиянием жалоб других боль­ных стационара она все их симптомы находила у себя. По выходе из стационара стала бояться оставаться дома одна, мужа от себя не от­пускала. Не доверяя невропатологам, начала лечиться амбулаторно у одного из врачей-психотерапевтов. Получила 5 сеансов внушения в гип­нозе, во время этих сеансов спала, но облегчения это ей не дало, так как психотерапия была проведена неправильно, в отрыве от анамнеза.

После этого обратилась в Украинский психоневрологический дис­пансер. Здесь было замечено, что, несмотря на свои бесконечные жало­бы и большую словоохотливость, она с врачом не была откровенна и скрывала некоторые интимные стороны ее жизни. Так как в основе ее невротического состояния могла лежать оставшаяся невскрытой психо­гения, для больной были созданы условия, способствующие ее свобод­ным и длительным высказываниям об ее жизни до замужества и после него, об ее вкусах и интересах.

Таким путем в нескольких продолжительных анамнестических бе­седах с ней было установлено следующее. Вышла замуж по настоянию родных, мужа никогда не любила, жизнь свою считала «загубленной» неудачным замужеством и мирилась с создавшимся положением лишь потому, что материально муж ее хорошо обеспечивал. Но с весны 1947 г., когда материальное благополучие семьи резко ухудшилось, Ф., не при­выкшая ни в чем терпеть нужду, растерялась, плакала, сделалась при­дирчивей к мужу, домашнюю работу запустила, стала жаловаться на неприятные и мучительные ощущения в голове и теле и на то, что она «всем в тягость». Однако, высказывая опасения, что ее дочь может «за­болеть от недостатка питания», тем не менее сама не отказывала себе ни в чем, мотивируя это своей «болезнью».

Таким образом, была ясна зависимость ее невротического состоя­ния от сложившейся за последний год неблагоприятной семейной обста­новки. Нужно было заставить больную понять неправильность ее поло­жения в семье и необходимость помогать мужу в добывании средств к существованию. Однако, чтобы не нарушить с трудом установившийся контакт с больной, врачу пришлось действовать иносказательно, околь­ным путем.

С этой целью в одной из бесед ей было рассказано содержание одного английского романа, героиня которого точно так же неправильно вела себя по отношению к мужу и создала в семье столь же невыноси­мую обстановку. В заключение врач сделал вывод, порицающий поведе­ние героини романа и вызывающий сочувствие к ее мужу.

Больная напряженно и внимательно слушала врача и не прерывала беседы, а по окончании ее ушла очень присмиревшей и озабоченной. С тех пор на прием не являлась.

Путем патронажного наблюдения удалось выяснить, что после этой беседы в ее поведении произошла резкая перемена. Она стала живой и деятельной, ее жалобы на страхи и недомогание прекратились. На во­прос патронажной сестры, что именно изменило ее, она ответила: «Одно слово врача спасло меня, и я стала здоровой».

Врач назвал героиню романа «куклой». Больная поняла, что была проведена прямая аналогия между нею и паразитировавшей в своей семье героиней романа. Это слово заставило ее почувствовать, что и она в своей семье играла такую же жалкую роль. Все это привело к выздо-

ровлению. Стала активным членом семьи. Положительный катамнез прослежен в течение нескольких лет (наблюдение М. И. Кашпур).

В данном случае путем вскрытия психогении и правильной психо­терапевтической помощи было устранено невротическое состояние, при­чем был исключен диагноз органического заболевания центральной нерв­ной системы и поставлен диагноз реактивного невроза истерическо­го типа.

Таким образом, врачу помог углубленный анализ поведения боль-.ной в семье. Как мы видим,, наряду с другими врачебными воздействия­ми (разъяснения и убеждения) проведенная врачом аналогия содейст­вовала перестройке психики больной и помогла ей найти свое место в жизни.

Необходимо отметить, что сеансы гипносуггестивной терапии, про­веденные первым психотерапевтом, не дали эффекта, по-видимому, по­тому, что врач действовал чисто механически, «без лишних разговоров», причем больной внушались «успокоение», «забвение пережитого», «бод­рость духа», «необходимость изменения отношения к мужу» и пр. Врач делал это сухо и без детального выяснения и учета весьма важных анам­нестических данных.

Приводим другое, аналогичное наблюдение.

Больная И., 33 лет, лечилась по поводу невротического заболевания сначала у одного психотерапевта, затем у другого. Однако проведенная ими гипносуггестивная психотерапия успеха не имела. Безуспешность ее сама больная объясняла тем, что первый врач «уделял ей недоста­точное внимание», а второй «не вызвал доверия» с ее стороны, так как сам страдал остаточными явлениями перенесенного им гемипареза. Ле­чение же, проведенное третьим психотерапевтом, дало положительный эффект.

Со слов самой больной, третий врач завоевал ее расположение сво­им участием и вниманием к ней. Больной импонировало то терпение, с каким врач выслушивал ее, подкупала манера его по-дружески и не торопясь вести с ней беседу. Она особенно ценила то, что во время мно­гочисленных и длительных бесед с нею врач ни разу не изменил приня­того тона, не проронил ни одного слова, способного испугать ее или на-i рушить контакт с ней. Напряженно прислушиваясь к каждому слову врача, она, по ее словам, не услышала от этого врача банального «док­торского» утешения, нравоучения или порицания. Больную трогало стремление врача во что бы то ни стало выяснить причины невроза пу­тем ознакомления во всех деталях с ее переживаниями, от чего самой больной постепенно открывалась прямая связь ее болезненных симпто­мов с психотравмирующими ее факторами.

Таким образом, большое значение имеет умелый и внимательный подход врача к больному, вселяющий доверие больного к врачу, без че­го все попытки провести психотерапию оказываются безуспешными.

Итак, мы видим, что в определенных случаях при умелом и чутком подходе врача к переживаниям больного можно помочь больному соз­дать нормальные семейные или общественные отношения и таким путем устранить имеющиеся у него функциональные нарушения высшей нерв­ной деятельности.

ГЛАВА XVI

МЕТОДИКА ЛЕЧЕБНОГО ВНУШЕНИЯ

...Внушаемость есть явление, свойственное всем и каждому. Оно глубоко коренится в приро­де человека и основано на непосредственном влия­нии слова и других психических импульсов на ход ассоциации, на действия и поступки и на различ­ные отправления организма.

В. М. Бехтерев